Цветок для K.

      — Можно я войду? — Курт пытливо ждал ответа.       — М-м-м... — Фридрих в панике посмотрел на Курта и тут же опустил взгляд в пол. — Чёрт, в-входи.       Курт медленно вошел в комнату, обводя ее своими чёрными глазами, потрогал обои, металлическую спинку кровати, тумбочку, видимо позаимствованную из другой комнаты, и остановился у окна, прислонившись к стене. Он мягко смотрел на Фридриха, который не отрывал взгляд от своих рук.       — Мне сказали, что ты ко мне заходил. — начал он издалека — Зачем?       Фридрих опять запустил руки в свои волосы и сильно их сжал. Он начал говоить не сразу, скомкано и неразборчиво.       — Я з-знаю ч-что ты все понял. Не над-до все усугублять... Если бы т-т-ты не п-понял, ты бы не п-п... не пришел. — он проклянал свое заикание, так некстати обостряющееся в те моменты, когда не было ничего важнее, чем правильно сказанные слова.       — Ты чаще заикаешься, когда волнуешься.       — К-как ты д-д-догадался? – буркнул он в ответ       Фридрих не видел лица Курта, но чувствовал его мягкий взгляд, очень отличающийся от его обычного приветливого взгляда. Повисла ещё одна пауза. На улице чирикали птицы, пели солдаты, наконец-то опусташившие последние бутылки в городе, где-то вдалеке кричал офицер на заснувшего на посту часового. Было так тихо, что один собеседник слышал каждый вдох другого. Курт поменял положение ног, зашуршала ткань его формы, скрипнула половица.       — П-п-прости, я тебя с-скомпроментирвал и оск-корбил. Я... Я не имел никакого п-права так очернять твою ч-честь. — Он сделал паузу, его голос задрожал — Мне чертовски од-диноко. Я изгой. Мне нигде не рад-ды. Ни в с-семье, н-ни в армии, ни в этом ч-ч-ертовски красивом г-городе. Единственная моя п-п-подруга уехала в Америку и больше я ее н-никогда не увижу. Курт, я об-бычный человек со своими об-бычными мечтами. Я не м-многого прошу. Всего лишь одного. Я п-просто безумно хоч-чу любить. И я хочу б-быть л-любимым. Я хочу быть любимым т-тобой. — он остановился отдышаться: сложно говорить, когда почит каждое слово приходиться выговаривать по нескольку раз.       Повисла очередная пауза, нарушаемая лишь громким дыханием Фридриха и его периодическими всхлипами. Он оперся руками на матрас и наклонил голову вниз, пряча свое лицо, по которому катились слёзы.       Зашуршала форма Курта, заскрипели сапоги об пол. Через два быстрых шага он оказался у съежившегося Фридриха. Все еще сидящий на кровати немец почувствовал две тёплые руки на своих плечах и участившееся дыхание собеседника. Курт поглаживал плечи Фридриха, переодически сжимая жесткую серую форму в кулак. Блондин поднял голову, посмотрел в бездонные тёмные глаза Курта и обессилино ткнулся головой в его пресс, шумно выдохнув, затем аккуратно обнял стоящего там, где он мог достать из своего положения на кровати - чуть выше бедер, повернул голову вбок и, упершись щекой в живот, замер.     Постепенно руки с плечь перешли на шею, волосы, переберая и изучая их, на щеку, вытерли слёзы. Немного сухие, но такие успокаивающие руки блуждали по голове Фридриха, нежно поглаживая. Курт выпустил прирывистый выдох, почувствовав как крепче сжимаются объятия на его теле.     За окном все так же кричал офицер на часового, пьяные солдаты тихо завывали надоедливую песню. А два молодых солдата ютились в маленькой комнатушке, прижавшись друг к другу... В такие моменты как этот, даже правильно сказанные слова только мешают. Если люди и вправду близки, то они с легкостью понимают касания, взгляды, выдохи друг друга, теряя нуждув словах.     Курт впоследний раз запустил руку в золотистые волосы Фридриха, чуть сжимая, провел по его плечам, предплечьям, дошел до кистей, выворачивая свои руки за спину. Коснувшись его пальцев, он разъеденил объятия. Фридрих судорожно сжал руки Курта не желая отпускать. Наконец их взгляды встретились.     На ясный, полный мольбы взгляд Фридриха отвечал испуганный, запутавшийся взгляд Курта. Сердце Фридриха сжалось.       — Фрид... — начал он, держа его руки в своих — я не знаю, смогу ли я. Ты... Я не могу представить себя с мужчиной. Прости, это неправильно.       — П-прости, прости. Т-ты просто относ-сился ко м-мне не так, как д-д-другие. З-защищал, помогал, ц-ценил. И я подумал, ч-ч-что это было что-то б-большее, нежели т-твоя в-враж-д-денная доброта к-ко всем. Я ош-шибся, прости. — он попытался выдернуть свои руки из рук Курта. Сердце болезненно сжималось, переворачивалось, разбивалось в груди. Ему было чертовски обидно и стыдно за себя.     Курт хотел что-то сказать, но его прервал громкий свист на улице. Он медленно отпустил руки Фридриха неотрывая взгляд от лица немца и задумчиво вышел из комнаты.     Таким свистом предвещали скорый сбор солдат на построение. Обычно такие сборы происходили два раза в день: утром - для проверки внешнего вида, формирования планов; вечером - для отчёта о заданиях, выполненных за день. Неявка на такой сбор влекла за собой строжайшее наказание. В редких случаях такие сборы проводились вне расписания, что могло обозначать либо начало военных действий, либо то, что кто-то сильно провинился перед начальством. Фридрих еще немного посидел в комнате, ища в себе силы для того, чтобы встать с кровати, потом, опираясь на стенку, поднялся. Ноги неприятно ослабли, а голова распухла, но он все же вышел на улицу, ища свое место в ширенге. Через 5 минут солдаты роты плотно стояли на небольшой городской площади.       На улице было уже не так тепло как днем, но столпившиеся солдаты по обе стороны от Фридриха заставляли его задыхаться от жары или от накативших чувств, он еще сам для себя не решил от чего именно. На небольшой островок перед шеренгами вышел обер-лейтенант и грозно обвел роту глазами. Его холодные, серые глаза заглядывали в душу каждого пришедшего солдата, заставвляя невольно съежиться.       — Кот из дома - мыши в пляс. — начал он внушительным голосом — Господа, пора запомнить, что даже когда кот отходит на метр от дома, он не перестает слышать мышиную вонь. Сегодня четыре солдата серьезно нарушили дисциплину. Надеюсь, посмотрев на двоих из них, у вас раз и навсегда пропадёт желания играть со мной в "кошки мышки". Я всегда чую вонь мышей. И я их никогда не отпускаю. — он кивнул головой и к нему вывели двух солдат, ранее распивавших спритное во дворе. Их вывели бесцеремонно, грубо. Один из солдатов прихрамывал на одну ногу. — Они думали, что если начальство отлучилось по делам, то оно не узнает. — он хищно сверкнул глазами, чувствуя пьянящую власть — Они думали, что наказания не последует... Маленьким, гаденьким мышам нет места в армии Германской Империи! — он поднял кулак в воздух, затем с хитрой улыбкой прибавил — не будьте как серые мыши и вас не съедят коты. На этом все, вечернего сбора не будет. Вольно!        Все разом выдохнули. В этот раз обошлось без групповой отработки, но похоже нарушителям предоставили возможность посетить сеанс бесплатного немецкого массажа ребер и вряд ли на этом их наказание полностью закончилось. "Ну хоть где-то есть справедливость" — подумал Фридрих с лёгкой улыбкой — "должно же им было достаться за издёвки". С этими мыслями он вышел из ширенги, потихоньку превратившейся в толпу.       День подходил к концу - солнце лениво закатывалось за горизонт, погружая город в сумерки. Фридрих остановился посреди улицы и втянул в себя остывающий воздух. Он раньше любил ходить по этой улочке, мимо трактира, в котором какой-то британский доктор играл на пианино. Но он давно уже не слышал игры этого доктора. "Наверное уехал" - подумал он и разочарованно пошел дальше. Ему надо было многое обдумать, поэтому ноги сами принесли его к благоухающей улочке. Но, приблизившись к ней, он сразу почувствовал что-то неладное.           Во-первых, в нос ударил сильный запах спиртного, а, во-вторых, из всегда тихой улицы раздавался чей-то голос. Фридрих только хотел развернуться и уйти, как сзади его кто-то толкнул и прошипел: "крыса". Влетев в со всей силы в ближайшую стенку боком, Фридрих обернулся и уставился на толкнувшего его человека. Перед ним стоял один из солдат, распивающих сегодня днем спиртное. Он схватил барахтающегося Фридриха за шиворот и поволок в глубь улици к своему собутыльнику. Очевидно, они оба были не столько пьяны, сколько разъяряны. И, естественно, виновником всех их проблем они видели хрупкого Фридриха.       — Крысёныш, значит так ты решил отомстить? Да? Отвечай! — солдат нагнулся к Фридриху. Тот сморщился от едкого запаха алкоголя и слюны, летевшей в него. — Ты думал, что мы не узнаем? Отвечай, сука! — он пнул Фридриха по бедру.       — Конечно, думал, что не узнаем. Ах, как, должно быть, мы тебя обидели, что ты сразу побежал к начальству стучать на сослуживцев. — маленький пухленький солдат появился в поле зрения Фридриха. — нам повезло удрать от обер-лейтенанта - до завтрашнего дня мы в относительной безопасности... Особенно здесь. — он улыбнулся обнажая желтые зубы.       — С-с-с чего вы д-д... — он не успел договорить, так как стоявший над ним солдат ударил его снова. Фридрих перекатился на бок, хватаясь за место удара, в глазах потемнело.       — Эй, эй, Михаэль, ты дай ему договорить, вдруг что-то дельное скажет. — зашипел толстенький солдат       — Эт вряд ли — захихикал Михаэль — Что делать то будем с этой шмалью? Отпустим - побежит стучать на нас снова. Причем уже за избиение. Будто наказания за пьянство и неявку на всеобщий сбор нам не будет достаточно.— он потыкал Фридриха ногой. Тот не подавал признаков жизни — Эу, Коротыш, я похоже сломал этого фарфорового мальчика.       Низенький солдат подбежал к своему другу, плюхнулся на колени и приставил два пальца к шее пострадавшего.       — Дурак! — сказал он со злобой своему другу — Вот тебе всегда надо сначала побить, а потом подумать. — он судорожно начал соображать. Казалось, можно было услышать мысли, которые он так усердно гонял в своей голове. Он был не настолтко пьян, чтобы впасть в состояние овоща, но и не настолько трезв, чтобы оперативно соображать. Он взмахнул своими ручками, когда смог наконец-то ухватиься у себя в голове за годную мысль. — Давай, Михаэль, неси бутылку самого дешманского спиртного.       — В последний путь провожать собрался? Так знай, стукачей...       — Быстро! А то в себя придёт.       Фридрих очнулся от того, что его грубо перевернули на спину. Мучжина ёкнул, почувствовав, что на его грудную клетку кто-то сел, глаза открылись сами собой и увидели следующую картину. Михаэль сидел на нем, фиксируя его в одном положении, а над его головой надвис другой солдат с бутылкой, предположительно наполненной алкоголем. Он протянул к лицу Фридриха свои ручки и заткнул тому нос. До Фридриха быстро дошло, чем кончится эта пытка. Он в панике замотал головой, пытаясь высвободиться. Хоть противники и были слабее из-за алкоголя, молодой солдат проигрывал им в силе и в массе.       Через пару секунд у него начал кончаться кислород, и он был вынужден открыть рот, что бы сделать вдох. В этот момент его рот заткнули бутылкой, а горло обжег алкоголь.       — Мы тебя отпустим только когда допьешь эту бутылку. Либо пей, либо задыхайся — ехидно поставил перед фактом Михаэль — Завтра то ты ничего не вспомнишь, зато будешь с нами отбывать наказание за пьянство. Поверь, там тебе достанется и от начальства и от нас. Если тонуть то всем ебанным крысам вместе, но тебе всё-таки в большей степени.       Фридрих думал, что умрет. Он уже перестал сопротивляться и глотал алкоголь, только его нос никто не разжимал и он продолжал задыхаться. Из глаз потекли слезы. Но вот, он наконец смог сделать глубокий вдох. Горло горело огнем, в глазах плыло, в висках стучало он только смог опять перевернуться на бок и болезненно закашлятся. Он услышал какой-то крик, потом два глухих удара. Последнее, что он запомнил, это то, как его подхватили и потащили по улицам.

Глава III --->