Восьмой Глазион

Фёдор Тимурович Переменов родился и вырос уже после Третьей Мировой войны в Восточном Блоке Стран, в Москве, в городе-миллиарднике. Как скажут позже, это было отличное время для появления на свет. Его мать умерла во время родов, и отец мальчика, ветеран войны и носитель множества наград, был вынужден растить ребёнка в одиночку. С детства Феди он воспитывал сына быть тем, кем и являлся сам. Фёдор Тимурович с самых ранних лет учился понятиям чести, достоинства, а вечным примером для него являлся отец, которого Федя считал незабвенным эталоном мужества и героизма, поэтому мальчик никогда не задавался вопросом, кем он станет, когда вырастет. Прошло время, Фёдор Тимурович блестяще окончил военное училище. После этого он в звании лейтенанта был направлен служить в Шадринск, в эскадрилью защитно-орбитных сил. После службы он легко поступил, а затем и окончил специализированную военную академию. В тридцать два года быстро сделал военную карьеру с помощью безупречной службы, дослужившись сначала до командира полка, а в тридцать семь лет — до должности начальника училища и звания генерал-майора. Однако получение звания, о котором он так с детства мечтал, не принесло ему радости, ведь его отец незадолго до этого скоропостижно скончался, так и не успев увидеть сына генералом. Эта утрата сильно ударила по Фёдору Тимуровичу: он стал более закрытым, меланхоличным, даже военная служба, которая всегда являлась любимым хобби и делом всей жизни, не помогала ему найти себя. Переменов всегда выглядел так, как и подобает генералу: он был высоким, статным, сильным, носил завитые усы и короткие черные волосы. С первого взгляда на этого человека могло показаться, что он строг и даже суров, но это было не так. Вернее, таковым мужчина был лишь тогда, когда это предписывала ситуация. Конечно, он слышал об открытии новой планеты, пригодной для жизни человека, о колонизации Глазиона, но не обращал на это никакого внимания. Фёдор Тимурович считал себя слишком приземлённым для межпланетных полетов и всего остального, что, конечно, нельзя было сказать о его сослуживцах, ведь каждый второй военнообязанный мечтал оказаться на другой планете. Так и неспешно проходила жизнь Фёдора Переменова в бесконечной службе, в замкнутом кругу, который с каждым очередным повторением наскучивал всё больше и больше… До одного предложения, которое сделала сама судьба. Он хорошо запомнил тот день, когда перед самым шлагбаумом военной части его остановил один неприметный офицер и, вручив какую-то бумагу, сказал: «Товарищ генерал-майор, вам предлагают лететь на Восьмой Глазион, чтобы взять под управление Восточный Округ. Вы подходите по всем параметрам. Согласны? Мне нужно получить ваше решение как можно быстрее — экипаж лайнера уже почти сформирован». Фёдор Тимурович попросил дать ему день на раздумья. Всю ночь не мог сомкнуть глаз от бесконечных мыслей о голубой планете, на которую может улететь почти в один в миг, оставив на Земле все, что раньше имел. Он буквально не узнавал самого себя, ведь если бы ему предложили отправиться в полёт лет десять-пятнадцать назад, то он бы тут же отказался, но сейчас генерал-майор не видел перед собой никаких серьёзных препятствий. До утра он сидел на кухне и, словно пьяный, читал про Восьмой Глазион различные статьи на весьма старом электронном терминале. Ему хотелось с кем-то это обсудить, спросить мудрого совета, но только гул реактивно-протонных двигателей за окном и потрескивание компрессора холодильника, до починки которого у генерал-майора никак не доходили руки, составляли ему компанию. Когда в пятом часу утра на Москву обрушился сильный дождь, барабаня крупными каплями по окну квартиры Фёдора Тимуровича, Переменов понял, насколько он одинок в этом городе, в котором помимо него жил ещё миллиард других людей. Лишь под утро он прилег поспать хотя бы на несколько часов, но никак не удавалось заснуть. Поворочавшись полчаса, он встал, накинул куртку и вышел на балкон, не надевая респиратора, после чего расположился на табуретке возле открытых стеклопакетов. Закуривая последнюю сигарету из пачки, он взглянул на чёрное-чёрное небо, после чего шепотом, еле слышно сказал: — Где-то там окажусь я… …Начались подготовки к полету. Фёдор Тимурович стал посещать специальные ускоренные курсы, в которых будущих переселенцев на Глазион учили всему, что им могло пригодиться в дальнейшем путешествии: от безопасности на космических челноках до устройства планеты, на которую будет совершён полёт. Помимо самого генерал-майора готовились к полету и много других военных, учёных и даже гражданских, однако на фоне молодых парней и редких девушек Фёдор Тимурович ощущал себя белой вороной, от этого ему становилось ещё хуже. Сначала учеба давалась ему тяжело: целая масса информации по теме, которой он в обычной жизни не интересовался, упорно не хотела лезть в его немолодую голову, но с каждым днём он всё больше и больше чувствовал, как приближается к неизведанному космосу… Через месяц, когда все будущие космические рейнджеры освоили базовую программу космических полетов, начались тренировки. Несмотря на то, что по сравнению с самыми первыми полетами в космос, выходы на орбиту и путешествия в челноках стали более щадящими, развивать физическую форму было всё еще необходимо. Этим и занялся Фёдор Тимурович, который за время пребывания на генеральской должности растерял большую часть мускулатуры. Однако как бы ему ни приходилось трудиться, генерал никогда не ловил себя на мысли о том, что принятое им решение было неверным… В скором времени программа подготовки пассажиров лайнера к полету стала подходить к своему логическому завершению, что открывало для будущих гостей Глазиона самые суровые испытания — условные перегрузки на центрифуге. В нужный день Фёдор Тимурович прибыл в испытательный комплекс в весьма приподнятом настроении. Разыскав нужное помещение, генерал-майор встретил того, кто занимался подготовкой добровольцев на центрифуге. В обставленном лакированной мебелью кабинете с коричневыми стенами и широким ковром на полу ему представился пожилой человек лет семидесяти с обширной лысиной, в мешковатой военной форме и очках с толстыми линзами. Его звали Даниил Олегович Остатов, но он был не простым стариком, а ветераном Третьей Мировой, к тому же он служил вместе с отцом Фёдора Тимуровича. Остатов был очень весёлым и хорошим человеком, который, как рассказывал папа Феди, не терял находчивости и радостного расположения духа даже в момент смертельной опасности. Пройдя всю войну, он, по слухам, сильно разочаровался в политике и военном деле Блока, после чего решил посвятить остаток жизни космосу, используя свои старые знания службы. — Ну, здравствуй, Федя! — сказал Даниил Олегович, расплывшись в широкой, словно сопло ракетного двигателя, улыбке. — Даже не верится, что ты стал настоящим генерал-майором! — Здравствуйте, Даниил Олегович, — сказал Фёдор Тимурович, и они обменялись рукопожатиями. — Ничего не заметил? — старик улыбнулся и погладил свое правое плечо. Вдруг генерал-майор вспомнил, что сослуживец отца потерял конечность по плечо во время войны, когда подбитый беспилотник рухнул прямо на него, отрубив руку еще вращающимися лопастями. После этого Даниил Олегович заимел протез вместо потерянной правой конечности, однако технологии не стояли на месте. — Я даже забыл, что у вас протез. Но как? Он вообще не отличается от настоящей руки! — Ага, а знаешь почему? Температура его кожаной обшивки поддерживается на уровне тридцати шести и шести по Цельсию, поэтому ты ничего и не заподозрил. Каждую неделю я даже стригу на нем искусственные ногти! — Данил Олегович поежился. — Очень рад, что обзавелся таким. Ну, нам пора! На этих словах Фёдор Тимурович и Даниил Олегович вышли из кабинета и отправились по узкому коридору. — Слушай, уж прости старика за отсутствие манер. Ты ведь летишь на Глазион, а я и слова не сказал! Уму непостижимо! — вдруг начал Остатов, положил механическую руку на плечо генерал-майора. — Да не просто как какой-то плесневелый учёнишка, а как главнокомандующий Восточного Округа! Отец бы гордился тобой, Федя! — Да что уж там, Даниил Олегович? — еле заметно улыбнулся Переменов. — Здорово это всё, вот только ответственность огромная… — Конечно, а почему, думаешь, тебе лететь предложили, а не кому-нибудь другому? Как никто иной подходишь! Через пару минут коридор вывел их в отдельный корпус, в котором находилась испытательная центрифуга. — В открытый космос тебе выходить не придется, в сурдокамере болтаться нет времени, а вот научиться выдерживать перегрузки — обязательное условие. — Долго мне крутиться? — спросил Фёдор Тимурович. — Всего пару минут. — Даниил Олегович снял очки и протер их линзы. — Слушай, прими мои соболезнования по поводу отца. Мы с ним были братьями, хоть и жизнь разбросала по разным углам. Таких людей — один на миллион… — Спасибо, Даниил Олегович. В скором времени они дошли до округлого зала монструозных размеров, посередине которого стояла металлическим гигантом огромная центрифуга, её плечо достигало в длину несколько десятков метров. — Вот это да! — воскликнул Фёдор Тимурович после входа в помещение от удивления. — Я и не думал, что она такая здоровая! — Все так говорят, Федя! Ну, давай начнем. Они поднялись по небольшой лестнице прямо на сетчатую площадку, на которой стояла небольшая капсула с креслом внутри. Фёдор Тимурович догадался, что капсула после фиксирования въезжала в саму центрифугу. — Залезай сюда, — старичок похлопал по маленькому креслу, однако будущий космонавт не торопился в него лезть. — А мне обязательно так крутиться? Все же… — но договорить генерал-майор не успел, ведь Даниил Олегович своей искусственной рукой аккуратно взял его за воротник и, подняв в воздух с невероятной легкостью, положил в кресло, словно котенка. — А?! Как вы?.. — Фёдор Тимурович опешил от такой силы пожилого человека. — Полезно иметь протез как раз для такой работы! — расхохотался Даниил Олегович и пристегнул генерал-майора ремнями, после чего отдал ему прямо в руки небольшой аппарат на проводе. — Возьми этот пульт и зажми кнопочку. Не отпускай её, пока центрифуга не перестанет крутиться. Так мы сможем понять, что ты потерял сознание. — А я что, могу потерять сознание?! — Конечно, а ты как думал? Это даже не американские горки. Ну, чего тянуть? Фёдор Тимурович хотел что-то сказать, как вдруг капсула закрылась, оставив его наедине с тишиной. Он просидел так несколько секунд, плотно сжимая в руке пульт, но неожиданно снаружи послышался гул, и шар въехал в центрифугу. После этого машина стала медленно двигаться по окружности. После каждого круга капсула раскручивалась все быстрее и быстрее, и в скором времени вышла на такие обороты, что Фёдора Тимуровича стало клонить в одну сторону, благо ремни держали его крепко. Первое время он даже не чувствовал ничего, но лишь спустя несколько оборотов все его нутро будто стало сжиматься. Картина перед глазами генерал-майора размазалась. Через минуту электродвигатель центрифуги вышел на пиковую мощность, раскручивая Фёдора Тимуровича еще быстрее. Тут же мужчина почувствовал, что его начинает тошнить, но в ответ на это он лишь плотнее сжимал кнопку на пульте рукой, пытаясь держаться прямо, пока внутри его головы, по его мнению, все перемешивалось и сжималось… Скоро центрифуга замедлилась, и капсула остановилась. Даниил Олегович расконсервировал бедного генерал-майора, который был настолько бледным, будто не ел пять дней, после чего отстегнул удерживающие ремни и поднял мужчину из шара. — Что, как ощущения? Но Фёдор Тимурович не смог ответить, ведь он моментально сорвался с места и, добежав до ближайшей урны, склонился над нею. В следующую секунду он дернулся, и его начало страшно рвать. — Ничего, считай, боевое крещение прошел! Завтра продолжим!.. — похлопал генерал-майора по плечу Даниил Олегович, когда тот смог выпрямиться после тошноты. — Скоро полетишь, Федя! — Ух… Я никогда бы не подумал, что все будет так серьезно! — По-другому никак, знаешь! И, кстати, бросай курить — на Глазионе сигарет нет!.. …Прошла неделя. Все космонавты были успешно подготовлены к полету, который назначили на одно утро мая. Фёдор Тимурович долго думал, что ему взять в дорогу, но решил выбрать лишь самое необходимое и дорогое для него: одежду, документы, старую коробку с отцовскими шахматами и несколько семейных альбомов с фотографиями, которые на то время считались уже настоящими раритетами. Его даже не удивило, что вся земная жизнь уместилась в одну потрепанную сумку с надписью «Динамо». В ночь перед полетом он, естественно, не мог и глаз сомкнуть. Всё нутро генерал-майора разрывалось от ожидания чего-то невозможного, ведь он до сих пор не мог поверить, что вот-вот совершит перелёт на другую планету. Лишь когда показались первые солнечные лучи, Переменов встал с кровати и в последний раз оглядел свое скромное жилище. Ровно в десять часов утра Фёдор Тимурович шёл в парадной военной форме, начищенных туфлях и белом респираторе по тесным улицам промышленного района города-миллиардника. Он был гладко выбрит — на космических кораблях было запрещено иметь усы и бороду, так как в случае чрезвычайных ситуаций, например, разгерметизации челнока, дыхательная маска должна была плотно прилегать к лицу. Повсюду были вразнобой нагромождены многоэтажки и заводы, от отводных труб которых исходили плотные облака серого дыма. Квартиру он продал, договорившись с покупательницей передать ключи прямо перед его уходом. Хоть он получил за жилище не такие и большие деньги, Фёдор Тимурович уходил с чувством выполненного долга, ведь земные дела его больше не касались, а деньги с проданной квартиры он планировал перевести в глазитокены после прилёта. Он прошел несколько кварталов, пока за очередным поворотом его взору не открылась небольшая площадь, которая была заполнена огромным столпотворением людей. Перед толпой, на небольшом ящике, выступал какой-то низкий человек, активно жестикулируя руками и выкрикивая слова в громкоговоритель: — Мы, земляне, все время своей жизни засоряли и убивали свою планету, даже не задумываясь о последствиях. Природа столько лет терпела наши выходки, пока не взбунтовалась и не превратила нашу жизнь в кучу мусора. И что сделали мы, когда жить стало невозможно? Поняли свои ошибки? Нет! Мы нашли себе очередное пристанище — Восьмой Глазион. И сейчас мы делаем то же самое, что и на Земле — уничтожаем дом, но уже не свой, а чужой. Но попомните мои слова: все это не вечно! И рано или поздно мы получим то, что заслуживаем, если уже не получили! После этих слов толпа взорвалась радостными криками, поднимая под речь плакаты с перечеркнутой красными линиями синей планетой к небу. От вида митинга генерал-майору стало не по себе: ему начало казаться, будто каждый из выступающих точно догадается, что он собрался лететь на Глазион, поэтому поспешил как можно скорее обойти толпу с края улицы. — Восьмой Глазион лишь дал нам время, иллюзию того баланса, который был нам необходим в долгие годы, — продолжал человек на ящике, заливаясь багрянцем от почти крика. — Но скажите мне, что произойдет дальше? Ничего! Сколько мы утопали в отходах, сколько мы просили о помощи государство, но нам раз за разом настойчиво объясняли, что пришельцы гораздо важнее! А теперь разъясните: кто для вас главнее: ваши дети или какие-то глазионцы, которых никогда в жизни не увидите? Толпа взорвалась очередным криком и сильно зашевелилась, некоторые люди даже были вынуждены сделать шаг назад. В это же время одна девушка с длинными розовыми волосами, которая была одета в какой-то странный темный комбинезон до коленей и чёрные берцы, при отходе ударилась спиной прямо в плечо проходящего мимо демонстрации Фёдора Тимуровича. Она развернулась к нему лицом, и генерал-майор увидел, что вместо левого глаза у неё красовался большой имплантат-монокуляр в половину лица, позволяющий не только видеть в темноте, но и даже помечать противника на поле боя, однако в мирное время его функционал сильно урезался. Переменова вдруг охватило какое-то пугливое чувство, после чего он, поправив фуражку, поспешил пройти дальше. — Предатель… — вдруг услышал он позади себя из уст девушки. Но генерал-майор никак не отреагировал на это и лишь чуть ускорил шаг. В это время в толпе происходили волнения: — Ты сейчас распинаешься здесь только благодаря эралу с Глазиона, — вдруг крикнул кто-то в адрес выступающего откуда-то из толпы. — Если бы его не было, то ты бы уже давно отвоёвывал остатки нефти у Западного Блока на фронте! Мнение людей тут же разделилось: с одной стороны начал слышаться поддерживающий гул, а с другой — пронзительный свист. Затем толпа снова собралась и двинулась в шествие по улицам, благо генерал-майор держал свой путь в другую сторону. Фёдор Тимурович поспешил протиснуться сквозь площадь и в скором времени вышел за пределы промышленного района. Подойдя к нужной автобусной остановке, он остановился и задумчиво посмотрел в безжизненное небо над собой. Через пару минут из-за угла выплыл серый с первого взгляда автобус, но при внимательном рассмотрении можно было увидеть, что у него отсутствовали колеса, а вместо них были установлены реактивно-протонные двигатели соплами к дороге. Он аккуратно остановился у остановки, открывая двери. Фёдор Тимурович быстро ухватился за поручень и запрыгнул в салон автобуса. Внутри почти все сидения были заняты военными, заслуженными учёными и другими людьми. Он молча прошел в конец салона и, увидев одно свободное место в проходе, сел в кресло. Рядом с ним сидел неприметный с первого взгляда военный с усами, в зеленой фуражке и с погонами рядового. — Здравия желаю, товарищ… Генерал-майор, — сказал он, определяя звание попутчика. — Здравствуй, рядовой, — ответил Фёдор Тимурович как-то по-житейски, будто на секунду перестав быть военным. — Тоже на Восьмой Глазион собрался? — Конечно, а кто туда не хочет попасть? — военный улыбнулся. — Там и деньги, и глазионки! — Ну, кто за чем летит! — рассмеялся генерал-майор и тут же переменился в лице. — Почему усы не сбриты, рядовой? — Виноват, товарищ генерал-майор, проспал, поэтому не успел побриться. — Проспал он! — Переменов бросил быстрый взгляд на попутчика и раздвинул брови. — Я же по тебе вижу, что ты глаз не смыкал ночью! — Ладно, раскусили вы меня, — рядовой грустно перевёл глаза на генерал-майора и положил правую ладонь на левую руку. — Как тут уснёшь, когда завтра на другую планету лететь? — Ай, не бери в голову. Я тоже сегодня не спал. Всё понимаю прекрасно, сейчас не время для нравоучений. На лайнере отоспимся. — Ага, у нас целых два года для этого! В это время автобус уже тронулся. В скором времени за окном стали стремительно проноситься виды просыпающегося города. Пассажиры лайнера настороженно смотрели в окна и даже судорожно почесывались, Фёдор Тимурович сидел на удивление спокойно. Через полчаса автобус въехал на территорию космодрома и, пролетев через пропускной пункт, остановился возле длинного серого здания. Двери открылись, и сидящие в нем люди стали выходить на улицу. Лишь Фёдор Тимурович спрыгнул с подножия автобуса, как увидел, что выходящих космонавтов с двух сторон окружает целая толпа провожающих родственников, даже можно было разглядеть репортёров и журналистов. То с одной, то с другой стороны мелькали яркие вспышки фотоаппаратов и чёрные линзы камер. Генерал-майора никто не встречал и не провожал. Он медленно шёл среди переселенцев, опустив глаза в землю. В это время он вдруг уловил отрывки разговора Данила Олеговича в парадной одежде и молодой журналистки, что стояли возле входа на фоне здания. — …Это интервью для канала «Россия 23». Вы лично готовили этих ребят, которые сегодня полетят на Восьмой Глазион. Прямо сейчас они отправятся в двухлетнее путешествие вот на этом корабле? — журналистка указала пальцем на челнок позади нее с надписью «ЮГ-5» на киле. — Конечно, нет! Это челнок малого следования, на нем можно максимум по Солнечной системе путешествовать. Они полетят на гигантском лайнере под названием «Валерий Чкалов», который оборудован варп-двигателем! — терпеливо и спокойно объяснял на камеру Остатов, заложив руки за спину. — Тогда этот будет использоваться просто ради того, чтобы добраться до лайнера? — Совершенно верно. Просто межгалактические лайнеры, как правило, настолько громадные, что собирают их прямо на орбите, больше они на планеты не приземляются из-за своего размера. Технически, да и экономически выгоднее не садить такого гиганта, а оставлять на орбите, поэтому они взлетят на малом челноке и пристыкуются уже к большому. — Как все сложно! Но, насколько мне известно, не только наш челнок сегодня пристыкуется к «Валерию Чкалову», а еще несколько других, из других Блоков Стран? — не унималась журналистка, подставляя микрофон то к своему рту, то к устам Даниила Олеговича. — А как вы думали? Космос — штука требовательная! — сказал ветеран, после чего Фёдор Тимурович прошел дальше. Толпа из военных и учёных зашла в здание. Внутри их встретил полупустой зал, в котором были аккуратно расставлены стулья, на стенах висели различные таблицы, графики, расписания. Освободившись от ежегодных рассказов, Даниил Олегович вошел вслед за пассажирами и сказал: — Так, наконец, интервью дали, с родственничками попрощались, теперь можно и делом заняться, — приговаривал Остатов, потирая руки. — Сейчас вы пройдете небольшую обработку, после чего наденете скафандры. Видите ли, на кораблях обычно все стерильно, поэтому каждый должен избавиться от бактерий. Когда толпа прошла в следующую комнату, то сверху их обдало небольшим слоем какого-то белого порошка, который почти моментально рассеялся и испарился с одежды. После дезинфекции прибывшим в космопорт переселенцам открылся доступ в широкий зал, который был наполнен скафандрами, оборудованием и техническим персоналом космодрома. Повсюду сновали автоматизированные погрузчики, перетаскивающие с одного на другое место упаковки и контейнеры. — Странно, а багаж разве не будут досматривать? — Фёдор Тимурович тихо поднял брови, поворачивая голову в сторону рядового. — Сдаётся мне, товарищ генерал-майор, что они уже нас проверили во время этой обработки, — ответил солдат. — Я где-то читал, что они так притупляют осторожность тех, кто запрещёнку везет. В это время к толпе снова обратился Остатов: — Теперь надевайте скафандры, — подсказал Даниил Олегович. — Это ради вашей же безопасности на случай разгерметизации челнока во время выхода на орбиту. Фёдор Тимурович подошел к одному из сотрудников в смешной синей кепке и с зеленым зажимным планшетом в руках, перед которым находился сложенный скафандр в виде металлического эллипса с отметками для ног сверху. — Это скафандр? Как же он так помещается? — удивился генерал-майор. — Пластина какая-то… — Первый раз летите, да? — улыбнулся работник. — Вставайте на отметки, и он автоматически выдвинется оттуда. — Прямо в одежде? — Прямо в одежде, только сумку отложите. Потом, когда доберетесь до «Валерия Чкалова», — можете снять. Фёдор Тимурович положил сумку на пол и ступил на остов скафандра, после чего он, издав протяжный звук, почти моментально поднялся до уровня его плеч и закрылся сзади, облегая фигуру генерал-майора. Скафандр оказался бело-серого цвета и был создан из какого-то пластичного, но весьма твердого материала, что к тому же придавало пользователю футуристический вид. В районе головы костюм оставлял большой прозрачный вырез перед глазами для наблюдения, который мог изменять свою прозрачность по желанию пользователя, либо же по нажатию кнопки полностью закрыться позолоченной пленкой для защиты от прямых солнечных лучей в условии космоса. — Так, проверка, — сотрудник коснулся рукой небольшого наушника с микрофоном в своем правом ухе, устремив взгляд на облаченного в скафандр Фёдора Тимуровича, параллельно с этим показывая на подбородок. — Слышите меня, товарищ генерал-майор? — Слышу отлично, — смог ответить по связи мужчина, когда догадался нажать подбородком специальную кнопку в скафандре. — Прекрасно. Показатели датчиков в норме? — Полный порядок, — ответил Фёдор Тимурович, рассматривая различные показатели на стекле скафандра, о назначении некоторых он мог лишь догадываться. — Тогда проходите дальше. По связи можете говорить с любым космонавтом, просто посмотрите на него и нажмите подбородком на кнопку. Багаж можете оставить у меня, мы погрузим его на челнок. — Ну, с Богом! Наконец, когда все были облачены в скафандры, перед пассажирами открылась последняя створка, выпуская их на улицу. Толпа, состоящая из космонавтов, двинулась к челноку. Перед ними открывались широкие просторы космопорта, в конце одной из взлетно-посадочных полос располагался челнок. Корабль был не больше пассажирского самолета, но сильно отличался от него внешне: его весьма короткие крылья были сдвинуты к корме, киль был двойным, а сзади пылал целый каскад из реактивно-протонных двигателей, расположенный в виде креста. Возле входного шлюза красовалась большая надпись «ЮГ-5». Фёдор Тимурович посмотрел в сторону идущего рядом в скафандре рядового и, нажав подбородком рычажок, сказал: — Слышишь меня, рядовой? — Слышу, товарищ генерал-майор. Что-то хотели сказать? — Как тебя хоть зовут, космонавт? — Марк, — ответил рядовой, направляя голову в сторону собеседника. — А вас как, товарищ генерал-майор? — Фёдор, по батьке Тимурович, — в это время к челноку подъехала небольшая автомашина с багажом космонавтов. — Как думаешь, почему корабль «ЮГ-5» называется? — Может быть, сокращение? Юрий Гагарин, судя по всему, — Остатов вдруг выпрыгнул из машины и расположился возле трапа корабля. — Да, давно это было. Двадцатый век! Космонавты добрались до корабля за минуту и поднялись по трапу прямо на борт. Фёдор Тимурович хотел уже попасть в челнок, как вдруг увидел рядом с трапом фигуру Даниила Олеговича, который широко улыбался, опираясь на перила. — Вот ты и готов, Федя, — сказал Даниил Олегович чуть громче, чем обычно, чтобы генерал-майор мог услышать его сквозь скафандр. — Да, но… Я вам так и не сказал одну вещь, — костюм вдруг автоматически переключился на громкоговоритель, зарегистрировав, что собеседник не имел беспроводной связи. — Долго думал на эту тему. Дело в том, что я лечу в один конец. Переменов думал, что старик даже немного обидится на него за такое решение, однако Даниил Олегович не расстроился, а лишь радостно ответил: — Ох, дорогой ты мой, скажи вот, не жалко тебе целую планету оставлять за плечами? — Остатов почесал голову своей родной рукой. — Интернета нет, связи с Землёй даже нет! — Не знаю, — Фёдор Тимурович опустил глаза на приборную панель космонавта. — Почему-то чувствую, что ничего не держит меня здесь. — Может быть, это и к лучшему? В любом случае, мне уже немного осталось, мы бы с тобой наверняка и не успели бы вновь встретиться. — Да зачем вы так говорите, Даниил Олегович? Вам ещё жить и жить! — Жить-то жить, вот только рано или поздно в гроб ляжешь, сколько имплантатов и протезов не вставляй. Ну, что-то меня не туда понесло, — Остатов приподнял очки и протёр очи, сделав вид, будто у него заслезились глаза. — А тебе выпала другая судьба. Совершенно иная. — Я буду помнить о вас, — сказал генерал-майор. — Больше на Земле у меня ничего родного не осталось. Даниил Олегович похлопал механической рукой по скафандру Переменова. — Знаешь, я это уже говорил, но твой отец гордился бы тобой. Горжусь и я. Пока есть люди, похожие на тебя — есть наша Родина. Ты сейчас полетишь на Глазион, а твой старик остается здесь, на Земле. Буду готовить новых космонавтов. — Прощайте, Даниил Олегович. — Прощай, Федя. Ты был мне как сын. Буду считать дни, когда лайнер прилетит на Глазион. На этих словах они обнялись, и Фёдор Тимурович поднялся по трапу, после чего зашел в судно. Он сел на последнее место в самом конце салона, рядом с Марком, после чего пристегнулся ремнями. Затем он слегка затемнил стекла на скафандре, чтобы рядовой не увидел, как его глаза слегка наполнились слезами. — Знаешь, до сих пор не представляю, как это мы взлетим с горизонтального положения, — сказал по связи генерал-майор спустя пару минут, когда смог взять себя в руки. — Ага, будет занимательно побыть участникам такого фокуса, — отвечал Марк, все смотря на иллюминатор. — Мы сначала наберем скорость и взлетим на рулевых движках, как обычный самолет, а потом возьмем запредельный угол атаки и включим маршевые, после чего полетим уже, как ракета! Самое страшное — когда секунду челнок смотрит в небо носом, а маршевые двигатели еще не включились! Так что не пугайтесь, если мы так замрём. — Ты говоришь так осознанно, будто уже не раз летал на Глазион! — Да тут ничего сложного, товарищ генерал-майор. Если бы вы моложе были, то наверняка так и сказали. — А я вот думаю, раньше же ракеты были исключительно со ступенями, на каждой ставились разные двигатели, ракета взлетала вертикально, потом теряла массу, выходила в космос, — вдруг начал рассуждать Фёдор Тимурович. — А как мы без ступеней-то взлетаем? — Ну, в этом и смысл реактивно-протонных двигателей. Я, признаюсь, вообще не знаю, как это работает, слишком это всё сложно. Прекратив общаться по связи, солдаты принялись ждать. Вдруг подсветка салона челнока погасла, и все шлюзы плотно закрылись. — Дамы и господа, говорит капитан корабля, — услышал каждый космонавт индивидуально у себя в скафандре. — Приветствую вас на борту челнока «ЮГ-5», который назван в честь первого человека в космосе Юрия Гагарина. Через пару минут мы выйдем на орбиту планеты, во время взлёта функция переговоров будет отключена. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах и не отстёгивайте ремни безопасности. В этот же момент сзади раздался громкий хлопок, и челнок сильно качнуло, после чего он медленно пополз вперед. Корабль тихо рулил по взлетно-посадочной полосе космопорта, пока не выкатился на нужную, затем он снова замер, но лишь на секунду, после чего рулевые двигатели издали протяжный гул, и челнок стремительно поехал дальше, набирая скорость. Корпус задрожал, а в иллюминаторах стали проноситься деревья и постройки. Всего лишь в пару секунд корабль развил такую скорость, что пассажиров стало прижимать в кресло. И вот, ещё несколько мгновений, и челнок стал поднимать нос вверх, увеличивая угол атаки, после чего подъёмная сила подхватила его, отрывая многотонный корабль от земли. В момент взлёта Фёдор Тимурович почувствовал, как какая-то сила давит на него изнутри, но это быстро прошло. Челнок стал легко набирать высоту, оставляя после себя лишь тень на космопорте, который становился всё мельче и мельче. Следующие несколько минут полёт был спокойным: корабль поднимался выше и выше, и скоро через иллюминатор можно было увидеть кучерявые облака… …Лишь спустя пару минут пассажиры почувствовали, что челнок начинает задирать нос экстремально высоко, одновременно с этим теряя скорость. Когда же корабль почти «встал на дыбы», рулевые двигатели отключились, и корабль почти что замер на месте, вместе с этим начиная падать! Фёдор Тимурович произвольно вжался в кресло и схватил руками подлокотники, но в тот же момент рявкнул оглушительный взрыв, и челнок взмыл вверх с ужасной скоростью, которая со временем лишь росла! Все пассажиры почувствовали ужасную перегрузку и даже не могли двинуть головой! Челнок стал выходить из атмосферы Земли, а его корпус начал нагреваться от трения о воздух. Такой полет длился всего лишь несколько минут, но вскоре челнок стал опускать нос до прежнего состояния, развивая необходимую скорость для попадания на орбиту Земли… Вдруг двигатели отключились, и челнок вышел на орбиту Земли, оставив позади себя атмосферу планеты. — Товарищ генерал-майор, только посмотрите! — вдруг услышал Фёдор Тимурович голос Марка, догадавшись, что самое страшное было уже позади. — Мы в космосе! — Что б мне провалиться… — Федор Тимурович посмотрел сквозь иллюминатор на бескрайний космос, который смотрел на взлетевших рейнджеров безмолвно и даже слегка угрожающе, после чего повысил прозрачность шлема скафандра. — А ведь и правда… — Дамы и господа, — послышался голос пилота челнока. — Наш корабль успешно вышел на орбиту Земли. Через несколько минут мы пристыкуемся к межгалактическому сверхтяжелому лайнеру «Валерий Чкалов», следующего к Восьмому Глазиону. Во время руления и стыковки просим вас не расстегивать ремни безопасности и оставаться на своих местах. Все пассажиры были вне себя от радости: они махали руками и рассматривали космическую пустоту сквозь иллюминаторы, лишь Фёдор Тимурович грустно смотрел пустым взглядом куда-то в район соседнего кресла. — Товарищ генерал-майор, о чем думаете? — вдруг спросил Марк. Переменов вдруг вспомнил ту девушку с имплантатом вместо глаза, которая посмотрела на него единственным оком. От одной этой мысли ему сделалось не по себе. — Предатель я… — грустно сказал генерал-майор, осматривая задумчивое лицо рядового через скафандры. — Бросаю свою Родину ради какой-то планеты, на которой и ничего нет толком. Кто там нас ждет? Ради чего мы там? — Ну, как же! — ответил рядовой с нотками радости в голосе. — Мы самое что ни на есть будущее Земли! Нам суждено двигаться только вперед, осваивать новые миры. Мне кажется, на Глазионе будет весьма интересно. Представляете, сколько там всего нового? Конечно, многих благ нет, но что с того? Кто знает, когда-нибудь мы скажем, что там наша вторая Родина. А старую мы не забудем, и она нас тоже… Через несколько минут из иллюминатора стала виднеться маленькая белая точка. По мере приближения челнока к ней, фигура все увеличивалась и увеличивалась, пока челнок с космонавтами не подлетел к ней вплотную… — Товарищ генерал-майор, смотрите! — рядовой ткнул пальцем в скафандре прямо в иллюминатор. Фёдор Тимурович наклонился к окну настолько, как только позволяли ремни безопасности. И только он взглянул на появившуюся точку, как обомлел… Совсем рядом с челноком безмолвно плыл на орбите большой межгалактический лайнер. Он был не просто большим, а по-настоящему огромным: челнок, на котором они вышли на орбиту Земли, был в десятки, если не в сотни раз меньше его. Обшивка лайнера блистала белёсым оттенком на солнечном свету. Корпус корабля был вытянутым, но в одно время и довольно широким, заканчиваясь с обеих сторон гигантскими чёрными кругами на металлических ферменных конструкциях, которые представляли собой основу варп-двигателя. Маленькие крылья и массивный киль будто пытались заставить космонавтов поверить, что лайнер имел хоть что-то общее с челноками. На правом борту, ближе к корме, виднелась черная надпись «Валерий Чкалов». Стыковка прошла так мягко, что никто из пассажиров не заметил этого. Лишь когда давление в переходном узле было стабилизировано, пассажиры отстегнулись от кресел и уже хотели поплавать в невесомости, но не тут-то было: на корабле заработала система искусственной гравитации. В скором времени все переселенцы ступили на борт «Валерия Чкалова», а в это же время к нему пристыковывались челноки других Блоков. Космонавты были вне себя от удивления, когда увидели обстановку лайнера: в совокупности с гигантскими просторами «Валерий Чкалов» выглядел невероятно современно, повсюду включалась динамическая подсветка, контролировалась температура. Через час Фёдор Тимурович и Марк без скафандров сидели в своей двухместной каюте и рассматривали отделку межгалактического жилища. Их комната была компактной и весьма уютной, помимо коек в ней располагался выдвижной стол, отдельная ванная комната, шкаф и много других удобств. — Здорово ведь! Мы здесь будем целых два года жить, даже как-то не верится, — Марк был весел и сиял какой-то детской радостью, блистая белыми зубами, но увидев, как его сосед грустным взглядом уставился в район иллюминатора, заметно призадумался. – Товарищ генерал-майор, чего же вы опять молчите? И вдруг генерал ухмыльнулся и, повернув голову, сказал рядовому: — Да какой я тебе генерал-майор? Вот прилетим на Восьмой Глазион, встанешь под моё командование — тогда и будешь меня вот так величать, а сейчас я просто Фёдор Тимурович… Марк ничего не успел ответить, как по голосовой связи к пассажирам обратился капитан судна: — Дамы и господа, говорит капитан корабля. Добро пожаловать на борт сверхтяжелого межгалактического лайнера «Валерий Чкалов», который станет вашим домом на целых два года. Хочу вас уверить, что это путешествие пройдет незаметно, став самым незабываемым в вашей жизни. Чувствуйте себя как дома, ведь совсем скоро вы попадете на Восьмой Глазион. А теперь возьмитесь за что-либо, — и спустя пару секунд он добавил. — Межгалактический лайнер уходит бороздить космическое пространство! И тут же позади корабля раздался приглушенный гул, пространство впереди сжалось, отправляя лайнер куда-то далеко за пределы Солнечной системы. Вскоре с орбиты Земли «Валерий Чкалов» виднелся лишь белой точкой, которая через мгновенье и растворилась в космосе…