***
Когда они приближаются к концу своего путешествия, Агата ныряет в уборную, чтобы переодеться в мантию, и гордо прикрепить к груди значок «Староста школы». Она так много работала ради этой должности, поэтому, когда этим летом пришло письмо от директрисы МакГонагалл с сообщением об этой новости, она не смогла сдержать визга и возбужденного смеха. Убрав с лица выбившуюся прядь светлых волос, она выходит из ванной и натыкается на очень твердую и широкую грудь. Ее руки на мгновение поднимаются к телу, пальцы вцепляются в одежду, пока она восстанавливает равновесие и приходит в себя после удара. — Мне так жаль. — Слова замирают у нее на языке, когда она поднимает глаза и понимает, кто это. Александр Нильсен. Факультет Гриффиндор. Чистокровный. Второй староста школы. Наследник состояния Нильсенов. Принадлежит одной из старейших и богатейших семей во всей стране. Агата прочищает горло, немедленно отводя взгляд. — Прошу прощения, — бормочет она, прежде чем начать уходить. Он использует свое тело, чтобы преградить ей путь, и она молча проклинает его быстрые рефлексы и крупную фигуру. При росте 1,85 он возвышается над ней, на много выше ее собственного роста. — Дай мне пройти, — говорит она ровным голосом. Чем быстрее она уйдет от этого разговора, тем скорее сможет вернуться к своим друзьям и успешно начать свой последний учебный год. — Я даже не получу должного приветствия, Полярис? — спрашивает он, ухмылка очевидна в его тоне. Она закатывает глаза и вздыхает. Опять эта история с Полярной звездой — он называет ее так уже много лет, и она понятия не имеет, почему. Астрономия никогда не была ее сильной стороной; она предпочитает ей Трансфигурацию или Зельеварение. Она даже не помнит, когда это началось. Они прошли путь от того, чтобы вообще не разговаривать друг с другом в течение первых трех лет, до того, чтобы быть в паре на 4-м курсе Гербологии и терпеть друг друга. На 5-м курсе, они были вынуждены держаться вместе по ряду причин. Во-первых, они оба были назначены префектами по своим факультетам и постоянно находились в паре, а во-вторых, объединение в пары привело к расследованию, а затем и раскрытию дела об убийстве Дилана Бостона. После этого они, казалось, достигли какой-то взаимной снисходительности. Нейтралитет был прекрасен, даже желателен. Но Александр Нильсен никогда не мог просто быть нейтральным по отношению к Агате Харрис. Вместо этого он, казалось, получал удовольствие от того, что нажимал на ее кнопки, раздражал ее и выводил из себя — всегда намеренно. Это приводило в бешенство. Кроме того, в этом году они оба были выбраны старостами школы. Это означало, что они будут проводить вместе чрезмерно много времени и будут жить в одной гостиной. Как будто сам Салазар Слизерин наказывал ее за что-то. Хотя, на самом деле — это все делал Годрик Гриффиндор. Он всегда казался ей мелочным типом. — Добрый день, Александр, — коротко говорит она. — Счастлив? Она наклоняет голову набок и смотрит на него снизу вверх. Выражение его лица непроницаемо, в его небесно-голубых глазах зреет буря. Несколько мгновений он не отвечает, и это заставляет ее нервничать. Неуверенность начинает ползти вверх по ее позвоночнику, и она переносит свой вес между ногами, размышляя, может она должна просто оттолкнуть его в сторону и убежать. Хотя это было бы чересчур драматично, поэтому вместо этого она стоит на своем, глядя ему в глаза, молча ожидая ответа, не желая отступать. Он делает шаг в ее сторону, его тело так близко к ее телу, что она чувствует жар, исходящий от его груди. Его горячее дыхание касается ее щеки, и внезапно, как будто весь воздух был высосан из замкнутого пространства, как вакуум. Она должна отступить от него, сделать хоть что-нибудь. Что-то другое, чем просто стоять там, застыв на месте. Он так близко, что она чувствует запах его одеколона и лосьона после бритья в сочетании с нотками свежескошенной травы и пергамента. Это пьянящая смесь, от которой по ее телу пробегают мурашки. — Взволнована, как всегда, — мурлычет он. Слова срываются с его губ в воздух, окружая ее тело, сжимаясь вокруг нее, как тиски. Он нависает над ней, и она бессознательно дрожит. — Я должна идти, — говорит она тихо, почти шепотом, ее голос хриплый. Это звучит чуждо для ее собственных ушей. Почему он так на нее действует? Она в Слизерине ради Мерлина — спокойствие и собранность — две определяющие черты для ее Факультета. Глубоко вдыхая, она сосредотачивается. Агата делает шаг назад и протягивает руку к его груди, прижимая к ней ладонь, кончики ее пальцев едва касаются его одежды, но все же эффективно останавливают его от следования за ней. — Тогда иди, — говорит он ей, его тон кажется бесстрастным. Впервые в своей жизни она слушает его указания, не споря. Повернувшись на каблуках, она начинает удаляться, не сказав больше ни слова. — Был рад тебя увидеть, — кричит он ее удаляющейся фигуре. Его слова пронизаны сарказмом, но на краткий миг она задается вопросом, имел ли он это в виду.***
Агата не рассказывает Рэйчел и Еве о своей небольшой стычке с Александром. Это повлекло бы за собой ряд вопросов, на которые она не желает отвечать в данный момент. Она держит это при себе, и только когда она, наконец, надежно спряталась в своей отдельной комнате, она выдыхает и позволяет себе сосредоточиться на этом. Она плюхается на свою мягкую кровать с балдахином, застеленную самыми роскошными зелеными и серебристыми тканями. Закрыв глаза, она позволяет своему разуму вспомнить, как горячее дыхание Нильсена ощущалось на ее коже. Он был так близко, и ей казалось, что он прикасается к ней, лаская каждый сантиметр ее лица, но на самом деле он не прикоснулся к ней даже пальцем. Почему она чувствовала, как его прикосновение обжигает ее кожу? Зеленые глаза резко открываются, она садится на кровати и останавливает свои собственные мысли. Это глупо. Она и Александр будут работать вместе, очень тесно, и фантазировать о нем — не лучший вариант действий. Но она не может не думать о том, как это может быть заманчиво — целоваться с Александром Нильсеном. Нет, нет, нет. Ей нужно остановиться. Их факультеты — Слизерин и Гриффиндор — всегда были в ссоре. Даже когда Хогвартс только был основан, Годрик Гриффиндор и Салазар Слизерин презирали друг друга. Каждый ученик, распределенный по Факультетам, знал о соперничестве и вражде. Прошло два десятилетия с тех пор, как Гарри Поттер победил Волан-де-Морта, но Хогвартс, учреждение, основанное на традициях, менялось медленно. Между двумя Факультетами все еще существует негласная конкуренция, даже если все они преодолели предрассудки, связанные с чистотой крови и магглами. В конце концов, она гордая полукровка, попавшая на факультет, который, вероятно, не приветствовал бы ее несколько десятилетий назад. Она гордая слизеринка, до мозга костей. За последние годы были единственные знаменитые отношения между представителями факультетов Слизерин — Гриффиндор, и Мерлин знает, что Агата Харрис не обладает ни упорством, ни терпением Гермионы Грейнджер — Малфой. Она также не настолько смела, чтобы предполагать, что простое влечение, которое она испытывает к Нильсену, может когда-нибудь перерасти в роман несчастных влюбленных, как в историях, написанных маггловскими драматургами. Он не Ромео. Она не Джульетта.***
Я опаздываю! Я опаздываю! На очень важную встречу! * Агата мысленно напевает это про себя, мчась по коридорам Хогвартса, проносясь мимо профессоров и учеников, думая только об одном: о кабинете директрисы. У нее нет привычки опаздывать. На самом деле, она известна своей пунктуальностью, но в тумане своих мыслей —***
Когда Ева и Рэйчел прибывают на берег Черного озера, Агата сидит на большом камне, вытянув ноги перед собой, и зигзагообразно двигает палочкой. Красные и желтые цветы, которые она зачаровала, танцуют в направлении палочки, следуя за каждым ее движением. Магия успокаивает ее. Это помогает рассеять туман, скопившийся в ее мозгу, и привести ее в чувство. Она всегда будет помнить день, когда получила письмо из Хогвартса — гордость и радость, отраженные в глазах ее тёти. Это один из немногих редких случаев, когда Аннет Харрис осыпала ее любовью и похвалами. Она до сих пор помнит, как она взяла ее на руки, покачивая взад-вперед, убирая волосы с ее лица и шепча, что надеется, что ее распределят в Слизерин, как и ее. — Я принесла шоколад и конфеты, — объявляет Рэйчел, садясь на камень рядом с Агатой, ее серебристо-зеленый галстук развевается на ветру. Ева присоединяется к ней с другой стороны. Агата завершает заклинание и наблюдает, как лепестки каскадом рассекают воздух, прежде чем рассеяться. — Как прошла встреча? — Спрашивает Ева, предполагая, что это было причиной, по которой её и Рэйчел вызвали. — Я не получу должность в Отделе тайн, — со вздохом говорит Агата. Она с благодарностью принимает шоколадную лягушку, которую ей протягивает Рэйчел. Развернув коробку и фольгу, она вгрызается в лягушку, не давая ей отпрыгнуть. — Что ты имеешь в виду? — Спрашивает Рэйчел, озабоченно хмуря брови. — Директриса МакГонагалл сообщила мне сегодня, что Александр Нильсен выставляет свою кандидатуру на эту должность, что означает, исключение любых шансов, которые у меня были бы на это. Ну, знаете, кумовство и все такое. Не говоря уже о том, что Нильсены — одна из самых известных и влиятельных семей во всей стране. Если они захотят работать, то получат любую должность, какую пожелают, — объясняет Агата ровным и побежденным тоном. Она доедает шоколад с рекордной скоростью и тянется за следующим. — Агата, ты самая квалифицированная ученица во всей этой школе. Не может быть, чтобы они не выбрали тебя, — настаивает Рэйчел. — Ну, в ее словах есть смысл, — вмешивается Ева, разглаживая свою желто-черную мантию. — В конце концов, Ульрик Нильсен — глава Отдела тайн. Если его сын подаст заявление, то все знают, что случится. Её отец, Томас Скай, является главой Департамента магического правопорядка, поэтому они, вероятно, часто работают вместе. — Понимаете, что я имею в виду? Кумовство. — бормочет Агата. Рэйчел яростно трясет головой. — Агата, ты не можешь отказаться от своей мечты. Ты работала для этой должности с первого курса. Александр Нильсен не может просто ворваться сюда и украсть это у тебя. Я не позволю тебе сдаться. — Я не сдаюсь, — поправляет Агата. — Я просто приняла правду о том, что Ульрик Нильсен ни за что не откажет в должности своему сыну из-за какой-то случайной девушки, которую он даже не знает. — Тогда сделай так, чтобы он не смог не нанять тебя, — решительно говорит Рэйчел. — Работай усерднее, получай лучшие результаты, выступай лучше. Если ты будешь, очевидно, лучшим вариантом, то у него не будет другого выхода, кроме как выбрать тебя, а не Алекса. Откусывая кусочек шоколада, Агата на мгновение задумывается. — Ты действительно думаешь, что это сработает? — Ее голос осторожен, но в нем есть нотка оптимизма. — Так и будет, — отвечает Рэйчел, кивая. — Это всегда было твоей мечтой. Ты не можешь сдаться. Мы тебе этого не позволим. Ева кладет руку на колено Агаты и крепко сжимает его. — Мы можем практиковать твои защитные заклинания вместе. Я выросла, тренируясь с папой, так что думаю, на самом деле я довольно хороша в этом. — Это было бы потрясающе, Ева, спасибо, — благодарно говорит Агата. Она молчит несколько мгновений, прежде чем заговорить снова. — Я не позволю ему победить. — Это моя девочка, — соглашается Рэйчел.***
После ободряющей беседы с Евой и Рэйчел, Агата чувствует себя уверенной в себе. Она не сдастся без боя. Она знает, что она самая квалифицированная и самая усердная ученица. Она заслуживает этого. Расхаживая перед пустой стеной в коридоре на седьмом этаже, она знает, что если кто-нибудь увидит ее прямо сейчас, то, вероятно, подумает, что ее нужно отправить в больницу Святого Мунго. Она ходит взад и вперед перед пространством, и сосредотачивается на своих мыслях: Мне нужно место, где я могу тренировать свои заклинания. Стена движется, внезапно появляется узорчатая дверь. С улыбкой она открывает дверь в Выручай — комнату. Комната представляет собой одно огромное пустое пространство со всем необходимым для тренировок, включая манекены и мягкие коврики. Она собирает волосы в свой фирменный высокий хвост. Повернувшись налево, она видит шкаф. Она открывает двери и видит тренировочную одежду, на которую надеялась: сетчатые рубашки, леггинсы и кроссовки — все ее размера. Она сбрасывает мантию и натягивает тренировочную одежду, на мгновение задумавшись, исчезнет ли они с ее тела, если она выйдет из комнаты. Как только Агата полностью одета, она взмахивает палочкой, и один манекен отделяется от остальных и плывет к середине комнаты. Она вытягивает палочку и очищает голову от любых отвлекающих мыслей, прежде чем крикнуть: — Редукто! Луч синего света вылетает из ее палочки и попадает манекену прямо в грудь, превращая его в пепел. Она улыбается про себя и перемещает другого манекена в центр комнаты, повторяя заклинание снова и снова. Она продолжает произносить заклинания, даже когда ее ноги взывают об облегчении, лицо покрыто потом, а желудок просит еды. Но она не останавливается. Она отказывается останавливаться.***
На следующий день начинается первый день занятий. Начало семестра всегда наполнено суетой, и этот последний год, ничем не отличается. В этом семестре у Агаты составлено полное расписание занятий, и только несколько перерывов предусмотрены в течение дня. После Продвинутой Трансфигурации она бежит через всю школу на свой следующий урок. Быстрыми шагами она пробирается сквозь толпу. Проходя через маленький дворик, она поворачивает за угол и второй раз за два дня натыкается на твердое тело. — Уф, мне так жаль, — начинает она извиняться, прежде чем снова понимает, с кем именно столкнулась. — Алекс, я… — Она останавливает себя, потому что на самом деле не хочет извиняться перед ним. Почему она постоянно сталкивается с ним? — Ты торопишься, Полярис? — спрашивает он. Агата неопределенно указывает направо. — Урок алхимии. — У меня тоже сейчас этот урок. Они начинают идти в одном направлении в течение нескольких тихих мгновений, прежде чем он прерывает тишину. — Возможно, нам следует встретиться позже, чтобы обсудить парные задания для вечерних обходов. У тебя ведь есть свободное время, верно? — он предлагает. На мгновение она выглядит сбитой с толку, ее рот открывается в форме круга, но она не произносит ни слова. Прочистив горло, она смотрит прямо в его затуманенные голубые глаза. — Да, откуда ты это знаешь? Александр не отвечает ей. Вместо этого его рука опускается на ее поясницу, когда он ведет ее к нужному классу. Жар разливается внизу ее живота от его легкого и нежного прикосновения. Время от времени он так близко к ней, что она чувствует запах свежескошенной травы. Подняв голову, она видит, что его волосы торчат в разные стороны, вероятно, от ветра. Ей довольно приятно видеть его в таком состоянии — это заставляет его казаться более подлинным и реальным. — Ты что, просто летал на метле? — спрашивает она. Он выглядит удивленным вопросом, прежде чем на его лице появляется легкая улыбка. — Да, тренировка по квиддичу. — Ты знаешь, я уверена, что наша команда будет достаточно сильной в этом году. Я думаю, что это, наконец, тот год, когда Слизерин победит Гриффиндор и выиграет Кубок по квиддичу, — поддразнивает она. Откуда это берется? С каких это пор она дразнит Александра Нильсена? Технически на данный момент он ее соперник, поскольку претендует на ту же должность, что и она. Но это выходит так легко. — Игра приближается, и я не сомневаюсь, что наша команда будет лучше, чем когда-либо. Слизерин побеждал Гриффиндор только дважды, и последний случай был несколько десятилетий назад. — Ммм, да, — бормочет Агата. — Но этот год будет годом, когда мы одержим победу и победим Гриффиндор в третий раз. — С каких пор тебе нравится квиддич? — Вкусы могут меняться, — просто отвечает она, входя в класс, слегка фыркая от драматического жеста, который он делает, размашисто взмахивая рукой, когда придерживает для нее дверь. В классе всего несколько учеников, около 8 человек. В отличие от большинства ее занятий в первые несколько лет в Хогвартсе, все её нынешние занятия проводятся вперемешку с учениками со всех четырех факультетов — вероятно, именно поэтому Александр Нильсен присутствует почти на всех ее занятиях. Садясь за свободный столик, она не удивляется, когда Александр садится на пустой стул рядом с ней. Он всегда садится рядом с ней в классе, если есть свободное место. На данный момент она почти перестала это замечать. Алхимия — это комбинация трансфигурации, зельеварения и маггловского предмета: химии. Поэтому все становится еще сложнее. Чтобы попасть в этот класс, каждый ученик должен был получить зачёты по всем трем предметам в предыдущие годы. Профессор Леопольд начинает лекцию после того, как все прибывают и рассаживаются. Агата яростно строчит заметки, несколько раз макая перо в чернильницу. Александр, как обычно, внимательно слушает, но не записывает ни единого слова. Она задается вопросом, есть ли у него эйдетическая память; это объяснило бы, почему он способен запоминать все, не записывая. Когда они переходят к следующей части урока, Агата немного нервничает. Она всегда лучше справлялась с теоретической частью и в меньшей степени с практикой. Тем не менее, эти предметы играют на всех ее сильных сторонах, поэтому она уверена, что преуспеет во всем, о чем попросит профессор Леопольд. — Зажгите пламя, а затем держите это пламя, чтобы оно не мерцало. Огонь — одна из самых сложных стихий для контроля и, возможно, одна из самых опасных, — объясняет профессор. Леопольд хватает свою палочку и держит ее перед собой. Движением запястья она говорит: — «Инсендио», а затем указывает на пламя, крепко удерживая его взглядом. — Крепко держите палочку в ладони и используйте указательный палец в качестве фокуса. Не смотрите прямо в пламя. Посмотрите на свой палец и сконцентрируйтесь, — инструктирует она, прежде чем закончить заклинание и пламя рассеивается. Все ученики вокруг неё начинают упражнение. Вытянув палочку, Агата взмахивает ею один раз, выкрикивая: «Инсендио». Пламя разгорается, и языки яростно танцуют вокруг. Изо всех сил сосредоточившись, она выпрямляет указательный палец и пристально смотрит на ноготь, сосредоточив всю свою энергию. Пламя перестает мерцать и остается прямым, неподвижным. Через несколько мгновений Агата отпускает его и бормочет: «Фините Инкантатем». Оглядевшись вокруг, она видит, что большинство учеников пытаются, но терпят неудачу. Их пламя либо сгорает сразу, либо, в случае с одним учеником, пламя взрывается, превращаясь в гигантский ревущий огонь. Профессор Леопольд бросается к нему, чтобы помочь потушить огонь. Когда Агата, наконец, переводит взгляд на Александра, она видит, что он все еще контролирует свое пламя, выражение его лица совершенно невозмутимо, будто заклинание совсем не сложное — и не требует всех его усилий, чтобы контролировать его. Он придвигает его все ближе и ближе к ней. Она улыбается этому, ее зеленые глаза притягивает очарование пламени. Вскоре он рассеивается, превращаясь в дым. — Впечатляет, — говорит она. Он одаривает ее самой яркой улыбкой, и в тот же миг у нее в животе возникает трепет.***
Когда урок заканчивается и профессор Леопольд распускает группу, Агата массирует указательный палец, изо всех сил стараясь расслабить мышцы правой руки. Между часами, которые она провела, накладывая проклятия и заклинания вчера в Выручай-комнате, и практикой во время урока, ее рука болит, измученная всеми усилиями. Она следует за Алексом во внутренний двор рядом с классом алхимии. Он сидит под английским вязом на большом гладком камне. Он похлопывает по месту рядом с собой. Агата превращает ветку в самодельный табурет и садится прямо напротив него. Он бросает на нее веселый, притворно раздраженный взгляд. Схватив бумаги из сумки с книгами, она подбрасывает списки имен префектов в воздух, поднимая свою палочку так, что она отделяет все отдельные страницы, образуя перед ними сетку. — Ну что, начнем? — спрашивает она. Какое-то время они работают вместе. Агата продолжает бессознательно массировать свою правую руку, когда она назначает старостам факультетов день и время их вечернего обхода. Она вырывается из своих мечтаний, когда чувствует, как пара грубых и мозолистых рук накрывают ее ладони. — Что ты делаешь? — спрашивает она с широко раскрытыми глазами, гордясь собой за то, что не заикается. — Твоя рука беспокоит тебя, — просто отвечает он, продолжая работать, пока массирует ее руку, нисколько не смущаясь. Он знает, что делает, и уж точно лучше, чем она. Почти сразу же она чувствует, как мышцы ее руки начинают расслабляться. Откуда ты знаешь, как это сделать? — Квиддич, — отвечает он на ее невысказанный вопрос, прежде чем она успевает его задать. — Мне приходится довольно часто массировать и расслаблять мышцы рук. В этом есть смысл. В конце концов, отличные рефлексы и сильные мышцы, вероятно, необходимы для того, чтобы быть хорошим вратарем. Люди говорят, что он лучший вратарь Гриффиндора со времен Оливера Вуда. Агата пытается сосредоточиться на задаче, которую ей нужно выполнить, а не на том, как ощущаются его прикосновения к ее коже — как будто они зажигают ее изнутри. Он использует костяшки пальцев, чтобы мягко снять все напряжение, которое накопилось в ее ладони. Это немного неудобно, но после того, как он закончил, ее рука чувствует себя значительно лучше — намного свободнее и непринужденнее. — Спасибо, — бормочет она после того, как он закончил, убирая руку. Прежде чем он успевает ответить, звонит колокольня, сигнализируя, что прошел еще один час, а это значит, что у них осталось всего десять минут до следующего занятия. Она начинает собирать свои вещи и раскладывает бумаги в прежнем порядке, прежде чем положить их обратно в сумку. — У нас нет свободных префектов на вечерние обходы в понедельник и четверг, — говорит Александр, отряхивая невидимую ворсинку со своей мантии. Он поправляет свой красно-золотой галстук. — О, — разочарованно говорит Агата. — Я могу попытаться изменить расписание позже, после того, как закончу занятия. — Или мы можем это сделать, — предлагает он. — Что? — спрашивает она, сбитая с толку. — Мы можем делать обходы в эти дни, — отвечает он, как будто это самая очевидная вещь. — У нас с тобой у обоих есть свободные вечера. Она раздумывает, не спросить ли его, откуда именно он так хорошо знает ее расписание, но решает этого не делать. У нее осталось всего несколько минут, чтобы попасть на следующий урок, и у нее нет времени затевать с ним еще один спор прямо сейчас. — Я полагаю, что это верно. — Тогда решено, — говорит он, хлопая в ладоши. — Мы будем делать обход в те вечера. Она открывает рот, чтобы возразить, но он уже уходит от нее, вероятно, на их следующий общий урок. Что-то незнакомое зарождается у нее в животе. Почему ей кажется, что она согласилась на то, что может погубить их обоих?