Советский союз меняет профессию

      Француз повёл меня к какому-то дворцовому лекарю. Тот долго осматривал меня, ощупывал, измерял. Оказалось, что у меня температура - 39,9, что очень странно, потому что я себя ощущал на самом деле просто прекрасно. Ну, не считая ломки в теле, конечно. Мда, нашёл я себе "приключений" на голову, а мне в моём возрасте-то только приключений и не хватает. Мне прописали постельный режим и какие-то таблетки. Насколько мне помнится, ни мама, ни её лекари в медицине не разбирались. Страшно представить, что мне там прописали и что со мною случиться дальше. Но искренне верю, что всё самое страшное позади. Франция весь день суетился вокруг меня, и это раздражало. Бегает, носится, что-то приносит, заставляет выпивать лекарства.... Лучше бы другие лекарства мне принёс, которые мама вчера принимала хотя бы... Ладно. Посмотрим, во что это всё выльется. Помимо Франции вокруг меня носились и другие какие-то люди, не то лакеи, не то лекари.       Ближе к вечеру пришёл другой врач. Как мне сказали, один из самых лучших врачей. Меня и ему на осмотр отдали. Лекарь достал свои собственные врачебные причиндалы, не стал опираться на наши. После всех измерений он почесал голову, изучил ещё раз данные и сказал:       – Вы, ребята, рано суету навели, и градусник у вас неправильный. Я вам ещё в прошлый раз говорил, замените градусник!       – Так другого нет! - ответил кто-то из свиты.       – Приобрести никак? Слабо, как говорится?       – Так его и в аптеках нет!       Врач снова почесал голову.       – А у месье Франции попросить никак?       – Я не вожу с собой градусники, уж простите! - пожал плечами Франция.       – Я и не говорю вам его с собой возить, я говорю что бы вы привезли градусники!       Вот и славно. А я сразу подумал, что что-то здесь не так! 39,9 - это ж надо было! Я оказался полностью здоров, и никакою чумою не болел. Это хорошо. Это замечательно. Это очень даже замечательно. Дальше можно жить спокойно.       – Фух, как хорошо, что это всё ошибка, - протёр лоб француз, – Ma chère, что же ж вы нас всех пугаете так?       – Я? - я максимально постарался изобразить маму. Та очень любила всё время переспрашивать.       – Да.       – Никого я не пугала. Это вы все сами испугались. Я-то здесь причём? - я фыркнул и развернулся ко Франции боком. А я оказывается ещё и актёр, помимо певца!       – А при том, что вы сами пожаловались на больную голову, тошноту и пятнышки! - чуть повысил голос Франция.       – Вы спросили - я сказала. Не надо меня винить сейчас.       – Господа, может, не сейчас будете выяснять, кто прав, кто виноват?       – Вот именно! Время обеденное.       – Ну тогда пойдёмте, что же мы стоим? - сказал я, поняв, как сильно проголодался за это время. Кстати, мы ж даже не завтракали! И себя... Себя-то я ещё не видел! А где я. Я же был уже в этом году. Что ж, придётся искать себя. А то со стороны не каждый раз на себя посмотришь! Такой шанс узнать о себе побольше, я не могу его упустить!       – А где Союз? - решил спросить я про себя тётю, которая только что зашла на кухню, что бы пообедать.       – Здрасте, у него занятия вообще-то.       – Занятия?       – Мать, ты до сих пор что ли не отошла от вчерашнего вечера?       Эх, знала бы ты, тётя моя, что ты сейчас с племянником общаешься, а не со сестрою. Вчерашний вечер... Интересненько...       – Я? Всё я отошла! Просто... Э-э-эм, просто... Я его ещё не видела...       – Ты что, к детям сегодня не подходила? - ужаснулась тётя и стукнула свой лоб ладошкой.       – Ну... Нет.       – Кошмар! Даже я сегодня виделась с твоими дитятями!       Тётенька, если бы вы виделись с моими "дитятями", то я бы б очень испугался, потому что это уже будет реально страшно - все времена перепутались, и вы обе, тётя и мама, с моими детьми возитесь. Страшно.       – Ну все-все, не кипятись.       – Здравствуй, маменька! - в комнату вошёл РСФСР. Ему было лет пятнадцать на вид. Сколько ему на самом деле я забыл.       Это он!? А что он такой... Лохматый и грязный? Ха-ха-ха. А сам говорит: "Будь опрятней, будь опрятней".       – Боже, РСФСР, ты где успел поваляться уже?       – Не ваше дело, тётенька, - хмуро ответил брат и сел за стол.       – Как ты разговариваешь со старшими!? Давно не пороли, да? - взвизгнула тётя, медленно поднявшись из-за стола. Судя по всему, это наследственное, потому что я точно также делаю. А может, это в крови у каждого из нас, когда мы хотим показаться сильнее "соперника".       РСФСР что-то пробубнил себе под нос и со скучающим видом начал ковырять ложкой суп. Ну и ну!       – А брат твой когда придёт? - спросил я РСФСР. Может, он знает?       – Скоро, маменька, - мягко и с любовью ответил братишка. И почему он с тётей общается так, а с мамой по-другому? Моя память не позволила мне вспомнить, почему.        Конечно, это всё чудно, но... куча ненужных мне ни сейчас, ни потом встреч. Спасибо, мама.       Самым последним на кухню зашёл я. Точнее вбежал. Точнее впрыгнул. Впрыгнул на кухню. Бежал по коридору, перепрыгнул порог и оказался на кухне. Да. Но маленький я не устоял и упал. РСФСР заржал, как конь и я решил воспользоваться случаем и дал ему подзатыльник. Месть братишке за многие годы "стуканий" меня показалась слаще, чем я думал. Обязательно повторю свой удар, пока есть возможность. Маленький я оказался ничем не лучше РСФСР. Весь перепачканный в краске и чернилах я отряхнулся и сел за стол. Ну и дела. А я себя по другому в детстве помню. Неужели, будучи в десятилетнем возрасте я был таким неряхой!?       За столом теперь собрались все. Все ели молча кроме... маленького меня. Я всё время пытался что-то рассказать, доказать, поспорить с кем-нибудь. Неужели это я? Не узнаю себя. Маленький я всё время получал недовольные взгляды взрослых и даже один сильный выговор от тёти.       Эх, ну что это такое? Я всегда был уверен, что все свое детство я получал просто так, а тут оказывается я сам напрашивался! Иногда полезно посмотреть на себя со стороны. Надо прекратить тыкать детей и говорить им, что я в детстве таким не был. Если я вообще вернусь. Но будем верить в "светлое будущее".       РСФСР увидел, что тёте не нравится поведение маленького меня и решил её злить заодно со мной. Я злил её без какого-либо намерения , в отличии от РСФСР. Он активно стал принимать участие в моих разговорах, во всём поддерживал меня. Или напротив, что-то отрицал. Наверное, он даже не задумывался что говорить, его главной целью было выбесить тётю и спрятаться за мамину юбку, то есть за мою. Нужно что-то делать. Наверное. Я ударил по столу со всей силы и гаркнул:       – Молча-а-ать!       Вот ну и где мой прекрасный бас, когда он так нужен? На писклявое "молчать" маленький я даже не отвлекнулся, хотя даже РСФСР заткнулся и сначала одарил меня злым взглядом, а потом дал мне по шее. Маленький я надул щёки и перестал есть, устроив бунт. Это точно я!? Быть. Того. Не. Может.       Меня начали уговаривать поесть, но маленький я лишь ворочался и отнекивался и закрывал рот руками, когда к моему рту подносили ложку с супом. Я не выдержал, и мне пришлось пойти на крайние меры по отношению к себе. Я переступил свою гордость, свою любовь к себе и стукнул со всей силы (а силы в мамином теле ого-го-го сколько) по юному моему лбу. Десять секунд молчания и послышался рёв. Я взял маленькую ревущую версию меня за ухо и вывел из кухни. Вдох-выдох. Заколебал. Сам себя заколебал. Никогда бы не подумал, что такое возможно.       – Ого. Бедный твой ребёнок, - сказал француз, что тоже обедал с нами.       – Не бедный. В следующий раз думать будет прежде чем что-то делать.       Я вернулся на свое место и продолжил обедать. Уф, наконец-то тишина. Но к моему сожалению тишина длилась недолго и уже через минуту тётя сказала:       – М! Россия!       Вся семья обратила на неё внимание и "навострила уши". Франция тоже посмотрел на неё.       – А? Нет, моя сестра. И Франция. Сегодня должен приехать Пруссия, - француз закатил глаза , а тётя продолжила, – Мы хотим устроить вечер на природе, вы с Францией можете присоединиться. Отдохнём от детей, они не маленькие, к тому же РСФСР скоро уже станет взрослым и он вполне может приглядеть за малышами. Как вы на это смотрите?       – Ну-у...       – Конечно! Прекрасная идея! - перебил меня Франция.       – Замечательно! - улыбнулась тётя. Теперь я убедился, что мама здесь не играет никакой роли. Обидно. Кажется, я начинаю понимать, чем так сильно не нравится и не нравилась тётя РСФСР. Хотя, может дело не в этом?       Вечером мы, дождавшись приезда Пруссии, наконец собрались и вышли в поле. Вкусно пахло скошенными травами. Меня мало интересовала природа, в голове металась мысль "Когда мы уже пойдём домой", хоть мы и только вышли. Когда дворец стал малюсеньким, мы остановились. Рядом была река, на которой плескались дети и взрослые, но по ним можно понять, что они уже собираются идти домой. В скором времени они и правда ушли и в поле мы остались одни. Только мы, трава и букашки.       Тётя накрыла на покрывало, которое прежде постелила на сырую землю, еду. Мы уселись. Пруссия сходу начал что-то говорить, говорить, говорить. Просто ходячее радио, я столько новостей в жизни не слыхал. Он рассказал мне обо всём , что только можно было. Вспомнил себя в детстве (наверняка тоже неправильно видит себя), все войны. Тётя с наслаждением, расплывшись в улыбке слушала Пруссию. Франция пытался перебивать пруссака, отрицать его слова, когда речь заходила о той теме, в которой он знает немало, и тогда начинался спор между мужчинами. Я был как никогда молчалив, мозг изрядно устал за этот один непонятный день, столько всего нелепого произошло и неизвестно, сколько ещё произойдёт, поэтому лучше лишний раз промолчать. Тётя тоже в основном молчала. И хорошо. Но в один момент, когда солнце уже приближаться к горизонту, и оставалось, как казалось, ещё целая ладонь, тётя кое-что предложила.       – Может сыграем во что-нибудь? Что бы не как бабки на базаре всё время что-то говорить да говорить.       – Я согласен, почему нет? - моментально поддержал Пруссия тётю.       Франция колебался. Он смотрел то на меня, то на Пруссию, но в итоге тоже согласился, и потянул меня:       – Давайте. Россия младшая, как вы на это смотрите? Все согласны, а вы?       Я успел забыть, что я в мамином теле и не сразу понял, что спрашивать меня.       – Вы уж меня простите, но я не горю желанием сейчас играть во что-либо.       Недовольные и осуждающие взгляды с трёх сторон сразу же осыпали меня. Мне пришлось менять своё мнение.       – Агр, не смотрите на меня так. Ладно, я в игре.       – Отлично. Во что играем?       – О, давайте в жмурки? - предложил Пруссия, параллельно щёлкнув пальцами.       – Нет, здесь не место для жмурок. Рядом обрыв и речка. Покатиться кубарём не составляет никакого труда, - покачала головой тётя.       – Тогда может... О, вот, сыграем в вопросы и команды! Кто согласен? - глаза тёти загорелись       – Да, давайте. У кого есть игра с собой? - спросил француз       – Сами будем придумывать. Так даже интереснее. Ну так, кто в игре?       – Я. - поднял руку Пруссия       – Можно попробовать, - пожал плечами Франция, – Россия?       – Ну не знаю, - протянул я. Мне неохота играть вообще. Но, видимо, придётся. Сколько мне лет? Напомините, пожалуйста.       – Соглашайся, смотри, все уже сказали, что будут. Осталась только ты, - сказала тётя.       – Хорошо, давайте поиграем, - я согласился. Не думаю, что они скажут, что не будут играть в это, если я откажусь.       – Прекрасно! Я начинаю. Пруссия, выбирайте, вопрос или команда?       – Давайте команду.       – Тогда... разденься и окунись в речку, - моментально выдала задание тётя Россия. Её щёки слегка покрылись румянцем, но на это никто не обратил внимания, кроме меня.       Пруссия быстро выполнил это задание безо всяких вопросов. Только вот после воды он стал мокрым и волосы прилизались к его голове.       – Франция, вопрос или команда? - спросил пруссак, стараясь не показать интонацией голоса, что тот немного подпортил ему вечер.       – Вопрос.       – Боишься? - усмехнулся Пруссия, присев на траву.       – Я? Я ничего не боюсь, - задрал нос француз.       – Отчего тогда не возьмёте команду?       – Не имею привычки подчиняться кому-либо.       Кажется, назревает ссора, я даже ощутил некое напряжение. Хах, интересно, как они будут ссориться? Оба смотрели друг другу в глаза, и у обоих было легко прочитать, что они думали сейчас.       – Так, прекратите. Мы играем или начинаем новую войну? - вмешалась тётя, явно недовольная раскладом дел.       Бой взглядами прекратился в один миг. Пруссия задал вопрос:       – Как дела, дружище?       П-ф-ф-ф, серьёзно!? Ничего получше не получилось придумать? Я посмотрел на Францию, тот тоже недоумевал и, возможно, искал подвох, но спустя пару минут всё-таки ответил:       – У меня дела отличны.       Тётя выдохнула. Она переживала за этих двоих, наверное, успела пожалеть о том, что пригласила нас с Францией.       – Россия, вопрос или команда?       – Пожалуй, вопрос.       – Неужели вам не хочется сделать игру интересной?       – Ась? Да она вроде и так интересная.       – Как жаль, а ведь я уже придумал для вас кое-что.       Интриги, интриги, интриги... Чувствую, до добра они меня врядтли доведут, но... Что он там придумал. Мне всегда хотелось узнать, что сильнее: сила воли или любопытство? Теперь я получил ответ на свой вопрос: любопытство сильнее.       – Агр, хорошо-хорошо. Выбираю команду.       Француз улыбнулся. Мне не очень понравилась его улыбка.       – В таком случае.... Поцелуйте меня.       У меня нет слов. Что? Вот я как знал, нужно было на своём настоять. И это только первое моё задание. Что дальше? Раздеться попросят? Вот чёрт. И что делать? Версия "мама любит француза" подтвердилась к моему огромному сожалению. Я растеряно посмотрел по сторонам в поисках ответа, но вокруг были лишь цветы. Я взглянул на тётю - решение нужно принимать как можно быстрее. Она радостно закивала головой. Но я-то не хочу целоваться с этим.... Францией. Выжду ещё несколько секунд, их мне хватит, чтобы принять решение....