***
Его длинные черные волосы развевались на ветру. Многослойные шелка быстро-быстро струились под потоком ветра, делая его похожим на спускающегося с небес небожителя. Его внутренние органы все сжались в комок, и страх охватил все его тело, не давая ему сделать глоток воздуха. Опоры не было, не было за что ухватиться, и от этого становилось еще тревожнее, и паника в груди охватила его, сердце на секунду замерло в грудной клетке и как будто перестало биться внутри, сжавшись в комок, спрятавшись, поддерживая чувства своего хозяина. В его голове была пустота, и не крутилось ни единой мысли, потому что сознание отказывалось верить во все происходящее. Почему… Быстрые порывы ветра жгли его щеки, и от этого слезились глаза, но это не мешало смотреть, как приближается земля. Его тело окаменело в невесомости и мышцы одеревенели. Он был совершенно беспомощен…***
Несколько часов назад
Открыв утром глаза, первое, что увидел Бинхэ, был Шэнь Цзю, который крепко спал на его руке. Когда они ложились спать, Бинхэ сгреб его в охапку, закинул ногу на него и попытался склеиться с ним одним целым, все как обычно. И как обычно Цзю еле как выкарабкался из- под неподъемной туши здорового альфы, потом немного попинав и обозвав его несусветными эпитетами, улегся с самого краю и забрал все одеяло себе, напоследок сказав, чтобы держал свои грабли при себе. Но на утро что бы ни произошло, Цзю оказывался под бочком у Бинхэ. У подростка сильные проблемы со сном, хоть он этого и не признает. В самом начале их маленького путешествия Цзю настаивал на разных комнатах, но на утро всегда выходил с синяками под глазами в плохом раздраженном настроении. Бинхэ, конечно, когда видел не выспавшегося Цзю, садил его на колени, и тот, для вида побрыкавшись, быстро засыпал, мирно устроившись у него на руках, но стоило Бинхэ переложить его на кровать и выйти с комнаты, то Цзю с тревогой просыпался, не учуяв успокаивающий запах альфы. Понятно, что все омеги в присутствии своего альфы чувствуют себя в безопасности и также в не знакомой обстановке чувствуют себя более защищенно и комфортно рядом со своим защитником, и по началу Бинхэ списал на это. Но однажды ночью ему не спалось, и он вышел из комнаты, чтобы выйти на улицу и пройтись, но в соседней комнате, где спал Цзю, он услышал бормотание. Он аккуратно, чтобы не разбудить его, зашел в комнату и, переступив порог, почувствовал шлейф тревожного феромона. Цзю весь в холодном поту переворачивал голову вправо-лево и что-то бессвязно бормотал. Ему снился кошмар. Глупо было со стороны Бинхэ предполагать, что после такой моральной травмы не будет никаких последствий. Бинхэ напряг кулаки и сомкнул челюсть так, что желваки ходили по его лицу, он жалел, что убил Цю Цяньло, а не подверг его годам адских пыток, ведь из-за него он видел, как страдает его омега, и это было больнее всего. Он аккуратно подошел к кровати и присел около подростка, выражение лица Бинхэ было прискорбным, как будто он просил прощения за то, что не замечал этого раньше. Выпустив феромоны, он окутал ими всю омегу, и уже через мгновение сомкнутые брови Цзю выпрямились, его напряженное лицо расслабилось. А через какое-то время омега повернулся по направлению к приятному запаху, ища защиту и комфортное место. Он бессознательно искал источник запаха, постепенно подползая на край кровати, где сидел Бинхэ. Бинхэ только улыбнулся, ведь ощущал свою надобность и был так рад, что для кого-то он был так необходим. Он бесшумно встал и аккуратно прилег сзади Цзю, обняв его, погружая его в кокон, в котором его почти не видно, и только у альфы была возможность ощущать в своих объятиях желанную омегу и только он один наслаждался его приятным, ни на что не похожим, запахом. В ту ночь он еще долго, уткнувшись в макушку, наслаждался запахом Цзю и пытался навсегда запечатлеть его у себя в сознании. Конечно, на утро дезориентированный Цзю долго пялился на альфу, подняв на него свои выразительные глаза, не понимая, как он здесь оказался, после чего пинком скинул Бинхэ с кровати. Но зато в тот день он был бодр и с хорошим настроением, поэтому Бинхэ ни о чем не жалел. После того дня Бинхэ стал напрашиваться спать вместе. Цзю, конечно же, отказывался, но потом со словами — Ц, не отстанешь же — соглашался. Наверное, он больше вредничал из смущения. Конечно, в присутствии альфы, Шэнь чувствовал некую скованность и, наверное, это чувство было похоже на стеснение. Любая омега будет смущаться перед сильным и красивым самцом, тем более, что Бинхэ за ним ухаживает и оказывает знаки внимания, также будет глупо сказать, что он не испытывает чувств к Бинхэ, это он давно признал, еще до переломного момента их расставания и даже до того, как он увидел его в человеческом обличии. Бинхэ всегда делал ему комплименты о красоте, что Цзю наивно предположил, что в теле человека Бинхэ будет менее красивым, чем он сам, раз он так говорит, но увидев его… Его невидимую ауру величия, его статность, его опасную элегантность, его острый ум и непосредственную красоту, Цзю впервые начал стесняться себя в плане внешности. Он много чего в себе ненавидел, что он раб, что он омега, что у него скверный отталкивающий характер, и это можно продолжить перечислять хоть до завтра, но в одном он был уверен, он красив и раньше это было его наказание. Оппоненты в драке не считались с ним за его красивое личико или наоборот избивали не щадя, но самое страшное, что могло произойти, так это непосредственная продажа его в бордель при установлении его вторичного пола. И увидев идеального альфу без недостатков, он начал задумываться, а зачем Бинхэ вообще он нужен. Он подумывал, что из-за контракта, и даже в глубине души радовался, что хоть это держит его рядом с ним, конечно, было обидно, но Бинхэ огорошил его, что легко может разорвать контракт и что он нисколечко его не удерживает. Но в противовес своим словам поставил ему временную метку. Разумеется, эта метка больше влияет на омег, но в какой-то степени сам факт, что у альфы вылезли клыки на него, говорит, что омега ему симпатична, ведь по природе у альфы вылезают клыки не на всех, а только на тех, кого они хотят присвоить себе, пометить и не дать врагам забрать себе. И Цзю давал себе в этом отчет, когда соглашался на неё, так же у альфы нет на генетическом уровне гаремов, и чаще всего у них один партнер на всю жизнь и даже временная метка много чего значит. И все равно он не понимал такую обходительность Бинхэ к нему, ведь по сути у него больше минусов, чем плюсов, и это в себе он никак не может изменить, так почему Бинхэ принял его таким, какой он есть. Его щеки коснулась легким прикосновением теплая рука. Она невесомо прошла по контуру щеки, затем очертила линию ушной раковины, эти прикосновения были такими приятными и от них разливалось тепло, согревая что-то в груди. Как всегда пробуждение было очень приятным. Бинхэ наблюдал за пробуждением Цзю. Он так уютно лежал на его руке и носом касался его торса, что дыхание подростка провокационно ласкало Бинхэ. Он долго не двигался, пытаясь как можно дольше продлить этот момент, ведь Цзю так редко ему открывался и часто замыкался. Но сегодня был грандиозный день. У них было много «Свиданий». Бинхэ возил его в разные города, водил в самые дорогие рестораны, покупал все, на что омега посмотрит, вот только в подсознании Бинхэ свидание не должно быть таким. Это больше похоже на обычные будни, так он хочет всегда баловать Цзю, а настоящее свидание должно быть неповторимым, особенным и уединенным, а вишенкой на торте должен стать их первый поцелуй. Раньше Бинхэ никогда не придавал значения поцелуям, но всегда знал, что первый поцелуй будет помниться всю жизнь и его надо сделать неповторимым, особенно хочется произвести впечатление на Шэнь Цзю, и желательно до того, как тот поступит на Цанцюн, потому что только одна преисподняя знает, сколько он будет находиться в теле ящерицы. Поэтому этот день, как и другие остальные, он посветит Шэнь Цзю. Прикасаясь к румяной щеке Цзю, он наслаждался ее бархатностью и мягкостью, альфа просто обожал дотрагиваться или как-то касаться его и контактировать с ним. Он и раньше замечал в себе некую тактильность, но всегда мог ее удовлетворить с помощью постели и уважении женщин, и даже скорее не он давал прикосновения, а ему преподносили их на блюдечке. Но с Шэнь Цзю все было не так. Он сам желал дотронуться до неприкосновенного небожителя. Возможно даже, что это все из того времени когда он был ребенком. Он всегда восхищался своим учителем и чувствовал, что Шэнь Цинцю так далек и непостижим. Он дошел до шелковистых локонов и аккуратно заправил их за ушко, запустил руки в волосы. Он ощутил их мягкость и послушность, это было так невероятно, потому что его волосы были неподатливы и грубы, к волосам Цзю его тянуло как магнитом, в его пальцах протекали волосы как ручеек, и это было так правильно. Цзю уже давно проснулся, как Бинхэ начал свои телячьи нежности, и не сказать, что ему это не нравится, даже наоборот, он млеет под ними и даже хочет как мартовское животное подставляться под них и мурчать так, чтобы альфа понял, как ему приятно. Но какая то установка в его голове не дает ему это сделать, какое-то негласное правило, что если он это сделает, то все закончится и никогда не повторится, поэтому он продолжает притворяться спящим и до последнего пытается не выдать свое взволнованное дыхание, позволяя альфе дарить ему нежные прикосновения. Альфа знает, что Шэнь не спит, и это как будто их секрет, продолжать прикидываться, что каждый не знает о ситуации другого. Но вскоре время проходит, а прикосновения альфы становятся более наглыми, переходя на шею, плечи, спину, поглаживания, такие медленные и волнующие, альфа прикасается к омеге как к самой хрупкой драгоценности, и какое-то щекочущее чувство в животе Цзю не позволяет удерживать ровное дыхание, оно становится прерывистым и взволнованным, и в последствии это мешает удерживать стабильное положение, а тело хочет прильнуть к руке альфы, поэтому приходиться подавать признаки пробуждения. Приоткрыв глаза, он увидел обнаженную грудь с горой рельефных мышц. О поднебесная, почему же Бинхэ любит спать без верха, для юного омеги утром это было испытание и еще одна причина злиться на альфу. — Доброе утро, — шепотом прошептал альфа и, наклонившись, поцеловал лоб подростка, все-таки не сдержав свои тактильные ласки. Что-то буркнув в ответ, Цзю поднялся, так и начался их длинный день. — Цзю, сегодняшнее свидание будет особеннее других, — сказал альфа собирающейся омеге. Шэнь приподнял бровь в сарказме: — Да куда уж особеннее после того, как ты заставил северных сирен петь сопливую серенаду для романтичной обстановки. Бинхэ закатил глаза: — Нет, это будет особеннее по-другому, — Бинхэ встал напротив Цзю и взял его руки в свои, — На самом деле сегодня я хочу перейти одну из границ наших отношений. Цзю напрягся, потому что Бинхэ себя странно вел, был какой-то взволнованный с горящими глазами. Шэнь был пессимистом и обычно не ожидал от сюрпризов чего-то хорошего, а тут еще и формулировка была какая-то странная, мысли сразу начали крутиться о том, что все-таки Бинхэ его кинет, извинится и начнет жить своей жизнью ничем не обременённый. Настолько он не верил ни в себя ни в Бинхэ. Он сам знал, что он параноик, но ничего не мог с собой поделать, у него было постоянное чувство, что все слишком хорошо, и с ним этого не может быть. Бинхэ томился и не знал, как начать первое предложение, чтобы не спугнуть Цзю и ему тоже показалась эта идея заманчивой. — Для меня это очень важно, поэтому сейчас внимай и слушай. Цзю странно посмотрел на него, его пальцы покрылись холодным потом от волнения, и он ожидал худшего, но видимости не подавал, а как всегда был с серьезным, отстраненным лицом. — Первый поцелуй, — тихо произнес Бинхэ, как будто вырвал фразу из контекста и перешел к самой сути того, что его тревожит. –Что? — не понял Шэнь. Бинхэ собрался, выпрямился и уверенно начал: — Я официально предлагаю сегодняшний день сделать днем нашего первого поцелуя! Цзю выдохнул. Ой придурок, и почему он рассчитывал услышать что-то серьезное от этого болвана. Выдернув руки из рук Бинхэ, он пнул его по голени, он бы ему еще по наглому лицу ударил, но не дотягивался, а прыгать и позориться только на смех себя выставить. — А нормально сказать нельзя, обязательно с этим твоим романтическим бредом. — Да каким бредом, я же сказал, что на полном серьезе говорю, — и следуя своим словам, он серьезно смотрел на подростка и ждал ответа. Цзю немного пофыркал, походил вокруг да около, но увидел серьезные и собранные глаза своего альфа без своей смешинки или нежности, с которой он обычно смотрит на него, он понял, что Бинхэ нисколько не шутит и не дразнит его как обычно. — Хорошо, — пожал плечами Цзю, — и продолжил заниматься утренней рутиной, собираясь. Бинхэ подошел и на ухо ему интимным шепотом, как искуситель, прошептал: — Это будет лучший поцелуй в твоей жизни, я очень постараюсь, — после этого он покинул комнату, давая омеге одеться, а Цзю так и продолжил стоять на этом же месте как вкопанный, только сейчас полностью осознав, на что согласился.***
Они довольны долго летели над облаками, но вскоре на горизонте показались живописные горы, они были такими крутыми и опасными, но это казалось только издалека. Они приземлились на одну полянку на самой вершине одной из гор, это оказалось более чем волнительно. Поляна была голубая от флоры и фауны, которые ее окружают. Вокруг было море бирюзовых цветов, солнце было на горизонте, и от странных голубых облаков, которые облепили гору, освещение было нежно-голубым с теплым оттенком, а вокруг летали маленькие голубые бабочки, которые от прикосновения теплых рук превращались в драгоценный камень — аквамарин, который был разбросан по всей округе, и все вокруг из-за этого блестело и блики от камней делали полянку как сказочное место из снов. Цзю никогда не видел места красивее этого. Все вокруг сияло и светилось, а если оглянуться, то можно было увидеть простирающуюся вдали местную округу, которая была как на ладони. Они были так далеко от земли, и это так сильно чувствовалось от края пропасти, что аж дух захватывало. Бинхэ разложил плед прям на земле и достал разнообразные любимые яства Шэнь Цзю. В тот день они больше молчали, чем разговаривали, любуясь простирающимся красивым видом, и летали каждый в своих мыслях, думая о своем. Эта тишина не была угнетающая, а дарила спокойствие, и этим они разделяли чувства друг друга. Бинхэ подошел к обрыву пропасти и начал взглядом просить подойти к нему. Цзю не нужны были лишние слова, чтобы понять, что от него хочет его альфа, он с волнением ожидал момента их цели свидания. Поравнявшись с альфой, он посмотрел, куда тот смотрит, и обратил свой взгляд на горизонт: — Видишь вдали с левого края красный лес? — рукой он направил внимание Цзю в ту сторону. — Этот лес называется лесом судьбоносных встреч. С пограничной стороной этого леса и этой возвышенной горы связана одна печальная легенда, — выдержав паузу он продолжил. — Один небожитель часто спускался и путешествовал по миру и однажды забрел в этот лес, и встретился с юной девой. Она была настолько забавна и мила, что небожитель в нее влюбился, и стал спускаться с небес чаще обычного, чтоб только увидеть одну незабываемую улыбку. Однако в семье небожителя случилось несчастье, они перешли дорогу королевской семье и впали в немилость. Это могло навести на всю семью жестокую расправу, но наследной принцессе очень нравился тот самый небожитель, и за его вхождение в её гарем она предлагала семье прощение. Разумеется небожитель согласился и тем самым спас семью от смерти, но взамен стал безвольной игрушкой, запертой в четырех стенах и не мог больше спуститься к своей возлюбленной. – Тем временем та дева сильно страдала от их длинной разлуки. Но однажды она услышала слух, что при мольбе небожителю, они могут тебя услышать. Она долго молилась, но проходили года, а ответа от него так и не было. Одним днем она отчаялась и забралась на самую высокую вершину, которая пронзала небеса, чтоб связь с небожителями была более близка, последний раз помолившись, она решила, что не хочет жить в мире, где не может быть со своим любимым, и собралась свести счеты с жизнью и спрыгнуть с обрыва. Но в ту секунду небожитель спустился с небес и не дал ей этого сделать, он прекрасно слышал все ее мольбы, но никак не мог освободиться и прийти к ней, и только после продолжительного времени он заслужил доверие принцессы и рискнул, спустился с горы, чтобы спасти свою деву. Она была в отчаянии, и тогда небожитель пообещал раз в год в этот же день спускаться на этот пик, и так их тайные встречи продолжались долгие годы, пока наследная принцесса не поймала его с поличным, пронаблюдав за их свиданием. И наказала ему в следующую их встречу убить ее, а иначе она самолично расправиться со всеми членами его семьи. Небожитель долго горевал, но при встрече подарил своей возлюбленной последний прощальный поцелуй и толкнул ее с обрыва пропасти. Все это случилось на этой самой горе, на этом самом месте. У Шэнь Цзю от этой истории пробежал холодок по спине и он странно посмотрел на Бинхэ. Тот подводил свой рассказ к завершению: — После этого события он неизменно каждый год так и продолжал спускаться на этот пик, и его скорбь сделала это место пропитанным холодной голубой аурой, а его пролитые слезы превратились в голубые драгоценные камни, которые превратились в неприкасаемых бабочек, которые несут на своих крыльях бремя печали своего хозяина. После того, как последнее слово было сказано, он повернул корпус тела по направлению к собеседнику. — Что ты думаешь про эту легенду? — Теперь я думаю, что это не самое удачное место для свидания, — иронично ответил Цзю. У Бинхэ только приподнялись уголки губ, которые сложились в улыбку. — Как ты думаешь, ты бы смог сбросить человека, который тобой восхищался и верил тебе? Цзю не понимал, к чему такие вопросы. Сначала он долго не отвечал, но Бинхэ ждал ответа: — Не знаю, возможно бы и сбросил, думаю я на это способен, если у меня будут обстоятельства и причины так сделать, я это сделаю, — с вызовом сказал подросток и ждал, что после этого альфа точно в нем разочаруется. Вот только Бинхэ от этого не переставал улыбаться, он протянул руку к Цзю и заправил за ухо выбившуюся прядь от порывов ветра несшегося от самом краю обрыва. Он не убрал руку с его головы, а положил на затылок, а вторую руку на талию, и приблизился к подростку. Его губы потихоньку приближались, но Цзю не стал препятствовать и был морально к этому готов, и даже ожидал такой исход. Вот только губы Бинхэ не дошли до пункта назначения, а приземлились на лбу подростка. –Я думаю, что ты со мной не до конца честен, — и в следующее мгновения Цзю уже летел с обрыва, не веря в происходящее. Так как вершина была очень высокой, до земли было лететь довольно далеко, несмотря на это медленно, но верно он приближался к своей кончине. Из-за чувства скорой смерти, как бы он не хотел, он испытывал животный страх, он как яд распространился по всему телу. Сердце глухо стучало в ушах, но больнее всего было от предательства альфы. Он так и думал, что с ним не может быть как в сказке. Все было слишком хорошо для такого ничтожества как он. С каждой проведенной в полете секундой он испытывал напряжение и чувствовал свое колотящееся от неизбежности тело. Но вдруг сильные руки его поймали и прижали к груди. У Цзю что-то в сердце екнуло от облегчения. Сильные руки его держали крепко и надежно, а для подростка в который раз это были спасительные руки. У него сразу в полете появился ориентир и крепкая опора, к которой он инстинктивно из-за всех сил прижался. Бинхэ чувствовал дрожь, исходящую от подростка, и чувствовал страх исходящий от феромонов. Он знал то, что он сделал было ужасно, но по-другому он поступить не мог. Он на себе знал весь ужас падения с пропасти, когда-то он так же как Цзю летел и испытывал отрицательные эмоции, такие как страх, отчаяние, потеря надежды и у него как будто вся жизнь перед глазами пролетела, и, конечно, в тот день он окончательно потерял веру в людей и стал полагаться только на себя. Он давно жил прошлым и все-таки до конца никогда не отпускал его, а встреча со здешним Цинцю повергла его мировоззрение в смятение. Его учитель уже не казался ему таким мелочным, завистливым, бессчетным, а все его преступления обрели смысл. Они оба были брошены миром, никому не нужные и живущие только за счет своих сил. Каждый из них выживал так, как мог. Бинхэ тоже не без греха за душой, он тоже убивал пачками и никого не щадил, он тоже был жадным и мелочным, и если задуматься, у них с учителем больше схожести, чем различий. В глубине души он все еще не простил учителя и знал, что Шэнь Цзю вообще здесь не виноват, но чтобы отпустить прошлое, и начать жить с чистого листа ничем не обременённым, он все-таки решил пойти на такие меры. Возможно, это садизм еще из той жизни, возможно, от расшатанной психики, может быть, из-за Синьмо, но увидев, что Цзю дрожит, боится и испытывает такие сильные чувства, от этого он почувствовал освобождение, что сам великий Шэнь Цинцю из его юношеских воспоминаний, тот недосягаемый небожитель, тоже испытывает на себе его чувства. Тот, кто своими руками превратил жизнь Бинхэ в ад, тот, кто толкнул его на путь испытаний и вылепил из него монстра, испытывал то же самое, что и он - страх невозвратности событий, неизбежность. Для Бинхэ это и стало их расширением границы, Бинхэ уже не просто простил Шэнь Цзю, он простил Шэнь Цинцю, отпустил, и на этот раз чувствовал себя отомщенным, и не надо было для этого кого-то пытать или убивать, стоило просто покопаться в себе и найти корень проблемы для того чтобы его выдрать. Бинхэ в полете на сколько это было возможно сквозь порывы ветра, докричался до Цзю: — Посмотри на меня, — тот вначале вцепился в Бинхэ и зарылся головой в его грудь, от страха даже не понимая, что от него хотят. Тогда Бинхэ добавил в свой голос подчиняющий феромон, а так как у Цзю была метка, он еще довольно остро реагировал на команды и даже в такой опасности подчинился своему альфе. Он аккуратно приподнял голову и прищуренными глазами, на которых в уголках глаз были слезинки, посмотрел на альфу. Тот улыбнулся своей очаровательной улыбкой и глазами пообещал, что все будет хорошо, и у него все под контролем, он наклонился и коснулся своими губами губ Цзю в невинном быстром поцелуе, насколько позволяла ситуация. Потом он что-то активировал, и под их ногами образовался магический круг, который в разы снижает скорость падения, и приземлились они на травку очень плавно без резких движений. Цзю до сих пор был где-то закопан в груди альфы и только на вид касался ногами земли, но если бы Бинхэ его не поддерживал, то подросток бы уже валялся, потому что на трясущихся, непослушных ногах он не мог стоять. Они еще долго стояли, Бинхэ не торопил подростка, давая ему время прийти в себя. Но услышав, что его сердце больше не скачет, а дыхание выровнилось, он уже вменяемой омеге начал говорить: — Как ты думаешь, если бы мне сейчас дали выбор убить тебя или спасти семью, как в той легенде, как ты думаешь, я бы тебя убил? — подросток молчал, но точно понимал суть вопроса, у него снова напряглось все, что можно. Бинхэ продолжил говорить, не получив ответа: — Знаешь, если бы мне дали выбор убить тебя и спасти свою семью, я бы ни за что тебя не убил, я даже сейчас глубоко огорчен твоим сомнением, – одной рукой он начал поглаживать распрямившиеся лопатки омеги, — потому что ты уже стал частью моей жизни, ты и есть моя семья, я буду тебя защищать даже ценой своей жизни, что бы не произошло с тобой, пока я рядом, тебе нечего бояться, верь в меня. — Ты сумасшедший, — глухо прерывистым голосом прозвучало где-то в районе ключицы, — а нормально нельзя было сказать, обязательно было меня сбрасывать — Ну, атмосфера была бы не та, — насмешливым голосом сказал Бинхэ, гладя Цзю по спине, успокаивая его. Шэнь также не вылезая из объятий, поднял руку и ударил по груди Бинхэ, только для альфы это было словно его по груди погладили. Цзю, шатаясь, отстранился от Бинхэ и, еле как удерживая равновесие, ногой ударил в его голень: — Болван, ты просто тупица, — бил его Цзю, а тот принимал это как должное, он это заслужил, — зачем было это все!!! — в бешенстве продолжал бить его Цзю всеми конечностями. Бинхэ постоял еще немного и после этого вопроса перехватил кулак Шэнь Цзю, поймав его раздраженный взгляд и установив контакт, он серьезно начал говорить: — Потому что я вижу, что ты мне не доверяешь и закрываешься от меня, в последнее время ты вообще ведешь себя со мной отстраненно, я вижу в твоих глазах обращенных на меня печаль и страх, тебя что-то гложет? Цзю резко одернул руку: — Это тебя не касается. Но Бинхэ перехватил плечи омеги и не дал ему отвернуться от себя. — Посмотри на меня, — потребовал альфа, омега помялся, но приподнял глаза на серьезного альфу, — я хоть когда-нибудь давал тебе повод сомневаться во мне? Я когда-нибудь предавал тебя? Может быть, обижал тебя? Шэнь Цзю понимал, к чему клонит его альфа, не к мелким бытовым ссорам, а совершенно к серьезным проступкам. — Нет, — просипел Цзю. — Тогда в чем проблема? Почему ты сомневаешься, почему метаешься, как будто меж двух огней, я знаю, что твои кошмары связаны не только с событиями дома Цю Цзяньло, но и со мной, что такое, чего ты боишься? Долгое молчание повисло между ними, но Цзю сипло начал: — Почему такой, как ты, выбрал такого, как я? — секунда молчания, — Почему такому, как ты, есть до меня дело? — Какому такому? — еще не сообразил альфа, о чем он, но омега уже продолжил. — Иногда мне кажется, что все так хорошо, и это просто не может быть со мной, мне снится, что ты за мной не приходишь, не спасаешь меня, потому что тебе не было до меня никакого дела, и эта реальность во сне кажется правдоподобнее, чем наяву! Бинхэ, почему ты так добр ко мне, чем я такого заслужил. И мне все время кажется, что это не навсегда, что ты обязательно меня бросишь. Бинхэ осмыслил все происходящее, глубоко вздохнув, он присел на колени и заглянул в поникшие глаза омеги, который боялся услышать судьбоносный и, возможно, неприятный ответ. Он переживал, что Бинхэ сейчас просто посмеется над ним, не приняв его слова всерьез, потому что Шэнь Цзю вывалил все свои переживания, все свои страхи и сомнения, полностью открывшись альфе. Бинхэ это прекрасно чувствовал и наконец-то понял, о чём же таком переживал Шэнь, все время быв в своих мыслях и переживаниях, с которыми боялся поделиться с альфой. — Я такой же, как и ты, — начал убеждать его альфа, — такой же живой с ошибками и грехами за спиной, я так же как и ты безродный сирота, у меня тоже было тяжелое детство. — призадумавшись, Бинхэ тоже искренне начал открывать свою душу Шэнь Цзю. — Ты моя судьба, ты моя семья, меня всегда к тебе тянуло, — Бинхэ, не отрывая зрительного контакта, прикоснулся лбом к лбу с омегой, — Цзю, разве чтобы кого-то любить, нужны причины. Я хочу тебя защищать, я хочу к тебе прикасаться, говорить с тобой, я хочу тебе все покупать. Я хочу быть с тобой и видеть тебя, когда просыпаюсь и когда засыпаю. Ты моя первая и единственная любовь. Прошу тебя, перестань сомневаться в себе, ты очень особенный и мною желанный, отныне и навеки я всегда буду на твоей стороне и, пока я рядом, клянусь, я защищу тебя от всех опасностей, ждущих тебя на твоем пути, и всегда подставлю тебе свое плечо, если ты споткнёшься. У омеги на глазах навернулись слезы. Он, быстро смутившись, снова спрятался в уютном гнездышке рядом с сердцем Бинхэ, зарывшись туда носом и обняв альфу. Бинхэ вместе с Цзю поднялся и на руках его понес к той стороне, где они остановились в гостинице. При желании он легко мог перенести быстро их в пункт назначения прям в саму комнату, чтобы лишние глаза не видели, но в начале решил пройтись и успокоить взволнованного омегу. — Знаешь, мы сегодня и вправду расширили наши границы, как и рассчитывали, — говорил Бинхэ. — В бездну такие границы, — огрызнулся подросток в руках альфы. — Цзю, давай если тебя что-то гложет или тревожит, ты будешь, не таясь, делиться со мной своими переживаниями, а я по мере возможностей тебе помогу советом или делом, даже выслушав тебя, я учту все нюансы, чтобы тебя как-то не задеть словом. А если ты будешь молчать, я не узнаю и не пойму тебя, теперь в этой жизни мы в одной лодке, давай хоть немного доверять друг другу. — Ткнулся он носом в макушку Цзю. На это тот лишь угукнул, млея и расслабляясь в руках своего покровителя, и теперь точно зная, что все у них будет хорошо. — Кстати, как тебе наш первый поцелуй? — от этого почти риторического вопроса у Цзю аж голова поднялась и он посмотрел на альфу, желая сказать все, что он об этом думает. — Это был худший поцелуй в моей жизни!!! — Ха-ха-ха, это был первый твой поцелуй, откуда ты знаешь, что он будет худшим? — поиграл бровями Бинхэ, от чего ему прилетело по морде. — Что-то я уже боюсь твоих следующих поцелуев и свиданий, с таким экстримом, спасибо большое, не хочется. Бинхэ на это еще немного посмеялся: — Обещаю, вот следующее свидание уже будет нормальное и с поцелуем. — Твои детские касания губ с губами меня не устраивает, а распинался как «лучший поцелуй в твоей жизни», ты вообще целоваться-то умеешь, мелкая ящерица, а то это может мне проявить инициативу? Бинхэ хмыкнул: — О, мой малыш захотел взрослых поцелуев, — и снова ему прилетело от строптивой омеги. — Да все-все, будет тебе твой взрослый поцелуй, не бойся, я сделаю так, что ты улетишь на седьмое небо от счастья. — Спасибо, но я уже сегодня налетался, — прервал его Цзю, говоря с сарказмом, но сам смутился и отвернулся, а от флирта Бинхэ ладошки вспотели от волнения, слова альфы как всегда были бесстыжие. Чтоб как-то разрядить обстановку, Цзю сказал: — Я проголодался и хочу отдохнуть в комнате. Поняв намек, альфа быстро перенес их в комнату отеля, и они пошли ужинать. Но Бинхэ уже в уме планировал следующее свидание.