Либо я, либо больше никого

Антон эти игры никогда не любил. Еще в школе они казались ему нелепыми, все из кожи вон лезли, стараясь выпендриться, и он, конечно, тоже мог бы включаться — не монашкой был, вот только никогда не понимал самого прикола. Ну вот сказал ты, что сосался в школьном туалете, или что дали тебе сиськи потрогать, ну вот все на тебя уставились и давай кто хихикать, а кто уточнять — и нахуя оно надо? Нет, внимание Антон любил, но к своим шуткам на сцене, а не к такому вот. Это ведь примерно то же, как когда училка на математике вбрасывает, что «а Иванов сегодня молодец», и все пялятся. Одна неловкость, ебаный боже. — Я никогда не занимался сексом втроем, — упрямо читает Стас. Антон не менее упрямо держит перед лицом свой телефон и, в целом, представляет собой элемент декора. Это не мешает ему незаметно поглядывать из-под кепки на играющих — одно дело, желание говорить про себя, другое — послушать сплетни про других. Ничто человеческое, как говорится, ему не чуждо. Впрочем, капитально новых вещей он пока не услышал. Автобус трясет на поворотах чуть сильнее обычного, водитель наверняка тоже слушает их игру, а может, это у Антона паранойя уже. Сережа спит, вот кто спокойно бы поучаствовал во всем этом безобразии, но как раз вот о его похождениях слушать всем уже надоело. Арсений… Арс вертится, как всегда, на своем месте, сидеть спокойно он не умеет, наверное, физически. В игру он начал играть с удовольствием, как типичный подросток, но быстро понял, что придется как-то соединять инфантильную тягу повыделываться с тем, чтобы не ляпнуть ничего лишнего. Тут буквально между Сциллой и Харибдой тонкой Арсовой натуры корабль идет — и промолчать он не может, и не промолчать тоже. Пальцы он все-таки загибает, и на сексе втроем, и на сексе с разными людьми в один день, хотя второе, вообще-то, подмножество первого. Антон не участвует, не участвует, ничего он не видит и не слышит — главным образом, чтобы не засмеяться. Ограничивается фырком, но Арс, как всегда, все ловит — и кидает на него убийственный взгляд. Антон еле заметно прищуривается в ответ. О, тот вечер он помнит хорошо. ** Они вваливаются в гостиничный номер втроем. Антон снимает куртку, выключаясь на секунду из происходящего, чтобы перевести дыхание и подумать: так. Сейчас тут произойдет нечто беспрецедентное, и не приведет ли это к какому пиздецу? Но он сам уже так завелся, что, кажется, отмотать все назад не получится. Начало-то вечера было совсем не такое, настрой у Антона был далек от приключений. После официальной части с тостами на камеру и прочим пиаром люди, в основном, разъехались, но осталось тоже немало народу. В конце концов, бесплатная выпивка, куча известных лиц и вообще — тут тебе и возможность карьерного роста с помощью нужных знакомств (если ты Стас), и много голых девичьих ног (если ты Сережа), и куча бутербродов с икрой (если ты Антон, который к концу официоза уже пополам складывался от голода, а чавкать на камеру, подобно некоторым, не пожелал). Вот в гуще этих самых бутербродов его и застает Арсений. — Ты не свалил? — удивляется Антон. — Нет, — рассеянно отвечает Арсений, поправляя манжеты у пиджака. Тот сидит на нем так, что это несправедливо на каком-то просто космическом уровне. Антону приходится делать костюмы на заказ, и после покупать их, ведь в прокате на таких дылд ничего приличного чаще всего нет и не требуется. Выглядит он в них все равно как три палки, скрепленные скотчем. А некоторые умеют добиваться модельного лука даже в пакетах из Ашана с дырками для ног и рук, не говоря уже о черных приталенных костюмах от… кого-то. Антон морщится и откусывает от бутерброда кусок побольше. Пусть эндорфины у него будут от еды, а не от зависти. — Что ты тут все мнешься, — неожиданно громко спрашивает Арс, как будто они уже давно спорят о том, где бы Антону на самом деле надо находиться. Антон показывает пальцем на бутерброды. В другой руке у него бокал шампанского, которое отлично подходит к икре. Красиво жить не запретишь, — да кончай ты есть, в штаны влезать не будешь. Антон только возмущенно хмыкает, так как рот все еще набит. — Пойдем, я тебя познакомлю, — говорит Арс, не обращая на его негодование ни малейшего внимания, — пойдем, пойдем. Антон позволяет утащить себя на другой этаж, где меньше еды, меньше света и больше бухла. Народ потихоньку разбредается — кто сюда, кто на балкончики, кто курить на улицу. Обстановку, в целом, можно принять за какой-нибудь клуб, но пространство слишком большое, и весь этот гигантский съемочный павильон не особенно уютен. Поэтому все и начинают ныкаться по закуткам, где не так громко играет дурацкая музыка и можно напиваться в более интимной атмосфере. — С кем ты меня знакомить собрался? — спрашивает Антон, стараясь звучать не слишком ворчливо. Никакие новые знакомства ему совершенно не улыбаются. Хочется осесть на какой-нибудь диван, дозакинуться шампусиком, а потом, если все не перерастет в дружескую попойку уютным кругом, свалить домой. Арсений его не слушает. Цепким взором он охватывает окружение и, как снайпер на задании, принимается отыскивать цель. Антон этот взгляд хорошо знает. Арс ведь однозначно считает, что если на мероприятии хотя бы три женщины не стали жертвой его глупейших подкатов, то вечер прошел даром. По мнению Поза, например, на ту ерунду, что он несет, никакой уважающий себя дышащий хомо сапиенс реагировать не должен, но они, почему-то, реагируют. Не всегда падают к ногам Арсения, но реакция имеется. А часто есть и падеж. Падение? Падание? Правда, что происходит потом, Антону остается только представлять. Чего он, разумеется, не делает. — Арс, — говорит он, сделав хороший глоток шампанского и избавившись, наконец, от остатков икры во рту, — я вот тут посижу — но не пойму, чего тебе надо от меня, если честно. Антон садится на диванчик, тоскливо оглядывает свой почти опустевший бокал, но мимо как раз проходит официант с подносом — удача, он думал, персонал весь уже ушел. На подносе стоят аналогичные бокалы, только полные, и Антон, ничтоже сумняшеся, берет сразу три. Один Арсу, ну и себе про запас два. И пусть только попробует кто-нибудь на него посмотреть косо. Косо на него не смотрят, потому что на него, вообще, кажется, никто не смотрит. Арс виднеется рядом с кучкой барышень и чего-то трещит, разливается. Как он там это называет? Подкатить «на сливочном масле»? Почему на масле? Антону немедленно представляется, как это масло запихивают куда-нибудь в непредназначенное для этого место, и он фыркает. — Над чем смеешься? — спрашивает голос рядом. Он поворачивается — присевшая рядом девушка симпатична, и он точно ее уже видел, но имени не вспомнит и под дулом пистолета. Над чем он смеется, он рассказывать, в любом случае, не собирается. Еще не хватало прослыть озабоченным. — Так, ни над чем, — отвечает он, улыбаясь. Ничто не мешает быть вежливым. Вообще, надо бы как-нибудь искрометно пошутить, но Антону лень. Ну что ж, придется развивать стереотип о том, что комики «в реале» — скучные зануды. Поз недавно рассказывал о девушке, которая познакомилась в гостях с каким-то мелким стендапером и неделю потом возмущалась Кате, что он не выдавал шутки в режиме нон-стоп. — Ты Антон, да? — говорит девушка, придвигаясь поближе. Она высокая, кудрявая и накрашена симпатично, — я — Лиза. Сммщик. — Помню, — врет он. — Можно взять? — она указывает на небольшое стадо бокалов на столике перед Антоном. Тому, если честно, жалко, он же так все уже распланировал, но если он сейчас скажет «нет», то будет похож черт знает на кого. — Конечно, — он протягивает ей один. Лиза пьет, улыбается шире и еще немножко к нему придвигается. Антон улыбается тоже, прикидывая в голове: так, ну, вообще-то, на такое он не рассчитывал, но в целом, дома не полный бардак, и резинки точно остались, и нет, он не то что такой самоуверенный мудак, и не то что ему самому прямо точно оно надо, но просчитать-то все нужно, на всякий случай. — Шаст! — Арсений выкристаллизовывается из воздуха, приземляясь на диванчик напротив, и в руке у него зажат женский локоть. Локоть, разумеется, растет не из воздуха, прилагающаяся к нему особа тоже плюхается на сиденье рядом с Арсом — выходит не слишком изящно, как будто он ее чересчур сильно дернул. Антон поднимает брови, но решает не комментировать. — Это — Елена, познакомься. — Антон, — говорит Антон, — а это Лиза. — Мгм, — говорит Арс, не глядя, и Антону немножко хочется его треснуть. Иногда мистер граф настолько не умеет себя вести — или не хочет уметь себя вести — что трудно удержаться от рукоприкладства. Но Лизе, похоже, все равно, она пьет шампанское и болтает ногой, глядя на Антона. Антон снова переводит взгляд на Елену — та на Лизу довольно здорово похожа, и если бы Антон не видел их одновременно, он бы легко их спутал. Обе с красивой укладкой светлых волос и с вечерним ярким макияжем, обе в зеленых платьях, разного, конечно, фасона, но в целом Антон рад, что экзамена на внимательность впереди, вроде, не предвидится. — Шампанского, дамы? — бодро предлагает Арс, озираясь в поисках официанта. Дамы не возражают. ** Что Антон все еще тут делает, спустя час, он решительно не понимает. С другой стороны, он пытался уйти уже раза четыре. Лиза, отчаявшись добиться от него чего-то внятного, отправилась покурить и не вернулась. Арс с ней курить не отпустил, отвлек какой-то ерундой, и когда Антон вышел на улицу пятью минутами позже, никакой Лизы там уже не наблюдалось. Возвращаясь, он уже совсем твердо решил попрощаться и сам, но Арс потянул его за рукав, усаживая вместо его исходного дивана на тот, где расположились они с Леной, и Антон не придумал, как отмахаться от этого дурака. «Чего тебе надо, — подумал он только, — ну все же у тебя тут хорошо, пусти уже меня». Он никуда не уходит. И неожиданным образом, после ухода Лизы все кардинально меняется. Арсений блистает. Мимоходом вплетает в речь шутки, от которых Антон ржет, как лошадка, а у Лены сквозь тональник начинает пробиваться помидорный красный. Рассказывает какие-то потрясающие в своей нелепости истории, злостно высмеивает общих знакомых, не называя имен, но убеждаясь, что Антон понимает, о ком речь. Остро комментирует текущее мероприятие, изобретает фирменные каламбуры и потихоньку расстегивает свою рубашку в разных местах все дальше и дальше. Да, Антон решительно не понимает, что он тут делает, но и уходить ему, в конце концов, перехачивается. Не так часто они сидят с Арсом практически тет-а-тет, Лена не в счет, не так часто ему внутри настолько весело и легко, будто весь он сам — этакий бокальчик игристого. И, начистоту, не так часто он становится свидетелем театра одного актера, да еще и героя-любовника. Обычно оные геройствования Антон, максимум, наблюдает издалека, когда Арс, катясь на огромной пачке «Валио» (еще одна интерпретация мозга Антона), обхаживает каких-то девиц сам по себе. Сейчас он не сам по себе, он по неизвестным богам причинам доебался и до Антона тоже. Ну и ладно, ну и пожалуйста. Ожидаемо, нет ли, но все это и привело их в итоге туда, куда привело. Антон бросает куртку на кресло отельного номера, достает из кармана телефон, отключает звук и только после этого оборачивается. Он, конечно, раньше видел, как Арсений целуется, но тоже издалека, или… или не видел толком?.. Сейчас Антон очень близко, и взгляд упирается в склоненную шею, в гладкий двигающийся подбородок, в жилистые руки, обхватившие зеленое платье и сразу устремившиеся к завязкам сзади. Арсений высокий и стройный, девушка в его руках тоже высокая красотка, и все это похоже на мягкую обложку бульварного романа, и ебать, надо не забыть вдохнуть. Вместе с кислородом в организм приходит осознание насущных потребностей, и Антон уходит в туалет, где справляется с ними в рекордные сроки, моет старательно руки и член — реалии биологических существ таковы, что это никогда не помешает — и выходит обратно. Он опасается, что, возможно, всюду опоздал, и сейчас придется придумывать, куда себя, эм, пристраивать, но в проеме почти сталкивается с Арсом, который буквально отпихивает его и закрывает за собой дверь. Видать, тоже приспичило. Антон смотрит на Лену — та в расстегнутом платье, растрепанная, со смазавшейся помадой, но выглядит очень сексуально — Антона всегда завораживали красивые девушки. Он визуал, и деть это никуда из себя не может. А еще он немножко робеет, потому что, хм. Блистал-то перед ней Арс, а Антон, вообще, притащился скорее из-за Арсова жаркого «ну поехали все, а». И он подумал — а почему бы и нет. Антон ничего не успевает сообразить, и, кажется, Лена тоже немного смущается — за время пути до отеля шампанское успело подвыветриться, как и всеобщая напускная решимость. Он косится на телефон — не заказать ли еще? Дверь за его спиной снова открывается, и Арс выпархивает из туалета. Теперь туда отправляется Лена, и блядский боже, интересно, оргии — это всегда сначала массовое посещение сантехнических достижений цивилизации? — Арс, — говорит Антон, чтобы что-нибудь уже сказать, наконец, — закажем в номер еще бухла? Арсений садится на кровать, опирается о нее руками, откидывается слегка и смотрит на него каким-то нечитаемым взглядом. Антон пытается въехать, чего от него хотят, но у него не получается. Он пожимает плечами и издает вопросительный звук. — Ботинки сними, — говорит вместо ответа Арсений. Антон, действительно, забыл снять кроссовки — возвращается к двери, стягивает их и, помедлив, снимает и пиджак. Арсений, не отрывая от него взгляда, избавляется от своего и швыряет его в сторону кресла. Это не очень похоже на сеньора зануду, который обычно печется даже о чужих катышках на одежде, но сейчас Арс вообще не в слишком привычном амплуа — он разгорячен, глаза у него блестят, а спина прогибается как-то так, как будто… Дверь в очередной раз открывается, и Антон, отшатнувшись от неожиданности, пропускает Лену пройти. Она успела поправить прическу, стерла помаду и избавилась от туфель. Антон проводит рукой по ее спине, пока она идет, и она, обернувшись через плечо, улыбается ему. Пока они ехали в такси, на заднем сидении огромной тачки бизнес-класса, он успел погладить ее колени (а заодно столкнуться там с рукой Арсения и отдернуть пальцы). Поэтому сейчас он робеет, да, но не катастрофически. Все вроде как хотят тут быть, и чего тогда загоняться? — Иди сюда, — нетерпеливо зовет Арс, и Антон дергается было, но, разумеется, это не ему. Лиза — тьфу, Лена! Главное не перепутать вслух! — садится рядом с Арсением на кровать, и тот снова целует ее, подаваясь вперед и запуская руку ей в волосы. Это не просто поцелуй, это еще и шоу, и интересно, он всегда так сексом занимается? Антон не желает стоять столбом, но и мешать тоже не хочет. Он оглядывается в поисках сидения, но ближайшее кресло занято их верхней одеждой, а второе слишком далеко. Стоять на ногах он устал, да и выпил немало, и поэтому он тихонько опускается прямо на ковер и принимается расстегивать манжеты. В брюках сидеть на полу не слишком удобно, но он подождет, оценит обстановку, и поймет, чего там задумал Арсений. ** — Арсений, — стонет Лена, — она улыбается, кусает губу, ее кудри красиво свешиваются на лицо, а Арсений — этот в третий уже раз меняет их позу, пересаживая Лену теперь поближе к краю кровати. Они все целуются, но рука Арса переместилась ей между ног, задирая и комкая платье. Сам он чуть раньше стащил с себя рубашку, мельком поглядев в сторону Антона, и остался в черных своих брюках. Антон тоже расстегнул рубашку и ремень, потому что сидеть на полу застегнутым оказалось очень неудобно. Он не до конца понимает, что происходит. Сначала он думал, что ему будет неловко, но происходящее перед ним так горячо, что он, наоборот, не может оторвать от кровати взгляда. Они не стали включать основное освещение, только лампу на тумбочке, поэтому все залито мягким теплым светом. Арсений почти на него не смотрит — в глаза не смотрит, по крайней мере, но как будто нарочно сажает Лену так, чтобы Антону было получше их видно. Что это, хвастовство? Желание удивить, переиграть, выбить из колеи? Эпатаж? Антон, удивительным для самого себя образом, не ведется. Наоборот, чем дальше, тем увереннее он себя ощущает, хотя по-прежнему просто сидит на полу. Какой-то подкожной чуйкой он улавливает, что все, что происходит — происходит с расчетом на него, а значит, волноваться ему нечего. Оно — в том, как красиво Арс движется, в том, как картинно почти заигрывает — прижимается сбоку губами к чужой шее и заставляет девушку выгнуться от движений пальцев, в том, как напрягает бицепс, перехватывая ее предплечье. В том, как прогибается в пояснице сам. «Вот же», — восхищенное — в голове у Антона. Но если он получает шоу, то Арсений, похоже, собой доволен не вполне. В четвертый раз пересаживаясь, теперь уже сам спиной к подушкам, он тянет девушку на себя, и она охотно идет к нему на колени. Антон встает, наконец, с пола, и подходит к ней сзади. Примерившись, он помогает ей избавиться от платья, тянет зеленую ткань вверх — Лена задирает руки и остается в одном белье, что-то кружевное, бежевое и красивое. Она смотрит на Антона снизу вверх, и он, понимая невербальное, наклоняется и целует ее в уже припухшие губы. Не может не сделать смешную зарубку в голове, «ну вот мы и побывали в одном и том же месте разными языками». Фишка чисто в осознании, никакого специального вкуса он не чувствует, от Лены просто приятно пахнет, смешок и довольный вздох ему в рот — награда. Вторая награда ждет его, когда он открывает глаза и натыкается на темный взгляд. Арс замирает, смотрит так еще секунду, а потом, словно опомнившись, тянет Лену обратно к себе. — Ладно, ладно, — бормочет Антон, улыбаясь и отпуская ее. Он садится, наконец, к ним на кровать, благо размеры у нее подходящим образом необъятные, и легонько двигает ногу Арса, попавшуюся ему на пути. Арс издает какой-то звук, прижимает к себе девушку сильнее, — да не трогаю я тебя. Он устраивается поудобнее. Вблизи все оказывается еще интереснее, и, не удерживаясь, он ведет пальцами по голому плечу, задевает лямку лифчика и тянется к застежке: — Можно? Лена утвердительно хмыкает, и Антон расстегивает его, помогает снять, с удовольствием смотрит на красивую грудь, оказавшуюся у Арсова лица. Тот, вопреки ожидаемому, не тянется к ней немедленно губами, а снова смотрит на Антона. Тот делает понятный жест рукой — да давай уже, я же тебе не мешаю, уступаю все, что захочешь. — Антон, — говорит, тем временем, Лена, и Антон встает на колени, переползает ближе, прижимается к ее спине животом. Полы его рубашки комкаются между их телами. Несмотря на ее немаленький рост, он все-таки существенно выше, и поэтому ее затылок укладывается аккурат ему между ключиц, и он, не испытывая, в отличие от тормозящего Арса, никаких сомнений, сжимает ее грудь обеими ладонями. Она довольно стонет, подается назад, и Антон, бросив взгляд вниз, замечает, что руку Арсений из ее трусов достал, и снова замер, теперь слегка неловко — как будто просто служит сидением для разгоряченной девушки. Годы спустя, Арсений так же будет держать руку на весу со страдальческим видом, когда сослепу засунет пальцы в банку с селедкой на одной из последних съемок шоу «Импровизация», но сейчас Антон этого ничего еще не знает. Поэтому он только хмыкает тихонько и снова отползает, отпуская приятную мягкую грудь и усаживаясь в некотором отдалении. — Ну давай, Арс, — говорит он, и выходит очень хрипло, — давай. ** Арсений очень красивый. Очень. Антон совершенно себе не хочет врать, думая об этом. У него классное тело, и взгляд просто электризующий, особенно когда сам Арс вот такой вот, весь взбудораженный. Но боже мой, что он делает? Он, вообще, видел раньше девушек? Не мог не видеть, поэтому объяснений происходящему у Антона нет. Ну ладно, есть парочка, если честно. Надо просто их все по очереди оттестировать. Поправляя свой полувозбужденный член в штанах, он спрашивает тихонько: — Арс, может, мне уйти? Ответом ему служит яростный взгляд Арсения и недоуменный — Лены. Она уже голая, сама избавилась от трусов, у Арса тоже расстегнула брюки — молодец, проявила инициативу, только это, похоже, нихуя не работает. Арс командует, капризничает, проявляет, в общем, все нюансы своей сложной натуры — в итоге Лена уже посидела, полежала, попереворачивалась, и Антону-то все в кайф, конечно, потому что это одновременно очень смешно и очень горячо, но дальше-то что, ребята? — Шаст, — Арсений, кажется, впервые к нему напрямую обращается, и Антон поднимает брови, — ну что ты там так далеко… уселся… Антон ухмыляется самым краем рта и смелеет — скользит взглядом уже не по Лениному телу, а по Арсову, изогнутому над ее, по телу этому мышечному, рельефному, и ладно, ниже мы взгляд тоже опустим — и оп. — Лен, — зовет Антон, — давай-ка, иди-ка ты сюда. Она, похоже, уже давно ждала этого — с готовностью тянется к нему, и Арс падает на бок, уставляясь на них обоих. Антон съезжает с кровати снова на пол, так удобнее — тянет ленины коленки к себе и уверенно их раздвигает. Он не знает, чего там Арсению видно с кровати сверху — скорее всего, исключительно кудрявую башку, занимающую все пространство между изящных женских бедер, но ничего выставлять, натягивать и иным образом порнографически демонстрировать Антон не собирается, потому что не надо это никому — есть у него такое подозрение. Укрепилось оно только что, ибо у Арсения, чем больше он с этими самыми бедрами тет-а-тет возился, тем меньше стояло. А это никуда не годилось. Тет-а-не-тет сейчас Антон, и он никаких преград не чувствует — высовывает язык и делает, что требуется. В этом он хорош. Лена стонет, уже совсем не так, как с Арсом — и кто тут не играл, получается? Хороши же они все. Антон двигает языком мелко-мелко, у него есть миссия, и он с ней справится без базара. Отрывается на миг, чтобы перевести дух, и сталкивается в очередной раз с Арсовым взглядом. Тот снова замер, вцепился в одеяло и сам дышит так, как будто марафон бежит. А еще весь красный. Красота. Лена нетерпеливо хныкает, и Антон возвращается к делу, которое он, честно говоря, любит, но сейчас затягивать не собирается. Тут ведь важны правильный нажим, правильный темп, и главное — не менять, когда подобрал верно. Антон держит Лену под коленками, сжимает горячую кожу, тянет на себя сильнее, раскрывая, и, наконец, чувствует — оно, Лена бьется под ним, сжимает его уши до боли, и он продолжает водить языком по скользкому, пока ее окончательно не отпускает, и она уже не дергается, чтобы вырваться. Антон дразнит еще секундочку, другую, не выпускает — она ахает высоко, и да, можно было бы еще столько всего такого всякого разного — но есть проблемы понасущнее. Он ждет с минуту, положив ей голову на влажное бедро и давая отдышаться, а потом поднимается с колен, тянет, всю запыхавшуюся, с кровати, подбирает шмотки, и помогает одеться. Она смотрит недоуменно, но он улыбается ободряюще и говорит «классно, спасибо тебе», чем, кажется, сбивает ее с толку еще сильнее, но она не находится с ответом. — Вызвать тебе такси? — максимально по-доброму спрашивает он, заглядывая ей в глаза. Она неуверенно улыбается и ведет плечом, поправляя сбившуюся бретельку. — Не, я сама, нормально, тут центр, сразу приедет… Антон ведет ее к выходу и зависает на секунду — целовать в губы сейчас не хочется, но она оглядывается растерянно, и он наклоняется и коротко дотрагивается до ее рта своим, прежде чем тихонько сказать «пока, давай», и плотно прикрыть за ней дверь. Секунду он смотрит в ее коричневую поверхность, а потом, набрав в грудь воздуха, разворачивается. Арсений сидит там, где его оставили, после полуторачасовой, наверное, нелепой всей этой возни, и молчит. Одно это молчание и взгляд — господи, почти робкий — говорят Антону больше, чем тысячи двусмысленных намеков, которыми полнилась их жизнь раньше. Антон, как был, в расстегнутой рубашке, с висящими концами ремня, возвращается к кровати в несколько широких шагов. Протягивает руку — Арс хватается за нее, и Антон стягивает его с кровати. Секунду они стоят очень близко — Антон смотрит на него сверху вниз, Арс задирает подбородок — как всегда делает рядом с ним — и Антон раньше всегда думал, что ему, наверное, досадно, что Антон выше, но сейчас так совсем не кажется. Антон нависает над ним, как привык нависать над всеми, но этот субъект явно совсем не против такого расклада. И руку его не отпускает. Они могли бы простоять так долго, раз Арсению настолько, оказывается, нравится, когда над ним высятся — но это ведь можно делать и не только так. Антон садится, не отрывая от Арса взгляда, и снова тянет его, только теперь вниз. Тот сначала мешкает, не понимает — а потом послушно опускается на пол между антоновых колен. Все, вот теперь — приехали. Куда нужно. — Расстегни, — велит Антон, пьянея заново от нежности и власти. Арс облизывает губы, смотрит неуверенно на ширинку, но слушается снова — тянет язычок молнии, выпускает из петли пуговку. Его ресницы дрожат, как дрожит сейчас душа у Антона. — Давай, — хрипло подбадривает он, приподнимая бедра. Арсений стягивает его брюки вместе с трусами вниз, смотря почему-то теперь не туда, а Антону в глаза. Антон старается вложить в ответный взгляд все, что чувствует. А это пиздец, буря, взрыв на электростанции, давай, Арс, давай, родной, тебе же вот это было нужно, я догнал, наконец, хороший мой. «Надо было его поцеловать», — приходит запоздалое, но губы Арсения уже сомкнулись на его члене, а ресницы тенью легли на щеки. Антон стонет неожиданно для самого себя — столько времени он провел в полувменяемом возбужденном виде, эти прикосновения сейчас — как по оголенным проводам, ощущения приумножены трехкратно. Да и Арс, похоже, наконец знает, что делает. У Антона много вопросов — но все это потом, а сейчас он кладет ладонь на темные вихры и мягко нажимает, проскальзывая глубже в жаркое и нежное. Арсений позволяет вести, гладит его внутри рта языком, сам вжимается затылком Антону в руку, чтобы давил сильнее. Антон подается бедрами на пробу вперед, боже, можно ли так — оказывается, можно. Арс тут же стонет сам, на высокой и какой-то отчаянной ноте, и Антон, спохватившись, просит: — Не трогай себя, ладно? Я сам хочу… потом. Арсений выпускает его член изо рта, выдыхает тяжело, как будто пытается на что-то решиться, прижимается лбом к его животу, так и не раскрывая глаз. — Антон, я… ты точно?.. — Я — точно, — заверяет Антон, гладя его второй рукой по лицу. Арс тянется навстречу ласке, едет щекой по мякоти ладони, как кот, — давай, Арс, хороший, давай. Арс хмыкает почти болезненно и снова берет в рот. Пальцы Антона сильнее зарываются в его волосы, он уже почти не может терпеть — член пульсирует от удовольствия, мягко прокатываясь по языку в горло. Он ускоряет движения, Арсений привстает на коленях, выгибает спину, вцепляется обеими руками Антону в икры, ласкает языком, несмотря на то, что воздуха ему явно не хватает — он старается, изо всех сил старается сделать все идеально, так, как будет хорошо Антону. — Охуенно, — говорит ему Антон, — какой же ты, Арс — какой ты, блядь, прекрасный, мой хороший, ты такой… невероятный, сука, ты… Арс не выпускает его член изо рта, пока не проглатывает все, не прекращая двигать языком по подрагивающей коже, пока это не становится чересчур, и еще несколько секунд после — следил, значит, подмечал фишечки. Антон издает какой-то истерический смешок и отводит его голову от себя за пряди. Арсений неуверенно садится на пятки и смотрит на него снизу. — Ну иди уже сюда, — зовет Антон. И впервые в этом номере отеля Арсений улыбается. ** Антон закрывает инстаграм, куда бессмысленно пялился добрых пятнадцать минут, смакуя воспоминания их первого вечера вместе, и снова исподтишка бросает взгляд на ребят. Сережа как спал, так и спит, к нему присоединился Дима, Стас набирает что-то в вотсапе, Арсений с Окс затеяли шуточную перепалку на тему приводов в полицию. Антон совершенно точно знает, что в участок Арс попадал не только из-за школьных шалостей с пивом, но озвучивать это он не собирается. Хватит с Арса раскрытия секретов на сегодня. Он отворачивается обратно к окну. Да никаких секретов, на самом деле, Арс, собственно, и не раскрыл. Сексом втроем то безобразие назвать нельзя, конечно — потому что все настоящее случилось только тогда, когда они остались наедине друг с другом. Хотя той девушке — Лене? Лизе? — знать об этом вовсе необязательно. К счастью, они никогда больше с ней после и не виделись. В любом случае, она не застала и десяти процентов того, что произошло в ту ночь. Не видела, как Антон уложил Арса на кровать, как стянул с него смятые черные брюки, как поцокал языком, обнаружив, что тот без трусов. Как щурился, выяснив, насколько приятно засовывать в своего коллегу пальцы, как метался этот коллега по простыни, и как замирал под уверенной рукой, слушаясь. Как Антон целовал его, наконец, глубоко, ласково, как всегда хотел. Не видела — и слава богу. — У меня еще «правда или вызов» есть, карточный вариант, — говорит Стас, отрываясь на секунду от телефона. Антон хмыкает. Эти игры он никогда не любил. Но посмотреть на сплошные «вызовы» в адрес одного смельчака — не откажется. Fin