Алое знамя

      По окончании Рождественских каникул Хогвартс недосчитался привидений Кровавого Барона, профессора Бинса, Плаксы Миртл и ещё двух малозаметных призраков, о которых студенты большей частью не знали. Однако поскольку директор Дамблдор так и не счёл необходимым сообщить о визите госпожи Смерти, и по совместительству ещё одного Основателя в Хогвартс, их исчезновение так и осталось тайной за семью печатями.       Сама призрачная община также не спешила делиться обстоятельствами Рождественского появления Хельги Хаффлпаф, так что и от них никто ничего не узнал. Не то чтобы магам в принципе приходило в голову допрашивать призраков.       — И всё-таки, Лорд Гриффиндор, — обратился к Основателю один из следователей Отдела Тайн во время первого обеда нового учебного семестра. — Не могли бы вы заранее предупреждать о подобных… мероприятиях? Просто для того, чтобы нам было проще документировать для истории. Пожалуйста.       — Салазар как-то просил меня о чём-то похожем, — в пространство заметил Годрик.       — И как? — поднял бровь сидящий через невыразимца Северус.       — А что вам отвечают современные гриффиндорцы, когда вы обращаетесь к ним с подобными просьбами?       У Снейпа дёрнулась бровь.       Не то, чтобы ему могло прийти в голову о чём-то просить учеников ало-золотого факультета, но масштаб проблемы он осознал.       — Я начинаю задаваться вопросом, как он вас не отравил с таким послужным списком…       — Его останавливал тот факт, что лечить меня потом всё равно бы пришлось ему, — усмехнулся Гриффиндор.       — Удивительно, как при таком терпении его не причислили к святым.       Годрик фыркнул в свой бокал и не стал говорить декану факультета Слизерин, что в Хогвартсе и его предместьях Салазара к святым как раз таки причислили. Не афишировали, но никогда не забывали. Но с историческими неточностями бороться было воистину проблематично. Так что не всё сразу.       — Это всё, конечно, интересно, — вклинился в их разговор Филиус, — но если не секрет, ждать ли нам возвращение леди Рейвенкло в эти стены, и если ждать, то когда? — маленький полугоблин наклонился ближе. — Не сочтите бестактностью, но как декан факультета, я заинтересован.       — Елена уже в Хогвартсе. Просто не выходит из своих покоев. Подтянет современный английский, выйдет к людям, — отмахнулся Гриффиндор, придвигая к себе печёный картофель с куриной грудкой.       — Современный английский? — удивился профессор Чар.       — Как оказалось, проблем с языковым барьером нет только у привидений, ибо мёртвым всё равно на каком языке говорить, а вот у живых этой способности нет, — он вздохнул. — За тысячу лет язык сильно изменился. Но ко Второму испытанию, я думаю, появится. Как раз и с бухгалтерией Рода разберётся. Кстати, директор, ждите аудит.       Альбус вопросительно поднял бровь и посмотрел на Гриффиндора поверх очков-половинок.       — Аудит?       — У Елены стресс. Все Рейвенкло лечили стресс, сводя документацию и расходные книги.       — Действительно? — уточнил он. — Хотя, да, надо полагать, после тысячи лет жизни призраком вновь оказаться живой… должно быть, ошеломляет. Хорошо. Спасибо за предупреждение. Я учту.       — Учтите, — задумчивым эхом отозвался Годрик, погружаясь в свои мысли.       — Леди Рейвенкло нужна помощь? — осторожно обратилась к Основателю Помона, привлекая его внимание. — Если мы можем чем-то помочь…       — Было бы неплохо, на самом деле. В Мунго её познакомили с девушкой-колдомедиком, но, кажется, что-то не ладится, — согласился он, покосившись на женщину, и вздохнул. — Если вам не трудно, я пришлю к вам домовика. Он проводит вас к её покоям.       — Конечно-конечно, — заулыбалась мадам Спраут. — Думаю, я и Поппи… — она выжидательно посмотрела на Минерву, но та покачала головой.       — К сожалению, мне совершенно некогда.       — Хорошо, — кивнула ничуть не расстроенная этим декан барсучьего факультета. — Мы с Поппи с радостью поможем.       — Спасибо, — искренне поблагодарил Годрик. — Я предупрежу Елену. Домовик поможет с общением.       И в общем-то на этом разговор сам собой закончился. Годрику было несколько не до вдумчивых бесед, а Елена из комнаты его просто выставила — догонял запоздавший эмоциональный откат. Уже не такой сильный, как в первую неделю, однако пока ещё достаточный. Не каждый день возвращают к жизни, особенно после не самой лёгкой смерти и тысячи лет в виде призрака.       Сам Гриффиндор мало чем мог ей помочь. Его возвращение носило несколько иной характер, да и потом… всё было непросто. К тому же нужно было отвлекать Министерство Магии от готовящегося законопроекта и не забывать о собственных целях…       Он поднялся из-за стола и направился к своим жилым комнатам, не обращая внимания на тяжёлый взгляд Северуса Снейпа, сверлящий спину. Эта проблема его не касалась, вот уже совершенно.       Собственно, со дня Святочного бала зельевар был далеко не единственным, кто смотрел на него… так. Те, кто мог управлять Огнём Жизни всегда подвергались пристальному вниманию, ведь совершенно очевидно, что если они могут разделить свой Огонь, они и до чужого дотянуться могут. При определённых обстоятельствах. И так же очевидно, что в этом случае сделать можно очень многое.       За прошедшие зимние каникулы его засыпали почти тремя десятками прошений и обращений. Просьб. Его молили научить древнему таинству и отсутствие дара слабо останавливало страждущих. Были те, кто готов был отдать собственный Огонь, лишь бы получить шанс для близких.       Были и те, кто предлагал использовать заключённых — Корнелиус Фадж был первым, кто обратился с предложением использовать приговорённых к пожизненному сроку в Азкабане в качестве… помощи пострадавшим. Если речь не шла о воскрешении из мёртвых, он согласен был применить осуждённых Пожирателей Смерти для лечения смертельно больных и умирающих.       А ещё были, конечно, магические существа — неразумные, полуразумные, околоразумные… тех же оборотней без зазрения совести хотели предложить для излечения больных из Отделения Проклятий в больнице Святого Мунго.       Лишь Глава Отдела Тайн сумел отговорить министра от этой идеи, подкинутой некой мадам Долорес Амбридж. Хорошее же решение, если подумать.       О том, что оно несёт пользователю и тем, кого предлагается осушить досуха, никто подумать не захотел. Да и вряд ли знал о таких подробностях, слишком уж давно исчезли заклинатели Огня Жизни. А те, кто появлялся, берегли свои тайны — лишь Гриффиндоры, в первую очередь, из-за огромной силы могли позволить себе нести этот дар, как щит и оружие одновременно.       Северус Снейп в этом вопросе был куда благороднее административного аппарата Магической Британии. Он готов был отдать всю свою жизнь, лишь бы вернуть свою возлюбленную. Но только свою. Некоторые моральные принципы у него были. Что удивительно для человека, до сих пор лелеющего свою ненависть к давно мертвому врагу.       Только помочь Годрик всё равно бы не смог. Даже если бы захотел. После Авады возвращать нечего. И потому строжайше запрещено, как для магов, способных дотянуться до Огня Жизни, так и для обычных некромантов — наглядное пособие о том, что бывает, если пренебрегать этим запретом, полнит Азкабан в качестве стражи.       Дементоров не просто так всего лишь чуть меньше трёх сотен по всему миру. Две с половиной из которых живёт исключительно в тюремной крепости. В Англии маги оказались на диво упрямыми.       И надо бы сказать невыразимцам, чтобы написали статью и об этом. Просто, чтобы люди поумерили пыл.       — Раздражает? — без приветствия хмыкнул Аластор Грюм, ковыляющей, но абсолютно бесшумной походкой выходя из-за поворота.       Волшебный глаз-артефакт, вращаясь, осматривал округу.       — Не без этого, — согласился Годрик, позволяя пристроиться рядом. — Но за всё на свете приходится платить. За такую выходку — особенно.       — Снейп всегда хотел слишком многого от жизни, — хрипло рассмеялся отставной аврор, не спуская живого глаза с лица Основателя.       — Во многом именно это позволило ему стать самым молодым Мастером за последние сто лет.       Он позволил перенаправить себя в сторону библиотеки и неспешно пошёл рядом с искалеченным магом.       — Зато сделало из него первосортного предателя. Если бы не Альбус, Снейп бы не вылез из Азкабана, как и все, кто того заслуживает!       Гриффиндор промолчал. Он о прошлой войне говорить не любил, хотя вытащить на этот разговор его пытались многие, начиная от журналистов и заканчивая министерскими магами. Про обывателей и заикаться не стоило.       — Жизнь всё расставит по своим местам, — вместо этого сказал он, когда молчание затянулось. — Его она уже наказала.       — А я слышал, что Гриффиндоры предателей не прощали.       Грюм настороженно покосился на мага, сильнее опираясь на посох       — Не прощали, — согласился тот. — Только и предал Северус Снейп не меня. А значит, и приговор ему выносить не мне.       Старый аврор недоверчиво хмыкнул. Пустые в виду самого разгара очередной учебной пары коридоры явно напрягали его и будили паранойю, но редко используемый коридор к библиотеке Грюм выбрал сам.       — Он от вас не отстанет, — вдруг сказал аврор, почти не хриплым голосом. — Слишком желанно то, что вы можете. И в отличие от остальных, Снейп будет считать, что сможет вас уговорить. Лили Поттер вам мать.       — Мать у меня есть и менять её я не собираюсь, — поморщившись, твёрдо отрезал Основатель. — Лили Поттер же давно мертва и мне чужой человек едва ли не больше, чем её сестра. Так что удачи Северусу Снейпу с уговорами.       — Многие назовут вашу точку зрения неблагодарностью.       — Если бы мне было дело до многих, я бы не стал тем, кто я есть. Да и что я могу сделать? Я могу быть чудовищно силён, но всё-таки не Господь. Нельзя вернуть того, кого убили Авадой. Нельзя. Это заклинание не просто так названо Непростительным. Мгновенная отправка души в иной мир с обрубанием всех связей. Таких даже медиумы призвать для допроса не могут. Заберите Огонь Жизни хоть у всего Хогвартса. Результата не будет.       Они дошли до резных дверей библиотеки и остановились. Профессор Защиты от Тёмных Искусств некоторое время молчал. Гриффиндор не торопил его.       — Я слышал, такое пламя способно излечивать расколотую душу, — наконец, произнёс он больше вопросительно, чем с уверенностью.       — Способно, — согласился Годрик. — Но душа для этого должна быть. И в любом случае будет куда больнее, чем от Круциатуса.