Я там, где свет немотствует всегда
И словно воет глубина морская,
Когда двух вихрей злобствует вражда.
То адский ветер, отдыха не зная,
Мчит сонмы душ средь океанской мглы
И мучит их, крутя и истязая.
Когда они стремятся вдоль скалы,
Взлетают крики, жалобы и пени,
На Господа ужасные хулы.
И я узнал, что это круг мучений
Для тех, кого земная плоть звала,
Кто предал разум власти вожделений.
Данте Алигьери, 14 век
Божественная комедия, Ад 5 песнь
Меня всегда глубоко поражала поэтика "Божественной Комедии" Данте, и до сих пор мне не верится, что написал её человек, а не внеземное существо. Как поразительно выстроены пейзажи - чего только стоит фиолетовый небосвод Чистилища, его изумрудная трава и облаченный в серые одежды ангел с радужными крыльями, мимо которого скользит переливающийся всеми оттенками черного Змий. Как красиво звучит камыш, укрытый дрожащей росой, как спокойно и глубоко синеющее море у входа. Как мою душу распускает и раскрывает, словно перламутровый ларец, вид мерцающих звёзд и проплывающих в небе планет, как прекрасен мягкий свет, исходящий от облаков, по которым ступает Беатричче! А как он любит её! Какое это искренне, всепоглощающее и светлое чувство, как много в нём поэзии - отвести взгляд, чтобы не ослепнуть от улыбки возлюбленной, разве это не чистейшая поэзия, разве не прекрасна ли эта метафора хотя бы тем, что написана она не рукой, но бьющимся сердцем? Чистилище мягко и красочно, Рай ярок и спокоен, оба они переполнены искрящейся человеческой мыслью, как мне кажется, достигшей своего апогея - но что и правда поражает меня в последнее время, так это образность Ада. Мой читатель простит мне привычку начинать издалека - всё же Вы здесь за совершенно иным повествованием и поэзия Данте вряд ли волнует вас сильнее него; оттого я не буду описывать монотонное, бездумное жевание заточенного во льдах Люцифера, не буду говорить о сломанных ветвях иссушенных деревьев, в которых заточены души самоубийц. Что правда волнует меня так это второй круг - круг, предназначенный для прелюбодеяния. Над бьющимся об острые скалы мрачнеющим океаном в бесконечном вихре кружатся души ненасытных любовников, которые в желании и испепеляющей страсти тянуться друг к другу, но никогда не смогут соприкоснуться. Только покажется, что пальцы вот-вот соприкоснуться, порыв солёного, холодного ветра толкает неосязамое "тело" к скале, ударив его о самый острый выступ. Возлюбленные, которые не могут коснуться друг друга и взглядом, больше чем на долю секунды - подобная метафора разрывает мне сердце, отчасти болью, отчати своей гениальностью.***
Громко хлопнув входной дверью пред лицом Наоко и поспешно спустившись по лестнице, Джотаро толкнул тяжелую дверь черного входа и, тяжело дыша, вывалился на улицу. Усиливающийся ветер тут же вздёрнул подол плаща и сбил с головы белую фуражку, чего он, казалось, даже не заметил. Фигура Норияки стремительно удалялась, приближаясь к лакированному автомобилю на углу дома. Запахнувшись получше, мужчина побежал за ним, а в воздухе появились полупрозрачные голова и плечи стенда, блестящего в воздухе тускло-сиреневым цветом. До Норияки оставалось около 4-ёх метров, и тот, иногда оборачиваясь через плечо, лишь ускорял шаг. Если Джотаро не успеет догнать его, до того, как мужчина сядет в машину, всё будет кончено - отельная комната будет пуста, вещи сотрудники пришлют на новый адрес, который, конечно, никому не сообщат; Какёин вновь исчезнет, на этот раз навсегда. От него вновь останется только несколько фото и зияющая, невосполнимая пустота в груди - полое пространство, отвергающее и отрицающее любую подмену. При одной мысли об этом сквозь тело Джотаро словно пробежал ледяной ручей, сковывающий внутренности. В отчаянии сощурив глаза, он пробурчал два слова, мерзкие и противные ему настолько, что в животе смялись и слиплись органы, а голову пронзило нечто похожее на иглу. Мир остановился. Тишина, настолько глухая и пустая, что в ушах начало высоко звенеть, наполнила искаженное пространство. Мрачное лицо Норияки замерло над плечами, замороженными в полуобороте. Тонкие брови сдвинулись к переносице, отчего на глазах застыла тень пронзительного презрения. Взлетевшее, болотного цвета пальто осталось неподвижно висеть в воздухе, словно приколотое к нему двумя булавками. Громко выдохнув, Джотаро подошел ближе и, отменив тайм-стоп, схватил его за предплечье. На скуле тут же отпечаталсь резкая, ноющая боль - чужой кулак пришёлся прямо по кости, и мужчина тут же согнулся вдвое. - Сошёл с ума?! - Со злобой и животным испугом вскрикнул Норияки, гневно округлив глаза. - Использовать на мне тайм-стоп! Боги, как же... - Разочарованно и как-то яростно цокнув, он отвернулся и резким движением руки распахнул дверь машины. - Нет стой! - Биолог не выпускал его предплечья из своей руки и оттого, второй мужчина начал дергаться всем телом, пытаясь вырваться. - Норияки, послушай меня! - Послушать тебя! - Вторил тот вскинув освобожденную руку. - ДжоДжо, я наслушался. И тебя, и твоей жены, и звука тайм-стопа! Ты вообще в своём уме?! - Не в силах больше сдержать агрессию, он вдруг вновь занёс кулак. На небольшой парковке завязалось подобие драки: выкрикивая ругательства, Какёин продолжал бить кулаками о чужое тело, Джотаро же, защищаясь стендом, пытался вразумить ему нечто неразборчиво-настойчивое. Вскоре, оттолкнув биолога, мужчина резко развернулся и, распахнув дверь машины, повалился на сиденье. Машина, немного дрожа, тут же зарычала, зажглись ослепительные белые фары. Джотаро ухватился рукой стенда за ключ зажигания и наскоро его повернул. Окно автомобиля почти не пропускало его голос в салон, и все же Норияки показательно закатил глаза. Под пальцем второй руки стенда стекло всё же опустилось: - Я всё ей расскажу… Но я не могу вот так сразу, она тоже человек. Дай мне время, всего одну неделю... - Черт, опять ты за своё! - Ударив по рулю, Норияки злобно отвернулся. Гнев вновь вскипел где-то в теле, шипя и дымясь на холодном ветру. - Не хочу я ничего слушать. Завтра, через неделю, да хоть сегодня! Мне всё равно... - Ты можешь хоть пять минут помолчать и дать мне договорить?! - Наконец вспылил и Джотаро и лицо его начало наливаться багровым цветом, на шее же вздулась небольшая зеленоватая венка. - Два слова! Ты говоришь, самая большая проблема в том, что Фонд Спидвагона не может тебе помочь, так? Я всё решил, тебе нужно только выслушать! - Как, интересно, ты всё решил? - Ключ зажигания повернулся, машина вновь затарахтела и затряслась. - Джоске мне не помог, Рохан не помог, лучше врачи мира не знают, что делать, а ты, ты придумал, как всё исправить! Поразительное самолюбие! Заметив, что мужчина пристегнулся, Джотаро залез в салон левой рукой и схватил руль, слив собственную кисть со Стар Платинумом. - Да, Норияки! Да, придумал! - Отчеканил он, мотая головой от недовольства. - На днях мне звонил Фонд Спидвагона... Они нашли этого парня в Риме... Норияки, слушай. Он может создавать жизнь из ничего. - В его глазах задребезжала жалостливая надежда, щурящаяся где-то в зрачках. - Один сотрудник утверждает, что видел, как тот поднял с земли скомканный чек и из его рук тут же вылетел белый голубь. - ДжоДжо, ты сходишь с ума... Кто-то что-то видел, кто-то что-то сказал... - Другой сотрудник убеждал меня, будто от него исходит какой-то свет, да чуть ли не божественный, я... - Боги, ты мне его рисуешь, словно это чудотворец какой-то... - И тут он изумленно запнулся, взглянув на мужчину напряженным взглядом, в котором проскользнула тень надежды. В голове эхом раздался голос гадалки. - Свет? Ты сказал свет? - Да. Я могу связать тебя с теми сотрудниками, они сами тебе всё расскажут. - Сглотнув от волнения, мужчина сильнее вцепился в руль, глаза его беспорядочно перебегали от зрачка к зрачку сидящего, пытаясь разглядеть эмоцию, стоящую за вопросом. - Можно просто попытаться, хуже от этого не будет. - Наступило молчание, напряженные, холодные взгляды зацепились друг за друга как два крючка, раздирающих рыбам нёбо. Джотаро не мог отвести взгляд от лица второго мужчины, словно в этот момент в нем сплелся воедино весь мир; в сознании тут же пробежал тот лукавый, дьявольский взгляд, с которым тот проезжал их дом всего пару дней назад. Теперь же на его ресницах от этого взгляда остались только усталое разочарование и злобное раздражение, заставляющее содрогнуться. - Норияки, позволь мне сесть в машину, мы… - Мы! - Воскликнул тот, недовольно мотая головой. - Мы! Господи! - Выбросив эти слова в воздух с каким-то притворным удивлением, он положил обе руки на руль и между них вложил лоб, так что вместо лица можно было разглядеть только макушку. - Если бы ты знал как я унижен сейчас, ты бы молчал! - Округлив глаза сказал он, вглядываясь в ансамбль из кустов перед собой. - Да я готов себя просто ненавидеть! Мало того, что я оскорблен, мне ещё и стыдно!Да, ДжоДжо, мне ужасно стыдно перед Наоко, мне стыдно перед Джолин, этой… крошкой! Что за грязь мы с тобой развели? Мне так противно от самого себя, я даже не могу смотреть тебе в глаза! - Выпалив это, он ещё немного сидел не моргая, лишь скрючившись вглядывался в лобовое стекло. Затем, как-то ошарашено моргнув, откинулся на спинку кресла и побарабанил о руль, кусая собственные губы. - Это всё правда нужно закончить. Но я не думаю, что смогу полюбить ещё кого-то, как я люблю тебя… - Голос его стал тише, как-то по-могильному холоден. - И сейчас, думая о всех прошлых отношениях, я понимаю, что ни с кем не чувствовал себя так, как с тобой, несмотря на всё это. Но я больше не могу так мучаться. Одной только любви нам и правда недостаточно. - Глубоко вздохнув, он наконец поднял глаза и, положив голову на кулак, всмотрелся в мужчину, будто бы ожидая ответа. Тот стоял недвижимый, будто лишенный мысли и чувства. Лицо его, по обыкновенную серьезное, помрачнело больше обычного, между бровей залегла глубокая складка; кудрявые черные волосы то и дело подлетали на ветру. - Я тебя никуда не пущу. - Отчеканил он, не меняясь. - Если надо, мы будем стоять здесь всю ночь. - Значит, будем стоять. - Пожал плечами тот, и повернул ключ зажигания. Мотор стих, машина замерла, выключился белоснежный свет фар. - Итак, что за парень в Италии? - Внезапно спросил он, претенциозно вскинув брови. - И главное, в чем подвох? Джотаро продолжал молчать, и только шмыгнул носом, чувствуя как неловкость взбирается по коже к самой макушке. - Джотаро, я спрашиваю, в чем подвох? - Переспросил тот, с каждым словом придавая своему голосу все более холодный и высокомерный оттенок. - Это сын Дио. - Наконец выпалил биолог, поджимая губы без какого-либо выражения. Норияки на секунду застыл с глупым выражением лица. Затем, медленно развернувшись, он вдруг изменился - на губах начала медленно растекаться полубезумная улыбка, которую с ужасным видом оттеняли обомлевшие глаза. Внезапно, он громко рассмеялся - почти так же, как тогда в минке, только смех этот показался Джотаро намного более мрачным - от его раскатистого звука мурашки пробежали по самому сердцу: - Родной сын! - Наконец выдохнул Норияки, облизывая губы. - ДжоДжо, родной сын! И ты думаешь будто я, в здравом уме, отдамся в руки этому антихристу! Да знал бы я, что эта тварь живет со мной на одной земле, я бы уже давно размозжил ему голову, живи он хоть на Облаках! Ха! - Безумный гнев, казалось, полностью парализовал его рассудок, и он лишь размахивал руками, не в силах сказать что-то ещё. - Ты! Ты! - Наконец продолжил он, схватившись за голову. - Ты просто выводишь меня из себя! Ты думаешь только о себе! Только! Рыцарь в белых доспехах, посмотрите! - Взбешенно продолжал Норияки. - Так переживаешь о Наоко! Да потому что тебя самого совесть грызет и ты попросту трусишь. Печешься обо мне и вот я унижен, просто уничтожен второй раз за вечер и четвертый раз начиная с твоего появления! Иисус Христос, прямо передо мной! Распятый ради самого себя! - Всё перестань. - Гдухо стукнул по двери Джотаро, не теряя самообладания. - Ты можешь говорить всё, что хочешь, можешь выделываться сколько угодно… - На этом слове Норияки метнул на него такой яростный, волчий взгляд, что мужчина невольно осёкся. - Но сейчас я говорю серьезно. Я понимаю, как это звучит, я понимаю, как ты себя чувствуешь, но если ты правда хочешь жить, то это единственный вариант. Норияки, единственный. Тот качнул головой и, облизнув губы, громко вздохнул: - Да ничего ты не понимаешь. - Закусив губу он долго, сосредоточенно молчал и, наконец собрав нити мыслей воедино, продолжил. - Ты говоришь жить, но ради чего? Отбросим тот факт, что это сын Дьявола. Сколько продлиться действие его стенда и как скоро мне снова понадобиться помощь? Ты подумал, что тогда мы… нет, не мы, а я буду от него всецело зависеть? Я не хочу вверять свою жизнь человеку, который… да вообще кому-то. К тому же… возвращаясь к вопросу ради чего… у меня никого не останется. Жан уже давно живет собственной жизнью, мы так редко общаемся.. О Рохане и говорить не стоит. А ты? Ты с ней, у тебя своя жизнь, семья, дочь. И разве ты готов этим пожертвовать? Джотаро, мне больно это говорить, но в тебя я верю всё меньше и меньше… Мне правда ужасно больно от этого, но сделать с этим я ничего не могу… И да, я чувствовал жажду к жизни там, в Морио, когда дети прощались со мной на вокзале, я чувствовал её, когда появился ты… Но это всё так… так… На этих словах, Джотаро оттолкнулся от машины и, развернувшись на каблуках, направился к левой двери. Движения его были на первый взгляд уверенными, поступь какой-то многозначительной, словно только что было принято решение, не принимающее отказа. С серьезностью людей, поднимающихся на эшафот, Норияки сдвинул брови и приподнял подбородок, ожидая окончания вечера: казалось, где-то внутри него камень за камнем разрушается вековой замок, переживший когда-то войны, дикие ветра и дожди. Время будто бы застыло. Бесшумно приземлившись на пассажирское сиденье, Джотаро молча достал из кармана пачку сигарет, вынул одну и поджег, открыв окно. В полутьме вспыхнул на пару секунд оранжевый огонек, осветивший его красное лицо и тут же пропал: - Заводи мотор. - Спокойно отчеканил он. - Поезжай в отель, собери вещи. - Взгляд его был строгим и в то же время расслабленным, будто все уже давно решилось. - Возьми билет на завтрашнее утро. - Выпустив дым изо рта, он стряхнул пепел на сверкающий асфальт. Закусив щеку изнутри он вдруг прищурился. - Пока ты будешь собирать вещи, я расскажу все Наоко. Если к утру мы не выясним отношения, поезжай без меня, я приеду как только мы разберемся со всем. - Встретив на себя не понимающий взгляд Норияки, он тяжело вздохнул и нехотя продолжил. - Тенмей… Я не знаю, любил ли я вообще её когда-то, хотя бы раз. Этот вопрос мучает меня уже не впервые. - Ледяные глаза его были опущены, сигарета догорала совершенно забытой. - Я не умею говорить на эти темы… Но я не хочу, чтобы ты сомневался во мне или моей любви, или моей преданности, или чем-то ещё. Мне никогда не было так тошно от себя, как последние несколько месяцев. Я снова подвожу тебя, и от одной этой мысли до этом мне просто невыносимо гадко. Я хочу быть человеком, на которого ты можешь положиться, поверь, я готов на что угодно, если буду знать, что по итогу мы все равно встретимся. - Голос его звучал отрешенно, и в то же время как никогда живо. - Я бы никогда не смог отказаться от тебя, но я и правда трус. Я так долго оттягивал из-за того, что передо мной, словно живая, стояла Наоко, которой пришлось бы обо всем узнать в любом случае. Только подозревая измену, она мучалась так сильно, что мне самому было больно. И, конечно, я боялся потерять Джолин. Я боюсь этого до сих пор, дороже её мне уже никогда и никто не будет. Как ты сказал? Распятый ради самого себя? Что ж, придется себя распять, ради того, чтобы остаться с тобой. Позвони по поводу того дома. - Приободрившись, продолжил он, и второму мужчине показалось, будто глаза его на минуту просветлели. - Если можно расплатиться по частям, то возьмем не думая. Целиком такую сумму мы вряд ли потянем. Узнай все детали, и, если я приеду позже, осмотрись внутри. Узнай все вопросы о документах; если что-то будет нужно, попросим помощи у Спидвагона. - Не произнеся ни слова, он нагнулся, и оставил на изумленном лице Норияки легкий поцелуй, у самых кончиков губ. Тот, боясь шевельнуться, замер на месте, бегая по лицу Джотаро взволнованным, разбитым в дребезги взглядом - казалось, его осколки можно было почувствовать в холодном и свежем ночном воздухе, покалывающем легкие. Какая-то возвышенная благодарность искрилась, еле различимая сквозь этот взгляд, но её было достаточно для того, чтобы Джотаро утвердился в своем решении, чтобы то наконец стало твердо и непоколебимо. Ради одного этого выражения глаз, решил мужчина, можно было бы свернуть самого Бога. - Тогда, мне просто ждать звонка? - Спросил Какёин, хмуро косясь на дорогу. - И это всё? Окончательное решение? - Я же сказал. - Тут же кивнул биолог, подцепив пальцами кисть его руки. - Я обещал это сделать ещё давно, значит я это сделаю. Кивая головой самому себе, Норияки нервно сглотнул и повернулся на любимого - тот уже захлопнул дверь машины и, шатаясь, направлялся к дому.