Алое знамя

      У газет, разумеется, на следующее утро была истерика.       Не только у газет, если быть честными, но газеты и журналистов успели взять под свой контроль Отдел Тайн и целый взвод адвокатов Гриффиндора, так что вместо панических воплей о невозможном и кататонического экстаза о “силе, неподвластной Мерлину” заголовки газет несут вести о Пламени жизни. Одном из редчайших даров магии.       “...Возвращение к жизни мёртвых в стенах Хогвартса! Годрик Гриффиндор вновь совершает невозможное! Магия фениксов…”       “...не являющимся некромантией и тёмной магией, но существенно влияющим на срок жизни того, кто дар использует. Возрождение при помощи Огня Жизни предполагает разделение жизни владельца дара с тем, кому её дарят. Проявление Высшей светлой магии, не подвластной современным магам.       Отдел Тайн крайне не рекомендует волшебникам и волшебницам пытаться взывать к столь древним силам, ибо без Огненного дара маг куда вероятнее сожжёт себя, чем сможет добиться хоть какого-то результата…”       “Елена Рейвенкло, дочь великой Ровены Рейвенкло, на данный момент находится в госпитале Святого Мунго, по предварительным данным, девушка полностью здорова, чувствует себя хорошо, физический возраст дочери Основательницы — семнадцать лет…”       “...сколько лет отдал своей племяннице Лорд Гриффиндор?..”       Судорожные вопли Ведьмополитена и охочих до слухов жителей Магической Англии и вовсе можно было не считать.              — Спасибо, Альбус. Можешь забрать своего друга, Фоукс очень помог.       Годрик принёс спящего в его ладонях феникса в кабинет директора на исходе следующего дня. Его не было в замке всё утро и день, исчезнув с Еленой сразу после открывающего бал вальса, он не появлялся до позднего вечера, устраивая молодую девушку в больнице и обеспечивая её безопасность. В отличие от фотографий прошлого дня, выглядел основатель не слишком хорошо.       Виски и часть затылка выбелило до чистоты первого снега, черты лица заострились от усталости, а под глазами залегли глубокие тени. Он был смертельно бледен и также смертельно устал, кутаясь в привычные тёмные одежды и плащ с алым гербом своего рода. Шею вновь закрывал белый траурный шарф.       — Всё в порядке? — обеспокоенно спросил директор, принимая в руки маленький, попискивающий комочек, уже начавший обрастать перьями.       — С фениксом — абсолютно, — меланхолично ответил Гриффиндор.       — А с вами?       Основатель насмешливо поднял бровь, и сквозь усталость в его глазах проступила едкая ирония. Он встретил прямой взгляд Альбуса, и того, по привычке попытавшегося поймать отголоски чужих мыслей, окатило жаром. На грани слышимости примерещился тихий басовитый рык, пробирающий до мурашек.       — Не стоит, — с мягкой твёрдостью предупредил его Годрик. — Сгорите.       — Прошу прощения, — отвёл взгляд Дамблдор. — Старые привычки…       — Доведут вас до могилы, — с нажимом повторил Гриффиндор. — Однажды.       — Возможно, вы правы, — согласился Альбус, склоняя голову. — И всё же, я хотел бы знать, всё ли с вами в порядке и не нужна ли помощь?       Годрик вновь усмехнулся. И повернулся лицом к портретам прошлых директоров, со всем усердием притворяющихся спящими. Долгие минуты полнились его молчанием.       — Я жив, — наконец, сказал он. — Жива и Елена. Месячная подготовка пошла впрок. Это самое главное, не так ли?       Внимательные голубые глаза директора пытливо всматривались в точёный бледный профиль и выражение его лица.       — Сколько лет своей жизни вы отдали?       — Половину. Не много и не мало. Вполне достаточно, чтобы подарить второй шанс.       — Но зачем? Только из-за Турнира? — Альбус мучительно свёл брови. — Вы могли пригласить кого угодно…       — Не говорите глупостей, мистер Дамблдор, — повернулся к нему Основатель. — Уж вам-то должно быть точно известно, что Турнир тут совершенно ни при чём.       — Тогда…       Гриффиндор тяжело вздохнул.       — Ничего не бывает вовремя —       Это глупый такой закон,       Когда ждёшь — не приходят нужные,       Когда ждёшь — не приходит сон…       Ритмичные строки тяжёлыми словами упали в тишину заставленного книгами и артефактами кабинета, мягко, но весомо падая в густой ворс ковров. В изумрудных глазах насмешка мешалась с иронией, и слова под мерный речитатив складывались строками, рикошетом отскакивающими от каменных стен, укрытых деревянными панелями.       И когда тишина вновь опустилась в кабинете, Альбус тихо выдохнул..       — Красивые стихи. Очень верные.       — А главное, с ними не поспоришь, — согласился Гриффиндор. — Мне подвернулся случай, и я не стал его упускать. В конце концов, Елена и без того прождала слишком долго.       — Она - то старое обещание, о котором вы говорили?       — Нет, — не согласился он. — Как исполнить то обещание, мне ещё предстоит подумать.       Альбус открыл рот, чтобы спросить ещё, но был прерван звонким голосом.       — Только давай, когда ты решишь за него взяться, ты всё-таки позовёшь меня, чтобы не получилось, как вчера. У меня цифры не сходятся, и внезапно оживают ушедшие, а ты едва не отправляешься со мной на встречу раньше времени.       Словно из воздуха за спиной Основателя вышагнула светловолосая молодая женщина в светлом льняном платье. Альбус стремительно вскинулся, ощущая, как отливает от лица кровь, а сердце прихватывает невидимая ледяная рука. Судорожный вздох напомнил хриплое карканье ворона.       Глубокие тёмные глаза поймали его расширившийся взгляд.       — Ох, ну что же вы! А ну, дышите! — повелительно приказала незнакомка. — Вам ещё рано на встречу со мной. И тебе тоже! — Годрику достался звонкий подзатыльник. — Так сложно было позвать?       — Здравствуй, Хельга, — улыбнулся юноша, совсем не обидевшись и мягко улыбнувшись. — Давно не виделись. Прости, я не хотел тебя беспокоить.       — Беспокоить он меня не хотел! — недовольно фыркнула розовощёкая красавица, подходя ближе и выверенным жестом разворачивая его к себе.       Проницательный взгляд прошёлся по его лицу, отмечая усталость и поседевшие виски. Тонкие пальцы поднялись выше и коснулись заострившихся от напряжения скул.       — Огненное недоразумение! Нет на тебя Салазара.       — Да, — грустно улыбнулся Гриффиндор, смотря в тёмные глаза. — Салазара нет уже очень давно…       На мгновение он прижался щекой к её ладони и вздохнул, прикрыв глаза.       Когда краткий миг удивительной нежности прошёл, Основатель повернулся к побледневшему до восковой серости Альбусу.       — Познакомьтесь, директор, — негромко произнёс он. — Хельга Хаффлпафф. Воплощение Смерти. Мы вместе возводили Хогвартс. Очень давно по человеческим меркам. Но впрочем, вам об этом уже должен был сказать замок.       — Да, — выдохнул он и тихо сглотнул, попытавшись вежливо улыбнуться. — Очень неожиданная встреча.       — Со мной всегда так, — мягко согласилась Хельга. — Но успокойте своё сердце. В вашем возрасте уже совсем не полезны такие переживания, — попросила она, оправляя платье. — Я сегодня не по Вашу душу. И ни по одну живую душу в Хогвартсе. Просто визит к старому другу.       Дамблдор откашлялся.       — Приятно это слышать. Эээ… Не в обиду вам, Леди Хаффлпафф.       Смерть ярко и искренне рассмеялась.       — О, не старайтесь. Я прекрасно всё знаю. Немногие могут выдержать моё присутствие, — она оглядела круглый кабинет и покачала головой. — Хотя раньше, определённо, было проще. Люди осознавали моё присутствие куда легче.       — Иллюзии, они такие, — легко фыркнул Годрик, за что получил по макушке изящной ладошкой.       — Не всем приходить на встречу со мной так же просто, как Игнотусу или тебе, — она обернулась к Альбусу. — К слову. Будьте так любезны, верните этому оболтусу семейную реликвию, а то, и правда, придёт на встречу со мной раньше намеченного срока.       — Непременно, — тут же кивнул Дамблдор.       Но Годрик попытался отмахнуться.       — Она мне не нужна.       — Конечно, — легко согласилась Хельга. — Только замашки у тебя прежние, а Салазара, способного вытащить тебя за хвост из моих объятий, теперь рядом нет.       — Хель…       — Твоему телу четырнадцать, — твёрдо напомнила Смерть. — А ты меньше суток назад провёл ритуал, не рекомендованный к применению раньше тридцати. Давай, ты не будешь мне говорить, насколько ты от этого “в порядке”, хорошо? У тебя никогда не получалось хорошо врать.       — Хорошо, — согласился Годрик, вновь отворачиваясь к портретам директоров.       — Прекрасно, — улыбнулась Хельга. — А теперь, простите меня. Мне пора, — она мягко провела рукой по взъерошенным волосам Гриффиндора, а после кивнула Альбусу. — Я пройдусь по коммуне призраков замка. Думаю, многие из них уже готовы идти дальше. Не удивляйтесь, если кого-то не досчитаетесь, Альбус.       — Конечно, — тихо выдохнул директор.       — Всего доброго, — Смерть, прощаясь, присела в неглубоком реверансе. — Мы ещё встретимся с вами.       — Прощай, — откликнулся эхом Гриффиндор, всё ещё не смотря на неё.       — До встречи.       Она исчезла так же, как и пришла — растворилась в прозрачном воздухе, словно и не было её никогда, оставляя за собой тишину. Вопреки всем ожиданиям, не тяжёлую и не гнетущую, только чуточку одинокую.       Спустя долгую паузу Альбус откашлялся.       — Мне любопытно, если не секрет, чему она учила во времена основания школы?       — Некромантии, — легко откликнулся Гриффиндор, разглядывая портрет Финеаса Найджелуса. — И целительству. На пару с Салазаром. Чему ещё могла учить Воплощение Смерти? Иногда истории. Но мастерству, связанному с иной жизнью, в первую очередь, конечно, — он вздохнул и перевёл взгляд на Дамблдора. — Ученики её любили, — просто сказал Гриффиндор. — И мы тоже. Прекрасный и добрый друг. Лучше, чем многие люди в то время.       Дамблдор что-то задумчиво промычал, поставив локти на стол и переплетя перед собой пальцы.       — Наверное, я должен быть благодарен, что Леди Хаффлпафф решила высказать вам своё недовольство наедине, а не в Большом зале?       — Хельга не стала бы пугать детей.       — Меня больше взрослые волнуют, дети-то как раз имеют все шансы не понять, кто перед ними.       — И всё-таки.       Альбус кивнул и, тяжело вздохнув, спросил.       — Как думаете, кто из призраков покинет школу?       Годрик честно задумался.       — Точно Уильям — Кровавый барон, — пояснил он для не понявшего его директора. — Раз Елена теперь жива, он пойдёт дальше. И, возможно, Катберт Бинс. Про остальных ничего сказать не могу. Я не слишком хорошо с ними знаком.       — Значит, после каникул мне будет нужен новый преподаватель по истории… Понятно, — Дамблдор глубоко задумался. — Ну, что ж. Возможно, оно и к лучшему.