Его мечта | VR

Каждый шаг сминает сухую траву, шуршащую словно мишура на искусственной елке. Несмотря на мягкую подушку зелени, земля под ней твердая, усеянная глыбами, на которые так и норовят наткнуться ступни. Рельеф изодранной поверхности идет волнами и ноги начинают дрожать и гореть от постоянных подъемов и спусков. — Это невозможно! Скажите, я же не один задыхаюсь? — Феникс останавливается на одном из травянистых возвышений и упирает руки в колени, переводя дыхание. С его лба стекают капли пота, поблескивая в лучах ослепляющего солнца, сумевших пробиться сквозь стены каменных возвышений. — Ага, нельзя было как-то попроще квест придумать… — Джин падает на холодную землю рядом, широко раскидывая длинные конечности. Его грудная клетка отбивает тревожную дробь и Минхо кажется, что она вот-вот разорвется, не уместив в себя столько воздуха. Поросшие яркой зеленью горы нависают полукругом над парнями. Группа остановилась на равнинной местности, укрытой тенью высоких глыб. Все вокруг усеяно невысокой примятой травой, мхом и редкими крапинками желтых цветов. Более развитые растения не выживают на такой высоте, погибая из-за холода и недостатка кислорода. В промежутках скалистых гор, увитых кустарниками и корнями, виднеются сверкающие снежные шапки. Минхо мысленно выдыхает, радуясь, что им не придется карабкаться хотя бы туда. Они уже преодолели большой путь, поднялись на огромную высоту и практически все изнывали от кислородного голодания и усталости. Морозный воздух, забивающий легкие, никак не насыщал, голова трещала по швам, а солнце жарило так, что на оголенных руках оставались ожоги. — А у меня все нормально, — Бин пожимает плечами, но соглашается на остановку, усаживаясь рядом с парнями и вытягивая вверх мускулистые руки. Минхо ловит восторженный взгляд Джина, впившийся в крепкое тело друга, и усмехается. — Это потому, что ты старый, — Ли стоит поодаль, безучастным взглядом разглядывая троицу, распластавшуюся по земле. — А как это связано? — Молодым тяжелее переносить гипоксию. — Парень пожимает плечами с умным видом так, будто не успел перерыть по дороге все статьи о восхождении в горы, чтобы понять, почему ему кажется, что он вот-вот умрет, отхаркав собственные легкие и прочие органы. — Охренеть, а это вообще законно? Перекрывать нам доступ к кислороду в игре? — огненная язва, как Минхо успел окрестить Джина из-за способностей и желтых волос, чернеющих на кончиках, предпочитала выплескивать свое недовольство на каждом шагу. — А ты условия контракта не читал? — собственный раздраженный голос вырывается против воли и Минхо даже радуется, когда получает в ответ только раздраженный обессиленный взгляд. — А где Хан? — Бин дергается, будто все это время ждал, когда между Джином и Минхо начнется очередной спор, чтобы успеть изничтожить его в зародыше. — За птицами бегает… — Ли неопределенно кивает в сторону, откуда они пришли. — Орлами какими-то. — Скажи ему, что у нас перекур. А то он с такими нерациональными тратами энергии и до середины пути не дойдет. — Почему я? — Мне показалось, вы с ним теперь лучшие подружки. — Тебе показалось. Бин складывает руки на округлой груди и укоризненно смотрит на Минхо, насыщая взгляд материнской заботой и упреком. Адская тошнотворная смесь от которой веет запахом горелых пирогов, алкоголя и заправленной постели. Минхо привычно заглядывает в потемки своего черепа, закатывая глаза, и разворачивается на поиски Хана, внезапно раскрывшего себя со стороны занудного орнитолога. По дороге он успел вынести Минхо все мозги, перечисляя десятки видов орлов, которые «должны, нет, обязаны!» обитать в этой местности. — Хан как шлюха, вешается на шею всем, кого видит. Тихий насмешливый голос. Минхо замирает в полушаге, чувствуя как по позвоночнику бежит холодный разряд. Это не его дело. Не его, так ведь? — Эй, Джин, осторожнее с выражениями. Он вообще-то наш организатор, — в голосе Бина внезапно звенят чугунные ноты, тон становится ниже, вкрапления недовольства и угрозы вплетаются в него черными разводами. — Просто делюсь наблюдениями, — парень с огненными волосами отмахивается и обращает внимание к своему спутнику, отрешенно перебирающему сухую траву. Минхо заставляет себя двигаться дальше, борясь с внезапно увеличившимся притяжением земли и зудом в кулаках. Раздражение забивается в нем в самый дальний угол, ожидая лучшего времени для нападения. Долго искать фею не приходится. Парень горит переливами белых искр так, что видно издалека. Хоть глаз выколи. — Что ты делаешь? — Минхо даже не пытается скрыть искренний интерес, скачущий в его теле солнечными зайчиками. Маска, которую так легко было держать с другими, улетучивалась в мгновение ока, как только в радиусе видимости сверкали серебряные браслеты и внимательные глаза, всегда направленные на него. — Если ты о том, почему я лежу на огромной глыбе посреди открытого поля — то я приманиваю ягнятника. — Кого? — Его еще называют бородачем, он из семейства ястребиных. Он был редким даже сто лет назад, а еще… — Так, стоп. Я больше не вынесу ни одного факта про птицу, — Минхо оглядывает бездвижное тело Хана, серебряные пластины, мягко очерчивающие тонкую талию и широкие плечи. — Так ты, типа, мертвым притворяешься? — Ага, — Хан еле шевелит губами, все еще надеясь сохранить видимость бездвижия. —Либо уходи и не мешай мне, либо ложись рядом. Парень разворачивает чересчур серьезное лицо с надутыми губами и напряженными бровями и в следующую секунду Минхо обнаруживает себя карабкающимся на нагретую солнцем сухую глыбу, улыбающимся самой глупой и кривой улыбкой из всех, которые у него были. Он касается чужого плеча своим, кладет собственные руки на живот и замирает, смотря в небо. Чистое и, кажется, бесконечно глубокое. — И долго так ждать? — Не знаю. Молчи. — Раскомандовался. Минхо чувствует легкий толчок в бедро и прикрывает глаза, борясь с радостью, перевернувшейся в маленьком гробу в груди, когда Хан оставляет собственную ногу прижатой к нему. Солнце жарит кожу, ветер зализывает ее мягкими порывами. Теперь дыхание сбивается не только от разреженного воздуха и Минхо оставляет попытки выровнять его. Стук собственного сердца заглушает любые звуки и он молится, что Хан слишком увлечен попытками изобразить из себя мертвеца, чтобы услышать это. Руку с силой сжимают, вытягивая Минхо из комка спутанных эмоций, передавливая вены и артерии. Он уже готовится возмутиться, но слышит протяжный, проникающий под кожу и скребущий ее изнутри, свист. Волосы встают дыбом, уши чуть не заворачиваются в трубочку от отвращения, но рука на запястье предостерегающе дергается и Минхо заставляет себя сконцентрироваться на небе в поисках отвратительного звука. Много времени не понадобилось. Огромная черная тень неумолимо быстро надвигается на них, падая словно камень. Оглушительный свист пронзает хуже острых когтей, размером с человеческий палец, но Минхо решает не дожидаться момента, когда он сможет в этом убедиться. Он успевает заметить как на лице Хана отпечатался немой восторг, прежде чем стащить его с высокого камня и с глухим стуком упасть на землю, прикрыв голову. Шелест крыльев стих практически сразу, а придя в себя, Минхо обнаружил чистое небо, как будто никакой ужас со сверкающими глазами не рассекал его только что. — Вот эта двухметровая поебень и есть твоя птичка?! — Да! Скажи клевая! — Хан оборачивается к Минхо и в его глазах горят остатки пережитого восхищения и радости. — Да я чуть не оглох от ее убийственного клича… — Оу, твои уши… — Фея извиняюще тянется к горящим кончикам ушей парня, еле ощутимо проводя по тонким линиям татуировок, и тут же отводит руку. — Еще он умеет мяукать. Это уже не так ужасно. — Боюсь представить, — Минхо отворачивается, упираясь взглядом в освещенный участок травы, разглядывая иссохшие стебли. Они рвано и неритмично подрагивают, несмотря на отсутствие ветра. Рассерженное сердце постепенно приходит к своей норме, замедляясь. — Да ладно, весело же! Ли потирает ушибленную поясницу и возвращает к Хану взгляд замученного жизнью психиатра, выносящего вердикт своему пациенту. — Да уж… Я скину тебе потом, мяукают они мило. И сможешь посмотреть вблизи. — Мне хватило. Минхо облокачивается на холодный выступ камня, скрытый тенью, и отправляет Бину быстрое сообщение о том, что Хана он нашел. О том, что возвращаться они не собираются друг и сам догадается. — Они там перерыв устроили, — Минхо отчеканивает дежурную фразу, убеждаясь в том, что Хан не двигается с места. — Да, я понял. — Не пойдешь обедать? — А ты? — Не хочу. — Тогда я тоже. — У тебя совсем личного мнения нету? Хан молчит так долго, что Минхо уже не надеется получить ответ, погружаясь в рассматривание глазурных верхушек гор и тонких прядей снежных рек, стекающих по ним. Тело постепенно наполняется теплым спокойствием, солнце быстро ползет к своему пику, ноги начинает приятно подогревать. — Да, кажется, нету. Иногда я чувствую себя безвольной игрушкой, которая просто следует за желаниями других, надеясь влиться в компанию. — Но так ты точно никогда не вольешься. — Думаешь? — Я уверен. Чтобы вписаться в группу тебе наоборот нужно демонстрировать всем независимость. Люди тянутся за теми, у кого есть свое четкое мнение по каждому поводу. — За такими как ты? — Я? С чего ты взял, что это обо мне? — Ты кажешься категоричным. — О, это не так. Я уверен только в одной вещи в своей жизни, все остальное — серая зона неразберихи и хаоса. — Расскажешь? — Неа, — Минхо растягивается в игривой улыбке, желая увести диалог в более расслабленное русло. Поникшее лицо Хана странно расстраивало и наполняло тревогой. Он подносит палец к выпрямленному лицу феи, слишком сосредоточенно следящей за ним и касается щеки под маской, в самой мягкой части. Минхо уже и забыл, что умеет улыбаться. В последнее время он снова и снова натыкается в себе на то, о чем успел забыть. — Расслабься. В эту компанию тебе точно не нужно вливаться, тут одни придурки. Минхо оставляет мягкие ямочки и закидывает руки за голову, бросая осторожный взгляд на Хана, свернувшегося в клубочек и уложившего подбородок на колени. Он смотрел вперёд, но его зрачки не двигались. — Кстати о придурках. Чем ты так насолил Джину? — Ох, это немного… — губы феи сжимаются в тонкую линию и Минхо слышит, как лихорадочно в его голове крутятся шестеренки. — Не нужно рассказывать если не хочешь. Просто спросил. — Нет, ничего, — Хан молчит несколько мгновений, водя ладонями по собственным голеням. — Мы познакомились на одной из миссий год назад. Изначально не поладили, но было некритично. Ходили по красному району, добывали информацию в барах и все такое. — О-о-о, — Минхо понимающе кивает, зная, что истории, начинающиеся таким образом, никогда не приводят ни к чему хорошему. — С ним был его тогдашний парень. В конце успешной миссии мы зашли в одно из заведений… Я отослал им наркотики. Его парень полез ко мне и… вот, — Хан тяжело выдыхает, будто каждое слово дается ему с нечеловеческим усилием. Минхо кивает. — Ничего не было, но я и не сопротивлялся, понимаешь… Минхо снова кивает и понимающе мычит. — Не думаю, что тут есть твоя вина. Во-первых, это их отношения и Джин должен злиться именно на своего парня и на его действия. А во-вторых, наркотики из кого угодно сделают животное. — Но я и был тем, кто сделал с ними это. И с собой. — Нет, это было их решение и их действие. Независимо от тебя. Хан отрицательно мотает головой и придвигается ближе к Минхо, прислоняясь прохладным бедром, покрытым острыми выступами серебра. Минхо видит как по открытым участкам его кожи бегут мурашки. Он не успевает подумать, как рука тянется к плечам феи, осторожно похлопывает и обвивает их после. — Все равно в тот день я совершил много ошибок. И Джин, кажется, думает, что я первый полез к его парню. — М-м. Ну и идиот. Хан опускает взгляд вслед за своей рукой, перебирающей пыльную траву рядом. Минхо проводит рукой по макушке феи, приглаживая настойчиво выбивающуюся прядь. — Почему ты рассказал мне все это? — Я не хочу, чтобы ты думал, что я шлюха… — голос Хана еле заметно подрагивает и снижается до обиженного шепота. — Я бы никогда так и не подумал. Зачем мне это? — Мы знакомы три дня, может быть я вообще маньяк, — в бок прилетает мягкий кулак и Минхо чувствует как под его собственной рукой расслабляется и подрагивает от смеха тело феи. И он сам незаметно сбрасывает с плеч несколько килограммов груза, копившегося последние двадцать два года. — Хан Джисон, новости о тебе и твоей семье разлетаются со скоростью света. Можно сказать, я знаю тебя уже пять лет. Я видел те уморительные фотки, когда ты упал с дерева в вашем роскошном саду, а вокруг тебя собралась толпа обеспокоенных роботов. — Эй, это была трагедия! Я ведь сломал ветку, дерево чуть не погибло. И неужели ты веришь всему, что пишут в сети? Сейчас видео любой идиот может подделать, просто вбив запрос в сеть. — Конечно нет. Но что-то из этого все равно правда, — Минхо демонстративно проводит кончиками пальцев по подбородку, копируя один из любимых жестов Хана. — Например то, что вскоре вы купили три новых дуба и организовали в честь этого первый бал. — Все-таки, ты ничего не знаешь о моей семье и обо мне. — Так расскажи, — Минхо просто пожимает плечами, не обращая внимания на тревожные искры, мелькнувшие в глазах феи, и легко поднимается на ноги, протягивая руку. — Давай, я слышу к нам топает очень радостный Бин. Спустя несколько секунд темное пятно превращается в очертания человека, размахивающего грузной ладонью. — Парни, мы обнаружили другую команду! Стычка планируется завтра. Нам нужно успеть пересечь горы, а то мы отстаем от всех. И быть готовыми к удару. По дороге обсудим стратегию. Вы поели? Минхо не сдерживает улыбки, выслушав речь в которой очень ловко переплетались и материнская забота, и энтузиазм опытного охотника за артефактами, и мальчишеское озорство. Через несколько часов они преодолели наивысшую точку. Фениксу пришлось выйти на какое-то время из игры, чтобы хоть немного насытиться кислородом, но останавливаться надолго было нельзя. Джин молчал большую часть пути. Минхо слышал как быстро и отчаянно бьются сердца всех участников. Подъем дался им тяжело. Но еще тяжелее оказался спуск, когда язва начала приходить в себя. Послушав Минхо, Хан практически не отходил и Ли успел узнать много нового о фее. В частности то, что парень очень любил путаться в собственных ногах и забывать о крыльях, которые хоть и предназначались в основном для боя, могли поддерживать его и на земле. Пару раз Ли приходилось подхватывать его на лету, хватая за руку или пояс на талии. И ни одного такого раза не пропустил Джин. С каждым шагом он находил все больше и больше поводов придраться и почти полностью переключился на Минхо, не получая реакции от Хана. Бин выбился из сил, туша каждый разгорающийся конфликт, Феникс сохранял строгий нейтралитет, но к концу пути Минхо вовсе перестал воспринимать насмешки в свой адрес. Как и Хан. Хотя, он постиг это искусство ещё в самом начале, радостно повествуя Минхо о старых сказках, на основе которых строились многие квесты. Ли настолько увлекся этими разговорами, что пропустил последние -дцать окликов от Джина и тот наконец-то обратил свое внимание к обсуждению стратегии с Фениксом и Бином. По отрывкам, которые Минхо уловил, оказалось, что Феникс представлял из себя отличного стратега с большим опытом. Он долго описывал различные варианты развития событий и способы достижения наиболее удачных для их команды. Они с Ханом присоединились к троице на какое-то время, чтобы послушать, но потом снова оторвались, ввязавшись в глупый спор друг с другом на тему того, щетиной вниз или вверх нужно оставлять зубную щетку на полке. Были приведены десятки аргументов, но каждый остался при своем мнении. Долгий день измотал обоих и с началом темноты вся группа двигалась в полной тишине, заразившись усталостью неугомонной феи. Хан иногда задевал Минхо плечом или неосторожной ладонью, а Минхо делал вид, что он не замечает. За день они поднялись на два километра и успели спуститься до уровня моря, к самой границе леса, остановившись на огромном пространстве поля, лишенного деревьев и даже кустарников. Вряд ли какая-то из команд осмелится напасть здесь — слишком тяжело укрыться. Трава достигает середины голени, воздух смешивается со сладостью пыльцы, свежим ветром, приходящим с гор и солью. Минхо прислушивается и замирает. Он наспех наполняет до отказа собственные объятия длинными сухими ветками и спешит к их небольшому лагерю. Вокруг костра выстроены четыре палатки. Феникс и Джин располагаются в одной и Минхо списывает это на их странную, тихую дружбу. Хан очень удачно опускается рядом с костром, раскладывая свою добычу. Но Минхо останавливается от радостного оклика, когда слышит знакомый голос. Джин сидит за одной из палаток, издалека управляясь с огнем. Ли замечает кончики его пальцев, вычерчивающие острые беспорядочные узоры. — Ты охуел? — Что? — Хан озадаченно оглядывается, явно не понимая что не так на этот раз. — Сам потом эти ветки пилить будешь, они никогда не загорятся. — Твоего огня даже на это не хватит? — Минхо приближается к Джину. — Его хватит на то, чтобы поджарить твою тушку, — насмешливый ответ, не претендующий на продолжение спора. Даже близкий к равнодушию. — Попробуй. — Минхо фыркает и складывает руки на груди, якобы в ожидании. Но Хан воспринимает уже ставший привычным обмен колкостями как угрозу. — Забей на него, — прохладное касание скользит по предплечью и Минхо переводит взгляд на фею. В серебряных глазах отражаются красные языки пламени. Это могло бы быть устрашающим в другой ситуации, но сейчас Ли видит только мягкий упрек и усталость от бесконечных споров. Кажется, слишком надолго он задерживается, утопая в лаве разрозненных эмоций Хана. — Говорил же, шлюха нашла себе новую вешалку. Мягкая трава пульсирует под ногами, наливаясь кровью. Один резкий шаг и глухой звук удара разносится по открытому полю. На Минхо смотрят две пары ошарашенных глаз. Одни из них подрагивают от смеси злости и страха. — Какого хуя?! Ты совсем псих? Черная подошва опускается на грудь парня, толкая его на землю. Он, кажется, так испуган, что забывает о самозащите. — Мне посрать на то как он тебе насолил, но не впутывай в это меня. И не приближайся больше, а то я могу и не рассчитать силы в следующий раз. За плечи грубо хватают и отталкивают, но Минхо успевает почувствовать как сильно изнутри нагрелась подошва сапог, обжигая кожу ступни. — Что ты творишь?! Парень выпутывается из мертвой хватки негодующего Бина, за секунду выросшего из темноты рядом, отталкивает собранные ветки к костру и устремляется в темноту полей, чувствуя на себе прожигающие взгляды. Хан стоит на том же месте, не двигаясь. Его губы сжаты, а глаза широко раскрыты, поблескивая лунным серебром. Минхо наугад хватает его за запястье и тянет за собой, не оборачиваясь. Джин точно решит отомстить, и, вероятнее всего, эта месть полетит прямиком в Хана. Пока он рядом с ним — ничего не случится. — Спасибо. — За что? — Что защищаешь. — Я не защищаю. Я только что навлек на тебя в два раза больше проблем, чем их было. Если это вообще возможно. — Но ты так злишься, только когда дело касается меня. Минхо молчит, анализируя информацию. — Так просто совпало. Но лучше тебе ходить со мной весь оставшийся день. — Я и так от тебя не отлипаю. Ли слышит перезвон мягких колокольчиков, когда Хан смеется и на душе внезапно воцаряется весна. В темноте трава под ногами кажется ярко синей, вокруг Хана собираются голубоватые искры, отражающиеся на его коже и волосах. Все кажется слишком правильным и Минхо позволяет себе еще глубже увязнуть в сладком сне. — Куда мы идем? — тихий голос тоже звучит слишком мягко и словно отдаленно. Хан будто не спрашивает, а просто повествует о погоде и уровне атмосферного давления сегодня. Кажется, ситуация перестала его удивлять. И Минхо благодарен за отсутствие других вопросов. — К морю. — Тут есть море?! — Ты же связан с природой, неужели не чувствуешь? — Нет… Наверное потому, что оно никак не связано с квестом. — Ага, просто декорации. Но я слышу волны и чувствую запах тины. Это место ведь настоящее? — О чем ты? А… Да, это, кажется, Турция? Сейчас ее даже нет на карте. — Зато она сохранилась здесь. — И ты все равно хочешь жить в мире «снаружи»? Запах минералов и соли до отказа заполняет легкие. После целого дня в горах это кажется преступным наслаждением, будоражащим сознание. С каждым шагом звук пенящихся волн становится все громче, а воздух все более влажным и насыщенным. Впереди виднеется только черное небо, сливающееся с границей водной глади. Минхо подходит к краю и заглядывает вниз, наблюдая за тем, на сколько крошечных осколков разбивается каждая темная волна, ударяясь о блестящие скалы. Что-то оттягивает тело назад и Ли медленно разворачивается, нехотя отрываясь от созерцания бурлящей стихии. Все его естество протестует, желая навечно замереть, только покачиваясь в такт волнам. Рука Хана крепко сжимает его куртку. Сам он стоит поодаль. — Это не удержит меня, если я упаду. — Я знаю. Из груди вырывается насмешливый, но слишком нежный смешок и Минхо делает шаг, подходя вплотную к Хану, прислоняя ладони к его животу и мягко подталкивая, заставляя отойти от обрыва. Взгляд скользит по ровной линии лба, скрытой за прядями и тонкими изгибами маски. Он немного ниже. Минхо первым опускается на землю, прислоняясь к ней спиной и расслабленно укладывая голову на сложенные руки. Взгляд бегает по ночному небу, стараясь ухватить каждую деталь ночи. — Видишь Сириус? — Самая яркая? — Да. — О, он мигает! Это какой-то баг? — Нет, это полная копия реальности. У Сириуса два ядра, которые вечно вращаются друг вокруг друга. — Ого. Дыхание Хана выравнивается и замирает. Минхо смотрит на небо. Чем дольше разглядываешь его, тем больше становится видно созвездий и цветов, рассыпанных пыльными узорами. — Звезды это единственное, что сохранилось в нашем мире практически неизменным. Они только немного поменяли свое положение, — Минхо переворачивается на живот и следит за светящимися глазами Хана, путешествующими от его губ до глаз и обратно. Он аккуратно подхватывает край маски фалангой пальца и стягивает ее с Хана, обнажая его переносицу и лоб, усеянный россыпью светлых волос. — Иногда я забываю какой из миров реальный. Хочется верить, что реальный тот, где веселее живется. Но существование звезд ставит все на свои места. Наша планета разрушена, но глобально ничего не изменилось. И люди все еще могут начать жизнь заново. В мире, который действительно принадлежит им. — Кажется, я никогда не поднимал голову в реальности. Никогда не видел звезд там, — но вместо неба Хан неотрывно следит за Минхо, будто старается впитать каждое мгновение. Каждый его вдох и подрагивание растрепанных волос на ветру. — Все же, почему ты так борешься за реальность? — Потому что никакое устройство, никогда не сможет передать тебе того, что чувствуют другие люди рядом с тобой. — Но они ведь могут сказать? — И тебе будет достаточно этого? — Я не понимаю о чем ты… — Я о том, что здесь ты никогда не сможешь понять, что другой чувствует по-настоящему. Как он смотрит и как дрожит его кожа, когда он касается твоих губ, — собственные пальцы опускаются на горящую, сухую кожу. — В реальности все иначе. Реальность тяжелее, в ней труднее дышится и сложнее ходится. В ней сложнее заводить друзей, сложнее выживать. Она серая и отвратительная на вкус. Но я бы ни на что не променял ее. Понимаешь? — Не уверен… Минхо наклоняется, едва касаясь дрогнувших губ своими. Он силой оттягивает себя от порыва углубить поцелуй и остаться в этом месте и в этом мире навечно. Подошва касается земли, парень поднимается и смотрит прямо на Хана. — Это ничто. Минхо делает шаг туда, откуда они пришли, забываясь в шуме ветра и волн, гадая, не сломал ли жизнь наивному подростку из прогнившей семьи, владеющей миром, по которому он сейчас ступает.