Time Left Today

Инари — Что ж, — сказал Альбус. Северус усадил его за потертый стол, где тот выглядел странно на фоне поврежденной стены и плаката какой-то финской рок-группы. Северус отвел глаза: по какой-то причине он не мог смотреть на него. — Да, — согласился он. Он рассказал ему все: и о Валериане, и о Ламотте, и о насилии, и о дикой магии, и о смерти Агаты. Это звучало хуже, когда он говорил все сразу, но это также звучало поверхностно. Ему казалось, что он должен лучше объяснить или подробнее расписать контекст, потому что он видел в глазах Альбуса, что тот не понимает реального масштаба всего произошедшего… — Ты дал мне много пищи для размышлений, Северус, — улыбнулся Альбус, и эта улыбка что-то растопила в нем. Ему вдруг тоже захотелось сесть и, возможно, заплакать, — Думаю, мне нужно время, чтобы обдумать последствия. Так что извини меня, но все, что я могу сейчас сказать, это то, что я очень рад, что у вас обоих все хорошо. Северус уставился на вазу «Аалто» в центре кухонного стола. Он думал, что знает название цветов, которые были в неё воткнуты, он полагал, что знал о них ещё с уроков по Гербологии, но вообще никак не мог вспомнить.  «Что-то на букву « м»»,  — подумал он. — Как проходит суд? — спросил он. Вышло обвинительно. — Я остаюсь оптимистом. Ваши приключения в Берлине очень помогли нам. У «Пророка» была статья о незаконном преследовании несовершеннолетнего в отпуске и журналистское расследование того, как Министерство использует данные заклинаний слежения — очень хороший знак, Северус. У Корнелиуса в последнее время большие неприятности с Германией. — Я рад, что доставил вам удовольствие, директор, но Ламотт… — Министерство утверждает, что не знает, с кем был Гарри, — сказал Альбус, — Я не уверен, но похоже, что он вас не видел. В любом случае, я полагаю, в конце концов нам нужно будет сообщить Люциусу, но будет лучше, если он узнает об этом от тебя. Северус сел, облегчение охватило все его тело. — Вы хотите, чтобы я сказал ему, где Поттер? — Я хочу, чтобы ты сказал ему, где Гарри и что ты помог вывезти его из страны, да. Мы определимся с деталями, но я надеюсь, мы сможем представить это, как предложение мира. Придется подождать, пока я не буду уверен, что исход такого шага приведёт нас к победе. Он кивнул. Он собирался сказать что-то еще об этом плане, были детали, которые нужно было уточнить, даже если предпосылка была здравая, но из его уст вырвалось: — Поттер знает, что я был Пожирателем Смерти. И он знает о Лили. Альбус какое-то время молчал, просто наблюдая за ним. Может быть, Северус хотел, чтобы он разозлился. Расстроился. И то и другое. — Я рад, — наконец, сказал тот. Северус фыркнул.  — О, неужели? Альбус ответил ему скрытой улыбкой.  — Я мог бы предпочесть распространять информацию более контролируемым образом, где контролирующим фактором, естественно, была бы исключительно моя собственная цель — но я рад за тебя, Северус. Надеюсь, это принесло тебе некоторое утешение. Любой ответ, который он мог бы дать, наверняка задушил бы его, поэтому он ничего не сказал. — Я думаю, что определенная степень доверия между вами двумя была бы очень полезна для всех нас, — задумчиво произнес Альбус, отводя глаза в знак уважения к смущению Северуса, — Но я всегда так думал. Давай воспользуемся этим сейчас, пока есть возможность, а когда придет время, мы всегда сможем исправить это. Исправить. Доверие между ним и Поттером было ненадежным, и это нетрудно будет исправить , совсем несложно — когда вернется Темный Лорд, когда Северусу придется оттолкнуть мальчика, когда ему снова придется посеять семена сомнения. Теперь он мог себе это представить: это практически не потребует никаких усилий. Северусу хотелось крикнуть на него, но он не знал, что это будут за слова. Входная дверь распахнулась. Альбус поднялся, чтобы пойти поприветствовать их. В дверной проем просочились высокие и возбужденные голоса. Северус тут и там выудил несколько слов о ягодах, обеде и переходе в гостиную. Он чувствовал беспокойство, отдававшееся тупой болью. Он не должен был обращать на это внимание. Лини и Кауко протиснулись мимо него на кухню, чтобы приступить к еде, а Северус проследовал за скрипом старых досок в большую комнату в задней части дома, где Альбус уже усадил Поттера на диван и взывал к нему с мягкой улыбкой. Наверное, для большей поэтичности. — Ах, Северус. Я как раз собирался поговорить с Гарри о его магии. Ты присоединишься к нам? Он опустился в кресло напротив них двоих. Они одинаково сидели по обеим сторонам дивана: спины прямые, подбородки прижаты к груди, старый и молодой. — А теперь, Гарри, эта твоя дикая магия, — сказал Альбус с блеском в глазах,— Позволь мне сначала убедиться, что у меня есть все факты. Ты использовал дикую магию, когда сражался с профессором Квирреллом, и ты использовал ее снова несколько дней назад, чтобы помешать другой ведьме причинить вред профессору Снейпу, верно? Поттер кивнул. — И это были единственные разы, когда тебе удавалось получить к ней доступ? — Я думаю, что иногда чувствовал ее, — увидев терпеливую улыбку Альбуса, он уточнил: — Я не уверен, что это одно и то же. Но иногда я как бы чувствую это …тепло, щекотку или что-то в этом роде. Мне трудно объяснить, но ощущения такие же, как при использовании магии, только менее яркие. — Я понимаю, — сказал Альбус, и это было все, что мальчику нужно было услышать, потому что он обмяк от облегчения, — Это все? Поттер прикусил губу.  — Зеркало, — пробормотал он. — Зеркало … ты имеешь в виду зеркало, которое мы с профессором Снейпом использовали для общения? — Да, — он посмотрел на Северуса, затем уставился на свои колени, мышцы напряглись от волнения, — Тогда я тоже почувствовал волшебство. И когда авроры преследовали меня, я пытался использовать его, чтобы позвать вас, сэр, но я разбил его. Не на тротуаре или еще где-нибудь, а просто… наверное, с помощью магии. Простите. — Все в порядке, Гарри, — задумчиво протянул Альбус, — Это интересно. Зеркало очень старое, и оно было выковано гоблинами, которые, как известно, время от времени используют природную магию. Я полагаю, из-за вашего родства вы, должно быть, слишком много черпали из колодца, скажем так, и проводник не выдержал. Это, по крайней мере, единственное объяснение, которое я могу сейчас предложить. У тебя есть еще вопросы, Гарри? Поттер пожал плечами. — Поттер обеспокоен тем, что обладание этими способностями делает его плохим человеком, — пояснил Северус. Мальчик послал ему взгляд, который можно было бы прочитать как пугающий, если бы он не был вдвое меньше Северуса. — О, Гарри, — Альбус положил руку ему на плечо. Поттер на мгновение напрягся. Волна удовлетворения прокатилась по Северусу, — Ты должен понимать, что большинство волшебников способны научиться использовать дикую магию …. и, возможно, это не совсем правильное название. Мы так же называем её природной магией. Это магия, хранящаяся в землях, утесах и водах Земли. Иногда в старинных сооружениях или в вещах столь древних и неизменных, как любовь. Как у волшебника, у тебя есть своя собственная магия, вот здесь, — он мягко прижал ладонь к груди мальчика, — И ею легко овладеть и использовать, потому что она твоя собственная. Но не так уж много магии может поместиться в собственном магическом ядре, не так ли? Подумай о том, сколько её может поместиться в реке. Сколько может вместить озеро Инари? Поттер усмехнулся.  — Думаю, много. — Много. Но чтобы использовать её, мы должны открыться ей. Мы должны искать нечто большее, чем просто то, кто мы есть и что имеем. И, полагаю, что от природы ты более открыт, чем большинство. Я не буду лгать тебе, Гарри, это может быть опасная сила. Магия, которую ты используешь, не принадлежит тебе, она принадлежит источнику, из которого ты её черпаешь. Она не станет легко тебе подчиняться, и если ты потянешь ее достаточно сильно, она может взорваться, и остановить ее будет невозможно. Я говорю это не для того, чтобы напугать тебя, а просто для того, чтобы посоветовать тебе быть осторожными. Мальчик кивнул, ошеломленный, но с ясным взором.  — Сэр, не могли бы вы… вы знаете, как ею пользоваться? Не могли бы вы научить меня? — Я пытался, Гарри, но боюсь, что моих навыков будет недостаточно, чтобы давать инструкции. Лицо Поттера вытянулось. — Но так уж случилось, что здешняя хозяйка, Лини, весьма опытна в естественной магии. « Ну, конечно », — подумал Северус. — Я хочу попросить ее научить тебя кое-чему, — Альбус не пропустил, когда Северус закатил глаза, и теперь изо всех сил пытался сдержать улыбку, — Введение в искусство, если хочешь. Будет ли это приемлемо, Гарри? — Хорошо, но… значит, я пока останусь здесь, — Поттер бросил на него осторожный взгляд, — Профессор Снейп тоже останется или вернется в Англию? — Я не хочу, чтобы ты понял неправильно, Гарри: я полностью доверяю Лини, — сказал Альбус, глядя на Северуса, — Но я буду чувствовать себя намного лучше, если Северус останется здесь с тобой, пока вы оба не сможете вернуться в Британию. Когда мальчик снова посмотрел на него, Северус кивнул. Его шея напряглась. — Волдеморт знает об этом? — Поттер переключился на другую тему, по-видимому, удовлетворившись предыдущим ответом, — О природной магии? Поэтому он такой могущественный? Альбус улыбнулся: этого вопроса он ждал.  — Нет, Гарри, — сказал он, — Давным-давно Волан-де-Морт действительно был очень могущественным волшебником, имевшим в своем распоряжении обилие магии. Но он был эгоистом, человеком, стремящимся к абсолютной власти. Чтобы забыть о собственной силе, протянуть руку и попросить о помощи, нужны открытый разум и открытое сердце, Гарри. Это не то, на что Лорд Волдеморт способен. Их взгляды встретились над головой мальчика. Слова Пророчества эхом отразились от черепа Северуса; он чувствовал себя немного огорченным и немного торжествующим. — Полагаю, нам следует пойти и присоединиться к нашим хозяйкам за ужином, — встал Альбус, стряхивая настроение, как пылинку со своего плаща, — Кауко пообещала мне, что я впервые отведаю северного оленя. Ты пробовал его раньше, Гарри? Поттер покачал головой, выглядя так, словно он предпочел бы, чтобы так и оставалось. Когда он пошел из комнаты вслед за Альбусом, Северус схватил его за запястье. — Минутку, Поттер. Он казался лишь слегка напуганным, а это означало, что если Северус сохранит хладнокровие, он, возможно, сможет сделать это, не чувствуя себя монстром по окончанию.  — Ты знаешь, что такое уважение, мистер Поттер? — Э-э, — тот пошевелился, словно пытаясь вырваться из объятий Северуса, но сдался на полпути, — Это трудно объяснить. — Тогда приведу пример. Разве можно, скажем, без веской причины лгать тому, кого уважают? Его плечи опустились. Он понял.  — Нет, — сказал мальчик со вздохом, — Простите, что я солгал о зеркале… — Меня не интересуют извинения. Я хотел бы, чтобы ты проявил ко мне немного уважения, заверив, что этого больше не повторится. — Не повторится, — скривился тот, словно сами слова причинили ему боль. — Прекрасно. Они прошли на кухню, где стол был уже наполовину накрыт. Альбус приглашающе улыбнулся Гарри, но мальчик, казалось, не заметил этого и втиснулся на скамейку рядом с Северусом. Ему просто так было спокойнее, Северус знал. Тем не менее чувство, охватившее его при виде отказа Альбусу, было слишком уродливым, чтобы озвучить. Лини занялась раскладыванием еды по тарелкам каждого, сосредоточенно узнавая их предпочтения. Поттер смотрел на оленину с явным опасением. Когда она подошла к нему, он умоляюще посмотрел на Северуса. — Я думаю, мальчику просто овощи, — сказал он ей. Она не подала виду, что услышала его, но наполнила тарелку, как было велено. Он мог только представить, насколько неестественным был бы разговор в этот первый вечер, если бы не Альбус. Тот расспросил Кауко об оленях, а Лини — о ремонте дома, а также довольно подробно расспросил Поттера о его недолгой дружбе с сестрой Хетцель в Бельгии. Мясо северного оленя было нежным, но удивительно тяжелым, и Северус быстро наелся. Разговор протекал вокруг него и через него; казалось, уже поздно, но неугомонное солнце упорно висело в небе. — Альбус сказал мне, что ты легилимент, — внезапно обратилась к нему Лини. Вопрос словно вышел из ниоткуда, но опять же, мужчина действительно не следил за разговором, — Это правда? — Да. Она удовлетворенно кивнула.  — Я не владею легилименцией, но нахожу это интересным. Ты должен рассказать мне об этом как-нибудь. — Хорошо, — неуверенно согласился он. Разговаривать с ней было все равно, что играть в игру, правила которой ему не объяснил. Он вообще не мог уследить за ее темпом или даже точно определить, что она имеет в виду. — Что такое легилимент? — спросила Кауко. Лини сказала что-то короткое по-фински, и Северус предположил, что это перевод слова.  — Он может заглянуть в твой разум, — сказала она по-английски, и ее акцент резко усилился, когда она переключилась. — Подожди, правда? Затем Лини пустилась в более длинное объяснение, которое Северусу было совершенно неинтересно слушать. Он глотнул воды. Странный гнев, который засел в его груди, когда Альбус впервые ступил ногой в дом, заставил его чувствовать себя угрюмым, опустошенным и разбитым. — Вы умеете читать мысли людей? —  Гарри придвинулся ближе, его голос почти не был шепотом. — Нет. Разум слишком сложная штука, Поттер. Я мог бы использовать заклинание, чтобы увидеть некоторые из твоих мыслей и воспоминаний. Или я могу попытаться проникнуть в твой разум без палочки, и в этом случае я смогу видеть только твои поверхностные мысли. Он взял его за подбородок и поднял голову так, чтобы они смотрели друг другу в глаза.  — Сосредоточься на чем-то конкретном. Форма, цвет, слово, что угодно. — Ладно, — нервно усмехнулся он, — Хотите подсказку? Например, категория или что-то в этом роде? Северус улыбнулся.  — Нет. Ты думаешь о своем кошачьем друге из ресторана в Латвии. Это был не более, чем цирковой трюк, но это сработало.  — Как вы это сделали?! — воскликнул мальчик, — Подождите, вообще-то я тоже могу. — О, неужели? — Да. Я покажу вам. Что бы вы ни делали, не думайте о розовых слонах. Хорошо? Подумайте о чем угодно, кроме розовых слонов. Он сузил глаза в притворной сосредоточенности. — Вы думаете о… розовых слонах. — Верно, верно, — промычал Северус, — Удивительно. Настоящая легилименция. Поттер ухмыльнулся. Кауко встала и начала собирать пустые тарелки. Мальчик вскочил, чтобы помочь, и шум нарастал, пока Северус не решил, что будет справедливо извиниться и ненадолго спрятаться. Затем он заметил, что Альбус наблюдает за ним. — Что? — рявкнул он. — Ты очень хорошо с ним ладишь, — мягко сказал Альбус. Затем он улыбнулся и посмотрел на свое запястье. — Что ж, уже поздно. Я поговорю с Лини, а потом уйду. Но Северус, прежде чем я уйду, я должен спросить. Я сделал что-то, что рассердило тебя? — Нет, — услышал Северус свой собственный голос, — Конечно, нет. — Я думаю, ты был расстроен с тех пор, как я впервые вошел сюда. — Нет. Я просто устал, директор. Я был бы признателен, если бы вы оставили эту тему. Альбус склонил голову.  — Конечно. В таком случае, я желаю тебе спокойной ночи, Северус. Та же самая ярость расцвела в его груди, и росла, и росла, пока он не перестал видеть и слышать, пока он не стал кивать и желать спокойной ночи, направившись к себе. Его тело и его разум были двумя отдельными существами, которые только что встретились, чтобы сосуществовать в одном и том же месте. Он запер дверь в свою спальню и сел на матрас, спрятав голову между коленями. Нет, Альбус не сделал ничего, что могло бы его разозлить. Он не сделал вообще ничего такого, на что Северус мог бы злиться. Но он также не сказал ему того, что Северус только что понял, что хотел услышать, и именно это было источником холодной ярости в нем, которую он не мог ни сдержать, ни направить. Он не сказал ему и не скажет, а Северус был чертовым дураком, если вообразил это хотя бы на секунду, и все же…  «Ты сделал достаточно»,— говорил воображаемый Альбус, его голос был тихим, а глаза грустными, —«Ты очень хорошо с ним ладишь . Ты сделал достаточно, тебе больше не нужно этого делать, можешь идти. Бери мальчика и уходи.» В конце концов, единственным человеком, на которого он мог злиться, был он сам: за то, что он хоть на мгновение поверил, что такое возможно.