***
Я всегда находил это странным, но мне нравится наблюдать за эмоциями самоцветов и тем, как они их проявляют. Ведь несмотря на то, что они не люди, их чувства порой бывают гораздо ярче и живее, чем у представителей человеческой расы: будь то высококлассные актеры или случайные люди на видеозаписях, которые я смотрел много лет назад. Но особенно мне нравилось наблюдать за Фос. Этот зеленоватый самоцвет мог менять свои эмоции в течение считанных секунд, выражая их так ярко и искренне, что даже спустя годы они продолжали меня по-особенному восхищать. Например, после того, как Фос буквально по крупицам собрали обратно после растворения, та запылала праведным гневом и объявила войну своему обидчику. И номинальная причина заключалась вовсе не в самом факте растворения и перенесённого страха за свою жизнь, а в тренировочном мече. Фос обычно не расставалась с мечом из ртутного сплава, который я подарил ей несколько лет назад после очередной зимней спячки. Он предназначался для тренировок в первую очередь и контроля баланса, но самоцвет к нему очень сильно прикипела. Это оружие было не только красивым и лёгким, но и имело особое значение для Фос. Ведь подарки – это редкость среди самоцветов, и мой скромный дар в одну из зим вызвал у неё целую гамму положительных эмоций. Но после прошедшей атаки лунарян этот особенный меч исчез. Мы искали его у места сражения с улиткой, но так и не смогли его найти. Возможно, притаившийся враг его также растворил в себе, но без права на восстановление. По этой причине Фос поставила себе задачу найти слизняка и отомстить. Бурлящий гнев и обида в исполнении Фос по-особенному меня больше умиляли, чем пугали. Недовольное бурчание, грозный топот туфелек и хаотичное махание руками от накопившихся эмоций исходило от самоцвета первые несколько часов поисков без перерыва. Если поначалу я ещё относился ко всему произошедшему серьёзно и намеривался найти первое живое существо, сброшенное на нас врагами, то спустя время уже немного расслабился и по большей мере просто наблюдал за Фос. В те минуты невозможно было найти среди других самоцветов более заинтересованного и замотивированного поисковика «всяких слизней». Потерянный меч правда многое значил для «оруженосца». Даже предложение выковать новый особенно не изменило её настроение, ведь «особенность первого подарка исчезнет». Однако, даже у камня есть предел гнева, и к вечеру уставшая Фос легла прямо перед прудом у каменного выступа, продолжая что-то тихо бормотать про себя. Всё это время в поисках слизня, бывшего некогда гигантской улиткой, участвовало около десяти самоцветов, исследуя школу и территорию рядом с центральным прудом. К нам двоим остальные участники поисковой группы почти не лезли, предпочитая наблюдать издали за Фос и мной, пытающегося унять этот беспокойный самоцвет. Разве что Конго наконец проснулся и решил узнать, что произошло в его отсутствие, и спустился на первый этаж. — Мой прекрасный меч исчез… — убитым голосом сказала Фос, продолжая лежать на краю выступа у воды со скрещенными на животе руками. — Эта гадская улитка-гигант его съела, и мы так и не смогли найти даже малейших осколков. Мы перерыли все обломки раковины на дне пруда, но... Ничего не нашли… И никого тоже не смогли найти… Это полный провал для меня как оруженосца. Как я смогу стать настоящим рыцарем, если даже не могу следить за тренировочным мечом? — Главное, что ты цела, — кивнул Конго и посмотрел на меня. Я сидел возле Фос, свесив ноги в воду, и левой рукой перебирал её кристаллические зеленоватые волосы. Она пыталась отвлечь внимание на пропавший меч, переводя ситуацию в шутку, но в её глазах всё ещё оставалась видна тень пережитого страха. Неудивительно. Для самоцвета испытать страх смерти очень сложно. Их психология и само восприятие жизни сильно отличаются от человеческого. Бессмертные с рождения существа не задумываются о таких вещах. Зачем им это? Солнце всегда светит, мудрый учитель всегда рядом, а любая травма может быть легко исправлена. Они не думают о большем. Только в битвах с лунарянами они могут испытать нечто подобное, что сегодня пережила Фос, но в разы слабее. Одно дело – расколоться на осколки, которые можно потом собрать, и совсем другое – раствориться в кислоте. Даже при поражении лунарянам самоцвет знает, что когда-нибудь его смогут восстановить. С Фос это было по-настоящему иначе. Она могла умереть без шанса на восстановление. Если бы не счастливое совпадение, молодой и суетливый камушек-оруженосец остался бы только в памяти живущих. В глазах кристальной девы, которая задумчиво смотрела на водную гладь пруда, я видел эти мысли. Она не говорила об этом прямо, но я понимал, предоставляя ей моральную поддержку. — Жад рассказала о твоём уникальном преображении в ходе последнего сражения, — сказал Конго, нависая надо мной своей массивной фигурой. — Ты открыл новую особенность философского камня? — Да, очень сильные эмоции влияют на минерал, — спокойно ответил я, продолжая играться с волосами самоцвета, которой это доставляло удовольствие. — Из-за них я потерял контроль над собой сегодня, но я запомнил это ощущение и даже могу повторить те манипуляции. Я поднял правую руку вверх, демонстрируя свою новую способность, которую неожиданно развил во время сражения с улиткой. Магистерий начал светиться под слоем талька, нагреваясь, и через несколько секунд из костяшек медленно выросли красные заострённые шипы. У меня получился стильный и эффектный кастет. Я почти не почувствовал ничего при этом процессе, только приятное тепло, охватившее мою руку. Во время сражения, под влиянием сильных эмоций, я смог это сделать мгновенно, и не только это. Результат, на мой взгляд, был довольно хорош. — Вау! — Фос оживилась, увидев изменение моей руки, и пересела поближе с блеском в глазах. — Ты не говорил, что так умеешь! Это сложно? А что ещё ты умеешь? А я смогу так же? — Я только недавно научился и тренировался немного, пока мы бродили здесь, — улыбнулся я, поправляя волосы Фос, и протянул ей руку с кастетом, чтобы она могла его изучить. — Вот это да… Теперь я понимаю, как ты смог разбить ту раковину, — завороженно сказала Фос, рассматривая руку и шипы. — Они такие твёрдые и острые… — Я ещё продолжу изучать эту способность, — сказал я, глядя на Конго. — Изменение формы моего тела – это только малая часть. Я уверен, что смогу раскрыть полный потенциал минерала, но это займет время. — Я понимаю и рад, что всё обошлось. Спасибо тебе, Ребис, — монах поклонился мне, что вызвало у Фос немое удивление на лице. — Однако, если вновь произойдёт что-то необычное и будет небольшой запас времени, лучше разбуди меня. У тебя это должно получиться. Произошедшее сегодня даже у меня вызвало удивление, но за прошедшие тысячелетия лунаряне предпринимали самые разные шаги, и они могут повториться вновь. Некоторые из них имеют особенную специфику, к которой сложно подготовиться заранее. — Хорошо, — кивнул я, не видя в этой просьбе ничего особенного. Конго ответил мне коротким кивком и молча зашагал дальше по открытому коридору вдоль пруда, оставляя нас с Фос наедине. — Учитель очень переживает из-за случившегося, — с тревогой в голосе заявила Фос, стоя на четвереньках и провожая взглядом уходящего монаха. — Его чувства понять можно, — тихо сказал я, вытаскивая ноги из воды и ловко поворачиваясь к самоцвету боком. — Не представляю, как он переносит похищение кого-либо из самоцветов на луну. Особенно после медитации, когда всё было спокойно и в порядке, а потом после сна внезапно чья-то жизнь теряется, возможно, навсегда. За всю его историю, наверняка, таких моментов ведь было немало. — Да, это действительно тяжело, хоть он и старается скрывать свои чувства перед нами, — сказала Фос, сев рядом со сложенными под себя ногами. — В такие моменты он становится молчаливым, проводит долгие часы в медитации и покидает свой этаж только при крайней необходимости. Видеть учителя в это время тяжело, но мы стараемся поддержать его и отвлечь от плохих мыслей. По словам старух, иногда это удаётся, а иногда нет. Но со временем учитель приходит в себя и всё становится на свои места как было раньше… Хотя, я думаю, что как раньше всё равно не становится. — Он не ч… никогда не сможет забыть никого из вас, — на мгновение запнулся я, чуть не сказав лишнего. — Поэтому это становится для него тяжким бременем. Главное, чтобы больше никто не был похищен. И для этого нужно оружие… Кстати, ты хочешь себе точную копию утраченного меча или что-то новенькое? На лице Фос зажглись новые эмоции, разбивая понурое настроение от разговоров о Конго. — Я… Ну… Можно… — задумчиво пробормотала дева, потирая подбородок. — Мне… В общем, мне нужно подумать об этом. Ты задал очень сложный вопрос, на который нельзя ответить сразу же! У каждого варианта есть свои плюсы и минусы! — Думай, но не слишком долго, — весело сказал я, вставая на ноги и поправляя мокрые штанины. — Ты не можешь быть без оружия. Да, улитка оказалась слишком сильной для тебя и для многих других тоже, но против обычных лунарян мой оруженосец точно сможет защитить себя. Я ещё раз погладил Фос по голове, не в силах удержаться от этого. — Хорошо, завтра утром я скажу, — немного смущённо ответила самоцвет, отводя взгляд в сторону пруда. Уже смеркалось, и погода была облачной, поэтому я оставил самоцвет в покое и направился в свою комнату. Мне предстояло продолжить изучение новых способностей философского камня.***
Новое утро началось вовсе не с кофе, которого в этом мире больше не существует, а с Фос. Она умудрилась каким-то чудом найти слизняка и поймать в миску с водой. Вернувшись в школу после посиделок в пещере Киновари, я обнаружил её ровно на том же самом месте, где мы расстались вчера. Только теперь в её руках находилась миска с противным на вид розоватым слизняком с десятком коротеньких лап, двумя торчащими усиками на голове и вытянутым хвостом. Но самое удивительное заключалось в том, что Фос вовсе не спешила включать режим уничтожения, какой у ней был вчера. Она тихо разговаривала с ним. Рядом никого не было, но следы рядом свидетельствовали о том, что ещё не так давно около Фос толпилось несколько самоцветов. Однако сейчас Фос сидела одна у колонны. Моё приближение первым заметил слизень и начал испуганно плескаться в миске, пытаясь сбежать в пруд. Но благодаря Фос, крепко держащей миску, побег у существа не удался. — Да не сделает он тебе ничего плохого! — недовольно произнесла Фос, одной рукой держа миску, а другой преграждая путь слизню. — Успокойся. Да, я не дам тебя в обиду. Да, обещаю. Да-да. По словам самоцвета казалось, что она ведёт диалог с существом, но я ничего не слышал от него, кроме совсем тихого писка. — Ты разговариваешь с ним? — спросил я настороженно, держа руку на эфесе меча. — Да, но его понимаю только я, из-за этого все меня считают теперь больной, — ответила самоцвет с хмурой маской на лице, но тут же оживилась, будто вспомнив что-то. — Ребис, ты ведь пришёл из моря, значит тесно связан с ним, неужели ты тоже ничего не слышишь? — Я слышу только испуганный писк, — ответил я спокойным голосом, смиряя взглядом существо, выглядывающее из-за края миски. — Где ты его нашла? — Когда я проснулась, он уже был в моей комнате в миске, где обычно плавают медузы. — Ты передумала мстить? — Пока не знаю, — сомнительно произнесла она, глядя в миску. — Я не ожидала, что этот слизень… Ну ладно-ладно. Адмирабилис… Это слово неожиданно сильно резануло по моим ушам, поднимая самые старые и запылившиеся воспоминания. — Стой, — я поднял руку, останавливая Фос на полуслове и делая пару шагов в их сторону. — «Адмирабилис»? Это существо сказало тебе это слово? — Эм… Ну да, — потерянно произнесла Фос, глядя на слизня, который также взглянул на неё. — Вентрикосус – старейшина всего народа адмирабилис… Ну, так он сам говорит. Я медленно подошёл к миске и наклонился к слизняку, который вчера чуть не убил Фос. В голове всплывали эпизоды моей прошлой жизни на подводной станции, о которой я предпочёл бы вовсе забыть и никогда не вспоминать. Это существо определённо было разумно. Даже на глуповатой на вид мордочке с маленькими чёрными глазками был виден не только разум, но и чувства, такие как страх, интерес и потерянность. Слизень хотел убежать, опасаясь, но был заинтересован во мне, как и я в нём. — Адмирабилис. Мне… Мне знакомо это слово, — произнес я, вспоминая латынь и фразу, которую видел неоднократно, заглядывая в локальную сеть станций. — Subacta mundi... oceanorum facies fulica, admirabilis altior. Мои слова произвели на слизня особо сильный эффект. Услышав фразу на латыни, он тут же замер и начал громко пищать. Только его усики дрожали, как небольшие антенны. Это продолжалось всего несколько секунд, после которых слизень в брызгами плюхнулся на дно миски и потерял сознание. — Эй! Что с тобой случилось?! Кажется, эта фраза тоже была ему знакома...