Восьмой Глазион

…Прошло полгода межпланетной жизни космических переселенцев. От обычного существования она отличалась не сильно благодаря системе искусственной гравитации на борту. Фёдор Тимурович быстро приспособился к обстановке космического корабля. В некоторые промежутки времени он настолько отвлекался от мыслей, что даже забывал о путешествии, которое неосознанно совершал с ужасающей быстротой, превышающей даже скорость света. Лишь проходя мимо иллюминаторов, в которых ежесекундно мелькали искажённые звёзды от сжатия космического пространства варп-двигателями, он снова вспоминал о далёкой планете, оставленной позади. В такие моменты генерал-майору снова становилось тоскливо, даже немного одиноко — космос казался ему безжизненным и тусклым, холодным и неприветливым. Лишь после очередной прогулки по лайнеру или разговора с соседом ему снова становилось легче. Межгалактический лайнер «Валерий Чкалов» состоял из трёх блоков-этажей, каждый из которых представлял ту или иную инфраструктуру корабля. В самом нижнем блоке, в кормовой части, плотным кластером располагались каюты пассажиров, после них шли разделённые между собой отсеки потребностей переселенцев: столовая, библиотека, прачечная, парикмахерская, столы для бильярда и настольного тенниса, компьютерный и тренажёрный залы. Затем отсек перекрывался небольшим узлом санитарной обработки — на космических кораблях старались как можно чаще разделять большие помещения на более компактные ради защиты от разгерметизации, ведь лучше повредить только часть отсека, чем полное отделение. После него располагались некоторые технические помещения в виде бортовой мастерской, охранного блока и изотермического хранилища, а затем — небольшой сад с самыми настоящими деревьями, который был создан вовсе не ради синтеза кислорода для дыхания, а лишь для отдыха пассажиров. За садом находилась лестница для перехода на следующий этаж, который был разделен вдоль на две части: левая была заполнена гигантским садом для выращивания пиши, а правая — грузовым отсеком, медицинским залом и баром. Третий же этаж был почти полностью занят реактором и его оболочкой, ядро и контуры которого распространялись на две трети всего блока. Лишь в носовой части располагалась кабина и помещения экипажа. Работать пассажиров экипаж корабля не заставлял, но многие от скуки все равно брались за что-то, например, некоторым пришлось по плечу следить за растениями в биологическом отсеке, другие находили себя в противоположных сферах. Фёдор Тимурович тоже имел место, где любил проводить свободное время — это был гигантский прозрачный купол для наблюдения на третьем этаже, недалеко от кабины экипажа, снизу которого располагались скамейки. Генерал-майор часто приходил туда по вечерам, когда все пассажиры начинали постепенно расходиться по каютам, высоко поднимал голову и смотрел на вселенскую пустоту, на далекие планеты и редкие огоньки, которые улыбались ему в ответ… Ещё ему нравилось заходить в один длинный коридор, из которого виднелся внешний контур реактора, и наблюдать за тем, как гигантская машина безмолвно пыхтела, как опускались и аккуратно поднимались стержни замедления. Часто на третьем блоке появлялись члены экипажа межгалактического лайнера, все они были до боли разными: мужчины и женщины, молодые и стареющие, весёлые и задумчивые. Проходя мимо генерал-майора, они невольно признавали в нём будто бы чужого человека, кто-то мерил Переменова тяжёлым взглядом, а кто-то даже не обращал на него внимания. От этого Фёдор Тимурович чувствовал какую-то тихую грусть у себя под грудью, бесконечно размышляя о своей судьбе… * * * — …Это мой отец на службе, — Переменов перелистнул страницу альбома и показал новую с большой фотографией, на которой солдат позировал на фоне небольшого ангара. — На заднем плане челноки космические. — Ого, Фёдор Тимурович, вот вы динозавр! — Марк смотрел на альбом таким взглядом, будто видел что-то подобное первый раз в жизни. — Вы до сих пор альбомы собираете?! — Да, а что тут такого? Мне как-то бумага ближе, — генерал-майор смочил палец и показал очередную фотографию, на которой его отец сидел в кресле корабля и смотрел в иллюминатор. — В электронном формате нет души. — Ну, ваш отец реальным мужиком был! Его, наверное, все уважали. — Конечно, ты попробуй, послужи как он! — Фёдор Тимурович перевернул лист, показывая две фотографии с коротко подстриженным подростком в военной форме в стенах какого-то здания. — А это я в училище, ещё совсем маленький. — По вам даже тут видно, что вы генерал будущий! Переменов рассмеялся. — Тебе так кажется, потому что ты в нашем училище не болтался, — Фёдор Тимурович ироничным взглядом посмотрел на рядового. — Без ста грамм там каждый лоботряс на генерала был похож. Но стоило ему открыть новую страничку альбома, как вдруг с лица генерал-майора пропала улыбка, а сам он невольно осёкся. — А это… — на открытой фотографии улыбалась девушка весьма невысокого роста, к тому же довольно худая, что делало её фигуру очень миниатюрной. Она была одета в длинную чёрную юбку, которая доставала подолом до щиколоток, верхнюю часть тела укутывал роскошный фиолетовый пиджак, а завершали эту картину тёмные туфли на высоких каблуках, в передней части которых находились элегантные союзки, украшенные объёмными бутонами роз. Короткая причёска, представлявшая собой аккуратный и элегантный, но ассиметричный каскад, кожа, имеющая бледноватый цвет, и ребяческое с блеском в глазах лицо лишь подчеркивали какую-то неведомую женскую природу… — Это ваша жена, Фёдор Тимурович! — воскликнул Марк, заканчивая предложение за генерал-майора. — Как догадался? — Ну, для матери слишком молодая, — сказал рядовой. — А вот для жены в самый раз, тем более не знаю почему, но на вас она сильно походит. Как её зовут? — Лизавета её звали. — Звали… — Она умерла от рака поджелудочной, когда я был полковником, — прошептал генерал-майор, не отрывая глаз от фотографии. — Всего через год появилось эффективное лекарство… — Ох, соболезную вам, Фёдор Тимурович. Вы уж меня простите, не хочу показаться бессердечным, но мне кажется… — Я знаю, что не смог бы его купить, — неожиданно вздохнул Переменов, будто бы через силу перелистывая страницу альбома. — Однако это подарило бы хоть какую-то надежду, маломальский шанс… — Понимаю, — Марк больше не смог выдавить из себя слов. — О, а это тоже вы? — Тоже я, только усы появились, бороду стал отращивать, — генерал-майор указал рукой на высокого и небритого человека, что стоял возле берёзы, облокотившись на неё. — И в звании уже повыше. Одним словом, уже думал, что король жизни. — На этой фотке вы выглядите старше. — Ага, сейчас я как коленка, такой же гладкий… — Фёдор Тимурович вдруг замолчал, поднял голову и перевёл взгляд на рядового. — Кстати, подожди-ка… — Что такое? — Тебе, случаем, не казалось, что я жену на Земле оставил, а сам на Глазион улетел? — Переменов указал на свой безымянный палец. — Простите меня, Фёдор Тимурович, но я так и подумал! Ещё в автобусе кольцо на вас заметил и стал размышлять, мол, вот это мужика довели, раз он от жены на другую планету улетает! Они слегка улыбнулись, переглядываясь, после чего вернулись к альбому. — А это кто? — Марк ткнул в новую фотографию, ещё сохраняя на лице улыбку до ушей. — Мой сослуживец, мы с ним срочку служили, — объяснял Фёдор Тимурович, обводя пальцем две фигуры молодых парней на фоне военной части. — Максим его звали. Мы после службы ещё несколько лет поддерживали связь, а потом как-то потерялись. — Так интересно, он сейчас где-то на Земле бегает, а мы в миллионах и миллионах световых лет в космосе болтаемся. Интересная штука, конечно, получается. Никогда не знаешь, какую подставу выкинет жизнь. — Ну, так и есть, — альбом закончился, генерал-майор быстро убрал его обратно в сумку. — Теперь мы вообще на другую планету летим, уму непостижимо! Кто бы мог подумать, что это выпадет на нашу долю… — А вы больше с собой ничего не взяли, Фёдор Тимурович? — Конечно, взял! — Переменов порылся в сумке и достал оттуда большущую коробку с пятнистыми громадными сторонами. — Умеешь играть в шахматы, Марк? — Шахматы, вы меня поражаете! Только я не сильно умею, там, знаю, как фигуры только называются, как ходить, на этом и всё. — Ну, вот как раз научишься… * * * …Дни бежали на межгалактическом лайнере весьма быстро, хоть они и были очень похожи друг на друга: с утра Фёдор Тимурович и Марк завтракали в столовой, затем умывались, после чего отправлялись в библиотеку, либо в компьютерный зал. Марку пришлось по душе по несколько часов в день знакомиться с новинками игровой индустрии, тем более прежде он не имел даже возможности прикоснуться к таким технологиям. Несмотря на то, что на челноке выбор цифровых развлечений был весьма ограничен, для рядового всё казалось невероятно интересным. Часто Марк и другие пассажиры его возраста объединялись в команды, после чего они надевали нейронные шлемы, оказываясь посреди дополненного виртуальностью мира. Благодаря таким нововведениям игроки получали шанс искусственно перенести себя на виртуальное поле боя, что существовало лишь на сервере лайнера. Затем пассажирам даровалась полная свобода действий: они могли вместе выживать на необитаемом острове, а могли и сражаться против друга в смертельной битве с лазерными винтовками. В это же время генерал-майора захватил дух искателя — он засиживался в скромном помещении с зелёным ковровым покрытием, погружаясь во множество книг. Переменов ловил себя на мысли, что впервые за многие годы ему открылась идеальная возможность для чтения, ведь на лайнере у него была масса свободного времени, к тому же специально для любителей старины в библиотеке «Валерия Чкалова» хранились не только электронные книги, но и несколько стеллажей с их печатными вариантами, что особенно грело сердце генерал-майора. Он мог подолгу выбирать какое-нибудь произведение, затем ещё какое-то время разглядывать обложку, лишь после этого приступал к чтению. Путешествуя по страницам романов Жюля Верна и Александра Беляева, Переменов чувствовал, будто прикасается к забытой эпохе. Фёдор Тимурович уже не чувствовал той скорости, которую пытался навязать ему современный мир. Бегая глазами со строчки на строчку, генерал-майор оставлял во всей галактике только самого себя и книгу… После посещения библиотеки и компьютерного зала пассажирами обычно наступало время обеда, а затем Марк и Фёдор Тимурович отправлялись по своим делам. Рядовой уходил в каюту и чаще всего ложился спать, а Переменов отчаливал в небольшую прогулку по межгалактическому лайнеру. Ближе к середине дня рядовой и генерал-майор направлялись в тренажёрный зал, а после ужина располагались на скамейке под куполом, ставили между собой раскрытую шахматную доску, расставляли по чёрно-белым клеткам фигуры и принимались играть до самой ночи. Игра так захватила их, что они не пропускали ни дня нескольких партий. Конечно, Марку сначала было весьма сложно соперничать с генерал-майором — он часто ошибался, теряя важные фигуры по невнимательности, но больше всего ему не нравились приёмы, которые то и дело выкидывал его сосед. — Так не ходят пешки! — Это называется взятие на проходе, рядовой! А бывало и другое: — Фёдор Тимурович, это уже слишком! — Это длинная рокировка, салага. В один момент Марку это так надоело, что он пошёл в библиотеку и, найдя справочник, отсмотрел правила шахмат, которые постоянно вводил в их игру генерал-майор… * * * …Поздним вечером одного дня, когда свет на лайнере был уже чуть приглушён, Фёдор Тимурович и Марк в очередной раз сидели под обзорным куполом на скамейке и, поставив между собой шахматную доску, тихо беседовали. Изредка мимо проходили ещё бодрствующие пассажиры корабля, нарушающие шагами тишину засыпающего «Валерия Чкалова», а где-то наверху электрические лампы тихо потрескивали, будто пытаясь прогнать полуночников спать. — Знаете, Фёдор Тимурович, о чём я думаю? — вдруг произнёс рядовой после своего хода. — О чём? — король генерал-майора совершил рокировку. — Смотрите, вот у нас на Земле есть Блоки, в которых всякие страны состоят, мне это, если честно, никогда особо не нравилось, — сказал Марк и передвинул ладью. — А тут мы на Глазион прилетели и начали это же делать! Западный, Восточный Округ… — Хочешь сказать, что Глазион становится второй Землёй? — Это тоже, но!.. Через пару десятилетий ведь родятся глазионцы, которые будут друг другу говорить, мол, прости, друг, ты из Восточного Округа, а все чёткие глазионцы тусуются в Западном, поэтому я не собираюсь с тобой дружить! А там, надеюсь, конечно, не будет такого, но вдруг на этом основании войны на Глазионе начнутся? — Ну, Марк, это ведь не значит, что мы Глазион и самих глазионцев разделяем на части, управлять целой планетой практически невозможно! — Фёдор Тимурович двинул в атаку пешку. — Разделение на Округа является простой необходимостью, условные границы, понимаешь? — Да все равно это как-то не очень звучит! Почему бы не сделать всех под одну гребёнку? Глядишь, объединение было бы какое-нибудь, любить бы начали друг друга! — Ну, слушай, как прилетим на Глазион, так я сразу начну проводить такую политику, чтобы глазионцев не поделило в будущем на касты, — сказал генерал-майор и развёл руки в стороны. — Надеюсь, не разочарую твоих ожиданий. — Вот-вот! — А тебе мат, рядовой! — Переменов поставил своего ферзя рядом с королём Марка, заручившись поддержкой пешки и ладьи. — Ах, — ударил себя ладонью по колену рядовой. — Вас не победить, Фёдор Тимурович! — Любого можно победить, если больше играть в игру, а пока собирай фигуры. Парень перевернул футляр в виде доски и быстро скинул в него все фигуры, после чего передал его генерал-майору. — Слушай, Марк? — Фёдор Тимурович закрыл коробку с шахматами на два металлических флажка и поднялся со скамейки. — Ага? — Там же, на Глазионе, придётся на английском языке со всеми общаться? — Ну, с глазионцами точно придется на а́нглицком выражаться, они только его и знают, а в Восточном Округе и так большинство наших, так что вы сможете на русском командовать, — Марк вдруг переменился в лице. — А вы что, Фёдор Тимурович, не знаете его? — Да знать-то знаю, нам ещё на курсах его преподавали, только я так говорить и не научился толком. Знаешь, поговорить даже не с кем было, чтобы навыки отточить. Вот прилетим на Глазион, мне надо будет какому-нибудь глазионцу команду отдать, а я и двух слов связать не смогу! Рядовой на пару секунд задумался, пока генерал-майор как-то виновато смотрел в потолок. — О, точно! — Марк раскрыл глаза от внезапной мысли. — На борту же иностранцев полно, вы попробуйте подойти к кому-нибудь и поговорить, хотя бы самое простое узнайте, а там уже и беседа пойдет! — Да как я к ним подойду, просто так? — Фёдор Тимурович, вы что? Здесь же нет ничего такого! Попробуйте завтра, зайдите, например, в реакторный или биологический отсек, побеседуйте с экипажем. Не думаю, что они откажут вам, тем более вы генерал-майор! — Толку-то со мной говорить, пусть я хоть генералиссимусом буду? — Фёдор Тимурович подхватил шахматную доску под руку и посмотрел на собеседника разбитым взглядом. — Поприветствую и с позором уйду! — Товарищ генерал-майор, что за пессимизм! — Марк упёр сжатые кулаки в бока, будто они поменялись званиями. — Это же ради дальнейшей службы, пойдёмте, немного потренируемся, а завтра направитесь в бой!.. * * * ... На следующий день Фёдор Тимурович умылся, почистил зубы, принял душ и, надев форму, отправился с рядовым на завтрак. Прошлым вечером они сидели в каюте допоздна и разговаривали на английском, у генерал-майора пестрила голова от новых слов на этом языке. После трапезы он покинул свой жилой блок и поднялся на два этажа вверх, на уровень реактора. Преодолев угловатую лестницу, мужчина попал в уже привычный округлый жёлоб, из которого открывался неплохой вид на реактор через толстые стёкла. Фёдор Тимурович остановился возле узких раздвижных дверей, которыми пользовался реакторный персонал для доступа к ядру, и, прислонившись к стене, стал ждать. Тут же он поймал себя на мысли, что чувствует даже некоторое волнение. Но сильно разволноваться он не успел: через пару минут дверь зашипела и, раздвинув металлические пластинки в сторону, выпустила из реакторного блока мужской силуэт. Лишь стоило специалисту пройти чуть вперёд, как Фёдор Тимурович сразу разглядел его полностью: это был невысокий и стройный человек лет тридцати с каким-то уставшим лицом и мешками под глазами. На синей форме члена экипажа, в районе груди, была размещена широкая и тёмная эмблема с голубой надписью «Reactor’s core» на ней. Генерал-майор решил, что это идеальный шанс для него! — Простите, вы сейчас не заняты? — Фёдор Тимурович по привычке заговорил по-русски, пытаясь привлечь внимание члена экипажа. — Hello. Sorry, I don’t understand, — он повернулся к генерал-майору и приставил руку к груди, уведомляя собеседника о том, что предложение было им не понято. — Can you repeat? — Uhm… Good morning. I just wanted to ask you about a… About a reactor on this starship, — язык генерал-майора будто бы перестал слушаться хозяина, но всё же он смог назвать причину своего обращения. — Of course, — мужчина улыбнулся, пожимая плечами и давая сигнал для продолжения диалога, — ask away! — This is a nuclear reactor? — No, no… It's a hybrid, you know? A high-temperature reactor with fluoride cooling on the one hand, the sixth generation, and a thermonuclear machine on the other, do you understand? It’s hard to explain, I think… — Oh, yes, I only heard something about a hybrid! Мужчины рассмеялась. — English is not your native language, — сказал член экипажа и посмотрел на плечо формы Фёдора Тимуровича. — Am I right? Oh, are you from the East Bloc? Maybe, you are from Russland? — Yes, you’re right. Let me guess your country, — генерал-майор решил сделать ответный ход и угадать родную страну собеседника. — Are you from Deutschland? — Yep, I was born in Germany, — удивился мужчина. — How do you know? — You said Russland instead of Russia, — объяснил Фёдор Тимурович. — Sprechen Sie Deutsch? — Zumindest kenne ich ihn besser als Englisch, — ответил генерал-майор, не задумываясь… * * * На следующий день Фёдор Тимурович решил зайти в биологический отсек с утра, ещё до завтрака. Генерал-майор привёл себя в порядок, снова покинул жилой корпус и, поднявшись на второй блок, попал в узкое и угловое помещение, заполненное различными контейнерами и стеллажами с садовым инвентарём. Лишь пройдя чуть дальше, в длинный коридор, перед Переменовым открылись большие ряды зелени, моркови, томатов и других культур под стеклянными куполами, цвет которых указывал на тот или иной вид посадок. Всё помещение, ширина которого составляла половину ширины корабля, было занято грядками монструозных размеров с редкими разделениями. Громадные лампы, свисающие с потолка, светили так солнечно и ярко, что генерал-майор даже невзначай щурился. Переменов шагнул на небольшую дорожку посреди резервуаров с растениями и посадками, после чего аккуратно стал протискиваться между куполами, осматривая огромные искусственные поля. В это время автоматическая система полива в виде целого каскада труб доставляла воду прямо к растениям, а скрытые от глаз нагревательные элементы, щёлкая программируемыми реле, подогревали почву, параллельно с этим снабжая посадки питательными веществами. Накрытые решётками вентиляторы, расположенные почти у самой верхней границы отсека, практически бесшумно крутились вокруг своей оси, разгоняя прозрачные лопасти, создавая лёгкий бриз в биологическом блоке и снабжая растения свежим воздухом. Фёдор Тимурович даже не заметил, как прошёл почти в конец отсека, и увидел, что один прозрачный купол был поднят, а у самой земли копошилась какая-то фигура. Генерал-майору почему-то стало интересно взглянуть на эту картину, он подошёл почти к самому краю бака и увидел на пласте жирного чернозёма весьма полную девушку лет двадцати-тридцати с длинными каштановыми волосами, которая на четвереньках копошилась с небольшими побегами. Переменов уже решил уходить, чтобы не отвлекать её от работы, но тут девушка подняла голову и, завидев генерал-майора, воскликнула: — Oh, hello! Sorry, — она хотела подняться с земли, как вдруг ударилась головой о поднятый купол. — Merde!.. Sorry, I didn't notice you earlier, are you here for something specific? Фёдор Тимурович увидел округлое лицо ботанички, измазанное землей, и не смог сказать ни слова. Она была не самой красивой, но какая-то изюминка заставляла заострять внимание на этой крепко сшитой и чумазой девушке. Лишь когда она подняла свои такие же, словно собственное лицо, очки с круглыми толстыми линзами и, протерев их о комбинезон, нацепила на нос, он сказал: — Hello, uhm… No, I just… Just wanted to see this place and speak with somebody, — слова трудно подбирались Переменовым. — This complex is very great! — I’m glad to hear that, — девушка улыбнулась, приподняв свои упругие щёки и формируя ими добрую улыбку. — I have completely devoted myself to these crops. После этого она выбралась из-под купола и, вытянув руки вверх, закрыла резервуар с растениями. — I see. But how these plants grown without sunlight? — Фёдору Тимуровичу вдруг стало интересно спросить девушку о способе освещения растений. — Do them really only have enough of these lamps? — These are not simple electric lamps... Sunny, but in a slightly different sense, — она стала быстро говорить, объясняя, что свет берётся от всё тех же звезд по типу Солнца. —The ship simply takes light from nearby stars and transmits it to plants! — Wow, that’s very interesting for me… — генерал-майор даже слегка попятился назад. — Listen, the staff is coming here now, — ботаничка поправила чёлку и стала аккуратно отходить к стене лайнера. — Can we go to the aquarium compartment to talk? — Sure, why not? — Переменов согласился. Девушка довела гостья до небольшой двери, которая располагалась сразу после космического огорода, после чего пропустила генерал-майора вперёд, а сама зашла следом. Они попали в совершенно небольшое помещение, металлический пол которого был представлен формой квадрата. По всему периметру комнаты были расставлены крепкие тумбы, на которых гигантскими монолитами располагались объемные аквариумы. Одни были поменьше, в них стремительно плавали небольшие рыбы бесцветной окраски, гоняясь друг за другом, будто пытаясь цапнуть соседа за хвост, другие же резервуары были настолько громадными, что в них медленно лавировали толстенные водные позвоночные и бесшумно шевелили усами. Каждый аквариум был уникален: низ маленьких укутывался одноцветным грунтом, из которого росли аккуратные и невысокие растения с тонкими стебельками, а большие же резервуары пестрили многослойным и разноцветным основанием, такой же разнообразной растительностью, через которые рыбы пробирались в заплыве, словно через заросли в джунглях. Из глубины каждого аквариума поднимался большой столб пузырьков воздуха, а широкие лампы освещали каждый бак ярким светом. Фёдор Тимурович не провёл в этом загадочном помещении и пары секунд, как вдруг ему показалось, будто он попал в совершенно другой мир. Рыбы беззвучно плавали в своих компактных домах и даже, как ему казалось, разглядывали загадочного чужака своими чёрными-чёрными глазами. Тихий гул десятка аквариумных компрессоров и шум плещущейся воды вблизи переливных фильтров даже не нарушали тишину, а лишь дополняли её какой-то своеобразной фоновой мелодией. Девушка прошла на середину комнаты и, развернувшись вокруг своей оси, посмотрела с улыбкой на генерал-майора, который рассматривал рыб таким взглядом, будто бы опасался, что все аквариумы в один момент лопнут и утопят лайнер. — So, — наконец, девушка решила спросить собеседника о его роде занятий после непродолжительной паузы. — You are a scientist or something? — No, no, I am a… A soldier, yes, — Фёдор Тимурович хотел добавить о своём звании, но вдруг понял, что не знает, как сказать, что он генерал-майор, поэтому обошёлся званием поменьше. — I’m a general. — Wow, that’s amazing! — девушка глупо взмахнула руками и после соединила ладони, показывая на небольшой пуф в стороне. — Take a seat, please. Переменов аккуратно плюхнулся на голубой пуфик, который под ним слегка расплылся. Девушка же ловко запрыгнула на металлический стол в стороне. — I saw the patch of the East Bloc on your shoulder, — сказала она после непродолжительного молчания. —Where are you from? — I’m from Russian Federation, — мужчина приставил руку ко лбу и чуть прикрыл глаза. — And… What about you? — Oh, I was born in France, but I moved to the United States ten years ago. Now I work on this starship as a biologist, — она вдруг показала своим взглядом на обручальное кольцо генерал-майора. — Are you married? — Yes, but I… I was married one time and my wife died some years ago from… — Фёдору Тимуровичу пришлось в очередной раз рассказывать про жену, как бы ему того не хотелось. — From cancer. — Oh, I'm awful sorry. Они замолчали на несколько секунд. — Кстати, я немного умею говорить по-русски, — неожиданно сказала француженка с явным акцентом. — Мне очень нравится ваш язык. Генерал-майор сильно удивился тому, что девушка владела русским языком, при этом она говорила быстро и умело. — Рад это слышать, а то на английском я пока плохо говорю. — Фёдор Тимурович пытался говорить медленно, проговаривая слова, чтобы девушка могла его понять. — Как вас зовут? — Адель, — ботаничка приятно улыбнулась, сверкнув своими большими и выразительными глазами. — А вас как? Я знаю, что в русском языке можно по-разному обращаться к человеку. Давайте на «ты»? — Как скажешь, — Переменов тоже улыбнулся. — А меня, кстати, Фёдором зовут, а для друзей Федя. — Смешное имя! — А что в нём смешного? — Ну, оно такое, прямо русское. Сразу ваша страна вспоминается. Генерал-майор рассмеялся и даже немного засмущался, лишь потом н решился спросить француженку: — Неужели это всё на тебе? Растения, рыбы… — Конечно, не всё, но много частей. Мне нравится быть на этом лайнере. Тут так… Уютно. Мой муж работает штурманом, а я с растениями вожусь. Ещё я люблю статьи писать, всякие штуки крутить. — Какие ещё штуки крутить? — Переменову показалось, что Адель ошиблась. Девушка как-то подозрительно улыбнулась, затем подошла к одному из аквариумов и, чуть закатав рукав комбинезона, погрузила руку в воду. Она быстро нащупала пальцами какое-то высокое растение и оторвала от него кусочек, после чего вынула зелёный лоскут из резервуара и положила его на небольшую плитку в другом конце кабинета, которая моментально высушила листик до твёрдого состояния. Затем Адель взяла небольшой кусок бумаги и, занеся лоскут растения над ним, растёрла лист пальцами в мелкие крошки. Когда всё было готово, француженка скрутила бумагу в тонкий тубус и вставила в его заднюю часть белый фильтр из плотной марли. — Ты папиросы куришь? — Фёдор Тимурович так удивился, что неосознанно открыл рот. — Хочешь попробовать? — Адель передала самокрутку генерал-майору, а сама достала из комбинезона уже готовую и вставила её в рот, после чего чиркнула зажигалкой, аккуратно раскуривая папироску. — Ты с ума сошла?! — Переменов вдруг стал озираться по сторонам и смотреть на потолок, боясь, что на него вот-вот выльется сверху целый кубометр воды. — Потуши сигарету! Нас же зальёт! Француженка рассмеялась, затягиваясь и выпуская густой серый дым изо рта. — Тут сигнализации нет. Я проверяла. Ну, будешь? Генерал-майор колебался, однако интерес был сильнее: — Дай зажигалку. Переменов поджёг папироску и, затянувшись полными лёгкими, медленно выпустил дым, смакуя сгоревшие растения и щурясь от удовольствия. — Круто же, да? Лучше всего остального… — приговаривала Адель, пуская сероватые колечки с помощью округлых губ. — Что это за водоросли? — Фёдор Тимурович сбил пальцами с папироски шапочку белого пепла. — Табачные. Сама выращивала. Генерал-майор снова поднёс сигарету к губам и, втянув дым в себя, чуть откинул спину назад. Француженка в это время болтала ногами и смотрела куда-то в потолок. — Слушай, а вода на корабле, — вдруг поинтересовался мужчина. — Откуда она берётся? Адель несколько секунд смотрела на собеседника пустым взглядом, будто совершенно не понимая его. — Ниоткуда не берётся, — ответила ботаничка. — И никуда не девается. — Нет, растения же твои воду потребляют. И пассажиры тоже. А потом как? — Так у ботанического отсека замкнутая система, там круговорот воды происходит, — Адель покрутила папиросой в воздухе, изображая окружность. — А у вас она просто регенерируется: из мочи, из газов, электролизом. Француженка снова затянулась и, докурив самокрутку, потушила её о стол, после чего выбросила в мусорное ведро… ...Под вечер Фёдор Тимурович и Марк встретились в каюте. — Ну, каковы ваши успехи в разрушении языковых барьеров? — спросил рядовой, когда генерал-майор присел на свою койку. — Отлично, рядовой. Лучше и не скажешь, — Переменов похлопал себя по карману брюк, в который положил несколько подарочных французских папиросок от Адель. — Надо признать, что твои уроки не прошли даром. — Я же говорил, что справитесь! — Марк лежал на кровати и подкручивал струны на классической гитаре, которую взял собой. — Если даже чего-то знать не будете, то уж на Глазионе доучитесь, главное на английском каждый день говорить, так и дело пойдёт! — Марк, я до сих пор понять не могу: ты зачем взял с собой гитару? А если струны порвёшь? — Ну, когда порву, — рядовой зажал простой аккорд и быстро ударил по струнам. — Тогда уж буду думать, а пока можно не напрягаться! Фёдор Тимурович улыбнулся. Он заметил гитарный чехол у рядового ещё в автобусе, однако как-то не придал этому внимания. — Действительно, а пока можешь быть главной рок-звездой «Валерия Чкалова»! — Это классика, Фёдор Тимурович, — Марк сделал какое-то недовольное выражение лица. — На ней рок не играют. — Ох, я в музыке никогда не разбирался, — сказал Переменов и, стянув одежду, забрался под одеяло. — Лучше уж бы сыграл что-нибудь! И Марк начал медленно играть перебором, зажимая левой рукой аккорды… И генерал-майор даже не заметил, как провалился в глубочайший сон под мелодию... * * * Прошёл год и несколько месяцев с момента отправления «Валерия Чкалова» в космическое путешествие. По земным часам приближался конец декабря, и корабль усиленно моделировал наступление искусственной зимы: температура воздуха в коридорах немного снижалась, главное освещение выключалось раньше, чем в обычное время, а в саду даже выпадал смоделированный водной системой снег, который, конечно, существовал только ради украшения и моментально таял в руках. Тем временем пассажиры межгалактического лайнера сами готовились к своему второму новому году в космическом пространстве, раскладывая в своих каютах мишуру и разноцветные фонарики. К слову, на корабле даже был небольшой запас новогодних украшений, которыми любой желающий мог украсить свою каюту. Многие пассажирки даже вручную вырезали различные бумажные и картонные гирлянды, после чего вывешивали их в главном коридоре жилого блока, надеясь растопить сердца других новогодним настроением. Фёдор Тимурович даже не думал, что сможет почувствовать какой-то дух праздника здесь, на лайнере. В это время он часто прогуливался по жилому отсеку и разглядывал через громадные кластеры комнат сотни мерцающих огоньков. В канун праздника, тридцать первого декабря, генерал-майор и рядовой сидели на скамейке под куполом и опять играли в шахматы, только в этот раз вокруг них было куда больше суеты: мимо них то и дело проходили пассажиры и пассажирки, только на их лицах сияли какие-то детские улыбки. Марк сидел напротив Переменова и разглядывал их излюбленное место, которое пестрело различными украшениями: через деревянные прутья скамейки тянулась сине-голубая мишура, а чуть выше, у самого купола, миллионом огней горели гирлянды, будто пытаясь больше походить на привычные звёзды, что мелькали в смотровом стекле ежесекундно… — Круто же, согласитесь, Фёдор Тимурович! — Что именно, Марк? — Переменов приложил левую руку к щеке, обдумывая свой будущий ход. — Ну, как «Валерий Чкалов» к Новому году преображается. Здесь такая атмосфера, будто все свои. — Мне кажется, по-другому никак нельзя, — наконец, генерал-майор сделал ход конём. — Два года в замкнутом пространстве всё же, из которого никуда не деться. — Ага, мы, кстати, уже больше половины пути преодолели, — рядовой передвинул ладью на несколько клеток в сторону. — В девяносто втором прилетим на Глазион! — Знаешь, так глупо праздновать Новый год здесь, на лайнере, где-то в космосе. Год, например, это что? — Круг Земли вокруг Солнца, — ответил Марк. — Вот, а кто знает, может, пока мы летели, Землю уже взорвали пришельцы. Связаться-то с ней мы через такое расстояние не можем. — Но никто ведь не запрещает нам праздновать вращение уже несуществующей планеты. Всё это просто время, которое мы измеряем. — А как на Глазионе тогда быть? Тоже Новый год? — А почему нет? Не думаю, что он чем-то будет отличаться от земного. — Ну, тогда нам придётся согласиться с этим. — Вот и правильно! — Марк передвинул ферзя почти через всю доску и, срубив пешку перед вражеским королём, поставил его на одной линии со своей ладьёй. — А вам мат, Фёдор Тимурович! — А, да ладно! — генерал-майор рукой сдвинул все войска на скамейку и, перевернув доску, стал складывать в неё фигуры. — Ещё говорил, что не умеешь играть! Вон как меня обыграл! — Действительно, это вы меня научили!.. …Под вечер все пассажиры межгалактического лайнера собрались в столовой, ожидая команды больших часов на стене о старте очередного года. Фёдор Тимурович и Марк сидели за небольшим столиком где-то в углу и смотрели на зачарованную толпу, людей в которой, как казалось, связывали лишь одинаковые комбинезоны. — Ужас, как нас здесь много! И ведь каждый рот надо кормить, — Марк приложил небольшое усилие, и откупорил бутылку шампанского, которое искусственно синтезировалось на корабле к каждому празднику. — Интересно, встречу ли я хоть кого-то из местных на Глазионе. — Ты зачем так рано бутылку-то открыл? — Переменов поднял руки перед соседом на уровне плеч. — Под куранты же надо! — Да всё заранее лучше делать, Фёдор Тимурович! — Марк уже хотел наклонить бутылку, как вдруг чей-то женский голос заставил его остановиться. — С Новым годом, Федя! — Переменов даже вздрогнул от неожиданного обращения позади себя, после чего на его плечо упала лёгкая рука. Лишь солдаты повернули головы в сторону незнакомки, как увидели перед собой уже знакомую одному из них француженку. — И тебя, Адель, — генерал-майор подхватил руку и пожал её. — Можно мне сесть с вами? Мест больше нет. — Конечно, только стульев нигде не видно, — мужчина развёл руками в стороны. — Ничего, я принесу. Лишь только она удалилась, как Марк поставил бутылку на стол и, наклонившись к соседу, смерил его немного пугающим взглядом: — Ничего себе, Фёдор Тимурович… Мне бы у вас ещё поучиться. — Брось, это девушка из биологического отсека, там, на втором этаже. Мы с ней познакомились, когда я в английском практиковался. — Как её зовут? Аделина? — Адель. Она родом из Франции. — Из Франции? Блин, а я сразу подумал, что она иностранка. Но говорит по-русски она классно. Адель вернулась через пару минут с пуфом из аквариумной комнаты и со своим бокалом. Поставив пуфик позади себя, девушка быстро села на него и сняла свои круглые очки. — Это, кстати, мой сосед, ну, и будущий сослуживец, наверное, — Фёдор Тимурович показал француженке на соседа. — Адель, это Марк. Марк, это Адель. — Приятно познакомиться, — Марк тоже пожал ей руку и скорчился в глупой улыбке. — Взаимно. В скором времени, когда до смены годов осталось всего пару минут, по интеркому к пассажирам обратился капитан корабля. — Дорогие друзья, мы с вами празднуем смену уже второго года на борту «Валерия Чкалова». Всего лишь через пару месяцев вы достигнете Восьмого Глазиона. В первую очередь мне хочется пожелать вам найти себя на этой планете, ибо в этой бесконечной гонке с самим собой, в который мы проводим большую часть жизни, очень легко потеряться. Конечно, не забывайте своих родственников, друзей, которых вам пришлось оставить позади себя ради блага всего человечества, а если таковых нет, то вы можете считать себя счастливчиками, — затем передача на несколько секунд замолчала, а после капитан добавил. — С две тысячи двести девяносто вторым годом!.. Часы в столовой произвели на слух некое подобие перезвона, который длился около двадцати секунд, а затем по всему кораблю стал разноситься глухими ударами бой. — Быстрее, загадывайте желание! — Адель шепнула своим соседям и закрыла глаза. Часы всё били и били, приближая число ударов к двенадцати. В столовой вдруг воцарилась гробовая тишина, разрушаемая только самим монструозным механизмом, который своим сверхъестественным нутром менял года, а силуэты пассажиров будто бы застыли во времени. Фёдор Тимурович закрыл глаза и погрузился в глубины чертогов своего разума, обдумывая желание. Лишь когда часы пробили десять ударов, Переменов открыл глаза и подхватил бокал с шампанским, который уже наполнил рядовой. И вот, спустя ещё несколько секунд, часы произвели последний удар, а затем по всему кораблю прокатился громогласный гул криков и звонов стекла…