Братишка

Отец, как и обещал, вернулся вечером. Усадил Чимина на диван и с завидной серьёзностью и выдержкой терпел несколько минут, пока сын соберется с мыслями. С Юнги Чимин так и не обсудил историю, которую омега должен рассказать, чтобы не вызвать подозрений, но даже это пугало не так сильно, как наконец пришедшее осознание того, что они натворили.        Отношения с родным братом казались настоящим грехом, за который предусмотрено как минимум семь кругов ада, тогда что же положено за ребёнка от такого союза? Вечные муки? Или прижизненные терзания грешников? Похоже, вскоре Чимин сможет об этом узнать побольше. — Ты должен сказать мне, кто отец ребёнка, — не добившись от сына никакой конкретной информации, отец задал, кажется, последний на сегодня вопрос и сложил на груди руки, ожидая ответа.        Чимин ненароком переводит взгляд на хмурого Мина и низко опускает голову, стараясь просто не обращать внимания на расшатанные нервы отца. Рассказать всю правду он точно не сможет, да и не особо хочется этого делать. Пусть лучше он считает шлюхой, чем узнает все прелести личной жизни обоих своих «детишек». — Я не знаю, — отвечает так тихо, что отец обомлело переспрашивает, заставляя почти закричать в ответ.        Раздражённо стукнув по дивану, на котором сидел, рукой, быстро вытирает так и не скатившиеся по щекам слёзы, застывшие где-то на границе века, и вновь смотрит на Юнги, опустившего низко голову. Кажется, ему не особо хочется присутствовать здесь, но и сбежать не получится, ведь отец считает его своим главным помощником не только в бизнесе. — Как ты можешь не знать, кто отец ребёнка? — изумлённо интересуется папа, а омега от контраста в собственном настроении усмехается.        Впервые в жизни ему становится плевать на происходящее, да и на отношение отца к нему, поэтому, отогнав прочь мысли о том, как выкрутиться, делает упор на наглость и бессовестность, ведь терять ему, по сути, уже нечего. — Вот так, папа, я не знаю. Можешь хоть сутки, хоть двое меня расспрашивать, всё равно не вспомню. Не слишком хороший у тебя сын, да?        Когда ты обижен на весь мир, любой его представитель кажется врагом или просто плохим человеком. Чимин не был обижен на мир, но и причин любить его у него не было. — Я договорюсь со знакомым врачом, и в ближайшие дни мы решим твою проблему, — после некоторого молчания, сопровождающегося осмотром обнаглевшего выражения лица, отец угрюмо оповестил о принятом решении и спокойно удалился.        Оставшись сидеть всё на том же диване и наблюдая за удаляющейся спиной, Чимин осмысливал каждое сказанное слово отца и произнесённую собой фразу, но так и не нашел ничего для себя положительного. Теперь отец считает его шлюхой и собирается решить проблему, которая, по сути, и является таковой, но только не для омеги. Он не знает, чего именно ждет от этого ребёнка, да и, если честно, не очень хочет его, но есть ли шанс, что хотя бы с его появлением он сможет, наконец, познать все прелести семьи?        Конечно, нет. Ребёнок никогда не сможет исправить ошибки своих родителей одним своим появлением, да и зачем ему рождаться, если никто не ждёт? Малыш ещё даже не двигается, не имеет тела и органов, но в этом мире его уже не хотят видеть.        Будет ли шанс на нормальную жизнь у такого человечка? Наверняка не больше, чем у брошенного в роддоме — вырасти в нормальной семье у него не получится. Тогда зачем вообще поддерживать беременность? Разве не проще прервать её, пока то, что развивается под самым сердцем, ещё не осознает, что уже существует?        Наверное, это и будет лучшим выходом из сложившейся ситуации, если закрыть глаза на то, что придётся до конца жизни существовать с виной за загубленную жизнь. — Ты знаешь, что он имел в виду? — Юнги не ушёл вслед за отцом и всё время, пока Чимин размышлял, просто сидел напротив.        В последнее время он слишком часто стал говорить с младшим более спокойно, и это казалось чем-то необычным, непривычным и даже немного выбивающим из колеи. — Аборт, я знаю, — кивает в ответ головой и пожимает плечами. — Он прав, от ребёнка лучше избавиться.        Он не был уверен, что говорит искренне, ведь давно перестал чувствовать, когда врет. Просто подобное вошло в привычку, очень заразную привычку, которую бросать никак не хотелось.        Альфа встал с кресла и подошёл ближе. Осмотревшись по сторонам, уселся рядом и как-то слишком осторожно коснулся плеча. Он ничего не сказал, просто сидел с опущенной головой, похоже, так же о чём-то размышляя.        В этот момент, прислушиваясь к чересчур опустевшему, а потому притихшему дому, негромкому сопению брата и моросившему за окном дождю, Чимин подумал, что у тишины тоже есть голос, но услышать его могут лишь те, кто по-настоящему одинок. ***        Омега не слишком хотел двигаться с места, но Юнги убедил. Почти силком затащил в комнату и усадил на кровать, сам усевшись следом и так же, как и в гостиной, не произнося ни слова, просто находился рядом.        Им обоим было, что сказать друг другу, но в таких ситуациях, когда слишком многое нужно обсудить, но не знаешь с чего начать, лучше не говорить совсем или перевести тему, давая возможность собраться с мыслями.        Отвлечься Чимин не смог, зато в голове появился вопрос, на который непременно хотелось получить ответ. Он сидел и бросал на брата косые взгляды, но произнести задуманное вслух не решался — просто боялся ответа.        Прошло, наверное, около десяти минут, прежде чем внизу послышался хлопок двери, оповестивший об уходе отца. Только узнав о его отсутствии, омега смог расслабиться и даже посмотрел в упор на брата, теперь казавшегося очень задумчивым и спокойным. Как никогда раньше. — Это ведь не любовь, да? — всё же набирается смелости спросить, тут же отворачивая голову в сторону окна, хотя бы так избавляясь от смущения, спровоцированного взглядом в упор.        Мин в ответ тихо вздыхает, касается ладони, заставляя повернуться к нему лицом, и, заглянув в глаза, серьёзно отвечает: — Нет, между братьями не может быть любви — только ошибки в чувствах, — слова приносят облегчение и в то же время неприятный осадок.        Он сказал о невозможности такой любви, но не сказал, как долго эта ошибка может длиться и как далеко за это время могут зайти сами ошибающиеся. — Тогда почему ты всё ещё здесь, всё ещё прикасаешься ко мне? — больше не боится взгляда чёрных глаз, таивших немало греха, ведь теперь они и есть его личный грех. Семь кругов персонального ада в одном человеке, и если первые шесть вызваны невозможностью внезапно возникших чувств, то последний боязнью их отсутствия. — Потому что мне нравится это делать. Ты не сможешь запретить мне касаться тебя, потому что сам этого ждёшь, Чимин. Глупо отрицать очевидное, а ещё глупее пытаться это скрыть.        Альфа так и не сказал, что омега нравится ему, найдя другой способ выразить происходящее, а Чимин и сам боялся это признать, неотрывно наблюдая за его движениями и заранее жалея себя. Такие отношения не могут закончиться хэппи эндом, потому готовиться к боли разбитого сердца можно уже сейчас, ощущая касания к своей ладони и чувствуя на себе задумчивый взгляд. *** Прошли ужасно долгие три дня, которые, если честно сказать, мало чем отличались от предыдущих. Чимин спал и ел, смотрел телевизор и читал книги, а ещё с постоянным страхом ждал новостей от отца. Ещё тогда, во время «серьёзного разговора», он обещал разобраться со всем, но пока только ходил вокруг сына хмурой тучей, изредка бросая косые взгляды.        Видимо, ему не особо льстило его положение, да и ему, если честно, тоже. Да, это может показаться грубым и очень эгоистичным, но он не хотел этого ребёнка. Вообще не хотел детей.        Не представлял свою жизнь, положенную на алтарь воспитания, ведь свято верил, что иначе никак. Либо ты отдаёшь чаду всё, что имеешь, включая свободное время и нервные клетки, воспитывая из него нормального человека, не задумывающегося о том, какой должна быть нормальная семья, либо вообще ограждаешь себя от подобного.        Возможно, это побочный эффект нехватки внимания, но омега был твёрдо уверен, что ни за что не сможет уберечь ребёнка от собственных комплексов, а потому не способен нормально о нём позаботиться. Подобные мысли теперь крутились в голове двадцать четыре часа в сутки и явно не собирались оттуда уходить. Он засыпал и просыпался в надежде услышать хорошие вести от отца, дожидаясь того момента, когда вновь почувствует себя одиноким.        И всё же… И всё же небольшое желание подержать на руках своего ребёнка украдкой теплилось в груди. Чимин прятал его ото всех и даже от самого себя, лишь иногда вечерами прикладывая ладони к совсем плоскому животу и представляя, что где-то там, внутри, уже зарождается маленькая жизнь. Крохотное создание, которое ни в чём не виновато, но уже обречено на гибель. *** — Да, господин Чхве, всё верно. Эту проблему нужно решить до конца недели. Да, огромное вам спасибо, — громкий голос отца доносился из гостиной, а Чимин, спускаясь по лестнице, старался его не слушать.        Просто немного некомфортно было подслушивать, зная, что разговор ведут о нем. Обсуждают процедуру, на которую, судя по всему, друг папы всё же согласился, при этом даже не удосужившись обсудить это с самим пациентом. Конечно, зачем попусту терять время, всё равно окончательное решение примет отец. Хотя, он его уже принял.        Тихонько прокравшись на кухню, омега налил в стакан сока и уселся на стул, попивая его, при этом размышляя. Сейчас столько всего навалилось одновременно, что кажется, будто жизнь идёт в бешенном темпе и останавливаться не собирается, а ведь так хочется сказать «Стоп» хотя бы для того, чтобы успеть осмыслить происходящее.        Принять то, что уже успело произойти, и постараться избежать новых ошибок, делая выводы из своего горемычного прошлого. А подумать ему было над чем: не прошло и нескольких месяцев с того момента, как омега впервые перешел черту, а он уже успел забеременеть. Теперь секс с родным братом больше не кажется таким ужасным преступлением по сравнению с тем, что может произойти через девять месяцев. Даже неудачный эксперимент с наркотиками теперь представляется глупым баловством в сравнении с творящимся вокруг.        Сделав очередной глоток из стакана, Чимин почувствовал резкую боль в области живота. Скрутился калачиком, но лишь на мгновение, ибо уже спустя несколько секунд боль прошла. Немного испугавшись, он делает ещё один глоток, но теперь уже для успокоения, ведь из-за внезапности даже в горле пересохло, а затем глубоко вдыхает. Ожидает ещё одного спазма, но ни через минуту, ни через пять он не повторяется, поэтому расслабляется. Думает, такое нормально для беременных?        Допив до конца сок, он встает со стула и идет по направлению к гостиной, на несколько секунд задержавшись у дверей. В комнате говорит отец, но не хотел ему мешать, поэтому просто постоял, чуть прислушиваясь, а затем, когда понял, что могут поймать с поличным, проследовал в свою комнату. Последние несколько дней Чимин практически не выходит из неё, предпочитая проводить время за книжкой, а не телевизором.        Внутри по-прежнему тепло и уютно, оттого немного клонит в сон. Присев на кровать, он обнимает себя за плечи и, подтянув к подбородку колени, просто смотрит в окно. В такие минуты спокойствия больше всего хочется о чём-нибудь поразмыслить, но из-за постоянного напряжения омега не горит особым желанием шевелить мозгами, поэтому, включив на телефоне негромкую музыку, вставляет в уши наушники и снова пялится в окно.        Вместе с мелодией происходящее на улице приобретает другой смысл. Даже небольшой ветер, раскачивающий макушку дерева во дворе, теперь словно плавно двигается в такт играющей в голове старой балладе о неудавшейся любви.        Слегка приподнимает уголки губ, внезапно вспомнив последнюю встречу с братом, произошедшую как раз в день разговора с отцом. Они так же сидели здесь, то обсуждая что-то, то просто помалкивая, но даже это молчание казалось уютным и ничуть не доставляло дискомфорт.        Чимин не знает, что испытывает Юнги, но сам уже готов признать, что влюбился. Окончательно и бесповоротно влюбился в родного брата, но пока так и не может понять, когда именно.        Переведя взгляд со старого дерева на небо, он вновь улыбается, а телефон, резко завибрировав, оповещает о новом входящем СМС. Не глядя открывает его, медленно расплываясь в глупой улыбке. «Осталось совсем немного до турнира. Ты просто обязан там быть, хомяк, и тогда мы всех порвём!» — слова Хоби всегда заставляли улыбнуться, но сейчас это была скорее печальная улыбка.        Омега смотрел на прикреплённое совместное фото, которое они сделали несколько месяцев назад на одной из тренировок, и тихонько вздыхал. С одной стороны, ему не терпелось оказаться в школе. Он ждал момента, когда сможет вновь увидеть друга и подшутить над ним, как делал это прежде. А с другой, теперь уехать без сожалений вряд ли получится, ведь здесь всё ещё остаётся Юнги, и если раньше Чимин был бы только рад избавиться от его присутствия, то сейчас наоборот искал повод для встречи. ***        Как обычно просидев в комнате весь день, лишь изредка спускаясь вниз для того, чтобы опустошить или наоборот наполнить желудок, Чимин совсем заскучал, и лишь около десяти часов, когда настойчивый Чонгук всё же дозвонился, немного повеселел.        Чон целый день терроризировал звонками, но поднимать трубку не хотелось. Отчасти от того, что даже соврав ему, омега не сможет почувствовать себя комфортно. Будет преследовать ощущение, что он всё знает и сейчас тихо смеётся над его ложью.        Так и промолчав весь день, омега уже был в предвкушении очередного скучного следующего утра, как телефон опять завибрировал. В очередной раз схватив его, чтобы сбросить вызов, на несколько секунд медлит, а затем, замученный совестью, неожиданно даже для себя, принимает звонок. — Не хочешь со мной разговаривать, да? — спрашивает таким тоном, словно и без ответа вполне ознакомлен с ситуацией и сейчас просто ради галочки это говорит. Младший вздыхает, так и не осмелившись произнести хоть что-нибудь, опасаясь ненароком проболтаться или наоборот сказать что-то не то. — Если не хочешь, я не буду тебе надоедать, — тихий ответ и тут же короткие гудки.         Сначала прикусывает от расстройства губу, а затем несколько секунд спустя сам набирает его номер. Ответа нет несколько секунд и Чимин даже успевает отчаяться, но хриплое «Чимин?» всё же слышится на том конце провода. С облегчением вздыхает, заметно повеселев и скинув с себя груз вины, и без сомнений соглашается на встречу — нужно ведь немного развеяться, да? ***        В парке сейчас довольно холодно, но гулять это не мешает. Иногда поглядывая друг на друга и улыбаясь, как подростки, они шли вперёд и весело болтали. Говорили о всякой ерунде, нарочно избегая более щекотливых тем, стараясь тем самым не портить и так колеблющееся настроение. — Чонгук, я могу спросить тебя кое о чём? — отсмеявшись очередной шутке друга, Чимин вдруг замедлил шаг и внимательно посмотрел на альфу. Он казался безмятежным и совершенно спокойным, словно и не случалось ничего между ними, кроме обычной дружбы. — Спрашивай, я постараюсь удовлетворить твоё любопытство, — улыбнувшись, парень протянул свои перчатки, намекая на совсем заледеневшие руки, и, когда омега с благодарностью принял их, уставился в ожидании вопроса.        Немного сконфузившись от беззастенчивого взгляда, Чимин опустил голову, теперь наблюдая исключительно за дорогой, а затем, откашлявшись, всё же собрался с духом. — В тот день, когда ты сказал, что уезжаешь в Калифорнию, — он вдруг отчётливо вспомнил тот момент, принёсший столько боли и до сих пор терзающий его. Нет, он испытывал угнетение вовсе не от безответных чувств, хоть и признает, что Чонгук нравится как человек, но всё это уже в прошлом, и чувства в том числе. Он больше не дрожит от его прикосновений, только теряется от пристального взгляда, так и не привыкнув к его новой роли в своей жизни. — Ты тогда сказал, что не хочешь быть даже друзьями, но сейчас, полтора года спустя, мы всё же ими стали, — произносит до конца и переводит на парня глаза, ожидая ответа. Чон еле заметно улыбается, вглядываясь куда-то вдаль, а затем, поймав взгляд, нехотя отвечает: — Я был уверен, Чимин, что твои чувства ко мне не пройдут так быстро, да и свои спрятать не мог, поэтому… — ненадолго прервавшись на звонок телефона, Чонгук сбросил входящий и только тогда продолжил, но уже иначе: — Знаешь, Чимин, говорят, что дружбой нельзя портить отношения. Конец есть конец. И тогда я в это свято верил, но сейчас, когда чувства остыли, я всё воспринимаю немного по-другому и потому хочу стать твоим другом. Мы ведь неплохо ладили, да?        Альфа улыбнулся, а омега расплылся в ответной улыбке, где-то глубоко внутри расстроившись от его «чувства остыли», ведь как бы эгоистично это ни звучало, он хотел услышать, что Чон всё ещё любит.        Тяжело давшийся отъезд альфы породил небольшой комочек эгоизма и самолюбия, ожидавший своего часа где-то глубоко в сердце, и сейчас, когда они вновь возобновили общение, он потребовал своей порции внимания. — Ты ведь больше не любишь меня, Чимин? Я прав? — Чон спросил с нажимом, и омега не смог не кивнуть.        Когда складывается жизнь не так гладко, как хотелось бы, упрямый разум начинает твердить «А ведь всё могло бы быть иначе». Так произошло и сейчас. Чимин шел рядом с вновь шутившим альфой и втихую размышлял. А что было бы, будь у них совместное будущее?        Честно признаться, он понятия не имел об этом, но поразмыслить очень хотелось. Вдруг всё получилось бы куда лучше? Кажется, что именно так и было бы, ведь хуже того, что происходит с ним сейчас, быть уже не может.        У Чонгука в очередной раз зазвонил телефон, но сейчас он всё же принял вызов. Странно посмотрел и поздоровался с собеседником. — Да, он со мной, — вновь переведя на младшего взгляд, ответил в трубку Чон, и это заставило поволноваться. — Мы в парке Ханган, возле реки, да. Не нужно, я сам отвезу его.        Раскрыв своему таинственному собеседнику местоположение, Чонгук в конце чертыхнулся и только тогда положил телефон обратно в карман. — Твой брат спрашивает, почему ты оставил дома телефон, и сейчас он очень злой едет сюда, — с нажимом произносит парень.        Чимину показалось, или на секунду он ухмыльнулся? Сделал это неосознанно или специально, но явно по отношению к Мину, с которым, судя по всему, только что разговаривал.        Бессвязно кивнув, омега опустил глаза вниз, почувствовав волнение, пробирающее до костей. Они не виделись с Юнги три дня, и за это время он ни разу не позвонил. Только однажды он слышал, как отец разговаривал с ним по телефону о делах компании, в которой брат сейчас работал.        Из-за этого становилось обидно. В тот момент, когда Чимин решил, что может рассчитывать на взаимные чувства и теперь в его жизни хоть что-то есть постоянное, альфа в очередной раз обломал ожидания, и теперь, похоже, даже не задумывался о том, что между ними происходит.        Что ему нужно было сейчас, омега тоже не догадывался, ведь по дурости и вправду оставил телефон в комнате, а бессовестный брат, покопавшись в нём, разузнал, с кем младший созванивался перед уходом. — Между вами что-то есть? — Чонгук прервал размышления, совсем неожиданно взяв за руку. Он не смотрел в его сторону, просто сжимал ладонь, и этого было достаточно, чтобы заподозрить неладное. — Гук, что происходит? — осторожно освобождает руку под ухмылку альфы. — Я просто спросил, встречаетесь ли вы после того случая, что не так? — от весёлого и дружелюбного Чонгука не осталось и следа, и Чимин точно знал, что сейчас он чем-то расстроен.        Он был одним из тех людей, которые о других могут волноваться больше, чем о себе, и похоже, сейчас именно это чувство его тревожило. Приступы злости и просто расстроенный вид, которые ему сейчас были присущи, омега хорошо знал и даже немного волновался из-за этого. — Какое тебе до этого дело? — спрашивает чуть строже, чем до этого, и отворачивается, услышав его печальный смешок. — Я твой друг, Мини, и потому не хочу, чтобы ты наделал глупостей, понимаешь? — остановившись, он осторожно кладёт руки на узкие плечи, чуть ссутулившись для того, чтобы при свете фонаря рассмотреть лицо.        Чимин поднимает вверх голову, перехватывая его взгляд, и послушно кивает, а парень продолжает высказываться: — Юнги неплохой парень, но он твой брат, и пытаться закрыть на это глаза бессмысленно. Хоть представляешь, что может произойти, если вы не остановитесь?        Чонгук говорил правду, но ту правду, которая уже порядком надоела, и за всё время, проведённое с Мином, стала казаться бессмысленной. Какой толк в этой правде, если он нравится? Вот, что действительно игнорировать не стоит. — Я понимаю, Гук-и, не волнуйся, — натянуто улыбается, не желая расстраивать парня.        Услышав такое знакомое обращение, он моментально расслабляется и уже более мягко произносит: — Я боюсь, что всё станет известно твоим родителям. Госпожа Мин наверняка догадывается, — при упоминании матери парень вздыхает, а омега опускает глаза, чтобы он не видел расстройства.        В этот момент Чимину казалось, что стоит только посмотреть, и Чонгук тут же узнает правду. Начиная от ссоры родителей и заканчивая его «интересным положением». — Нет, никто не знает, — отрицательно качает головой, немного собравшись с мыслями, а затем резко застывает, уже издалека увидев приближающуюся знакомую машину.        Чон также отворачивается, заметив озадаченный вид, и тут же сжимает руки в кулаки. Похоже, он не особо рад видеть Юнги. — Чимин, садись в машину, — только притормозив возле пары и выскочив из салона, Мин без предисловий отправляет брата на пассажирское сидение, не отрывая взгляда от рядом стоящего друга. — Увидимся, Чонгук, спасибо за сегодня, — поворачивается к парню, по-дружески обнимая его и благодаря за поддержку.        Гук в ответ также улыбается, а вот Юнги не очень доволен ситуацией. Подскочив к ним, он оттаскивает младшего за руку и толкает к машине, сжав руки в кулаки и в упор уставившись на Чона. Чимин вопросительно смотрит сначала на брата, а затем на друга, и, только получив легкий кивок от последнего, идет по направлению к машине.        Садится в салон, а Юнги остаётся о чём-то беседовать с Чонгуком на повышенных тонах. Молча наблюдает за этим, но заметив, что брат направляется к авто, отворачивает в сторону голову, ещё раз махнув на прощание другу и только сейчас заметив его хмурый вид.        Гук укоризненно качает головой, а Мин раздражённо забирается на водительское место, бросив на младшего взгляд, полный недовольства. В ответ смотрит на него с таким же выражением и молча отворачивается к окну, всё ещё сжимая в руках тёплые перчатки, преподнесённые уже скрывшимся в темноте парка другом. Чимин надеется, он не замёрзнет без них по пути домой, а завтра сам их вернет.