Все можно исправить

Пожар, разгоревшийся так внезапно в крошечной деревеньке, затерянной в глуши, и унесший жизни почти всех ее жителей, давно погас, оставив после себя черноту и запустение. Жителей близлежащих городов едва затронуло известие о гибели деревни и более чем трех сотнях жертв, чьи обгоревшие, почти не поддающиеся опознанию трупы еще два месяца после трагедии находили среди руин. Но в действительности пожар не угасал. Не угасал в сердцах немногих выживших, которые разъехались к родственникам. Многие из них навсегда запомнили ту ночь, когда они, едва одетые, продрогшие, залитые кровью зачарованно смотрели на зарево, поднимавшееся над Ямаири и окружавшим его лесом. И по меньшей мере половина из них согласилась бы с тем, что по сравнению с пожаром все, что происходило до него – не более, чем дурной сон. Помнил об этом и Озаки Тошио, ранее владелец деревенской больницы, а ныне терапевт общего профиля в одной из клиник небольшого городка в префектуре Сидзуока. Как и многие из выживших жителей Сотобы, Тошио даже сейчас, спустя два года, не мог до конца осознать случившееся. Долгое время он, сидя вечерами в своем небольшом, но весьма уютном для врачебного кабинете, вспоминал все, что случилось с ним с того самого момента, когда к нему пришел встревоженный Шимизу Такео и попросил помочь ему в поисках пропавшей дочери. Дальше – как на кинопленке: мертвый, остановившийся взгляд Шимизу Мэгуми и еще десятков людей после нее. Затем расследования, ночные дежурства в больнице. Кровь жены на руках и одежде. Осиновые колья, дробившие ребра восставших. Крики, визг, какой-то непонятный лязг, и огонь, огонь, огонь… На этом ясные воспоминания прерывались. Все остальное мирно покоилось где-то в подсознании, и Тошио не очень хотелось извлекать это оттуда. Ему хватало того, что он имел – хорошая работа, спокойная жизнь и признание тех, кого он спас той ночью. И хотя к этому примешивалась легкая горечь поражения, доктор был очень доволен собой. Вскоре тягостные воспоминания отошли для него в прошлое вместе с огнем, дымом и кровью, впитавшейся в землю. Больше ничто не напоминало доктору о случившемся. До сегодняшнего вечера.