Письма

      18-19.12.1899.       Сегодня я отбываю домой. Дела обстоят скверно, и если раньше я планировал остаться в Лондоне после Нового Года, то сейчас вынужден отменить планы и организовать новую экспедицию — назовём это так — в Восточную Европу. Ты не сочтёшь мой скорый отъезд бестактным, Альбус, потому что понимаешь, как это важно — не останавливаться в собственных исканиях. Уверен, что в грядущем году мы будем видеться чаще.       Полагаю, это последнее письмо перед нашей встречей, посему высылаю Арно в надежде, что ты приютишь его на срок больший, чем обычно, — до тех пор, пока я не прибуду в город. Он прихотлив в еде, но не боится одиночества, поэтому не должен доставить тебе неприятности. Не переживай на его счёт, если он откажется от овощей: это нормально, если накануне он пообедает крольчатиной; впоследствии он так или иначе вернётся к тому, что ты оставишь в чашке.       У меня нет проблем с финансами, и я не могу понять, почему это так важно для тебя. Странная форма самоудовлетворения, Дамблдор. Ты знаешь, моего наследства хватит на то, чтобы мы оба отправились в Болгарское Княжество — поехали со мной? Ты так хотел путешествовать, а мне невыносимо представить, что нам вновь придётся расстаться, — и в Богемию, и в Париж — да, в Париж, чтобы ты мог заниматься спагирией сколько понадобится, а не быть привязанным к министерству, как проклятый виллан. Я вернусь к этому разговору, когда первые эмоции после воссоединения спадут, и не дам тебе отвертеться так просто. Придумай аргументы убедительнее, чем твой школьник-брат и природная скромность, потому что я начинаю подозревать тебя в нежелании проводить со мной больше времени, чем это предписано этикетом. Тебя выручает то, что мне пора, и продолжу я уже в Мюнхене.       Мерзейшая вещь — портключ. Вернулся домой вчера вечером и едва успел — в потёмках не мог найти нужный котёл. Весь день провёл, разбирая и перекладывая чемодан; теперь, когда я планирую прямиком из Лондона отправиться в Варну (и понятия не имею, надолго ли там задержусь), мне пришлось подойти к утрамбовке багажа ответственнее. Ненавижу сборы, Альбус, и ненавижу семейные празднества. Сложно поверить, что через несколько дней я смогу беспрепятственно целовать тебя — это единственная хорошая новость за последний месяц. Это единственная хорошая новость за последние полгода (видишь ли, тебе в любом случае придётся наложить Конфундус на контролёра, потому что я не могу ручаться за собственную выдержку).       Чем занимается министр магии? И если снобское, растиражированное в Европе стремление любой ценой не вмешиваться в дела магглов, не удивительно и вполне ожидаемо (нас с детства учат оставаться в стойлах, словно тупость — это то, чем стоит гордиться, словно у нас нет права голоса), то восток не устаёт меня поражать. Местные чародеи, видимо, полагают, что если маггловское сообщество покорно жуёт откровенную милитаристскую пропаганду от какого-то идиота и стоит на пороге новой войны с русскими — что ещё ожидать от этого зверья? — то это в последнюю очередь касается волшебных подданных Японской Империи. Альбус, я читаю газеты, и меня бросает в дрожь от того, во что это всё грозит вылиться.       Здесь я ставлю точку. Час до закрытия, 22-е декабря. Жди меня.       Геллерт       P.S. Альбус, это сказки, в которых мораль выдумана для детишек. Мы никогда не можем быть уверены, какая трактовка Даров Смерти основополагающая.       P.P.S. Звучит как абсолютная чертовщина. Министерство ещё не вышло из-под контроля? За учинённые неудобства они обязаны отсчитать тебе неделю штрафных выходных!