Пепел нечестивых. Дорога возмездия

      Сердце не должно было вторить ее чувствам. Так уж было устроено. Пока она находилась от него далеко, разделенная стенами, коридорами, всё было хорошо. Оно билось всегда ровно, медленно, размеренно, качая магию и наполняя ею замок. Но стоило оказаться так близко, и сердце начало реагировать на всё, что чувствовала Кая. — Быстрей. Нет времени, — нетерпеливо бросил король.       Она всё еще не могла решиться. Вынет сердце из недр замка, и дороги назад уже не будет. Она потеряет контроль, потеряет все. Стены перестанут защищать ее. — Вы… Может быть, вы сначала вернетесь? — Кая нерешительно попятилась от стены. Все ее естество сопротивлялось тому, что должно было случиться. Это против природы! Точно против! Восемь лет сердце покоилось здесь. И это было правильно. В груди Каи не может ничего биться.       Король схватил ее за плечи и встряхнул. — Немедленно! Достань его! — сердце в стене стало пульсировать еще быстрее.       Кая вытерла вспотевшие ладони о платье и испуганно потянулась рукой к отверстию. Собралась с силами и вырвала сердце. Вены полыхнули и начали тлеть. Теперь оно билось в ее руке. — И что дальше? — нетерпеливо спросила Ее Величество, кривясь. — Она его на цепочке носить будет? — Его нужно съесть, — взгляд Каи был прикован к руке, по которой стекала кровь.       Она уже делала так. Уже когда-то давно ела его, и вкус собственной сырой плоти помнила отчетливо. — О боги, — королева явно была удивлена. — Быстрее, — снова поторопил король. — Она что, его даже не приго… товит… Видимо, и так пойдет…       Кая впилась зубами в нежную плоть и посмотрела на Ульфа. Его лицо перекосило от ужаса. И, конечно, отвращения. Неужели среди северян никто никогда не делал ничего подобного?       Кая закрыла глаза и стала молча пережевывать. Куски приходилось откусывать мелкие, чтобы удобнее было глотать. Сырая плоть жевалась очень сложно. Челюсть от приложенных усилий начинала неметь, а живот скручивало тошнотой. Кая несколько раз подавила рвотный позыв.       Сердце продолжало биться. Руки становились скользкими от стекающей по ним крови.       Кого-то сбоку стошнило. — Ну все, все, — заговорил король. — Она почти закончила.       Видимо, тошнило королеву. Ни с кем иным он бы так ласково не стал говорить.       Кая засунула в рот последний кусок, в котором едва отдавалась пульсация, и проглотила. В это же мгновение она задохнулась собственным даром.       В грудь ударила магия. Кая завалилась на колени, зажмурившись от яркой вспышки.       Она окутывала замок собой, своей магией, своей душой. И теперь вся эта мощь устремилась обратно к ней, к сердцу. По венам, казалось, побежало пламя.       Кая запрокинула голову в немом крике.       Больно… Больно… Больно…       Она ненавидела это. Каждый раз вынимать и поглощать сердце было так невыносимо больно! Она горела, но не сгорала. Казалось, кости в теле ломались одна за одной, крошились, но она оставалась цела. И даже сознание не туманилось. Несколько мгновений агонии всегда были четкими, ясными и никогда не забывались.       Кая щекой почувствовала холодный влажный камень пола.       Закончилось.       Она закрыла глаза. Хотела снова раствориться в замке. Но не смогла. Их больше ничего не связывало. Теперь у нее не было крепости, не было дома. Ничего не было. Только она и бьющееся бесполезное сердце в груди, которое не могло послужить королю. — Вставай! Давай, — кто-то потянул ее за руку.       Кая едва удерживала себя в сознании и не до конца могла понять, что происходит. Сердце больно билось, и она оживала. Вдруг все разом начало чувствоваться очень остро.       Страх, сочувствие, гнев, ненависть…       Все привязанности вдруг стали такими важными, а враги такими ужасающими. Кая понимала, что плачет. И в то же время сознание было таким спутанным, что она не могла понять почему.       Ее тащили за руку, и она молча переставляла ноги. Будто была во хмелю. А ее все тащили и тащили… Впереди кто-то что-то говорил. Потом рука сменилась, и Кая будто опомнилась. Она попыталась выдернуть запястье, но Ньял держал крепко. — Ваше Величество! — выкрикнула она удаляющемуся королю.       Кая вдруг обнаружила себя на краю темного ночного леса.       Он в несколько шагов оказался рядом. Грубо закрыл ей рот рукой, сдавив щеки до боли. Кая не издала ни писка, даже не дернулась. Король — последний человек в мире, который мог бы по-настоящему напугать ее. — Не ори, полоумная! — Вы… Вы помните путь? — зашептала Кая, отстраняя широкую ладонь короля. Она напоследок сжала ее покрепче. Его безопасность, его мечты, его цели — все это было ее причиной жить, и теперь… Неужели теперь это все?       Нет, еще нет. Ей нужно добраться до рорга Долины Теплого Лета. Теперь это ее цель. Она все еще служит хозяину, она все еще нужна, у нее все еще есть смысл. — Помню, — прошипел он недовольно. — Иди уже! Не подохну без тебя! — Берегите ее, — тихо попросила Кая, выпуская его руку. Она не уточняла кого, но знала, что он поймет.       Его Величество кивнул и отступил на шаг, потом еще на один и еще… Король, королева и колдун скрылись в тайном проходе. — Пойдем, — Ньял снова ухватил ее за запястье и, сильно сдавив, потянул за собой.       Кая путалась в ногах, в юбках, руку начинало саднить от постоянного сдавливания. В конце концов она не выдержала и ойкнула. Ньял хмуро посмотрел на нее и выпустил запястье. — Не отставай, — бросил он и шагнул дальше. — Вы… Вы знаете дорогу, господин Ньял? — Кая терла краснеющую руку. — Нет. — Но как… — Ульф знает, — он кивнул в сторону самого юного северянина. — Ты чувствуешь? — О, да-а-а, — довольно протянул он, глубоко вдыхая. Так блаженно, будто спустя долгое время впервые добрался до свежего воздуха. — Наконец-то я слышу их… Предки указывают путь. Лес говорит со мной. Как же мне этого не хватало.       Кая недоуменно нахмурилась. Она почти ничего не чувствовала от Ульфа, когда бродила по замку. Ир излучал опасность, силу, а этот юноша…       Он как будто был обычнее самого обычного человека. Но все же он был одарен своими богами.       Каю неприятно кольнула зависть.       Ульф мог пользоваться своими силами, а она их лишилась. Своими собственными руками запечатала свой дар. Но могла ли Кая кого-то в этом винить? Нет. Точно нет. Церковь нашла оружие только потому, что она допустила ошибку, рассекретила себя, потому что она позволила им узнать. Но как?       Кая мысленно поклялась не умирать, пока не исправит этот свой промах. Она не позволит им победить! Кая боялась… Но еще и ненавидела. И ненависть эта была способна превзойти страх, задушить его, поглотить, обратить в отчаянную ярость. Она знала это… Знала, что обезумеет, если вдруг окажется загнана в ловушку.       Но сейчас Кая терялась в чувствах. Желала Тимею смерти, но и боялась. Боялась так, что дыхание перехватывало.       Кая снова посмотрела на Ульфа. Попыталась отвлечь себя. Не думать о Тимее! Вот лучше уж об этом северянине. Как же он выведет их? — Господин Ньял… — Никаких господинов, — прервал он грубо. Кая задохнулась от негодования и замолчала.       Все потом. Потом.       Они пробирались по лесу молча.       Кае больше не нужно было слушать замок, и потому она начала безжалостно копаться в себе.       Она вдруг обнаружила, что ее до слез пугал стук в груди и последовавшие за ним перемены.       Кая сама себе стала напоминать слепого котенка. Видела едва ли не меньше, чем другие, слух стал слабым… И чувства… Она захлебывалась в них. И самым большим из них был страх. Как? Как она сможет выстоять против них? Как они смогут, пусть и вместе, уничтожить этих чудовищ?       В голове все время всплывали ужасающие картинки… За восемь лет в замке она видела и слышала так много.       Рыцари пытали девушек, пытали мужчин, жгли костры. И раньше они приводили ее в ужас, заставляли гореть ненавистью, но теперь все это возросло, умножилось. Кая не могла заглушить мысли, воспоминания. Они роились в голове и жужжали, жужжали, жужжали.       Щеки пекло. Она не переставала беззвучно ронять слезы. Влажная кожа на холоде совсем облупилась, ноги в туфлях замерзли. Она не была готова к бегству. Она никогда не думала сбегать.       Кая запуталась в юбке, зацепилась за торчащий из земли корень и, упав, ободрала ладони. Она всхлипнула и закусила губу. Хотелось разрыдаться.       Как же так вышло? Как? Ей пришлось оставить замок, короля и бежать… Где же она допустила ошибку? Как Церковь поняла, в чем заключался ее дар? Как догадались о способе победить, если даже сама Кая до конца не знала, что в ее власти, на что она способна? Проклятье! Проклятье! Проклятье! Да чтоб их всех пожрал перевертыш! Чтобы их всех поглотили Темные чертоги, и демоны, в них сокрытые, пытали их до скончания века! — Вставай! — грубый северянин прервал мысленные проклятия.       Ньял схватил ее за предплечье и потянул. Вынул кинжал из ножен на поясе. — Что вы?.. — она в панике попыталась отпрянуть.       Убьют! Ее убьют! Но как же… Нет. Нельзя! Ей надо на Север! Договориться! Она же человек короля!       Ньял наклонился и надрезал юбку. Одну, другую… Да так коротко, что показались края ее нижнего белья.       Кая в секунду вспыхнула.       Кошмар какой! Уж лучше бы убил!       Она собиралась возмутиться и отругать северянина.       Что за выходки?! Им еще в город войти нужно! Не сможет она идти по улицам как проститутка! — Идут, — шикнул Ульф и шмыгнул за дерево. Зашуршала листва. — Ни слова.       Ньял ухватил ее за руку и потащил. Толкнул с пригорка, и Кая как мешок покатилась, ветки и камушки обдирали лицо и другие открытые участки кожи. Северянин схватил ее за шиворот, подтащил к себе и накрыл своим телом, прижал к земле так, что если бы она и захотела дернуться, то не смогла бы. Ньял закрыл ей рот рукой.       Они притихли. Но ничего не происходило, и Кая начала недовольно ерзать. От земли тянуло холодом, ее платье совершенно не годилось для таких возлежаний.       Да еще и поза какая! Кошмар! Ужас! Недопустимо! Неприлично!       Ньял другой рукой надавил ей на бок под корсетом. Кая от боли завертелась сильнее. — Не дергайся, девчонка, — зашипел он. — Или прирежу, как и велел твой король.       Она заледенела.       Убить, если будет угроза попасться.       Это было правильно. Она понимала. Понимала и все равно не хотела умирать. Ни от рук Церкви, ни от рук северян. Она хотела увидеть свободный мир. И все же, если бы ценой этого мира была ее жизнь — она бы отдала ее.       Кая замерла.       И, насколько могла, приподняла голову. Она видела едва-едва. Видела огни факелов, мелькающие между деревьев.       В ушах зазвенело. Сердце больно забилось в груди.       «Сжечь! Сжечь ведьму! Сжечь! Сжечь ведьму!»       Она будто слышала этот крик, будто уже горела.       Кая в ужасе зажмурилась, подтянула руки к лицу и вцепилась в пальцы Ньяла. Не старалась убрать его ладонь. Нет, она в страхе прижимала ее ближе. Сама вся к нему прижалась, только бы почувствовать себя хоть немного в безопасности.       Кая знала, что Ньял убьет ее, если нужно. Но только если иного выхода у них не будет. А прочие… Прочие не дадут ей умереть, пока не вытащат из нее каждую крупицу знаний.       В памяти вспыхнули десятки девушек с выжженными глазами.       О, Кая знала, что им не хватит одного вторжения в ее сознание, чтобы выхватить всё… Они будут делать это снова и снова, снова и снова… Пока ничего не останется не только от ее глаз, но и от лица вовсе. Пока она не сдохнет в муках еще до костра.       Ньял начал подниматься. Кая в диком испуге вцепилась в его руку. — Ушли. Вставай, — негромко произнес он у самого ее уха.       Кая еще пару мгновений осознавала, переводила дух, а потом…       О боги! Она прижималась к мужчине как… как…       Стыд хлестнул ее по лицу. Кая вскочила и стала спешно поправлять то, что осталось от платья. И, видит Благой, от него осталось не так уж и много. — Скорее, — Ульф кивнул куда-то вглубь леса.       Пришлось быстро переставлять ноги, шагая за северянами. Кая все время оборачивалась. Ее никак не отпускало опасение, что вот-вот, вот сейчас ее поймают. Из темноты, из-за дерева появится рука, схватит ее за локоть и потащит за собой в подземную темницу или, того хуже, в Башню.       Она не поспевала за северянами. Запыхалась. А они все шли и шли. Даже не собирались передохнуть хоть немного.       Кая трусилась как осиновый лист. От холода, от страха, от усталости.       Она только-только вернула сердце и, как всегда, после этого чувствовала слабость в теле. Магия осваивалась в ней, изматывая.       Глаза закрывались против воли, хотелось зевнуть.       А северяне все стремились вперед, не оборачиваясь, не заботясь о ее состоянии, не оставляя выбора. Кая просто молча плелась за ними, изо всех оставшихся сил стараясь не отставать. Она правда пыталась не доставлять проблем, но черта города все никак не появлялась, а неподходящие туфли уже натерли до крови. Кая начала запинаться и в конце концов взмолилась о пощаде. — Пожалуйста, — дыхание было частым и рваным, голос охрип, и каждый звук ей давался с большим трудом. — Давайте… немного… от… отдохнем…       Обессилев, она подперла ближайшее дерево, съехала и села на промерзлую землю. К демонам! Она устала. Так устала. Глаза сами закрывались. — Эй! Не спи! Слышишь?! — Ульф тряс ее за плечи.       Кая бесславно начала хныкать. — Хватит, пожалуйста, — взмолилась она. — Больше не могу. Правда не могу. — Открой глаза!       Кая неохотно подчинилась. Ульф, коротко остриженный темноволосый юноша, смотрел на нее своими голубыми глазами, и казалось, в темноте они зловеще светились. — Не спи. Пока не доберемся до города, нельзя спать. Поняла?       Кая слабо кивнула и попыталась встать. Нужно было идти. Ульф любезно придержал ее за локоть.       Она всматривалась в его лицо и в своем затуманенном сознании пыталась нащупать мысль… Ей что-то нужно было узнать о нем… Все это время что-то ее беспокоило… — Ты… шаман, — слова с еще большим трудом продирались из воспаленного горла. — Что… Что это значит? — Хочешь знать? — он усмехнулся. — Тогда вставай и пошли. Я расскажу по дороге.       Кая, движимая любопытством, все-таки поднялась. Она морщилась от боли, но старалась не отставать. Хотя про себя с благодарностью все же отметила, что северяне замедлили шаг. — Так все-таки, — тихо напомнила она, нагоняя Ульфа.       Кая обхватила себя руками и стала растирать предплечья. Озноб медленно пробирался под кожу. — Что ты вообще знаешь о колдовстве? — Ульф пристально посмотрел на нее. — Н-ничего, — Кая покачала головой. — Только учение Церкви и немного о собственном даре. — Да ну! — искренне изумился северянин. Даже запнулся на месте. — Что, вообще ничего? То есть никаких основ? Как тогда…       Он нахмурился. Кая только пожала плечами.       Кто бы в Лейхгаре стал ее учить? Женщину — колдовству? Абсурд! Невозможно!       Да она и не стремилась. Все, что ей нужно было, — это сохранять контроль над своей территорией. И Кая прекрасно с этим справлялась. — Ладно… — Ульф замялся. — Проклятье! Тогда я не знаю, как объяснить. Эй! Ньял! — Не тратьте силы на пустые разговоры. Лучше быстрее переставляйте ноги, — грубо отозвался он.       Кае сразу стало не по себе. Она ясно осознала себя их обузой.       Ульф недовольно цокнул, глядя Ньялу в спину. — Ну, в общем, — он нервно взлохматил волосы. — Колдуны, они, знаешь, заставляют мир подчиняться их дару, а шаманы… Мы больше склонны договариваться.       Кая нахмурилась, подавив дрожь. Ей становилось все холоднее и холоднее. Глаза сами закрывались. Но она держалась. Потому что хотела спросить. Хотела все выведать. Вдруг больше такого шанса ей не представится? А Ульф мог поделиться с ней ценными знаниями. — Я вас плохо понимаю, господин Ульф. — Забудь ты про господинов, — он закатил глаза. — Просто Ульф.       Северянин поразмыслил еще с несколько мгновений, и вдруг его лицо просияло. — Знаю! Так ты точно поймешь.       Кая навострила уши. Она считала себя обязанной преуспевать во всем, все знать, поэтому собственное непонимание смущало. Хотелось как можно быстрее во всем разобраться. Для собственного спокойствия. — Если Иру вдруг понадобится натравить на кого-нибудь стаю волков, он прочитает заклинание и в меру своих сил подавит волю диких животных, заставит починяться. В этом суть колдовства. Ведьмы, колдуньи, колдуны — все они могут только заставить мир. А шаман, скорее, склонит стаю волков на свою сторону. Мы слушаем мир, а мир слушает нас. Таким, как ты, этого не дано. — Но по вашему велению волки не нападут, — подметила лазейку Кая.       Ульф пожал плечами. — Как знать, как знать.       Кая явственно ощутила, что северянин увильнул от ответа, решив что-то ей не договаривать. — Но знаешь, ты тоже странная. Вроде ведьма, а вроде и нет. — Почему вы так решили? — Ведьмам жертвы нужны. Цветы там, животные, да что угодно. Они не одарены возможностью пропускать магию через себя, как колдуны. А ты… — Ульф прищурился. — Ты вроде и жертву принесла, ну, свое собственное сердце, но как-то это…       Луна светила ярко. Кая хорошо могла рассмотреть озадаченное лицо Ульфа. Она со своим даром определенно не подходила ни подо что, когда-либо ему известное. — Необычно, — подытожил он свои раздумья.       Кая пожала плечами. Необычно, да…       Слишком мягкое слово он подобрал. Она на самом деле знала, что являлась едва ли не монстром. Кая за восемь лет прислуживания в замке встречала разных людей, и одаренных в том числе. Она видела, на что они бывают способны, наблюдала, искала в них разгадку собственных способностей, но не находила. Никто даже отдаленно не был похож на нее.       Они перебросились еще парой фраз друг с другом, а потом Ульф замолчал. Кая не решалась снова о чем-то спрашивать. В конце концов, она до невозможного устала. Поэтому, когда в рассветных сумерках на горизонте замелькали окраины города, она не смогла сдержать радостной улыбки. — Нужно торопиться, — бросил Ньял и прибавил шагу. Кая замялась, осмотрела себя. Как она могла выскочить в люди, когда ее нижнее белье наружу?       Но ни Ньял, ни Ульф ее не ждали, не интересовались самочувствием, не озаботились приличиями. Они даже ни одного взгляда не бросили на ее панталоны, выглядывающие из-под ободранного платья, словно она вовсе и не исподнее миру явила.       Кая поджала губы и поспешила за ними.       Ульф вел их узкими переулками так, будто знал столицу как свои пять пальцев.       Они свернули на грязную улицу. Кая нерешительно осматривалась. Она никогда не выезжала из замка. Она никогда не видела города. Могла только представлять, каков он, подслушивая приходящих в замок людей.       Из открытых окон доносились стоны, в темных закутках мужчины зажимали женщин.       Кая не сразу сообразила, куда они держали путь.       Попадающиеся на пути хмельные мужчины пугали ее, и она, несмотря на боль в ногах, старалась нагнать северян и прижаться к ним как можно ближе.       Таверны шли одна за другой. Кая быстро смекнула, что это не те заведения, что любила посещать знать, нет, они были в квартале, который могли позволить себе простолюдины, где они могли купить женщин себе по карману.       Грязь и смрад — вот все, что замечала Кая. Она точно совсем не так представляла себе столицу.       Кая сложила о ней свое мнение только по рассказам знати, а это… Это было совсем иначе. Совсем другая столица.       Кто-то ухватил ее за руку и спросил цену. Перепуганная, она посмотрела на Ньяла. Тот бросил грозный взгляд на пьяного немытого мужчину. — Понял, понял! Уже куплена, ладно, — он примирительно вскинул руки и поплелся в противоположном направлении.       Кая сглотнула. Какой ужас. Она была похожа на дешевую куртизанку. — Почти пришли, не отставай.       Наконец они зашли в неприметную таверну в самом конце улицы, поднялись на второй этаж. Ульф кивнул на одну из дверей. Ньял постучал.       До слуха Каи донеслись ворчания, грохот, а потом деревянная дверь, противно скрипнув, отворилась.       Девушка ростом с Каю удивленно посмотрела на Ньяла и нахмурилась. Ульф выглянул из-за его спины и помахал ей. Она тут же расцвела, широко улыбнулась и кинулась ему на шею. — Ульф! — девушка так и висела на северянине. — Перевертыш тебя раздери! Я так волновалась! Ветер не приносил о тебе никаких вестей! Я даже начала думать, что перестала слышать голоса предков!       Ульф мягко улыбнулся девушке. Очень любовно. Взял ее лицо в свои руки, наклонился и коснулся ее губ своими.       Кая спешно отвернулась, чувствуя, как ее начинает снедать смущение, даже несмотря на усталость. — Ты не думала, что меня просто могли убить? — произнес Ульф. Судя по голосу, он смеялся. — Еще чего! Смерть шамана бесследно не проходит. Я бы почувствовала! Но в воздухе не звучало ничего, — растерянно отвечала девушка.       Ньял подтолкнул Каю в комнату. Она чуть не споткнулась о высокий порожек, но вовремя переступила его, только слегка задев носком неудобных туфель. — Нужно дать им время.       Ньял закрыл дверь в комнату. Кая успела увидеть только воркующих северян. Она не решалась ничего сказать, хотя ей казалось, что поступают они не слишком рассудительно. Вдруг их уже ищут. — Садись, — Ньял придвинул стул. Поставил его едва ли не по центру комнатушки.       Ослушаться Кая не смела. Она была совсем без сил, ни спорить, ни говорить не хотелось. Она молча села на стул и стала осматривать комнату, игнорируя ноющую боль едва ли не во всем теле.       Раньше ей не доводилось покидать замок. А когда она жила вне его… В то время Кая и помыслить не могла о посещении городов. В общем, таверна для нее существовала где-то там, далеко, только в словах тех, кто неустанно вещал в стенах замка о разных заведениях, а теперь вот она могла увидеть ее своими глазами, хотя предпочла бы до конца дней оставаться частью королевского дворца.       Комнатушка была похожа на хлев, сарай или пристройку. Все вокруг было деревянным: стены, пол, потолок. Кая привыкла видеть дорогой камень. Она придирчиво отмечала пыль на подоконнике и паутину в углах. Захотелось тут же позвать и отругать прислугу. Что за невозможный беспорядок?       Но Кая понимала, что прислуги никакой быть не могло. Они заскочили в старенькую таверну в бедном, грязном квартале. И эта комната вполне могла оказаться одной из самых чистых тут. Это… удручало.       Удручало Каю многое в этом помещении. Две деревянные кровати были устланы колючими одеялами. Она со стула видела катышки на них и ожидала почувствовать дурной запах плесени, если приблизится. В замке Кая спала на шелковых простынях. Король заботился о ее комфорте, не жалел денег, так что она могла себе позволить мягкие одеяла и подушки.       Черные полосы гнили на комоде и тумбочках виднелись очень четко.       Кая брезгливо поморщила нос и опустила глаза. Вздохнула. Она сама выглядела ничуть не лучше этой комнаты. Ее собственные руки были в крови. Под ногти забилась грязь.       Она чуть приподняла ногу. Белое исподнее, перемазанное в грязи, мог видеть каждый. Кая ужаснулась и опустила ногу. Какой же отвратительный неподобающий вид! Будь они во дворце, над ней уже бы и конюх начал насмехаться! Ее репутация была бы безвозвратно похоронена.       Но она ведь жива, по крайней мере… Ведь так? Пусть в бегах, пусть в столь неприглядном виде… Но ведь жива. Сколько продлится ее бегство? Когда она снова сможет почувствовать себя в безопасности? — Разве мы можем останавливаться тут? — тихо спросила Кая высматривающего что-то в окне Ньяла. — Можем, — коротко ответил он, не став ничего пояснять. Кая насупилась. А мог бы нормально объяснить, что к чему! Это ведь не ему грозит костер и страшные пытки! — Отдохни. Мы поедем ночью.       Он кивнул на кровать.       Кая даже взбодрилась от такой его наглости. — Я не могу в таком виде ложиться на чужую постель! — возмутилась она. Ньял насмешливо приподнял брови, хмыкнув. — Тогда в путь ты отправишься уставшая, но пощады не жди. Будешь идти со мной и Ульфом в ногу. До самого Севера.       Ньял смотрел пристально, явно смакуя ее негодование. Как будто она всем своим видом веселила его как чудаковатая зверушка!       Кая подавилась собственным возмущением. Ньял прекрасно понимал, что она, даже будучи отдохнувшей, не поспеет за ними! Но все равно смел угрожать.       Дверь хлопнула. Ульф и девушка вошли в обнимку. Комната вдруг стала еще теснее. — Говоришь, это она? — незнакомка пристально посмотрела в глаза Кае. У той по спине побежали мурашки. — Из-за нее была такая тишина? — Ага. Любопытно, правда? — Ульф чмокнул девушку в висок. Кая поспешила опустить глаза.       Она привыкла видеть короля и его женщин. Но на Ульфа и девушку смотреть не могла. Между ними витало что-то такое, что ее смущало, что-то, чего между Его Величеством и леди никогда не случалось.       Незнакомка отстранилась от Ульфа, села напротив Каи на корточки, положила свои руки ей на коленки, а на них светлую голову. Маленькое лицо девушки было бледным, волосы почти белыми, подбородок острым. Она, подобно сове, наклоняла свою голову то в одну сторону, то в другую. Большие светло-карие глаза мерцали в рассветных сумерках. — Она совсем обычная! — возмутилась девушка, повернувшись к Ульфу. — Это сейчас. Но в замке было по-другому. Клянусь предками! Она подчиняла себе сам воздух! — Я не понимаю, о чем вы, — Кая попыталась отстранить от себя незнакомку. — Из-за тебя в замке не было свойственных всем местам духов. Ни мертвых, ни сторожил, ни даже тех, что должны следовать за мной. Почти невозможно отрезать саму природу, оградить богов. А ты могла. Поэтому Леке интересно. Она тоже шаманка. — Леке? — Кая опустила глаза на девушку. Она улыбнулась и махнула рукой. — Лека — это я, — весело ответила северянка. — Она странная, но обычная. Просто лейхгарка. Ничего не вижу. — Сейчас и я ничего не чувствую, — Ульф шумно втянул носом воздух. — Ничего.       Под изучающими взглядами северян Кая стушевалась. Вжала голову в плечи и опустила глаза. Они кружили вокруг нее, будто она была диковинным зверем. — Оставьте ее в покое. Ей нужен отдых, — Ньял не отрывал взгляда от окна. — Да, выглядишь ты ужасно. Я попрошу принести горячей воды и найду тебе одежду, — Лека тут же начала суетиться, накинула плащ, перчатки. — Не выходите из комнаты. Я мигом.       Лека выскочила из комнаты. Ульф усмехнулся, глядя на дверь, за которой она только что скрылась, и сел на кровать. — Она тоже хочет ехать, — обратился он к Ньялу, посуровев лицом. — Запрети ей. — Лека все равно пойдет за нами. За тобой.       Ульф раздосадованно цокнул языком. — Она?.. — Кая запнулась. Не поняла, какое слово подобрать. Ульф вопросительно смотрел на нее, ждал, что закончит свой вопрос. — Она ваша любовница?       Секунду он непонимающе хмурился, а потом громко рассмеялся. — А что для тебя значит «любовница»? — спросил он, усмехаясь. — Что для лейхгарцев значит? Ведь ничего хорошего, так?       Кая молчала. Ульф был прав. Ничего хорошего. Отношения до свадьбы были запрещены Церковью. Девушка должна блюсти свою чистоту. Так было принято. Конечно, блюли ее далеко не все, но говорить об этом в открытую было постыдно. Так что и «любовница» не значило ничего хорошего. Но как назвать по-другому? Не жена ведь… Невеста? — Мы просто любим друг друга, вот и все, — наконец пояснил Ульф, вдоволь посмаковав ее заминку. — Значит Лека — невеста?       Он покачал головой. — Мы можем никогда не совершить брачный ритуал. — Но вы, кажется, довольно близки, — Кая нахмурилась, и Ульф снова рассмеялся. — И что? — Но разве так можно? — А кто сказал, что нельзя? — продолжил забавляться северянин.       Кая собиралась ответить со всей серьезностью. Трактат о чистоте, любви и отношениях между супругами, второй постулат. Никаких отношений между мужчиной и женщиной до брака быть не может, так что речь в учении шла только о муже и жене, о том, как им должно любить друг друга. Кая знала все эти книги наизусть. Она о Церкви знала все, что только было доступно. Все, что могла поведать ей непрерывно пополняющаяся библиотека короля.       Поэтому Кая точно знала, кто сказал, что так нельзя и почему. Но произнести это вслух не осмелилась. Открыла и закрыла рот, глубоко задумавшись. Это ведь учение Церкви Благого Демиурга, разве может оно быть применимо к северянам? У них ведь свои боги. И эти боги, судя по всему, никак не регламентировали любовь между мужчиной и женщиной. Правильно ли это? Хорошо ли? Нормально ли не осуждать женщину за то, что она отдалась мужчине, не ставшем ей супругом? — Но как… — Кая хотела уложить в голове, что такое возможно и никак не возбраняется, что просто любовники никак не преследуются, что это в норме вещей, но у нее не получалось. Она была научена иному. Женщина, что была опозорена, изгонялась из общества. Поэтому так легко было казнить первую королеву. — Почему? Вы… Выходит, она совсем не защищена. Если вдруг вы решите оставить ее, она будет совсем одна. — И? Если вдруг — то Лека легко найдет себе другого. Она слишком красива, чтобы долго оставаться одинокой, — Ульф рассмеялся. Опять.       Он снова и снова потешался над ее непониманием. Кая даже про усталость забыла, так ее задевал этот разговор. — И это нормально? — нерешительно спросила она. Ульф в ответ пожал плечами, мол, да, а что такого?       Кая и сама не понимала, что такого, но в голове все время всплывали строчки трактатов о чистоте и что женщина может принадлежать лишь одному мужчине, что только так можно быть угодным Благому. А все отступницы, нечистые, должны быть сурово наказаны. Особенно это касалось леди. Поэтому они так блюли свою репутацию. При наличии доказательств проводилась проверка, и никому не было пощады. О разводе или расторжении отношений женщиной и речи быть не могло. Вдов и разведенных повторно в жены почти не брали.       Но у северян, выходит, все было иначе. Лека могла оставить Ульфа и просто встретить другого мужчину. Никто не осудит, ничего не скажет. Это нормально.       Кая припомнила, сколько девичьих жизней было испорчено после обвинения в прелюбодеянии, сколько были обмануты мужчинами, обещавшими жениться, и подумала, что северяне все же правы, а трактатом Церкви стоит подпалить костер, на котором будет гореть Тимей. — Вы правы, — Кая виновато улыбнулась. — Простите, я забываю, что вам нет дела до учения Церкви. Надеюсь, однажды и в Лейхгаре будет так же.       Усталость внезапно вновь на нее навалилась.       Дверь в комнату распахнулась, и две служанки внесли большое деревянное корыто. За ними следом вошла Лека.       Кая наконец обратила внимание, как она держалась рядом с Ульфом. В ней не было слепого раболепия, нездорового обожания или страха, свойственного большинству женщин Лейхгара. Лека была равной своему избраннику. В замке, среди леди, Кая такого почти никогда не видела. Горничные, конечно, были в этом попроще, но все же не чета северянкам. — Тебе нужно искупаться, — Лека стала двигать ширму к корыту. — Потом спи в моей кровати. Я еще пойду достану вам лошадей. Они тебя загоняли, да? Знаю я их. Вон ноги сбила. Кто вообще в такой обуви идет в лес?       Она не замолкала, и от ее живого бодрого голоса Кая засыпала. Казалось, она и правда задремала прямо на стуле, пока служанки таверны носили воду. — Эй, — Лека тронула ее плечо. — Мойся и лезь под одеяло. Не спи так на стуле.       Кая моргнула несколько раз. Голова страшно гудела. Она поддалась Леке, которая тянула ее за руку, встала и пошла за ширму.       За окном совсем рассвело. Долгая ночь перемен наконец подошла к концу.       Кая, сонная, потянула за шнурок на платье и вдруг опомнилась.       Она резко убрала руки от тесьмы и выглянула из-за ширмы. Ульф дремал на одной из кроватей. Ньял склонился над столом, судя по всему, на нем лежала карта. Лека складывала вещи на пустующую кровать.       Никого совершенно не волновало, что она собралась тут мыться. А у Каи вдруг бешено заколотилось сердце. Она не сможет. Не может она принимать ванну, когда за какой-то глупой ширмой в комнате есть мужчины. Но и попросить их выйти — тоже нельзя. Это может быть опасно.       У Каи раскалывалась голова, ужасно хотелось лечь и проспать неделю. Магия все еще усваивалась в теле, и это отнимало все силы, но вместо того, чтобы наконец оказаться в постели, она стояла над старым деревянным корытом и не могла перебороть в себе скромность. Не могла переступить через вбитые в нее уроки, не могла переступить через учение Демиурга. А она ведь даже вовсе не желала быть его верной послушницей.       Проклятье. — Тебе нужна помощь? — Лека заглянула за ширму. Она широко улыбалась.       Кая испуганно отступила и чуть не завалилась в воду. Лека ловко ухватила ее за локоть. — Я… я… мне…       Кая умела хорошо держать лицо, нет, она делала это идеально. К ее манерам — невозможно было придраться, к ее умению вести беседы — невозможно было придраться. Она выигрывала споры еще до их начала хотя бы потому, что превосходно сохраняла холодное выражение лица. Но в эту ночь все переменилось. Она не растеряла свои таланты. Но когда Лека возникла так внезапно, сердце Каи застучало быстрее. И именно стук в груди пугал и дезориентировал. Она больше не могла знать все, больше ничего не видела, ничего не слышала.       Кая вдруг с ужасом подумала, что не знала, о чем Лека и Ульф говорили, пока стояли за дверью, не знала о том, какие беседы велись, пока она дремала. Собственная беспомощность задушила ее. — Давай помогу с платьем, тебе, кажется, нехорошо, — Лека подступила к ней и начала тянуть шнурки из петель. — Постой… Не… — Кая изо всех сил боролась с приступом ужаса, со сбившимся дыханием, но все равно не могла успокоиться. — Нельзя… Тут… Мужчины…       Лека замерла. На мгновение перестала тянуть шнурки. — Да глупости какие, — фыркнула она и до конца распустила тесьму. То, что осталось от дорогого платья, упало к ногам Каи. — Ого… Еще и корсет.       Кая прикрыла руками грудь и испуганно уставилась на ширму. Она просто не могла. Как же эта северянка не понимала? Человек не может взлететь или дышать под водой. Это невозможно! И ровно так же невозможно, чтобы Кая принимала ванну в присутствии мужчин. — Никто не смотрит, — шепотом произнесла Лека, посмеявшись. — Правда. Ульф спит, Ньял… Ему вообще все равно. Он бы и не стал смотреть. Он у нас не из таких. Это от Ира прятаться надо. Давай, подойди.       Лека поманила ее рукой, и Кая как заколдованная подошла. Северянка все говорила и говорила. Она рассказывала про Ира, как его прогнали из Долины Теплого Лета после того, как он за неделю оприходовал всех сестер рорга по нескольку раз. Все, конечно, было по взаимному согласию, но роргу не понравилось, что какой-то колдунишка-проходимец воспользовался сестренками. Кая даже улыбнулась. Похоже на того Ира, которого она знала. Хотя в последнее время он был мрачен. И служанок ко всякому не склонял.       Именно подглядывая за Иром, она узнала, что не всегда итогом интимных процессов может быть лишение невинности. Были и другие способы, которым колдун охотно учил неопытных в любви горничных ее замка. А потом он встретил Пеппу…       Кая и не заметила, как с нее уже потащили панталоны. Она неловко зарделась, но Лека совсем на это внимание не обратила, кивнула на корыто и вышла из-за ширмы. Вернулась почти сразу. На табурет рядом с корытом положила одежду и чистую ткань. — Я уйду. Мне нужно раздобыть лошадей. Оденься и ложись спать. Точно, еще вот, — Лека вынула из кармана платья баночку. — Это лечебная мазь северян. Обработай царапины.       Кая кивнула, и Лека снова исчезла. Хлопнула дверь. Кая поспешила забраться в ванну.       От воды начало щипать ступни, колени, ладошки. Только сейчас она наконец в полной мере ощутила, как сильно изнемогло ее тело. Кая попыталась расслабиться, и каждая мышца заныла. Через несколько мгновений неприятные ощущения заметно уменьшились, и на Каю снова навалилась сонливость. Она не собиралась засыпать, но веки закрывались сами собой. Вода окончательно ее разморила, и Кая уснула, облокотившись на бортик корыта.