Дети дьявола

      Их еблю Данте слышит ещё с лестницы.       Он, медленный от сонной неги, спускается на первый этаж. Тянется, чешет лохматую голову, от души зевает. В проёме кухни залипает на голую задницу Вергилия — она жилистая и фактурная, как у настоящего атлета. Хоть сейчас класс художественной школы приводи да черти на рисунке мышц золотую симметрию.       Данте открывает холодильник, проходит мимо них за стаканом. С ним не здороваются — Вергилий, потому что занят, Неро, потому что смущён. Данте не в обиде. Он мог бы присоединиться, у мальчишки всё ещё свободен рот. Или мог бы просто подрочить в стороне, любуясь переплетением знакомых тел. Он помнит их тепло на ощупь, он знает их желание на вкус.       Но сегодня что-то нет настроения.       Данте взрослый мужик, Данте за сорок. Он может позволить себе пить по утрам молоко через цветную трубочку — сегодня из пачки выпадает шоколадная. Он всегда берёт ассорти, и всегда надеется, что ему выпадет клубничная. Это его личная лотерея, напоминание, что нужно принимать судьбу такой, какая она есть. Данте наполняет стакан молоком, садится за стол — напротив него брат растлевает родное чадо. Он держит Неро за бёдра, приподнимая так, чтобы пацан пальцами ног едва ли доставал до пола. Его единственная опора — Вергилий, и совсем немного — край обветшавшего стола, у которого ножки скоро совсем разъедутся, если они продолжат его так пагубно эксплуатировать.       Хотя Неро, очевидно, сдаст позиции быстрее.       Вергилий крепко держит его за бёдра, приподнимает, заставляя прогнуться. Каждый толчок у него получается в темпе, длинный и глубокий. Неро таскает вперёд-назад, он пальцами вцепляется в край стола и почти не дышит. Лопатки острыми пиками торчат из-под домашней футболки, шорты валяются где-то внизу. Данте касается белокурой макушки, тянет легонько за волосы, чтобы Неро поднял голову. Он весь красный, пятнами пошла даже шея.       — Так лучше, — говорит, откидываясь на стул, — жаль, папочка не видит сейчас твоё довольное личико.       Неро кривит губы, но больше в изгибе локтя спрятаться не пытается. Позволяет Данте видеть, как он дрожит под отцом, как сладко жмурится, когда Вергилий наклоняется, целуя его в плечо.       Ему не ревностно. Ему не хочется отобрать кого-то из них себе — они принадлежат ему оба, даже сейчас, занятые только друг другом. Они ему — он им. Наконец в их чёртовой семейка настала пора равновесия.

***

      Ему всё ещё неловко заниматься этим при свете. И где-то за пределами постели, кажущейся не столько безопасной, сколько просто приватной, — тоже.       Но если бы эти уёбки у него хоть что-то спрашивали.       Неро сидит на столе Данте. Неро тихонько потряхивает, потому что сам Данте — внизу, между его ног, ласкает языком и смотрит невозможно наглыми глазами. Он старается не опускать голову. Опустишь — пересечёшься с его развратной мордой, сразу потеряешь концентрацию.       Только вот схема «смотри в потолок и думай о хорошем» не работает, потому что Данте просто невыносимо громкий. Как будто нарочно пускает слюни, в самом деле. Неро скребёт по столу ногтями под жутко громкое хлюпание, и думает, что более смущающей ситуации существовать, пожалуй, не может.       Но потом с первого этажа спускается Вергилий. И дышать у него при виде синей ткани отцовского плаща не выходит совсем.       Неро жмурится, Неро хочется спрятаться. Он знает, что Вергилий не против — был бы против, пресёк подобное на корню. Отгрыз бы Данте голову, но не позволил позариться на то, что эгоистично считает своим. К Ямато ведь он даже притронуться ему не разрешает.       Но Неро — другое. Неро они предлагают себя целиком, и этих изломанных, склеенных наспех частей оказывается ровно ни много, ни мало, а именно столько, сколько нужно. Просто он ещё не привык. К сексу вне постели, к их откровенности. К тому, что они семья — в самом уродливом смысле из всех.       Данте берёт до основания, и Неро с перепугу открывает глаза, потому что это резко, приятно и ломает всю его выдержку к чертям собачьим. Вергилий уже стоит рядом — его ладонь покоится у Данте на затылке, прижимая его к Неро, следя за тем, чтобы он не отодвинулся раньше времени. Выражение лица у отца нечитаемое, убийственное. Неро почти готов разрыдаться, поскудный скулёж режет глотку. Он смотрит на Вергилия умоляющим взглядом, и тот всё же убирает руку, разрешая сделать перерыв.       — Не хочешь присоединиться? — сипит с ухмылкой Данте. Съездить бы ему кулаком по роже, размазать кровь по губам — Неро не переживёт эту затею. Уж точно не сейчас.       — Не хочу, — отвечает Вергилий и теперь абсолютно очевидно, что его это всё скорее веселит, чем гневит. — Ты отлично смотришься в соло.       Нервничает здесь, похоже, только Неро. Боится и стесняется только его человеческий рассудок, а эти два беса откровенно плывут, издеваются. Он почти успевает обидеться, но Вергилий действует на опережение — накрывает его губы своими и возвращает свою ладонь Данте на затылок.