Time Left Today

Инари (II) — Давай, — сказала Лини позади него. Ее руки замерли на уровне талии Гарри, готовые поймать его. До сих пор каждый раз она ловила его, и с каждым разом он немного меньше нервничал. Он сосредоточился на том, как трава ощущалась под его босыми ногами. Покалывание магии было прямо здесь, в пределах легкой досягаемости; на вкус она была как мороз и солнце, как блинчики с морошкой, которые он ел на завтрак. Он представил, как этот вкус обретает форму, становится ветерком, а затем порывом ветра, пока снова не ощутил прикосновение десятков невидимых пальцев к своей груди. Они толкнули его, или, возможно, это была земля, которая прогнулась под его ногами, но теперь Гарри падал назад, прямо в готовую хватку Лини. Волшебница снова легко поставила его на ноги.  — Почти хорошо, — сказала она. — Я просто не успеваю, — возразил Гарри, — Как я должен представлять себе разное, привлекать магию и все такое, когда я просто думаю о том, как я падаю? Это, конечно, было под силу Лини: она показывала ему вчера утром. Призвав магию с земли, она заставила ее оттолкнуть себя и поймать в середине падения, а затем, наконец, поставить обратно на ноги — что выглядело великолепно, и Гарри действительно хотел научиться, только не было ни заклинания, ни формулы. Была только попытка . С тех пор они пытались. — Это инстинкт, — Лини села на траву, скрестив лодыжки и уперев руки в колени, как хороший дошкольник.  Гарри не думал, что он ей очень нравился, но она никогда не проявляла к нему нетерпения, не повышала голос или что-то в этом роде. Казалось, что для нее не имело большого значения, преуспеет он или потерпит неудачу, — Когда я падаю, я хочу, чтобы меня поймали. И тогда я понимаю, что могу сделать это сама. И делаю. — Я тоже хочу, чтобы меня поймали! Это просто не работает для меня. Лини не видела в этом проблемы.  — Ты взаимодействуешь с природной магией. Вот, что важно. Верно. Они взаимодействовали с природной магией в течение нескольких дней: сидели на ней, нюхали ее и ощупывали места, чтобы найти ее горячие точки. Что ж, Гарри это надоело. Он хотел что-то сделать. — Я должен учиться драться и тому подобное, — сказал он, — Вот, когда я на самом деле использую её, хотя я и не знаю, как. И, раз уж моя жизнь довольно странная, я должен научиться, как толкнуть кого-то другого. Типа, дать отпор, но не убивать человека, понимаете? Лини кивнула, лениво глядя на клубящиеся облака. Он уже использовал этот аргумент раньше. — Мы могли бы попробовать немного, — попытался он, — Нам не нужно говорить ему… — Я не лгу, — резко перебила она. Гарри поморщился,— Больше не спрашивай. Он больше не спрашивал. Он только в отчаянии пнул траву. Во всем виноват Снейп. Это Снейп десять минут читал им двоим лекцию о том, чему Лини должна и не должна учить на этих уроках, как будто он вообще что-то знал о природной магии. Лини была экспертом, а не Снейп. У Снейпа просто было свое мнение, и он считал, что остальному миру не все равно. И это была не единственная тема, где у Снейпа было мнение. Вчера он сказал Кауко, что Гарри не нужны поддержанные вещи, хотя Гарри хотел их, и она предложила, так зачем Снейпу нужно было вмешиваться? За день до этого он сказал Лини, что Гарри недостаточно хорошо себя чувствует для урока, и они должны его пропустить, а все только потому, что Гарри плохо спал и немного не выспался. Затем он забрал книгу, которую Гарри читал по ночам, потому что ему не нравилось, когда тот читал в темноте, но было даже не так уж темно: на чердаке не было света, но ночи в Инари были яркими, и тусклое сияние неба все еще было лучше, чем то, с чем Гарри имел дело в своей кладовке у Дурслей. И, что хуже всего, вместо того, чтобы учить что-то полезное, Снейп хотел, чтобы Гарри проводил свое драгоценное время с Лини, гуляя на природе и разговаривая с цветами. Это даже не было преувеличением: он действительно так и сказал. В доме было тихо, когда они вернулись из леса. Обычно Кауко включала радио, звук из которого был зернистым, потому что оно ненавидело местные радиостанции. Должно быть, она куда-то ушла. Лини любила игнорировать существование Гарри вне уроков, так что он оставил ее в покое и направился в комнату Снейпа. Это был какой-то инстинкт, который раздражал его: он устал от Снейпа за эти дни и не хотел его видеть. Дверь была приоткрыта. Гарри осторожно подтолкнул её ногой, чтобы казалось, будто это сделал ветер, но обнаружил, что комната пуста. Пружины взвыли, когда он упал на кровать. Раньше они делили комнаты, но уже неделю как жили в Инари, и Снейп сделал эту комнату явно своей: рубашка висела на спинке стула, в книгу, которую ему дала Лини, был воткнут пучок сосны, газета лежала на кресле рядом с кроватью, так что возиться здесь в отсутствии Снейпа было опаснее и гораздо веселее. Сначала он осмотрел книгу. Она была посвящена природной магии и, казалось, будет интересной, но язык был богат и необычен, и она быстро надоела. Затем он взял газету. На обороте Снейп нарисовал озеро Инари, вероятно, сидя на крыльце с утренним кофе. Получилось красиво. Затем Гарри понял, какую газету он держит, и чуть не выронил ее. Но это был не номер «Ежедневного пророка», который он читал в поезде до Варшавы. Этот был новый, с другим рекламным баннером на первой полосе — мороженое, а не летняя мода, — и когда он нашел дату, он понял, что тот был выпущен всего два дня назад. Мальчик взглянул на дверь. Он бы услышал, если бы кто-нибудь начал подниматься по лестнице. Не то чтобы он делал что-то плохое: Снейп запретил ему читать тот номер «Пророка», а не этот, и, в любом случае, он не понимал, почему ему вообще запретили — он заслуживал знать, что происходит с его собственной жизнью, не так ли? Здесь новости о Гарри были отодвинуты на вторую страницу. Судя по всему, редактор решил, что дуэль волшебников между партнерами-аврорами Квентином Ламоттом и Ннене Адейеми будет лучшим материалом для первой полосы, чем суд над опекой, и Гарри пришлось согласиться. Он хотел сначала прочитать об этом, но фотография Дамблдора смотрела на него со второй страницы, и, как только он мельком увидел свое имя в показаниях ниже, он забыл о дуэлях. «Я не выдам местонахождение Гарри, и, учитывая недавние действия Министерства, я не могу себе представить, чтобы присяжные упрекнули меня за это. Однако я могу признать, что видел его совсем недавно. Я не могу сообщить о его магических способностях или планах, как лучше всего использовать их в бою, хотя я уверен, что это то, что многие хотели бы услышать. Но мы об этом не говорили. Мы говорили о местах, которые Гарри посетил во время отпуска, о коте, с которым он подружился, о том, как он скучает по дому и его друзьям. С какими бы экстраординарными талантами он ни был рожден, Гарри Поттер — ребенок, и об этом Министерстве, похоже, забыли. Они послали за ним авроров, как за преступником, — авроров, которые без уважительной причины напали и ранили одиннадцатилетнего подростка на глазах у десятков магглов-свидетелей в союзной стране. Я не сомневаюсь, что, если они получат опеку, Министерство тщательно обдумает, куда поместить Гарри. Я только беспокоюсь, что они будут думать в интересах Гарри, Мальчика-Который-Выжил, а не в интересах Гарри-ребенка. И это та мера цинизма, которую я не могу вынести». Гарри моргнул, поудобнее взяв газету. Он думал, что понял точку зрения Дамблдора, вот только половина того, что тот говорил, даже не было правдой. Они не говорили ни о кошках, ни о местах, где бывал Гарри, и, поскольку Дамблдор поговорил со Снейпом, он, должно быть, уже понял, что у Гарри нет причин скучать по дому. Они также много говорили о его магии. Когда его взгляд упал на очередной абзац, у него перехватило дыхание. « В ответ на обвинения в адрес маггловских родственников Поттера Дамблдор сказал: «Я понимаю и сочувствую этим опасениям, и я могу заверить вас, что после прочтения отчета мисс Скитер я исследовал каждое утверждение и нашел мало оснований для подобного. Я желал Гарри детства, в котором его выбор игр, друзей и повседневных дел мог бы существовать независимо от клейма его травматического прошлого. Его маггловская семья смогла это обеспечить. Кровные чары на доме [см. показания А. Д., Пророк, выпуск от 18 июля ] обеспечивают безопасность Гарри и будут оставаться сильными до тех пор, пока он принадлежит своей семье: у меня нет в этом сомнений. Возможно, потребуется внести коррективы по мере того, как мальчик взрослеет и набирает силу, но я отказываюсь разорвать отношения Гарри с его родственниками, как того хотело бы Министерство». В среду Дамблдор представит свидетелей для дачи показаний о семейном окружении Поттера.» Гарри положил газету обратно в кресло. Встал. Поправил одеяло и простыни. И закрыл за собой дверь. Он сбежал по лестнице и вышел из дома, а затем продолжил бежать. В ушах у него звенело. Сердце забилось в груди, выбиваясь из ритма. Он прижал к нему ладонь, как будто мог успокоить сквозь кожу и рёбра. Это что, на сердечный приступ? Считалось, что во время сердечного приступа нужно кашлять, тётя Петуния однажды прочитала об этом в газете и рассказала дяде Вернону за завтраком. Он кашлянул один раз, потом еще, но теперь уже не мог остановиться, горло саднило, а грудь болела, пока желудок не скрутило, и его не вырвало в кусты. Мальчик вытер рот рукавом. За рукой, когда он ее отодвинул, тянулись нити молочной слюны и желудочной слизи. Он чувствовал такое отвращение к себе, что хотел плакать. Но он этого не сделал. Бег утомил Гарри, так что теперь он просто шел. Лес стал гуще. Ему хотелось быть уверенным, что он зашел достаточно далеко, чтобы, если оглянуться за плечо, нельзя было даже мельком увидеть дом. Он начал верить в это, понял мальчик. Не в какой-то момент, а постепенно, полуосознанно. Начал серьезно верить, что ему не придется возвращаться, что Снейп поверил ему и сказал Дамблдору, как и обещал. Даже фантазия об этой новой семье, в которую он мог бы отправиться, мелькала где-то на обочине его разума, все еще слишком рискованная, чтобы предаваться ей, она была лишь обрывком обещания, возможности. И теперь он узнал правду. Неужели Снейп лгал, что поговорит с директором? Неужели он сказал это только для того, чтобы Гарри почувствовал себя лучше и меньше жаловался? Или он хотел сказать ему сначала, но потом передумал, когда Гарри не упомянул больше ничего плохого из того, что тетя Петуния сделала, и вел себя нормально, здорово и хорошо — если он подумал, что это не так уж важно? В конце концов, можно, он просто не хотел беспокоить Дамблдора по этому поводу? Или он действительно сказал, а Дамблдор не поверил? Может быть, Гарри тоже должен был поговорить с ним, может быть, он должен был быть менее трусливым и объяснить… Нет. Снейп получил все, что хотел и солгал. Все это время он ходил вокруг, притворяясь милым с Гарри и притворяясь, что заботится о том, достаточно ли у него света для чтения, в то же время прекрасно зная, что Дамблдор собирается отправить его обратно к Дурслям. Он упал на землю у корней высокой серебристой березы. Эти корни впились ему в бедра, его кроссовки были заляпаны грязью. На левом пальце было пятнышко рвоты. Он всегда был таким, не так ли? Негигиеничным. Что, если Снейп был прав? Гарри позволил себе погрузиться в фантазии, подстегиваемые минутной яростью Снейпа, но с детьми постоянно случались плохие вещи. Ни у кого не было идеальных родителей: некоторые были слишком строгими, или недостаточно чуткими, или не знали, как лучше, или теряли контроль, или у них в жизни происходило что-то еще. Дурсли не были замечательными, но они и не причинили серьезного вреда Гарри. Он слышал о детях, которых сжигали, избивали, насиловали, душили и убивали . Они постоянно появлялись в новостях по телевидению. Это было настоящее насилие. Дядя Гарри ударил его только дважды, и оба раза были достаточно сильными, чтобы образовался приличный синяк. И после этого он был особенно мил, так что это как бы уравновешивало себя. Мальчик сидел неподвижно, пока его дрожь не прошла, затем снова взял себя в руки и растворился в мыслях. Дело было в пропущенной ужине, или пустота в его желудке была просто грустью? Он не знал — ему было все равно — он хотел остаться в лесу навсегда. Вскоре голоса прорезали деревья, выкрикивая его имя. Он не двигался, но и не прятался. В конце концов они найдут его. Лини наткнулась на него первой. Ее лицо было пустым, губы стиснуты. — Ты в порядке?— спросила она. Гарри кивнул. Он был уверен, что она сейчас закричит. Обычно он мог сказать, когда это произойдет, потому что у людей сжимались челюсти и что-то менялось в их глазах. Но Лини не кричала. Она вообще ничего не сделала, кроме как послала в небо трепетание красных искр из своей палочки и протянула руку, чтобы помочь Гарри подняться на ноги. Она больше не прикасалась к нему, когда они шли обратно к дому, но была на шаг ближе, чем обычно, тихая и непритязательная. На этот раз Гарри это утешало. На крыльце она сидела в кресле-качалке, глядя в лес. Гарри бездельничал рядом с ней, задаваясь вопросом, должен ли он извиниться за то, что доставил ей неприятности. Несколько минут спустя Снейп и Кауко появились из леса. Лини слегка помахала им, на что Кауко ответила, а Снейп не ответил. Его челюсти были напряжены, а глаза выпучены. Он собирался закричать. — О чем, во имя Мерлина, ты думал? — Ты хотела сегодня пойти в баню, — сказала Лини Кауко. — О, верно. Да, пойдем? Вы, ребята, можете присоединиться к нам позже, если хотите, хорошо? Лини затащила ее в дом прежде, чем та успела настоять на ответе. Снейп подождал, пока за ними закроется дверь, а затем повернулся к Гарри.  — Что за идиотская мысль овладела тобой, бродить одному по лесу? Этот лес простирается на мили и мили, глупый ты ребенок. Что, если бы мы не нашли тебя? — Я не потерялся, — сказал Гарри себе под нос. — Прошу прощения? — Я, — Гарри поднял глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, — Не. Потерялся. Мне просто надоело смотреть на твое лицо, это преступление? В ушах грохотала кровь. Снейп молча смотрел на него, и это было намного хуже, чем если бы тот кричал… — Я иду в баню к Лини и Кауко, — дрожащим голосом объявил он. Если бы он остался в компании Снейпа еще на мгновение, он знал, что начнет плакать, а он никогда, никогда не хотел снова плакать перед ним. — Я еще не закончил с тобой, Поттер… Гарри побежал. Дверь с грохотом захлопнулась за ним: он надеялся, что она ударила Снейпа прямо в лицо. Ему совсем не хотелось идти в баню. Кауко отвела его туда однажды, и он подумал, что это слишком скучно. Но он рассчитывал, что Снейп не придет в баню только для того, чтобы накричать на него. Поднявшись по лестнице в ванную, он схватил плавки, которые Лини трансфигурировала для него. Гарри чувствовал взгляды на своем затылке, но каждый раз, когда он оборачивался, он видел только пустые комнаты: Снейп не бросился за ним в погоню. Баня располагалась в задней части дома, парилка примыкала к дополнительной ванной комнате, где только один душ был встроен прямо в стену, а места едва хватило для швабры и ведра. Гарри разделся, положил очки на подоконник и умылся. Сквозь закрытую дверь он слышал смех Кауко. В парилке пол шипел под его босыми ногами. При первом прикосновении деревянная скамья показалась ему слишком горячей, чтобы сидеть на ней, но ещё в прошлый раз он обнаружил, что это была иллюзия, так что решительно забрался выше, на самую верхнюю полку, где воздух был самым густым. Каждый вдох обжигал его ноздри. Он ничего не сказал ни Лини, ни Кауко, распростертым прямо под ним. Он все еще чувствовал их взгляды на себе, друг на друге. Когда Лини встала, мальчик напрягся, но она только подлила больше воды на горячие камни в углу. С шипением они выпустили струю пара, которая попала в легкие Гарри. Глубоко в животе он все еще был ужасно холодным, и с этим ничего нельзя было поделать, но каждый его сустав, его плечи, колени и позвоночник были расплавлены теплом, которого он не ощущал даже при самом сильном солнце. Ощущения волнами уносили его беспокойство, вынуждая расслабиться, пока дверь снова не открылась. Это был Снейп, с вытянутым лицом и неуклюжей походкой. На мгновение Гарри был слишком потрясен тем, как странно видеть учителя в одних плавках, чтобы вспомнить свой гнев, но вскоре тот вернулся обратно. — Воды, — указала Лини на камни. Снейп налил еще, затем взобрался по скамейкам, пока не оказался прямо под Гарри: поскольку Гарри лежал на спине, голова Снейпа теперь зависла на уровне его лица. Он закрыл глаза. Снейп молчал. Молчание длилось в течение двух перерывов, когда они шли обратно в ванную и по очереди стояли под холодными струями душа. Единственными звуками было шлепанье их ног по полу и шипение поднимающегося пара. — Спасибо, — наконец сказала Лини, вставая и давая понять, что закончила. — Мы идем купаться в озере, — сказала им Кауко, поднимаясь следом. — Вы должны прийти и попробовать, когда закончите. Гарри сделал вид, что не слышит ее. Когда за ними закрылась дверь, Снейп встал, чтобы добавить пар. Камни были такими горячими, что вспыхивали слабым свечением. Гарри задавался вопросом, каково было бы прикоснуться к ним. — Можешь ли ты объяснить мне, почему пошел в лес? Гарри пожал плечами. Становилось трудно дышать, но спуститься на уровень или два вниз означало приблизиться к Снейпу. — Ты знаешь , что тебе нельзя ходить в лес одному? Гарри снова пожал плечами. Тогда он не думал об этом, да и сейчас его это мало заботило. Снейп вздохнул.  — Ты невозможен. У меня нет желания ссориться с тобой, мне нужны объяснения. — Вы солгали мне, — сказал Гарри, совершенно не желая этого. Снейп на мгновение замолчал.  — Я солгал? — наконец повторил он, — Когда? — Когда вы сказали… о Дурслях, — Гарри спустил ноги с койки, чтобы получше рассмотреть мужчину, — Вы сказали, что я не вернусь, и что вы поручите профессору Дамблдору найти для меня другое место, но вы солгали. Я видел, что он сказал об этом в своих показаниях. И это было два дня назад, может три. Вы должны были сказать ему, но не сказали. — Я не лгал, — возмутился Снейп, — И если бы ты питал хоть какое-то уважение к элементарному доверию, Поттер, ты бы не обвинял меня в этом, потому что ты бы не осмелился обыскать мою комнату в мое отсутствие и никогда бы не прочитал эту газету. Я также отчетливо помню, что запрещал тебе… — Вы сказали мне, что нельзя читать тот, что был в поезде, но вы ничего не сказали о будущих выпусках. Или мне не разрешено читать «Ежедневный пророк» до конца жизни?» — Отличная идя, — отрезал Снейп, — Сейчас тебе определенно не хватает навыков критического мышления, чтобы понять, что не все, что приводится в статье, следует принимать как факт. Это было притворством, Поттер. Директор не может сказать Министерству, что поместил тебя к жестоким опекунам, если он надеется сохранить опеку. И ты, возможно, еще не до конца понимаешь символическую силу того, что представляешь для волшебного мира. Но поверь, это не в твоих интересах, выставлять твою травму как корм для мельницы сплетен Пророка. — Я тебе не верю! — Гарри спотыкался, пока его ноги снова не оказались на уровне земли, а дверь не оказалась в пределах легкой досягаемости, — Ты просто снова мне лжешь, я не верю ни одному твоему слову… — Ради всего святого, Поттер, я не лгу! Не знаю, что это за детская фантазия, но ты очнешься от нее и послушаешь, что я тебе говорю! Он потянулся к плечу Гарри. Гарри сделал шаг назад, качая головой, словно пытаясь отогнать настойчивую муху. В его голове загудело. — Нет, не трогайте меня, — попросил он. Он не мог больше быть здесь, он не мог этого сделать. Повернувшись, он бросился бежать, но прежде чем смог больше одного шага, что-то зацепило его за руку… — Ты не убежишь от меня! Пальцы Снейпа болезненно сжали локоть Гарри. Гарри не мог бежать. Даже если он станет пинаться и отбиваться, Снейп был сильнее, а Гарри оказался в ловушке. Покалывание коснулось его пальцев, потом лодыжек. Недолго думая, он потянулся к ветру, к вкусу морошки, и представил это, толкнул , как десятки раз прежде, только теперь он толкал не себя. Снейпа отшвырнуло назад, как марионетку, которую дергают за ниточки. Он пролетел через комнату и с тошнотворным хрустом наткнулся на стену. Дерево треснуло. Мужчина сполз на пол, так сильно закатив глаза, что видно было лишь белки. Его руки и ноги были разбросаны в стороны, как тряпки, безжизненные и неугрожающие. Гарри упал на колени рядом с ним. Его руки тряслись, ноги не держали. Желудок трясло так сильно, что его бы снова стошнило, если бы было чем. — Профессор? — прошептал он, как будто, если бы он говорил достаточно тихо, Снейп мог бы не услышать, и именно поэтому не ответить. Он должен позвать на помощь. Он должен найти Лини или осмотреть голову Снейпа, чтобы проверить, не истекает ли он кровью. А если бы он увидел треснувший череп? Если бы Лини пришла и сказала … он знал, чего он боялся, он прекрасно это понимал, и все же он не мог выразить это словами. Он не мог сделать ничего, что могло бы доказать или опровергнуть его страх, потому что от этого страх может стать частью реальности. Его кожа горела. Слезы смешались с потом, так что невозможно было понять, как сильно он плачет. Он не мог дышать. Плечо Снейпа дернулось. Затем нога. Он сонно моргнул, лицо свело от боли, а затем он ощупал свой затылок. Его пальцы были в крови. Он смотрел на Гарри широко раскрытыми глазами, все еще держа руку в воздухе. Гарри уставился в ответ, хотя и ненавидел это, застывший, с открытым ртом, деревянные доски впивались ему в колени. Это не может быть правдой, думал он снова и снова: пожалуйста, пусть это не будет правдой. Снейп схватил его за подбородок.  — Посмотри на меня, — приказал он, но Гарри уже смотрел. Кровь с его пальцев чесалась на лице Гарри. — Ох, черт возьми. Он отстранился, вытер пальцы, как мог, о грудь, по которой теперь стекали розоватые ручейки пота, и снова схватил Гарри. Это было не по-настоящему.  — Посмотри на меня, Гарри. Все нормально. Я в порядке. — Нет… — Да. Я могу двигаться, я могу видеть, я могу говорить. У меня на затылке порез, но Лини сможет его залечить. Послушай меня. У меня может быть легкое сотрясение мозга. Все это означает, что мне придется расслабиться на день или два. Но это не будет сильно отличаться от обычного распорядка, по которому мы здесь живем, не так ли? Гарри сжал кулаки. Все это было так неправильно.  — Я мог… я мог… я причинил вам боль. Они правы, я опасен, я не могу… простите меня… Снейп тяжело поднялся, его ноги, словно раздробленные, шатались по мокрому полу.  — Вставай. Вставай, ты перегрелся. Если мы останемся здесь, один из нас обязательно потеряет сознание. Он потащил Гарри в душевую, ступил с ним на холодную плитку и открыл кран. Вода хлынула на голову Гарри. Мальчик вспомнил, как стоял в душе в Таллинне и смеялся. Теперь даже память об этом была испорчена. Снейп взял его под руки и отодвинул назад, пока Гарри не оказался прислоненным к стене. Плитка оставляла свежую краской на его затылке. — Ты не сделал ничего плохого, — сказал ему Снейп. Он ловил воду руками и водил ею по лицу, затем втирал в щеки Гарри, снова и снова, пока они не онемели. — Ты понимаешь? — Нет, я причинил вам боль… — Молодец. Ты должен был причинить мне боль. Гарри попытался покачать головой, но руки Снейпа мешали ему. — Да, — настаивал Снейп, — Если взрослый схватит тебя вот так, когда ты пытаешься убежать, ты обязательно должен использовать свою магию, чтобы оттолкнуть его, понимаешь? Ты должен дать отпор. — Я не хотел, — всхлипнул Гарри.  Теперь он мог различать слезы: они казались абсолютным теплом на фоне ледяной воды. — Нет, ты действовал инстинктивно. И это был очень хороший инстинкт. Отличная работа. Гарри рассмеялся, хотя совсем не был счастлив.  — Вы не можете говорить, что я молодец, когда я только что сделал вам… п-сотрясение мозга. — Иногда нужно причинить кому-то боль, чтобы защитить себя: разве мы не договорились об этом? Гарри наклонил голову и открыл рот, так что вода потекла прямо ему в горло. Он поперхнулся, и часть жидкости вытекла через нос, но продолжил жадно пить ее. — Но вы не собирались причинять мне боль, — тихо сказал он, когда закончил,  — Вы только хотели помешать мне уйти. Он не смотрел на Снейпа. Какое-то время они молчали. — Это правда, — наконец сказал Снейп, — Но мне все равно не следовало тебя хватать. Разве ты обычно не придерживаешься мнения, что твой размер не дает мне права брать тебя на руки и ставить туда, куда мне заблагорассудится? — Ага, — стало трудно говорить из-за скопившихся в носу соплей. Теперь они стекали Гарри в рот, соленые и скользкие. — Но вы никогда меня не слушаете. Хм, я думаю, мне нужно найти салфетку. Снейп усмехнулся.  — Просто высморкайся в руку и смой. Бог свидетель, мы уже плаваем в телесных жидкостях. Гарри собирался пожаловаться, насколько это отвратительно, но тут увидел водянистую кровавую дорожку, которая неуклонно текла по спине Снейпа. На глаза навернулись свежие слезы. — Простите, — выдохнул он, — Мне правда жаль. — Я же сказал тебе, что не о чем сожалеть. Ты слушал? Гарри смиренно кивнул. После того, что он только что сделал, он никогда больше не будет спорить со Снейпом, никогда. Они держались за стену, спотыкаясь, чтобы выйти, ноги соскальзывали и цеплялись за плитку. Снейп вытер Гарри насухо полотенцем, затем провел им по собственной коже. Гарри снова надел очки, так что пятно свежей крови на ткани было четким и резким, сжимая его сердце, как металлические тиски. Они вышли на крыльцо, где Снейп упал в кресло-качалку. Он сделал вид, что не упал, а только вполне контролируемо сел, но Гарри не обмануть. — Приведи Лини, — приказал он, стараясь изо всех сил не хрипеть сквозь слова. Гарри побежал через лужайку к потемневшему озеру. Трава холодила его босые ноги. В воздухе висел холодок, но он ударялся о его разгоряченную кожу, а затем уносился прочь, как волна, разбивающаяся о берег. Мальчик увидел их силуэты, мелькавшие туда и обратно в сверкающем свете низкой луны. Он помахал рукой, неожиданно ему стало неловко: все вокруг называли Лини только по имени, и он мысленно делал то же самое, но кричать это казалось неуважением. К счастью, она его заметила. Она подтянулась на площадке, откинула мокрые волосы с лица и совершенно бесстрастно посмотрела на страдания Гарри. — Профессору Снейпу нужна ваша помощь, — сказал Гарри. Она кивнула и пошла с ним. Мотыльки порхали вокруг фонарного столба, установленного на ступенях крыльца. Пока Лини очищала и закрывала рану на его голове, Гарри встал как можно ближе к Снейпу, едва не касаясь его. — Принеси ему стакан воды, — сказала Лини. Она могла легко вызвать воду с помощью магии, а это означало, что она избавилась от него, чтобы поговорить со Снейпом без помех. Гарри не возражал. Меньше всего ему хотелось снова услышать факты о том, что он сделал, или увидеть лицо Лини, когда она об этом узнает. Он выплеснул немного воды на запястье и пол, благодаря чему понял, что все еще дрожит. Когда он вернулся, Снейп и Лини молчали. Снейп неуклюже отхлебнул воду, откинув назад только стакан, но не шею. Румянец стыда вспыхнул на затылке Гарри, затем на щеках, лбу и кончике головы. Он не смотрел на Лини. — Я собираюсь пойти еще немного поплавать, — услышал он ее голос. — Не думаю, что кто-то из нас сейчас захочет плавать, — ответил Снейп, — Мы могли бы немного посидеть на площадке и посмотреть. Ты бы хотел этого? Гарри не знал, чего он хотел, кроме как стереть всю эту ночь и, возможно, заставить этих двоих забыть о его существовании. Но Снейп звучал так, как будто он хотел этого, и у Гарри не было никакого права, чтобы отказать ему сейчас, не так ли? — Хорошо, — пробормотал он. Мальчик не мог этого видеть, но чувствовал, что они переглядываются над его головой. Его бы это разозлило, если бы он мог сообразить, как снова испытывать эмоции. Он уже собирался пойти за Снейпом вниз по ступенькам крыльца, когда на его пути встала Лини. — Ты не против остаться с ним наедине?— спросила она. Сначала Гарри не понял, кого она имела в виду. — О, хм, да. Конечно. Какое-то время она настороженно смотрела на него. Затем кивнула и позволила ему пройти. Они сели на лестничную площадку. Ноги Гарри едва не касались поверхности озера, вода приятно охлаждала его лодыжки. Небо сияло тем светом Инари, который, казалось, никогда не угаснет, но все равно ощущал, будто ступил ногами в пустоту, в чистую тьму, в ущелье, заполненное тенями. Лини задержалась над ними, ее лицо было скрыто серым цветом. Она думала. — Толкни меня в воду, — сказала она вдруг. — Толкнуть… толкнуть вас? — Да. Как ты толкнул его, — она махнула рукой на Снейпа, — С помощью естественной магии. Сделай это со мной, но осторожно. Специально. Гарри уже качал головой. Он никогда не хотел делать это снова. — У тебя был плохой опыт, — невозмутимо сказала Лини, — Тебе нужно перезаписать его. Гарри посмотрел на Снейпа в поисках помощи, но тут же понял, что не получит ее. — Если ты переусердствуешь, — сказал Снейп, — Это не будет иметь значения. Она все равно упадёт в воду. Они ждали. Прошла минута, потом другая. Гарри всхлипнул, но не нашел сочувствия. С каждой секундой ему становилось все хуже и хуже, но они не сдавались, а это означало, что он застрянет здесь навсегда, если не даст им то, что они хотят. С прерывистым дыханием он положил ладони на деревянную платформу. Он согнул пальцы ног в воде, позволив мурашкам подняться по лодыжкам и бедрам до самой груди. Спокойствие охватило его всего на мгновение, а затем он представил, как Лини опрокидывается в воду, как будто она просто теряет равновесие. Затем он услышал всплеск. Голова Лини снова всплыла на поверхность всего в нескольких футах от площадки. Он был аккуратен. — Хорошо, — сказала она и впервые улыбнулась ему. Снейп принес с крыльца одеяло и накрыл им обоих. В это время Гарри обычно натягивал свой шерстяной свитер и самые теплые носки, но сейчас он был полуголым и совершенно теплым, как будто баня разожгла печь в его груди. — Что случилось с твоим желудком? — Что? — Я заметил, что у тебя синяк. Сейчас он почти потускнел. Он не мог собраться с силами, чтобы солгать. Пожав плечами, он ничего не сказал. — Мы найдём тебе бальзам от синяков, когда вернемся внутрь. — Он уже не болит. — Хорошо. Гарри легонько пнул воду, послав в ночь крошечную волну. — Показания, — сказал Снейп. — Директор прекрасно знает, что твои родственники были плохими опекунами. Но он не хочет, чтобы это стало достоянием общественности. Это означает, что ты можешь говорить об этом со своими друзьями, но нам придется притвориться перед Министерством и Пророком. Ты понимаешь? Гарри кивнул. Он действительно не хотел больше говорить об этом. — Послушай, — Снейп резко вздохнул, — От тебя не требуется, чтобы тебе это нравилось или даже понималось. Но хочешь ты того или нет, но ты часть этой войны. И это война, которая велась до твоего рождения и, вероятно, будет вестись снова в какой-то момент в будущем. Надеюсь, к тому времени ты станешь взрослым и сможешь делать свой собственный выбор в отношении того, насколько ты хочешь быть вовлеченным и как реализовать это участие. Но из-за того, что случилось с тобой, когда Темный Лорд пытался и не смог убить тебя, ты не можешь полностью избежать этого. И твоя жизнь теперь будет связана с этим. Тебе нужно будет делать или говорить определенные вещи, которые ты, возможно, не захотел бы сделать или сказать в противном случае. Он провел рукой по предплечью, где была татуировка. Гарри не думал, что он даже осознавал это. — Значит, если будет еще одна война, — сказал Гарри, — когда-нибудь, если Волан-де-Морт вернется, вы снова станете шпионом? Вы снова притворитесь, что работаете на него? Снейп резко кивнул. — Это обязательно? — спросил Гарри. Снейп фыркнул. — Да.   — Почему? — Я… я сделал выбор в прошлом, который… предопределил мое будущее. Как и ты, я не могу этого избежать. — Но вы взрослый, — заметил Гарри, — Я имею в виду, вы же сказали, что к тому времени, когда война вернется, я, возможно, стану взрослым и смогу сам решать, хочу ли я сражаться, или как я хочу сражаться, или что-то еще. Вы говорите, что я все равно буду частью этого, но я буду выбирать. Так почему вы не можете выбрать? — Ты ничем не заслужил того, что с тобой случилось, — твердо сказал Снейп, — Я решил стать Пожирателем Смерти. Я сделал несколько действительно ужасных вещей. Теперь я должен загладить свою вину. Гарри не совсем понял, кому Снейп был обязан этим. Но он понимал желание делать добрые дела, чтобы компенсировать то, что ты сделал неправильно. — Вы действительно думаете, что он вернется? Что будет еще одна война? Снейп задумался над этим.  — Да, — решил он наконец, — Я знаю, что он не сдастся, и поэтому, в конце концов, он найдет способ снова стать сильнее. И тогда будет война. Но невозможно узнать, когда это произойдет. Гарри было странно пытаться вообразить: эту надвигающуюся вещь, эту угрозу, которая сформировала его жизнь, хотя он этого и не понимал. Какой была война? Он видел фильмы об этом. Он знал, что его родители сражались и погибли на одной из них. Но войны могут продолжаться годами. Как люди пережили их? Пока он этого не понял, Гарри не думал, что может бояться этой будущей войны. Это звучало для его ушей как рассказ, заимствующий характеры из реальности, но в остальном чисто фантастический. Может быть, однажды он расспросит Снейпа об этом, какой была последняя война. Он только что говорил с Гарри достаточно откровенно, так что, возможно, даже не возражал бы. Это заставляло его чувствовать себя вдвойне ужасно: Снейп не только простил Гарри за то, что он причинил ему боль, теперь он был честен и доверял ему свои размышления, а Гарри ничего не сделал, кроме как снова солгал. Снейп понятия не имел, что Гарри знал, что Агата ведьма. Если бы он знал, что Гарри вышел на то поле в Закопане, и был укушен этой гадюкой, и узнал, что мог бы быть готов к нападению Агаты, что у него украли его палочку… он бы не был таким откровенным.. Гарри отчаянно боролся с тем, чтобы не думать об этом: он был в том настроении, которое иногда следует за слезами, когда малейшая вещь может снова вывести его из себя. Но чувство вины вырвалось наружу, и обжигающие слезы снова собрались в уголках его глаз. — В чем дело? — спросил его Снейп. Гарри был уверен, что сведет его с ума, пожимая плечами сегодня вечером, поэтому вместо этого сказал: — Ни в чем. Что было еще глупее, поскольку было совершенно очевидно, что он плачет. Снейп не призывал его к ответу. Неуверенно он обнял Гарри за плечи. Лицо Гарри прижалось к груди Снейпа. Он чувствовал оставшееся тепло и запах пара, а также то, как сдвинулась ключица Снейпа, когда он плотнее накрыл их одеялом. Мягкий кокон скрывал Гарри от ночи. Внутри было темно и влажно, и так же, как в парилке, воздух был густой, скудный и трудно проходящий через легкие; но, как и в парилке, каждая косточка в теле Гарри нагрелась. Каким-то образом даже этот непрекращающийся холод в животе, который никак не мог сдвинуться с места, даже он начал оттаивать.