Time Left Today

Варшава На главном вокзале Варшавы первым делом Северуса было узнать время отправления следующего автобуса в Таллинн. Второй задачей Северуса было найти ближайшую аптеку и проглотить столько ибупрофена, сколько позволял разум, а затем еще одну или две. Он избаловался зельями и суетой Помфри. У него была сломана рука и один выпавший зуб, а он не мог припомнить, чтобы когда-либо чувствовал себя таким несчастным. Даже с учетом предсмертного опыта, тяжелых воспоминаний о только что отнятой жизни и огромного смятения от психологической травмы, которые имел юный беглец в шаге от него — наверняка Северусу было хуже? Третьим делом они вернулись в главный зал вокзала, поднялись на темном лифте и встали в сонную очередь в наиболее убогий из двух ресторанов. Реклама «Coca Cola» с подсветкой обещала целый сад удовольствий. Голуби мирно ворковали друг с другом в куче свежих крошек, которые им постоянно подбрасывали. Меню было испачкано жиром и помечено рукописными обновлениями, которые Северус не мог разобрать. Он заказал им обоим по поджаренному сендвичу, не прикрытому вторым хлебом сверху, который выглядел так, будто им можно накормить целую армию. К нему он налил себе стопку водки, потому что это был предел его знаний об этой части света, а также потому, что ему было абсолютно необходимо выпить. Он дал мальчику кока-колу, которая должна была понравиться одержимому сахаром существу. К тому же, он чувствовал себя виноватым. После нескольких укусов сэндвича, который оказался таким же сытным и в целом более приятным, чем он ожидал, и после того, как водка и ибупрофен решили работать сообща, Северус почувствовал себя лучше подготовленным к оставшейся части вечера. — Я надеюсь, ты знаешь, что Темный Лорд не овладел тобой, — сказал он мальчику. Поттер полукивнул, полупожал плечами. — Возможно, среди читателей «Ежедневного пророка » найдутся придурки , которые поверят в такую ​​историю, но Визенгамот в основном состоит из разумных и рациональных людей. Они — присяжные, которые будут рассматривать дело об опеке над тобой, и я уверяю, что они не будут отвлекаться на эту сенсационную болтовню. Северус не был полностью уверен, что это точная оценка, но водка вселила в него оптимизм. — Так что, гм, — сказал Поттер с набитым ртом. Из щели между его зубов вылез гриб и шлепнулся на стол. На этот раз он сглотнул, прежде чем продолжить, — Э-э, профессор Дамблдор будет присутствовать на суде, верно? Чтобы сказать, что он должен быть моим опекуном, да? — Да. Министерство захочет лишить его этой опеки, а это значит, что у них будет право решать, куда тебя поместить. — Так куда бы я пошел, если бы они выиграли? Попаду ли я, — его голос перешел в полушепот, — я попаду в тюрьму? Северус фыркнул.  — В тюрьму? Нет, Поттер, ты не попадешь в тюрьму. Небеса, тебе одиннадцать лет. С чего ты вообще взял эту идею? — Мне через три недели исполнится двенадцать, — заметил мальчик. — Ах, ну это все меняет. Общеизвестно, что двенадцатилетние дети составляют самый большой процент населения в любой тюрьме. Поттеру было не до смеха. — Скорее всего, тебя захотят отправить в приемную семью, — объяснил Северус,— но некоторые из тех, кто имеет влияние на данное судебное разбирательство, в прошлом были связаны с Пожирателями Смерти. Возможно, ты не будешь в полной безопасности там, куда они могут тебя поместить. Поэтому профессор Дамблдор следит за тем, чтобы ты не попал под опеку Министерства. Ему было интересно, прокомментирует ли мальчик тот факт, что он так же не был в безопасности там, куда его поместил Дамблдор. Это определенно слишком занимало Северуса в последние дни. Но вместо этого мальчик прикусил губу и спросил: — А что, если Дамблдор… я имею в виду, профессор Дамблдор — победит? Мы вернемся в Британию, и всё будет попрежнему, верно? Я просто вернусь к Дурслям, как всегда? Северус оставил сэндвич. — Нет, — выдавил он, — Ты не вернешься к своим тете и дяде. После того, что ты мне сказал, ты искренне веришь, что тебе это позволят? Поттер заколебался, вглядываясь в лицо Северуса, словно ища подсказку, каким может быть правильный ответ.  — Нет? — он пытался. — Ты спрашиваешь меня или говоришь мне? — Но вы не… вы даже ничего об этом не сказали тогда. Он не сказал. В идеале ему никогда больше не придется об этом говорить. Чем меньше он был вовлечен, тем менее болезненно это было бы для всех.  — Это твое личное дело, — сказал он мальчику, и это прозвучало неловко и неправильно, — но ты можешь быть уверен, что я запомнил информацию и при первой же возможности сообщу директору, что ваши родственники — неподходящее место для вас, так что вы будете перемещены. Это ясно? — Куда? — Это решать директору. Поттер задумался.  — Разве я не могу просто жить в Хогвартсе летом? — Нет. Все учителя уезжают из замка на летние каникулы, а ты слишком молод, чтобы быть предоставленным самому себе. — Я не собираюсь голодать , — усмехнулся Поттер, как будто не мог представить, какие еще могут быть опасения у Северуса всвязи с подобным сценарием. — я умею готовить, вы же знаете. Я мог бы собирать плоды в лесу или просто на территории, а затем готовить еду в своем котле для зелий, например. А если я заблужусь или что-то в этом роде, призраки могли бы мне помочь. — Нет, Поттер. — Я бы делал домашнее задание и все такое! Северус собирался открыть рот, чтобы подробно рассказать мальчику, по крайней мере, о нескольких из множества причин, по которым оставлять его в Хогвартсе без присмотра на два месяца было нелепой идеей. Но потом он вспомнил, что это не его битва. — Не стесняйся предоставить свои аргументы директору, — сказал он мальчику, — уверен, он будет рад услышать твои идеи. — Так и сделаю, — сказал Поттер, дергая подбородком, словно принимая вызов. Автобуса не было до полуночи, поэтому они сели на металлическую скамью в просторном зале и стали ждать. Возле табло отправления спорили трое молодых туристов, и их голоса холодным эхом отскакивали от высоких стен. Голуби клевали ноги Северуса. Голова закружилась от алкоголя, ибупрофена и простого истощения, мир стал видеться резче, острее, ярче. Поттер сидел, свернувшись калачиком, наполовину зарывшись в джемпер. Он был похож на черепаху, подумал Северус. Он думал, что тот спит, и так испугался, когда темная голова ясно произнесла: — Вы думаете, я злой? — О чем ты сейчас говоришь? — Потому что я убил Квиррелла, — прошептал мальчик в свитер, — а сегодня, когда я… — Я убил Агату, — сказал Северус, и в кои-то веки обрадовался этому: очевидно, было бы хуже, если бы мальчик сделал это до того, как Северус сообразил,  — как и ты с Квирреллом, я убил ее в порядке самообороны. Это не делает нас… это не делает тебя злым. — Нет, но… я имею в виду магию. Я вообще не должен был убить Квиррелла, но смог, потому что каким-то образом могу использовать эту странную магию. И это та же самая магия, с помощью которой Агата сломала вам руку. — Ты не использовал её, чтобы сломать мне руку. Ты использовал её, чтобы спасти мне жизнь. Я не понимаю, что в этом злого? Мальчик выдохнул, расстроенный тем, что не мог донести до Снейпа свою мысль.  — Это так, но… вам не кажется, что это жутко, что я так легко могу сделать что-то подобное? Северусу это действительно казалось жутким и глубоко тревожным, но он не собирался подавать виду. — Нет, — солгал он, — Знаешь, Поттер, ты не единственный, кто способен убить другого человека. Даже самые немощные старушки, вероятно, ухитрятся подсыпать кому-нибудь снотворное, а затем задушить подушкой. И если ты намерен стать полноправным волшебником, а я, конечно, надеюсь, что ты это сделаешь, ты будешь знать заклинания и зелья, которые могут легко отправить выбранную тобой жертву в могилу. Пока ты используешь эти силы с умом, я не понимаю, как это может сделать тебя злым. Большинство людей способны убивать, они просто предпочитают этого не делать. Но иногда нужно причинить кому-то боль, чтобы защитить себя, понимаешь? — Наверное. — Что ты должен сделать, чтобы защитить себя? Поттер застонал.  — Я понял, я слышал вас. — Нет. Скажи это. — Иногда нужно причинить кому-то боль, — пробормотал мальчик, бросив на Северуса взгляд поверх воротника джемпера, который теперь доставал ему до носа. — Если тебя беспокоит эта близость к естественной магии, которой ты явно обладаешь, тебе следует обсудить это с директором. Он хорошо разбирается в теории магии и должен помочь тебе добиться большего контроля. Откровенно говоря, в то утро мальчик продемонстрировал большее  самообладание, возможно, даже больше, чем сама Агата. Он не был уверен, правильно ли он поступает, преуменьшая значимость этого открытия для Поттера. Но, определенно, мальчик был слишком мал, чтобы говорить ему, что он должен овладеть своими совершенно уникальными способностями; потому что ему, возможно, в конечном итоге придется использовать их для убийства человека, которого никто другой убить не мог. Для этого ему нужен Альбус. Альбус бы оформил речь размыто-поэтическими терминами, обращаясь к ребёнку. И рассказал бы Северусу, что делать с мальчиком со сверхспособностями, которому суждено победить Темного Лорда, но который все еще не может контролировать свой мочевой пузырь. Больше никаких пересадок, решил он. Они поедут в Таллинн и сядут на паром в Хельсинки, а потом он отвезет Альбуса в Финляндию, чтобы тот разобрался с миллионом вопросов Поттера. Промедление никому не помогало, и меньше всего ребенку. — Хорошо, — Поттер подвинулся, — Можете… вы можете спросить его? О магии? — Я дам знать, что ему нужно обсудить это с тобой. — Спасибо. Пару минут спустя Поттер снова переместился. На этот раз его голова коснулась плеча Северуса. Он оставался совершенно неподвижным, гадая, изменит ли мальчик положение. Когда он этого не сделал, Северус не знал, радоваться ему или ужасаться. Уборщица заставила его поднять ноги, чтобы она могла подмести под скамейкой, что очень развеселило Поттера, хотя он изо всех сил старался это скрыть. Рестораны наверху закрывались, и последние путники, укрывшиеся там, спускались в главный зал. Эскалаторы со свистом пришли в движение, затем постепенно замедлились до низкого гула. — Это правда, что вам не нравился мой папа? Всплеск напряжения пробежал по позвоночнику Северуса. Голова мальчика слетела с его плеча. — Кто тебе это сказал? Поттер прикусил губу. — Поттер. — Профессор Дамблдор. Но только потому, что я продолжал приставать к нему по этому поводу. Я хотел знать, почему вы спасли меня в тот раз на поле для квиддича. И он сказал, что вам не нравился мой отец, но однажды он спас вам жизнь, так что вы перед ним в долгу… — Полная чепуха, — выплюнул Северус, — Я ничего ему не должен. — Простите, — быстро сказал мальчик. Северус сжал руки в кулаки, сосчитав до пяти, затем разжал. — Это не твоя вина, что тебя ввели в заблуждение, не так ли? — …Нет? — Мы с твоим отцом не любили друг друга, — признался он, стараясь, чтобы в его голосе не было ни капли яда, — Но мое спасение тебя не имело к нему никакого отношения. Я бы сделал то же самое для любого студента, который рисковал сломать себе шею, играя в эту нелепую игру. И я был вдвойне бдителен с тобой, потому что это был твой первый матч, и потому что твоя мать поступила бы так же, если бы была там. Одного упоминания о Лили было достаточно, чтобы отвлечь внимание. Поттер расслабился, хотя его голова все еще не вернулась на плечо Северуса. — Должно быть, это было неловко, когда вы дружили с моей мамой, а потом она сошлась с моим отцом, — размышлял он с натянутым юмором. Северус сразу понял, что это попытка мальчика разрядить обстановку, — это как если бы Гермиона сошлась с Малфоем или что-то в этом роде. О, черт. Северус слабо улыбнулся.  — Да. Это было довольно неловко. Конечно, это было гораздо больше, чем «неловко». Это был ужас ревности, неуверенности и страха, а также растущее разочарование, поскольку она продолжала игнорировать каждый его аргумент. « — Я понимаю, как ты это видишь, — сказала она ему однажды, когда они оба устали от споров,— но для меня все выглядит иначе. Я думаю, что в жизни у каждого есть выбор: ты можешь посмотреть на кого-то и судить о том, какой он в своих худших проявлениях, или же— какой он в своих лучших проявлениях. — Думаю, моя мать говорила себе так же, когда выходила замуж за моего отца. Он сразу понял, что зашел слишком далеко. Ее глаза стали стальными. — Я думаю, ты должен взять это обратно, — потребовала она, щеки покраснели от гнева. Он хотел бы взять слова назад, но был слишком горд и глуп для этого.  — Знаешь, что мне любопытно? Всякий раз, когда ты видишь меня, ты начинаешь рассуждать о том, как я отношусь к своим друзьям, в том или ином контексте. Как получилось, что Джеймса Поттера судят за его лучшие проявления , а меня нет? — Потому что, — сказала она, — с кем бы ты ни был на высоте, Северус, это не я.» — Профессор Дамблдор также сказал, что я вам не нравлюсь, потому что я похож на своего отца. Профессору Дамблдору нужно меньше болтать , подумал про себя Северус. — Ты вполне приемлем, Поттер, — резко сказал он ему. Слава Мерлину, у мальчика были смехотворно низкие стандарты, потому что этого хватило, чтобы вернуть его голову на плечо Северуса.