Дети дьявола

      — Не торопись, — говорит Данте, и голос его почти ровный, вопреки ситуации, собранный. Он оттягивает волосы наверх, вынуждает приподняться, и Неро бесится от собственно смущения. Хочет послать Данте куда подальше, со всеми его тупыми советами и рекомендациями, но, во-первых, он сам попросил научить, а, во-вторых, рот сейчас занят чужим членом, и чёрт с два Неро его так просто выпустит.       Он приподнимается и только тогда понимает, насколько задержал дыхание. Грудь ломит, Неро жадно глотает воздух, продолжая мазать влажными губами по головке. Он весь грязный и мокрый, пальцы слипаются вместе. Тёмные разводы смазки на Данте блестят и манят провести по ним языком. Неро опускает голову, резво присасывается к коже — сладко на вкус, что-то десертное, среднее между мёдом и карамелью. Данте в ответ издаёт короткий, но высокий и очень жалобный звук.       — Нежнее, пиздюк, нежнее, — почти скулит, двигая бёдрами.       Неро не даёт ему уйти от прикосновений, прижимается тесно, грея дыханием и своим потихоньку немеющим языком. Руки уверенно лежат на чужих ногах, под пальцами играют мышцы. Данте мог бы его скинуть, если б захотел, но сидит и не брыкается — позволяет вести, только направляет иногда. Неро приятно. У него горят уши, и лоб болит от того, как часто он хмурится, но с Данте всё же спокойней в разы, чем с кем бы то ни было другим. Ошибаться не страшно — собственные провалы разве что бесят и только. Неро поднимает глаза и то ли просит, то ли предлагает:       — Давай ещё раз.       Данте в пару вдохов восстанавливает дыхание. Выдержка его поражает — Неро бы начал грешить на собственную некомпетентность, но возбуждение Данте однозначно маячит перед глазами, так что самооценку при всём желании сильно опустить не получится.       — Без геройства только, ладно? — говорит Данте.       Такой чуткий, что аж тошно. Неро молча размыкает губы, но не успевает толком коснуться, как его требовательно тянут наверх. Голова уже болеть начинает — раны на них легко затягиваются любые, а вот что делать с проплешиной?       — Неро, ты меня услышал? — повторяет Данте требовательней и строже. Неро с трудом сглатывает, злится, но не от вынужденного подчинения, а от того, как всё внутри скручивается и тянет в ответ.       Ему нравится. Уверенная рука в волосах, взгляд прямой, едва прикрытый туманной плёнкой. То, как неравномерно ходит грудь Данте, сбиваясь после пары тройки глубоких вдохов, то, как расслабленно, разнежено выглядит его поза…       — Услышал, — отвечает Неро. И только после ему разрешают взять член в рот.       Учиться было бы проще на малогабаритном, но Неро грех жаловаться. Он позволяет Данте приподнять бёдра, толкнуться в глотку до жжения в челюсти и саднящего нёба.       — Раз, — выдыхает Данте и отстраняется. Неро делает небольшой вдох, затем насаживается уже сам. — Два. Вот так, дыши, умница, — голос у Данте проседает и хрипит, но движения остаются плавными. Никакой резкости, никакой грубости. Неро надеется, однажды его глотку отдерут как следует, но пока единственная их цель — это чтобы он понял принцип и не наблевал на пол.       Потому что Неро, надо сказать, пытался. Он вообще тормозов не видит, всё пытается пройти наповал, как танк. Жаль, не каждое дело такой подход терпит.       Он отстраняется, когда понимает, что вконец заебался. Утыкается носом Данте в бедро, гладит его ногу чуть ниже колена и просто дышит. Думает: «Охуеть, не закашлялся даже». Это действительно победа.       В собственные трусы лезть страшно, там всё горит так, что кажется, любое прикосновение будет скорее болезненным, чем приятным. Неро не хочет. Зато хочет Данте.       — Ползи сюда, — приглашает он и мягко тянет за руку. Неро поддаётся, усаживаясь ему на колени и пряча лицо в изгибе чужой шеи. Пахнет невыносимо приятно, тяжело и чуть солено, а ещё так знакомо, близко до одури. Неро мягко прикусывает кожу, скулит, когда Данте отодвигает бельё и, наконец, его касается. Чтобы догнаться, много не нужно. Неро слишком чувствительный, ёрзает, то поддаваясь вперёд, то пытаясь отодвинуться. Он кряхтит Данте на ухо и мстительно тянет за волосы, слыша приглушённый смешок в ответ. Он такой уставший после, что ни грязь, ни следы липкой смазки его не смущают. Неро продолжает сидеть там, где сидел, надеясь, что сдвинуть его в голову никому в ближайшее время не придёт.       — Уже лучше, — довольно тянет Данте, растягивая губы в подобии одной из самых гадостных своих гримас.       Неро вздыхает и говорит ему то, что крутилось на языке последние минут двадцать.       — Иди к чёрту.