Forget-me-nots

      В тот вечер воздух был пропитан ночной потерянностью, странное меланхоличное настроение вместе с ветром стелилось у ног, лаская голые щиколотки, и задувало в грудь оголённым волнением - всё тело пробивала лёгкая дрожь, то ли от холода, то ли от того, что сердце не поспевало за своим же биением. На узкой улице почти не горело зазывающих вывесок, она была погружена в смутные полутона, перетекающие друг в друга в мягкой темноте. Над тротуаром взмывали иногда клочки бумаги, шум города приглушился, только где-то вдалеке гудела труба. Пространство казалось влажным и спёртым, каждый вздох забивался в лёгкие будто бы пылью, не давая расправить груди.       Пиная неубранный мусор Норияки медленно сновал из улочки в улочку - в голове, подобно тем клочкам бумаги, взлетали и вновь касались земли разрозненные, скомканные мысли, которые никак не могли обрести словесное очертание; образы, лица и интонации переплелись между собой в неразборчивый, тихий гвалт. Тяжелая сумка, перекинутая через плечо, настойчиво билась о бедро, и оно уже начинало слегка пульсировать незаметной болью; голова тяжелела с каждым шагом, словно приближение дома Джотаро стягивало и сжимало пространство, как нить, сшивающая два куска ткани.       С минуты на минуту Наоко из призрака, из чистой выдумки превратиться в настоящую женщину, подобно Пиннокио из куклы в настоящую девочку обратиться Джолин, из воображения восстанут белые стены и дорогая мебель, лампы и полы, и где-то в Токио возникнет новое, совершенно реальное пространство. Норияки там ещё не было - он, казалось, был за сотни километров от нужного квартала, улочка казалась бесконечным, томным туннелем, в котором нет ни квартиры, ни Джолин, ни Наоко, где нет даже Джотаро - только гул трубы и редкий, взмывающий на ветру мусор.       На деле же ему нужно было лишь завернуть за угол - завернет и закончится это сонливое наваждение, снова вернется реальность, снова всё станет настоящим и живым, и ему придётся вежливо и учтиво улыбаться, склонять голову, отвечать на пустые вопросы, ответы на которые каждый забудет, как только он выйдет за пределы апартаментов. Невольно остановившись Норияки шаркнул ногой об асфальт. Наоко уже, должно быть, приготовила ужин и теперь накрывает на стол - она наверняка всё спрашивает о нём, пытается узнать как можно больше, переживает, но по-бытовому, по-простому, как переживает каждая хозяйка перед приходом гостей. Джотаро же точно смотрит в окно - он видит машину Норияки, но самого его взгляд уловить не может; машина стоит там уже около часа, но в ней по-прежнему никого нет. Он ещё не знает, что Норияки всё это время ходил взад-вперёд между домами, стараясь побороть колкое желание уехать, ничего не сказав - одна только искромётная мысль и машина эта останется там до утра, пока её не заберет арендная служба.       Взглянув на небо, Норияки отчего-то улыбнулся сам себе. Какой же забавной шуткой будет уехать прямо сейчас! Джотаро, взглянув на часы, удрученно кивнёт самому себе и оближет щёку изнутри, Наоко же, ничего не сказав, соберёт со стола тарелки с остывшей едой, вбросит всё в мусорку; так же безмолвно она уйдёт в спальню и сложит все его вещи, выкатит чемоданы в прихожую и, разочарованно оглянув его со спины, уйдёт со слезами на глазах. Джолин в этот вечер не поймёт ничего - возможно, она вообще никогда не поймёт того, что случилось, но в её памяти навсегда запечатлиться мамин мокрый взгляд. Но мысль эта не принесла удовольствия - только глупую ухмылку и неприятное, склизкое ощущение в гуди.       Внезапно, по кончикам пальцев пробежал лёгкий разряд тока. Слегка наклонившись, Норияки напрягся всем телом и оглянулся вокруг - сквозь тело будто прошла замедленная молния, как это и бывает при встрече с владельцами стендов. На шее ощутимо задрожала венка. В паре метров от него, между двумя плоскими лужами сидела груда тряпья - грязная, рваная одежда наслаивалась сама на себя так, что была похожа на ком. Под обтянутым вокруг головы шарфом еле проглядывало скукоженное, сухое лицо старушки, сплошь залитое молочного цвета пятнами. Под коленями у неё лежал бархатный красный настил с золотыми, выцветшими кисточками, на котором была разложена колода жеваных карт, прозрачный фиолетово-голубой шар, какие-то амулеты и блеклые, когда-то золотые безделушки. - Заметил всё-таки... - Мурчащий голос старушки разорвал тишину. Она вдруг подняла голову и в полутьме блеснули парадоксально молодые, резвые глаза, в которых искрилось нечто озорное. - Подходи, не бойся. - Говорила она скрипуче, растягивая слова, будто они давались ей с трудом. От каждого движения губами белые разводы на её лице расплывались, будто бы принимая новые формы. - Кто ты? - Выпрямился Норияки и тут же спрятал ленту стенда под рукавом тяжелого пальто. - Не переживай так, я на твоей стороне... Может так тебе будет проще. - Вздохнув, она скинула с головы черный шарф и внезапно её лицо изменилось. На Норияки теперь смотрела молодая девушка, с очаровательно округлыми, розоватыми щеками, аккуратным, вздернутым носиком и двумя ямочками у припухлых губ; со старушкой её связывали только свежий взгляд и молочного цвета пятна на смугловатой коже. - Стенд у меня, конечно, бесполезный, но бабушкам, как правило, верят больше. - Голосок её зажурчал, слова переливались и звенели, напомнив отчего-то ранних птиц. - Я Вéсна. Ты меня не помнишь, но я тебя помню хорошо. - Приспешница Дио? - Не меняясь в лице парировал Норияки, готовясь напасть. - В прошлом, да. - Как-то неуловимо улыбнувшись, она склонила голову и в ушах блеснули две бриллиантовые серьги. - Я гадалка, причем очень хорошая. Он пользовался моим ясновидением... Ну же, сядь передо мной! - Внезапно переменившись в лице, она улыбнулась шире и живо похлопала рукой о бархатный настил.       Отчего-то, Норияки не мог отвести от неё взгляд; какой-то тихий таинственный свет, исходящий от её лица вселял доверие, нечто теплое и искреннее вдруг тронуло незаметную жилку у сердца. Оттаяв, он подошёл ближе, и поймав её доверчивый взгляд, невольно опустил колени на ткань, всё же не убирая лент стенда из-под рукава. - Всё это мне не нужно. - Легко продолжила она, будто бы не замечая его. - Но антураж создавать надо, иначе люди не верят. Никому ведь не нужно знать, всем важно верить.. Верить в судьбу, в потустороннее. На этом строится больше, чем ты можешь представить... Верил бы кто в Бога, не будь в храмах мощей или ещё чего? Разве пришел ко мне кто, не светись этот шарик? - Наклонив голову, она подняла прозрачную сферу и свет в ней вдруг начал пульсировать. - Если бы я говорила, что вижу будущее без всей этой бутафорской чепухи вряд ли кто-то бы пришёл ко мне. А ты засмотрелся... Нравятся серьги? Один богатый мужчина подарил мне их, когда я предсказала ему рождение сына... - Что тебе нужно? - Всё ещё пронизанный скепсисом покосился на неё Какёин; в груди задрожало смутное, пугливое чувство. - Мне ничего... у меня своя приемная, прямо под квартирой, я не бедная и ничего не ищу, хотя с виду так не скажешь. - Ослепительная улыбка её будто бы разрывала темноту улочки, вся грязь, собравшаяся на тротуаре, вдруг исчезла, словно стыдясь находиться рядом с Весной. Было в ней что-то чистое, что-то неуловимо хрупкое и в то же время уверенное и настойчивое. - А ты ищешь, и я хочу помочь. Вот, к примеру, что в твоём кармане? - Мужчина тут же схватился за пальто и нащупал сквозь толстую ткань очертания кулона в виде жука. - Он ведь тебе не принадлежит... - Что ты знаешь о нём? - Голос его вдруг дрогнул, неожиданно для обоих.       Та лишь мягко усмехнулась, убрав каштановые волосы за ухо. - Какой ты грубый.. но это можно понять. Дай мне руку. Нет-нет, ладонью вверх... Да, вот так. - Прикрыв глаза, она вновь склонила голову, но на этот раз влево. Пальцы вцепились в чужую ладонь железной, мёртвой хваткой, мужчина даже почувствовал, как сквозь его кости проходит нечто твёрдое и острое. Подушечки с натиском скользили по линиям и складкам на коже, давили в мясо, но её лицо оставалось спокойным и расслабленным. - Ну и ну... - Вдруг сказала девушка не своим голосом, нахмурив брови. Норияки хотел было выдернуть кисть, но стальная хватка не позволила ему этого сделать. Казалось, будто в руке возросли металлические шесты, зафиксировав её на месте. - Ну и ну... Нет, не то. - Продолжила она уже своим тоном, мотнув головой. - Я вижу тебя, мужчину... женщину... Три разбитых сердца, точно так. Женщина плачет, ты собираешь вещи. Мужчина... нет, ничего не вижу. Вижу, что в Токио он будет один... А у тебя сердце стало чаще биться! - Обворожительно усмехнулась она не раскрывая глаз, и вновь стала серьёзной. - Это всё не важно в любом случае... Ну где же?... - Её пальцы продолжали давить кисть, щупали каждый кусок кожи с особой скрупулёзностью. - Вот оно! - Воскликнула Весна, поджимая плечи. - Этот кулон... Тебе его дал не человек, нет... Это не земная вещь. Ты должен его отдать... Девочке. Да, сейчас она девочка, но ты должен дождаться когда она станет старше. Она будет просить помощи, она разделит их судьбу... А ты... ты умираешь, да. Но тебя это волновать не должно. Будет юноша. Молодой, от него исходит свет. Очень чистый свет, он по всюду, всё светится... а ты дышишь, очень свободно дышишь, как после долгой простуды, знаешь. - Поводив по ладони ещё немного она открыла глаза и уставилась на покрасневшую кисть, на который уже начали проступать сине-зелёные вздутые вены. - Нет, больше ничего. Ничего не вижу. - Взгляд девушки как-то потускнел, в глазах пробежали быстрые тени. - Значит, всё.       Несколько секунд длилось молчание, гудела труба, на ветре подлетал мусор. - Прости, но как есть. - Девушка накинула на голову шарф и стряхнула с колен пыль. - Значит, Дио точно мёртв. С остальным разберёшься, можешь не переживать. Главное запомни, что я сказала.       Тишина возобновилась и держалась в воздухе будто бы налётом. Норияки чувствовал странное волнение, будто только что приоткрыл театральную завесу, в которую не пускают зрителей - интимное, перехватывающее дыхание ощущение заставило щёки налиться нездоровой краснотой. - Зачем ты мне помогаешь? - Немного погодя спросил Норияки, разминая руку. - Я лишь хочу чтобы закончился этот кошмар. - Ответила девушка, миловидно нахмурив брови. - Я каждый день думаю о том, что происходило в том особняке и я хочу чтобы это навсегда завершилось. И таких как я, невольных соучастников, много... Мне снились сны, много снов... Мы вас искали, но Фонд Спидвагона не дал бы подобраться Джотаро, тебя же будто след простыл. Я видела какие-то пейзажи, но таких много, найти тебя было почти невозможно. Зато отель, в котором ты остановился, ярко отпечатался в моей памяти. - Голос её звучал повсюду, словно превратившись в эхо; он отражался от фасадов домов, от земли, заполнил собой поднимающийся ветер, треплющий тряпьё, беспорядочно наваленное на её тело. - Я верю своим снам, верю своему дару. Это не стенд, это нечто большее, поверь мне. Стенд дал мне лишь старость и всё равно меня выдают глаза. Я надеюсь, что мои сны я трактовала правильно. И я надеюсь... - Девушка вдруг запнулась, и, поджав губы, опустила глаза.       Снова молчание, снова гул трубы. - А та девочка... - Я не знаю, я не вижу лица. - Пожала плечами Весна. - Но ты её встретишь, она одна из них. - Джостаров?       Та лишь кинула и вновь опустила голову; нежное лицо рассекли морщины, обвисли щеки, скукожились пухлые губы. - Не опаздывай, тебе важно быть там сегодня. - С каждым словом её голос становился скрипучей и древней, старость всё больше охватывала тело, будто цепляясь за неё из-под земли.       Норияки встал и, низко поклонившись, удалился, оглядываясь на пропадающую в темноте фигуру скрюченной старушки.

***

      Ещё одурманенный словами гадалки, Норяики неподвижно стоял в белоснежном коридоре 10ого этажа. Коричневая дверь возросла будто бы из ни откуда; из белого тумана возник звонок, ручка, номер квартиры. В голове всё ещё звучал журчащий голос Весны, на кисти ещё тлели её твёрдые пальцы - впрочем, они уже начали растворяться в тошноте, подкатившей к горлу. Коснувшись пальцем звоночка, Ноярики не решался надавить - у него в запасе было ещё несколько минут, несколько губительных минут, съедающих его изнутри живьём с отвратительным причмокиванием. Итак, звонок. Как только он нажмёт на серую кнопку все его терзания примут новое обличие, окрасятся в новый оттенок, быть может, более тяжелый и обязывающий. Под ложечкой сосало, желудок свернулся и закрался под горло. Дзинь-дзинь.       Дверь распахнулась не сразу. Бесшумно пролетев над кафелем, она впустила в коридор сочный, жаркий запах горячей еды, шум жарящихся овощей и детский, вопрошающий голос. Сначала появилась блодинистая макушка, затем гладкий, белый лоб, черные, выразительные глаза и наконец взбитые румянцем щеки и тонкие, накрашенные персиковой помадой губы.       Наоко. Тонкий, низкий силуэт, так вульгарно вышедший из разорванной фантазии. Она была совсем другой - это не была томная, утонченная женщина, в её взгляде не читалось вечности или глубины, на губах не дрожала стройная, темная мысль; красота её не цепляла тем магическим магнетизмом, который он успел вообразить. Это была женщина из обычной, человеческой плоти, такая, которую можно встретить на улице и не обратить на неё внимания; взгляд скользил по её лицу без возможности за что-то зацепиться, язык впал в слегка разочарованный ступор. - Здравствуйте! - Льстиво воскликнула она и, не смотря на гостя, прошла в прихожую. Достав мягкие белые тапочки, она поспешно кинула их на коврик и только потом подняла взгляд. - Мы Вас очень... - И тут Наоко вдруг вздрогнула, вскинула брови и на долю секунды округлила глаза; удивление делило зрачок наравне с неприязнью. - Ждали. - Норияки. - Неловко вклинился Джотаро, появившись так же как и дверь, из ни откуда. Голос его замялся где-то в гортани, и затем прохрипел два имени. - Это Наоко, Джолин. - Глаза его, сначала задержавшись на чужом, испуганном лице, тут же нечитаемо потемнели, сказав нечто невыразительное жене. Всё же, в каждой семье есть свой негласный язык взглядов, который можно вполне приблизить к телепатии.       Из-за угла показалась девочка с темными волосами; две прядки были окрашены в ярко-зелёный цвет тоником, какой продают в детских магазинах торговых центров. Она медленно прошла вглубь прихожей и, приоткрыв рот, улыбнулась - глаза её выразительно сверкнули, налившись жадным интересом. - А что у Вас с глазами?! - Как-то восхищенно и предвкушающе спросила она, обеими руками оттягивая край майки с синей, блестящей звездой на груди. - Джолин! - Тут же одёрнула её женщина, меняясь в лице. - Ничего страшного. - Пытаясь скрыть смущение улыбнулся Норияки, снимая пальто и втискивая ступни в тапочки-маломерки. На шее вновь забилась злосчастная венка. - Это всем всегда интересно.       Одним раздражённым движением руки, Наоко выпроводила Джолин на кухню и, двое мужчин, неловко переглянувшись, отправились за ней. На долю секунды, Норияки ощутил на лопатках теплое, утвердительное прикосновение руки, чувственно задержавшееся на спине.       Из прихожей Норияки попал в просторную гостиную, отделённую от столовой и кухни широким, угловатым диваном. Казалось, что всё здесь какое-то чужое. Белые стены, бежевая, неживая мебель, разбросанные по полу игрушки и мультик, беззвучно мелькающий на телевизоре выглядели как картонная декорация, к которой Джотаро не имел никакого отношения. Совершенно инородный предмет, стоящий в центре незнакомой ему самому квартиры. - Присаживайтесь, пожалуйста. - С любезной полуулыбкой проговорила Ноаоко, вырвав Норияки из недоумевающего наблюдения, и нагнулась, чтобы подобрать что-то с пола. Кофта с открытой спиной разошлась, задев плечи.       Присев на край стула, Норияки отложил сумку и принялся бездумно разглядывать женщину. Гладкая, белая, чистая словно полотно кожа спины. Лопатки. Изящные, тонкие, как льдинки. Они сходились и расходились под этой кожей, словно живые; плечи легко ходили вверх и вниз. Идеальная спина, никаких шрамов, родинок, только белое полотно кожи и лопатки. Она наклонилась и на хребте тут же проступили бугорки позвоночника. Блондинистые, окрашеные пряди распались по плечам и раскрыли длинную, тонкую шею.       Наоко. Норияки разглядывал её по непонятным ему самому причинам. Раньше она была просто безликой, почти несуществующей «женой», совершенно бездушной картинкой, не имеющей никаких черт. Теперь же она обрела душу. Наоко. Живой, дышащий организм, который незаметно разглядывает его, оборачиваясь через плечо. - Вы же едите мясо? А то сейчас пошла мода на вегетарианство, и я на всякий случай приготовила овощей. - Перебегая от стола к плите, она ловкими движениями переносила тарелки и накладывала еду в пиалы с морским орнаментом. - Наоко, сядь уже пожалуйста. - Устало промямлил Джотаро, отодвигая стул. Виновато оглядев Норияки, он опустил глаза и, позвав дочь, сел рядом с женой.       Пока женщина рассказывала о содержимом тарелок, на кухню вновь вбежала Джолин. Поджав губы от детского, необъяснимого беспокойства, она взобралась на стул и качая ногами уставилась на мужчину. - Ты же Джолин? - Вздернутый нос девочки сморщился и она гордо кивнула головой. - Я тебе принёс кое-что. - Оглянув количество кукол, лежащих у телевизора, Какёин невольно цокнул, мотнув головой. Из сумки выползла пластмассовая коробка, отливающая белым светом под строгими лампами над столом. - Это робот?! - Вскричала школьница и осторожно переняв подарок, изогнула губы в востроженной букве "О". - Он говорит? - Да. И если нажать на кнопку, вот тут, он превратиться в машину.       Лицо Джолин вытянулось, щёки налились ярко-розовым румянцем и, набрав воздуха в грудь, она тут же спрыгнула со стула, сжимая прозрачную коробку в руках: - Пап, открой, открой! - А поблагодарить? - Рассматривая коробку, пробурчал Джотаро. - Да, спасибо. - Вскольз кинула та и принялась наблюдать за тем, как мужчина вскрывает ножом пластиковые петли на руках игрушки. Только сейчас Норияки смог по-настоящему разглядеть девочку.       Вздёрнутый нос и изящные губы, конечно, достались ей от Наоко, но глаза, само их напряжённое, холодное выражение, высокий лоб и подрагивающая ямочка на левой щеке, конечно, всецело перешли к ней от отца. Внезапно мужчина осознал, каким обожанием и восхищением переполнено выражение её лица - всё оно устремилось на Джотаро, и лишь иногда её глаза падали на подарок; в по-детски влюблённых глазах отражался в основном только "папа". Невольно отвернувшись, Норияки почувствовал как совесть, застывшая где-то в теле, начала таять и неуверенно биться о рёбра; что-то скребло о грудную клетку, мыча и постанывая в отвращении к самоё себе.       Опустив подбородок на сложенные кисти, Наоко мягко улыбнулась: - Как вы угадали... А мы вот совсем не знаем, что дарить. Сегодня куклу, завтра подавай игрушечный компьютер. - Она пожала плечами и уставилась на Норияки добрым, открытым взглядом, который лишь усилил мутную больв груди. - Дети в этом возрасте только пробуют... - Растерянно ответил мужчина, вскинув брови. - Познают мир, нащупывают. Игрушки должны поражать воображение, это всегда должно быть что-то, чего они раньше не видели. Перепробуют всё, что есть и только тогда уже смогут определиться... - Слова появлялись неосознанно, говоря, он и сам поражался тому, какой бред срывается с языка. - А вы ведь, как раз этим занимаетесь? - Поспешно спросила та, поймав в дыме от еды приятную тему. - Игрушками? Нет, не совсем. - Положив в рот жареную морковь, Норияки начал разделывать кусок стейка, стараясь не смотреть на женщину. - На данный момент я создаю видео-игру, но для людей постарше... Всё же, кромсать чудовищ не для детей. - Норияки усмехнулся, но за столом все молчали, короткая шутка растворилась в пару от мяса. - Ну да.. Джотаро мне рассказал. - Кивнула Наоко, будто бы показательно кладя ладонь на руку мужа. - Но я в этом совсем не разбираюсь. Джоске вроде игры любит?       Совесть тут же скрасилась чувством обиды, словно на масляную картину нанесли ещё один жирный мазок. Жестокая, злая женщина! Опустив глаза в тарелку, Норияки недовольно скривил губы и закусил язык - сначала показывает, что ей принадлежит то, о чем мечтает он, теперь же разрывает милый пейзаж Морио уже тем, что знает о нём. Оставила бы ему хоть что-то своего, хоть что-то нетронутого; всё, что у него было она уже могла забрать и Джотаро, конечно, не смог бы ей отказать. Кажется, за всё это время он ни разу и не смог ей отказать - трус, безвольный бесхребетный трус. - Джоске любит, да... - Ответил тот, недовольно вздымая брови; его рука в секунду выскользнула из-под её прикосновения и виноватый взгляд моментально упал на Норияки. - А вы знакомы со школы же? - Не унималась Наоко, пока на тарелке остывал горячий салат. - Мне просто так удивительно, что вы не общались почти 10 лет и вдруг пересеклись в одном городе! Судьба, не иначе! - Веселый тон её голоса будто бы нарочно впивался в грудь и уши Норияки, прокалывая сердце насквозь. - Как так вышло вообще? - Что вышло? Что не общались? - Джотаро без какого-либо выражения положил на тарелку стейк. Взгляд его неустанно бегал по столу, не находя места. - Телефонов не было, разъехались кто куда, вот и не общались. - Ну судьба, судьба! - Вновь воскликнула Наоко, размахивая кистами рук.       В остальной части вечера для моего читателя не найдётся ничего интересного - за столом звучали не то чтобы остроумные шутки про политику, скользили напряженные, виноватые и осуждающие взгляды, в немой озадаченности поднимались брови. Джотаро несколько раз одернул жену за слишком личные вопросы, та сразу извинялась, Норияки увиливал от ответов.       Распрощались в 9. Норияки низко поклонился, Джолин расстроенно откланялась в ответ; Наоко заперла входную дверь и отчего-то злобно уставилась на мужа, скрестив руки на груди. - Ну предупреждать-то надо! - С упреком округлив глаза, она начала махать перед ними двумя пальцами правой руки. - Поставил в неловкое положение, и его и меня! Джолин, а ну иди сюда! - Мотнув головой, так чтобы светлые волосы упали с плеч она, громко топая, направилась к дочери. Из кухни послышалась ругань: "сколько раз я тебе говорила!" "думать надо перед тем как говорить!" и прочее в этом духе.       Стоя в коридоре Джотаро разглядывал запертую дверь. Удивило его скорее то, что Наоко заметила шрамы на глазах - он, казалось, перестал замечать их уже очень давно. Это движение руками, пантомима, которую она изобразила отозвалась приятной болью в груди - было в этом что-то домашнее и одновременно чужое, но теперь стало ясно, что она ровным счетом ничего не понимала, и непонимание её было куда глубже чем она могла вообразить. - Странный он, конечно. - Вдруг послышался её голос из-за спины. - Как-то неприятно рядом находиться. - Наоко передёрнула плечами, так же разглядывая запертую входную дверь. - Не знаю, что ты в нём нашёл такого, но я начинаю немного переживать за тебя.       Какая же всё-таки глупая, непроницательная женщина! Неужели с ней он прожил столько лет в одном доме, неужели она воспитывала его дочь? Эта узость, граничащая с бесчувствием, заставила Джотаро скривить лицо в отвращении - внутри что-то внезапно надломилось, раскрошилось, упав куда-то вниз живота. - Я пойду покурю. - Тут же соврал он. отворачиваясь. Если спуститься по лестнице, используя тайм-стоп на лифте, то скорее всего он ещё успеет нагнать Норияки. - Я ненадолго. - Белое пальто уже коснулось плеч, скатилось по воздуху к ногам. - Покурю?! Ты же обещал, что бросишь! - Крикнула она вслед, но дверь уже успела захлопнуться.