Советский союз меняет профессию

      – Ну же, Россия, выполняй, - противным мне голосом сказал Франция, немного пододвинувшись ко мне. Он широко улыбнулся. И что в нём нашла мама?       Так, нужно мыслить логически. Раз я сейчас - это моя мама, и, возможно, моя мама - это я. Но это пока не подтверждено. Хотя, это и неважно. Если мама и правда любит его, значит, она бы его поцеловала. Так? Так. Но сейчас мама не мама, а я. Я бы не поцеловал Францию. Что, что делать. Ладно, портить мамины отношения, повторюсь, мне неохота. Была не была. Я стал медленно тянуться к французскому рту, понимая, что меня сейчас стошнит, но нужно терпеть. Ради мамы. Ради детей. Ради тёти. Ради всех...       – О, какая встреча! Россия, а я вас давно ищу! - кто-то подошёл к нам. Я вернулся на своё место, француз закатил глаза. Перед нами стоял Сербия. Он казался ещё прилизанней, чем Пруссия после воды. Я не смог сдержать улыбку, за что получил острый взгляд тёти. Она сразу поняла, что заставило меня улыбнуться.       – Сербия, мы с вами так давно не виделись! Где вы были? - повернувшись к пришедшему милейшим голосом сказала тётя.       – Ай, не важно, - отмахнулся Сербия, – Чем занимаетесь в такой компании? - мужчина осмотрел состав сидящих.       – Играем. Присоединяйтесь к нам! - ответила тётя.       Пруссия и француз молчали. Франции не понравилось то, что он помешал нашему поцелую, а Пруссии было всё равно. По виду, всё равно. Может, конечно, и он не рад такой встрече. Пруссия вообще всегда слишком спокоен, и по нему никогда не понятно, то ли он злится, то ли он радуется. Теперь будет неловко целоваться, наверняка Франция не попросит меня выполнить его "команду". По крайней мере, так считал я. Фух, ну неужели обошлось. Я облегчённо выдохнул, но кое-кто понял мой вздох по своему. Французские глаза загорелись:       – Россия! Я вижу, как вы хотели выполнить задания этой игры! Вы можете это сделать! Я вовсе не против и, даже напротив, рад!       Вот чёрт. Мне придется теперь целовать его!? Ну уж нет, я только что обрадовался, и прилив своего счастья я терять не хочу:       – Франция, я... Могу ли я наоборот, пропустить вашу просьбу? Я сегодня, повторяюсь, не очень хорошо себя чувствую.       Франция потемнел в лице и зло фыркнул. Мне стало неловко и я стал сам не зная, зачем, теребить прядь волос.       – Не хотите - не надо. Я не заставляю. Раз вы сегодня меня не любите - пожалуйста, я вовсе не обижаюсь на вас.       Тут за меня вступилась тётя:       – Месье Франция, вы сегодня особенно эмоциональный. Россия просто нехорошо ощущает себя после нашего вчерашнего, надо сказать, весьма бурного вечера.       Француз смягчился.       – Извините, мне сегодня категорически не хватает её внимания. Вы, Россия младшая, странновато себя ведёте. Может, у вас появился кто-то другой?       – С чего такие выводы? - тихо спросил я, понимая, что один мой неверный шаг и неизвестно, что может произойти.       – Так вы будете играть с нами? - спросила тётя, обращаясь к Сербии. Тот пожал плечами и неуверенно сказал:       – В целом можно.       – В таком случае, раз у вас появился новый игрок, могу ли я вернуться во дворец? - спросил я, решив воспользоваться ситуацией.       – Да, - в один голос сказали тётя и Пруссия.       – Нет, - в ту же секунду сказал Франция. Трое взрослых переглянулись друг на друга.       – А почему ты хочешь уйти? - поинтересовалась тётя.       – Голова сильнее стала болеть, - я стал выдумывать на ходу отмазки.       – Ну в таком случае, иди.       – Спасибо.       Я встал, стараясь не показывать радости, будто бы у меня и правда болит голова, и направился во дворец. Ура-ура! Мне хотелось прыгать, я всё-таки не поцеловался с мужиком! Мда, лучше бы на моём месте оказался Америка, или ещё лучше мама. Тогда бы вообще всё было как по маслу.       Первым делом в мою голову пришла мысль проверить маленького меня. Вспомнить комнату во всех её мелочах и так далее. Я многое о себе не знал и не знаю, и эти пропуски хочется как можно скорее закрыть.       Ворота, двор, крыльцо, сени, коридор, и вот мои "покои". Там было тихо. Я насторожился - мои дети всегда, когда шкодничают затихают, не исключено, что так не делал я. Открыв дверь я оглядел комнату: она была идеально "вылизана", чистая и аккуратная. Ни пылинки. Вот это да. Вот это реальный повод гордиться собою в детстве. Комната не была пуста - за письменной доской сидел маленький я и что-то рисовал или писал. Я бесшумно подошёл к нему и заглянул в его листочек. Я ничего не понял из того, что там было написанно. Некие иероглифы наполняли бумагу.       – Что ты пишешь?       Маленький я одернулся, и закрыл рукой написанное. Он выглядел испуганно, будто бы боялся, что я, то есть мама, что-то узнает. Я нахмурился, этот знак я узнаю за секунду. Что я там делаю?       – Так-с, что ты делаешь, я спрашиваю, и собираюсь подучить ответ на свой вопрос.       – Маменька, я потом расскажу, это секрет.       – Секрет, не секрет, мне всё равно. Объясняйся.       – Нет!       Что я за ребёнок был!? Я двумя движениями выхватил бумагу и стал изучать её. На её обратной стороне была расшифровка тех самых иероглифов.       Поняв и прочитав послание я одарил мелкого меня хорошим подзатыльником. Если вкратце, то маленькая моя версия написала план по мести РСФСР за то, что тот ударил его за "просто так". И если бы я просто хотел отомстить ему - план завершал пункт "Пырнуть его ножом в ногу". Я вспомнил это. Мама тогда меня ой как выпорола. До сих пор на моем теле остались шрамы. И правильно сделала. Я решил повторить этот момент и, схватив маленького себя за рукав, потащил на двор. Там уже лежал какой-то прутик, и я, ни секунды не раздумывая, хорошенько выпорол им маленького меня. Крику было ого-го-го. Так и надо. Шпана мелкая. Брата ножом проткнуть я решил. Ишь какой! Спустя пару минут после того, как я закончил порку, во двор вбежала тётя.       – Что случилось!? - крикнула она, тяжело дыша.       – Ничего. Всего лишь воспитываю своего дитятю. Идите играйте дальше.       – Ну смотри, а то я уж перепугалась, вон как кричал.       – Это да.       – Ну, хорошо.       Когда солнце уже село тётя, Пруссия, Франция и Сербия вернулись. Мы все вместе выпили чаю и разошлись по комнатам. Сербия и Франция остаются у нас ночевать. Я зашёл в мамину комнату. Это была, как мне кажется, самая светлая комната. Она выглядела весьма мило и приятно. Никакого бардака, все уложено по полочкам.       Я улёгся на кровать и просто лежал. За этот один бурный день я сильно устал. Хочется отдохнуть, поспать... Глаза сами собой стали закрываться и я уже почувствовал ту самую невесомость, которая ощущается во сне, но уже по новой традиции, мне снова не повезло. В мою комнату зашёл Франция и подошёл ко мне:       – Спишь?       – Нет не сплю, - зачем-то сказал я и сразу же прикусил язык.       – Прекрасно. Не желаете... Развлечься?       – Ась? Развлечься?       – Ну да.       – Не-е-т.       – А я хочу.       Франция присел на кровать и стал водить рукой по моей щеке. Фу, как же противно. Рука стал спускаться всё ниже и ниже, пока не оказалась возле запретного места. Я быстро дал ему в зубы.       – Ауч!       – Я вроде просила не трогать меня сегодня.       – Вы сегодня нервные. Это нужно исправить, - усмехнулся француз и снова полез ко мне. Он впился ко мне с поцелуем, и, как бы я не пытался высвободится, он этого мне не давал. В тот же момент он стал расстёгивать платье. Франция сжал мне руки, и я попросту не мог вырваться. Где мамина сила? Он отстранился и облизал мне всю щеку. Мама-а...       – Ну так, я могу занять собою некоторое время?       – Нет.       – Как? Совсем нет!?       – Да. Нет. Желания.       Француз раздражённо вздохнул. Я посмотрел на него своим самым яростным взглядом и встал с кровати. Как он мне надоел!       – Почему? - тихо спросил он.       – Да потому что я - это не Российская Империя, а тот Советский Союз, которого я сегодня таскал за ухо, тот, кого я сегодня выпорол, но из будущего! Ай, что объяснять, не проверить всё равно в эту бредятину, - я махнул и быстрым шагом направился к двери.       – Совсем не поверю? Что ж, я думал, мне одному так крупно "повезло", а вот как оно оказывается.       – Что?       – Я тоже из будущего. Из 1979 года.       Вот это поворот. Кто это со мной?       – Тогда... Кто ты? И сколько уже тут?...