Понедельник. После разговора в кабинете Глэма.
Оставив свою уйму вопросов у себя в голове — Лиф вышла из кабинета, направившись домой. Просто ли вскружить её ветряную молодую голову словом «деньги»? Да. У неё никогда не было денег. Как и семьи, таланта, о будущем она даже не думала. Настоящие готы вскрывают вены в ванной с любовью всей своей жизни под наркотиками — это было единственным исходом, который она могла себе представить. Впрочем сейчас она пришла домой, и намеревается напиться. Потому что мысли о содеянном сегодня пожирают её изнутри. «Что я наделала?». Пытаясь найти нить между произошедшим в кабинете Глэма и реальностью она вырывает собственные волосы, будто с них она её сплетет. Когда ничего не получается, девушка бьется головой о стену и кричит, но не проронит ни слезинки. Лиф не может дать оценку ситуации: на любые события происходящие в её жизни ей всегда было все равно. Плохо ей от последствий или хорошо — она уже не видела смысла делить мир на плохое и хорошее. Поэтому прямо сейчас она напишет Лакки, и вся их компания соберется на старом холме, открывающем вид на чудесный закат. Они будут провожать его пока алкоголь медленно пожирает клетки мозга, которые впредь не восстановятся. Долго не думая Лиф хватает шоппер и выходит на улицу. Ветер холодный и мерзкий, он обволакивает кожу и девушка вздрагивает, прижимает руки ближе к телу и пытается не думать о своей крови, лежащей у обезумевшего отца своего парня где-то в ящике. Поднявшись на зеленый холм она не обнаруживает никого рядом. Садится на каменную плитку и смотрит перед собой, ощущая как солнце настырно прорывается в глаза, ненароком прорезая их своими лучами. — Долго ждала? — голос раздался за её спиной где-то через пару минут. — Да нет. Садись. Это была Лакки. В одном из своих прекраснейших платьев (а для Лиф «прекраснейшим» являлось каждое из них) и привычным для неё макияжем. В сиянии солнца она выглядела еще более недостигаемой. — Когда придут остальные? — Лиф пытается начать диалог, не используя фразу «у тебя с собой не найдется чего по крепче?». — Честно, не сильно хочу их видеть. — только сейчас собеседница заметила, как подавленно сегодня выглядит блондинка. При том взгляд её немного мутный. — Ты уже пригубила? — в ответ Лакки улыбнулась. — Можешь не отвечать. Мне тоже комфортней вдвоем. — Девочки, они как будто отдельно. Как бы я не пыталась скрепить нашу дружбу, они не открываются для меня. — она резко заморгала и полезла в сумку. Найдя пачку сигарет — закурила. Предложила одну Лиф. — И дело не в тебе. Они действительно не наши люди. — небо розовело, а Лиф ещё трезвая. — Так в честь чего пьем? — Я над новым проектом работаю. Ты же знаешь, не могу на трезвую голову. Из сумочки вслед за сигаретами появилась небольшая бутылка крепкого алкоголя. Этот вечер они провели вдвоем за теплыми разговорами и веселыми прогулками, успели сделать множество фотографий природы и друг друга. И Лиф чувствовала себя свободно как никогда. Она не испытывала тревоги и даже скуки, только в какой-то момент ловила себя на мысли, что время проведенное с Ди сильно отличается от того, что она чувствует рядом с Лакки. С ним она всегда в напряжении, часто думает о том, чтобы найти общую тему для разговора или не проговориться о своем курении (она не хочет слушать 2-х часовую лекцию о вреде табачной продукции). Но, наверное, это нормально. Нормально, что с Лакки она себя чувствует иначе чем с Ди. Это доказывает, что она не лесбиянка и с ней все в порядке. В какой-то момент Лакки и Лиф забредают в лес и находят самый обычный пень, который стал местом для фотосессии. В глазах плывет, брюнетка пытается уловить кадр на фотоаппарат подруги, и в какой-то момент звонит её телефон. Лиф встает с корточек и отвечает на звонок: — Ало? — Лиф, вечеринка уже давно началась, вы где? — «вечеринка»? Пару секунд девушка находится в недоумении, совсем выходит из системы. Сейчас ей кажется, будто ни прошлого ни будущего не существовало, только этот вечер, когда она пьет и фотографирует Лакки в новом платье для её сайта. Алкоголь выедая клетки мозга забирает не только плохие воспоминания — он напрочь отшибает способность мыслить. В какой-то момент она вспоминает: сообщение от Глэма, бессонница, этот разговор, идеальный слух, её кровь тихо лежащая дома у Ди. И, конечно же, предложение Хэви прийти на вечеринку Макса, что должно было помочь ей отвлечься. Ей тошнит. Тошнит так сильно, что органы выворачивает наизнанку, но пустой желудок не может ничего отдать. Камера валится из одной руки, а вторая все ещё держит телефон у левого уха. — Еба-ать, крче, мы летим, Хэв… — она невнятно пытается объяснить ситуацию Лакки, а та соглашается лишь бы не возвращаться домой. — Короче будем я с подругой, пойдет? — Да, думаю да. Жду! Быстрые гудки. А затем на её телефон приходит сообщение с геолокацией.<end of flashback>
Диана бежит сквозь толпу совсем не замечая, как врезается в подпитую девушку с длинными высветленными волосами и темно-красными губами. — О, приветики. Ты Лиф не видела? — начинает та, а Диана, быстро моргая, оглядывает беловолосую незнакомку и не замечает, как по её собственным щекам стекают несдержанные слезы. Она опускает голову — Эй ты чего? Случилось что? — Нет. Лиф на балконе с Ди. — Диана снова поднимает голову, и обращает внимание на шикарное платье незнакомой ей девушки. — Откуда это прекрасное платье? — Спасибо большое, я их сама шью! Погоди, — собеседница полезла в свою сумочку, — Вот, моя визитка! Помещения которое я смогу назвать магазином у меня пока нет, но есть интернет-магазин. Ты можешь увидеть там много похожих платьев. — она протягивает черно-белую картонку с QR-кодом, номером телефона, ссылкой на сайт и его названием. Диана принимает её. — Как тебя зовут? — Лакки. А ты Диана? Лиф говорила о тебе. — сердце Дианы вдруг замирает. «Лиф говорила о тебе». Что она говорила? Это что-то положительное или отрицательное? Вопросы пробегают в её голове и она хочет их озвучить, но ком в горле больше не позволяет говорить. И оно, наверное, к лучшему. Лакки продолжает, — Так она на балконе? Отлично, спасибо! Не найдя другого варианта, Диана уходит за алкоголем и танцами. И меньше всего ей хотелось смотреть как хихикает надувная Нэнси под наигранный интерес Макса. Жалкое зрелище. Лакки, пробираясь сквозь потные тела подростков в гостиной, наконец поднимается на второй этаж и ещё минут через пять находит балкон. Рамка прозрачной двери темно-коричневая, вместе привычной белой. Она смотрит на Лиф и Ди, облокотившихся о перила с сигаретами в руках. Для Лакки такое игнорирование пуфиков показалось немного предвзятым. Она стучит по стеклу двери, чтобы пара обратила на неё внимание. Лиф оборачивается и машет рукой, как бы говоря «заходи». И та заходит. — Лакки! — девушка бросается в объятия подруги, будто не виделась с ней целый год вместо одного часа. — Ди, это Лакки. Я, кажется, рассказывала о ней? — Раз двадцать, я считал. — он без какого-либо подтекста ухмыляется и протягивает руку без упоминания своего имени, потому что знает, что оно блондинке уже известно. Вторая отвечает на рукопожатие и широко улыбается, заставляя глаза почти полностью сомкнуться. — Лиф, не хотела вас прерывать, но ты уже трезвая? Взглянув немного недоумевающе, девушка все же отвечает: — Да вроде как. Ди, я достаточно трезвая? — в ответ парень молча кивает. — Отлично. Тогда мы можем кое-что обсудить? Вдвоем. Лиф снова смотрит на Ди вопрошающе, как бы спрашивая «я могу тебя оставить?». — Я должен идти, осталась недоделанная работа. — не осталось у него ничего. Он только что прочел сообщение от своего отца, и как бы не хотелось — ему придется вернуться домой прямо сейчас. Лиф быстро оставляет последний поцелуй на лице парня и тот уходит. — Здесь не очень безопасно, иди за мной. «Не очень безопасно?». Лиф поняла, что действительно протрезвела, когда от этой фразы по коже прошел мороз. Лакки берет её руку и они стремительно идут в комнату прямо напротив балкона. Это чья-то спальня, довольно просторная и с большой двухместной кроватью. Скорее всего, родителей Макса. Они садятся на кровать. — О чем ты хочешь поговорить? — «неужели она знает о Глэме? Может у неё есть ценная информация, помощь для меня?». О да, Лиф так надеялась на это. Она ввязалась в вязкую, грязную историю испачканную свежей кровью. Она никогда не была уверенна в своих силах или возможностях, и теперь точно знает, что не может сама себе помочь. Она даже не пыталась. — Ты ведь помнишь как рассказывала мне о той ситуации в больнице с Артуром? — надежды Лиф не оправдались; ребра заныли а в груди такое вязкое, ноющее жжение. Только сейчас она вспомнила о зип-пакетике, мирно лежащем в её шоппере. — Ты говоришь о наркотиках? — Именно. Я около недели настраивала себя на это, и, может… — Лакки не продолжила. Конечно, Лиф все поняла. С минуту они молчали. Беловолосая начала терять надежду, как вдруг Лиф наконец заговорила: — Ты ведь понимаешь, что обретя зависимость нам придется искать деньги на новую дозу? У нас их нет, Лакки. — после каждого произнесенного слова её глаза сверкали все ярче. Ей хотелось иметь больше болезней и зависимостей, быть несчастной настолько, насколько это только возможно, но не слышать слова жалости ни от кого-либо, ни от себя самой. Она думала, что так будет чувствовать себя сильнее. Потому что она совсем одна, пытается создать больше проблем и не пытаться их разрешить, позволяя ещё горячему телу болезненно разлагаться. И если бы о ней сняли сериал, все зрители считали бы её бедным сильным котенком, таким одиноким и маленьким в этом большом мире. Только возможная, потенциальная жалость радовала и ублажала её, но лишь своими фантазиями она не могла быть сыта. — Я знала, что ты ответишь что-то подобное, Лиф. Знала, что не будешь думать о своем здоровье, лишь позволишь эйфоретикам съедать себя изнутри. Я уже решила эту проблему. Сейчас я не могу ничего рассказать, но доверься мне, Лиф. — она кладет свою ладонь на белоснежную руку брюнетки. Приближается впритык своим лицом к её и смотрит в глаза, широко открыв свои. И все четыре глаза так ярко сверкают в темноте. Они считают свои жизни настолько никчемными, что готовы отдаться счастью всего на полчаса, чтобы потом страдать в сотни раз больше. Они понимают, что боль настигающая вслед за эйфорией пронзает совсем безжалостно, показывает в очередной раз как ты ничтожен и что сам виновен в своих шрамах и новых ранах на ещё не затянувшихся старых. Это то, что надо Лиф. Очевидно, она доверится. Она высыпает все содержимое шоппера и находит в куче хлама заветный пакетик. Вот она, та самая голубая витамина. Лакки вдруг подрывается с кровати и закрывает дверь на замок. Её руки трясутся. Так страшно и интересно, опасно и затягивающе, это темный коридор страха и блаженства, ты не знаешь на что придется наткнуться пока не попробуешь. Лиф невольно улыбается, когда держит в руках собственный путь к долгой и мучительной смерти. Вдруг они обе вздрагивают всем телом, когда шум раздается в правом дальнем углу комнаты. Из стоящего там шкафа вдруг появляется девушка с черными короткими волосами. Комнату освещает только изящная настольная лампа, но Лиф удается разглядеть лицо пока неизвестного объекта. И оно ей знакомо. — Первый раз целую таблетку не глотают. — да, это точно она, Лиф помнит этот голос. Худощавая девушка в серых шортах и черной майке, подходя всё ближе к кровати она не представляла собой никакой угрозы. — Погодите. Это че, те которые я Арти давала? — она вдруг нагнулась к руке Лиф, вглядываясь в голубую таблетку. Её лицо было таким привлекательным: пухлые губы и широкий рот, разрез глаз небольшой, но взгляд резкий и выразительный, и этот совсем маленький ровный носик как у Дианы. Только эти огромные мешки под глазами и сильно уставший от жизни вид, что было больше невозможно скрывать, выдавали её зависимость. — Да, точно они! Вы их че, спи***ли? — перепуганно Лиф таращилась на Машу, пытаясь не дышать. Та вдруг отдалилась, и, широко открыв рот, расхохоталась. — Ладно, сам он виноват. Чудак ещё тот. Наркоман хренов, в любви клялся, чуть не изнасиловал меня, — и знала бы она, как иронично это звучало из её уст. — А тебя как зовут? — вдруг совсем тихо и нежно заговорила Лакки, все это время в недоумении смотрящая на Машу. — Зови меня Мари. И разрежьте таблетку на четыре части, для начала. Две из них мне, или я сейчас к вам Арти приведу. — это была не последняя таблетка из пакетика, наверное, только потому они согласились. Достав из сумочки раскладной ножик, Лакки, пытаясь не обращать внимания на дрожь в руках, разрезает таблетку. Маша заглатывает две части без сомнений и колебаний. Лакки и Лиф держат свои части в руках молча и смотрят друг другу в глаза, выискивая там какой-то ответ на какой-то вопрос.