Страницы нашей любви.

Время пролетело незаметно. Наступил следующий день. Лариса долго искала в себе силы чтобы встать с кровати и наконец — то начать новый день. Раньше, она не могла себе позволить такое, но сегодня был " особенный " день. Он испротил настроение почти сразу, как начался. На колготках пошла стрелка, платье разошлось по шву и из — за этого осталась дырка внушительных размеров, помада сломалась напополам. Лариса ненавидела опаздывать, и всегда приходила по раньше, но этот день стал исключением. На часах 7:28, а она до сих пор не сделала укладку и не накрасилась. Лариса ненавидела спешить, но этот день стал исключением. Женщина собрала все свои силы в кулак, и начала делать причёску, и краситься так быстро, как только могла, а потом чуть — ли не бегом идти до кабинета. Ларису не раздражали учителя и дети, но этот день стал исключением. По дороге, ей встретилась Энид и начала что — то рассказывать директрисе, а она, лишь поддакивала ей. Девчонка не унималась, а Уимс, все больше и больше опаздывала. -Энид, давай скорее, я опаздываю. — Простите… — Мне пора. — сказала блондинка, укоризненно посмотрев на девочку, которая, казалось хотела провалиться сквозь землю. Лариса ненавидела этот день, но так обожала. Ведь сейчас, совсем скоро, в её кабинете должна была появиться она. Та, с которой связано так много воспоминаний из юношества. Та, которая всегда поддерживала Уимс. Та, которой блондинка не боялась показаться слабой. Та, которой Лариса открылась. Та, которая её предала…или же это её вина? Лариса ненавидела себя за свою глупую ревность, за слова, которые сказала Мортише тогда, 20 лет назад. Она ненавидела, и не могла простить, ни себя, ни её. Хотя, зачем врать самой себе? Она ведь давно простила Мортишу, и винила только себя. Как же она хотела вновь оказаться в её объятиях, слышать её голос каждый день. Как же она хотела, вновь погладить её по голове, провести по чёрным, длинным волосам. Хотела, но не могла. Гордость не позволяла. За это, она тоже себя ненавидела. Хотелось, вернуться с тот день, и отреагировать совсем по другому. Пережить другие чувства. Хотелось порадоваться за подругу, сказать, что все будет хорошо, дать совет. Да и о чем сейчас можно было говорить? Сейчас — надо было дождаться Мортишу с её мужем и дочерью. Прошло минуты три от силы и в дверь постучали. — Да — да. На пороге показалась женщина в чёрном платье, мужчина, невысокого роста и явно не худощавого телосложения и маленькая, худенькая, бледненькая девочка. Лицо её напоминало тех фарфоровых кукол из антиквариатных лавок. — Проходите. — сказала блондинка с уже привычной, натянутой улыбкой. Теперь, в кабинете находилось 4 фигуры, вместо 1. — Вы хотели поговорить, о переводе Уэнсдей в Невермор? — Да, все верно. — Уэнсдей, очень редкое имя. Я полагаю, тебя назвали так, потому что ты родилась в среду? — спросила директриса. — Я родилась в пятницу тринадцатого. — безразлично ответила девочка. Прошло 20 минут. 25. 30. Все бумаги были подписаны, и настало время идти. — Тогда завтра, я жду Вас в Неверморе. Я подготовлю все к приезду Уэнсдей. — Отлично. — сказала Мортиша. — Тогда мы пойдём. До встречи. — До встречи. Семейка встала, и женщина что-то шепнула. После чего, все кроме неё покинули кабинет. Женщины остались в двоем. Директриса вопросительно выгнула бровь. — Вы, что-то хотели? — Пожалуй. — И что — же? — Кое — что тебе рассказать. — Я слушаю. — Тот день. Когда мы поссорились… — брюнетка словно не могла подобрать нужные слова. — Знаешь…после этой ссоры… — она собралась с мыслями. — Я ни дня не могла не думать о тебе. Я начала встречаться с Гомесом, из — за того, что тогда, я его и вправду любила, но эта любовь, была ничем большим, чем мимолетняя страсть. Когда я встретила тебя, чувства были совсем другие. Я, помниться, сильно обидела тебя в первый день своего прибытия в Неверморе. Это было специально. Когда я тебя увидела ты была подобно котенку. Маленькая и беззащитная, несмотря на свой внушающий рост. Я хотела научить тебя быть сильной. И у меня, или скорее, у тебя, это получилось. Вернёмся к Гомесу. Ты ведь знала, что мои родители являются гомофобами? Они души во мне не чаяли, но скажи я им, что являюсь так скажем…бисексуалом, был бы скандал. В гневе, мои родители были страшны. Злились они не часто, но если такое происходило, мало бы явно не показалось. Появился Гомес. Я подумала, что влюблена…родители заставляли скорее произвести дружбу, во что-то большее. Гомес, был явно не бедным, а моя семья, как знаешь… — она грустно улыбнулась блондинке, которая её внимательно слушала. — Не самая богатая, — продолжила она. — Маме и папе, было выгодно выдать меня замуж за состоятельного мужчину, который мне вроде как нравится. Конечно, вскоре я поняла, что перестала чувствовать что либо к Гомесу, но на тот момент сделать было уже ничего нельзя. Меня выдали замуж, я забеременела. Родила Уэнсдей, потом Пагсли. Но я не была счастлива. Я люблю их, свою семью, своих детей и мужа. Но мне всю жизнь чего — то не хватало. Чего — то тёплого, родного. Я часто вспоминала о тебе в такие дни, думала о тебе часами, и эти мысли оседали где-то глубоко, на самой глубине души, и больно ранили прямо в сердце. Всю жизнь, я обманывала себя. Я винила себя. Я думала, что могла бы поступить иначе. Я знала, что тебе нравится Гомес. Знала. Но ничего не сделала, а в итоге, сама стала с ним встречаться, а потом женилась. Я бы хотела извиниться. Лар, прости меня. Я правда, правда не хотела! Я хочу вернуться туда, в тот день, в те минуты. Хочу все изменить! Жаль, что это невозможно. Надеюсь, возможно хоть что-то сделать сейчас, в настоящем. Если конечно, ты готова меня простить. Если готова… — её перебили. Впервые в жизни, блондинка перебила Мортишу. Обычно, она всегда слушала, и только после рассказала говорила что либо. — Я давно простила, Тиша… давно… — брюнетка заметила на глазах женщины слезы. Сейчас, Уимс старалась не смотреть на Фрамп. Было слишком тоскливо. Хотелось взвыть. Но нельзя. Надо терпеть. Поплачу потом, ночью, в подушку. Если время будет. — Я готова. Готова на все. Я давно простила! Давно! — из глаз полились слезы. Она не сдержалась. Похоже, у женщины начиналась панические атака. Эмоции захлестнули её и взяли вверх. Полностью. И Лариса решила дать волю эмоциям. Она закрыла лицо руками, и начала тихо плакать, повторяя о том, что уже давно простила Мортишу, и просто хотела все вернуть. Тело трясло. Вдруг, до её спины кто-то аккуратно докоснулся. Но так как в комнате они в двоем, сразу было понятно, кто это был. Тиша начали осторожно гладить спину Уимс и что-то шептать. Тихо, еле слышно. Даже Лариса не разбирали, что она говорила. Но голос её, тоже дрожал. По видимому, брюнетка тоже плакала. Такой счастливый, но грустный вторник. И все же, Лариса обожала его. К черту платье, помаду и колготки! К черту то, что она чувствует сейчас. Скоро все будет хорошо, и она в это верит. Главное, что теперь, рядом с ней она. Ее первая и последняя любовь. — Тиш… — тихо начала женщина дрожащим голосом. — М?.. -Тиш… я люблю тебя, Тиш.. — И я тебя, мой любимый щеночек. Как же я по тебе скучала. Не волнуйся, все будет хорошо. А мне, кажется пора. Семья ждёт меня уже полчаса точно. Не смею их больше задерживать, а иначе моя доченька выцарапает мне глаза. До встречи, Лара… — До встречи, Мортиша. — Уимс подняла голову и посмотрела прямо в глаза женщины напротив. Глаза, в которых она тонула, и готова была сделать это сново прямо сейчас. Брюнетка улыбнулась и приблизилась к директрисе. Она аккуратно поцеловала её в губы. Блондинка ответила. Этот поцелуй отличался, от поцелуев с Гомесом. Он отличался от сотни поцелуев, который он подарил ей. Этот поцелуй был особенный, чувственный, нежный, а главное был подарен по настоящему любимому и желанному человеку. Когда кислород в лёгких начал заканчиваться, Мортиша остранилась, ещё раз улыбнулась и пошла к двери. Она помахала блондинке на прощание, и одарила искренней, счастливой и такой, казалось, светлой улыбкой. Такой желанной.