лязг
звон
вой
В голове пусто. Что он должен делать дальше? Снаружи уже светало. Шум стих, а металлические детали больше не скрипели и не кричали о своей хрупкости. Этот вечный круговорот похожих звуков и тишина сейчас казались неправильными. Собственное тело теперь было далеким. Живот скручивает с такой силой, что Минхо еле успевает добежать до мусорки. Не произойди этого и он бы не встал никогда, но теперь вынужденность одного движения порождает необходимость следующих. Он словно наблюдает за собой со стороны. Вот его тело обходит комнату и в итоге не решается выломать дверь, с трудом открывает окно, которое не открывали уже с десяток лет, бережно поднимает на руки чернильное обмякшее тело, прижимает к груди и гладит по обездвиженным бокам. С трудом перекидывает ногу и еле проскальзывает через небольшое окно, тяжело опускаясь на ноги. Лопаты не было, поэтому тело находит кусок черепицы, отлетевший от чего-то во время бури и устремляется куда-то. Идет долго и пошатываясь, петляет неопределенными заворотами, следует своему собственному маршруту, выжженному кровавыми строками в голове. «Семь налево, три назад, Сорок восемь, девять, пять.» Назойливая песня из детства кажется для тела лучшим проводником. Оно останавливается только когда мелодия и чужой голос в голове смолкают, а перед глазами вырастает сухое дерево. Точнее, остатки от воспоминаний о его былом величии. Оно пережило экологическую катастрофу, но не пережило любопытных человеческих рук и жадности, желания каждого сохранить у себя хоть что-то от счастливого прошлого. «Горы, реки и трава, Умирай, душа моя». Земля под ним поддается легко, в ней иногда попадаются острые осколки, но тело не замечает боли от порезов. Только тяжесть шерстяного комка кажется невыносимой. Невыносимо скидывать на него грязную пыль, наблюдать за тем как он покрывается слоем земли. Несколько раз тело останавливалось, борясь с желанием перестать двигаться. Замереть и остаться так навечно. Но вновь и вновь нечто подталкивало его, будто дергало за ниточки искусственных конечностей. Кажется, это было чувство безысходности. Оно порождало парадоксальное и беспрекословное повиновение старым привычкам, наработанным за недолгую жизнь. Эти привычки воспевали движение, энергию и вечное стремление к счастливому будущему. Но сейчас они потеряли всякий смысл, остались только голые механизмы выживания. Минхо не помнил как добрался домой. Не помнил как надел костюм, не помнил даже как получил запоздалый должок — удар по виску. Боль совсем не ощущалась. — Джин! Да что ж это такое, собрал психов на свою голову! Минхо, а ты какого хрена только сейчас зашел?! Хан тащил твой аватар всю дорогу, чуть не помер, пока защищал твою тушку от другой команды! Да мы чуть все не умерли, надеюсь, ты понимаешь как сильно подвел нас! Минхо слушает, безучастно переводя взгляд на каждого члена команды по очереди. Феникс мягко оттягивает разъяренного Джина, Бин стоит напротив, потряхивая Ли за плечи, Хан… Мысли путаются, когда Минхо пытается различить его эмоции. Почему он выглядит таким виноватым? Несколько секунд мнется на месте. Мир сужается до одной точки горького чувства, когда Джисон приближается и обхватывает его тело руками. Прижимается так крепко, что костюм в реальности наверняка оставит синяки, острые узоры маски впиваются в шею. Он ничего не говорит и отходит спустя доли секунды. Злой гам вокруг смолкает в одно мгновение, все смотрят так, будто перед ними только что упал метеорит. Минхо с трудом набирает в легкие воздух, он кажется невыносимо тяжёлым и ненасыщенным, будто они все ещё высоко в горах, свой голос принадлежит кому-то другому. — Радиационная буря… дом… сломался. После секундного молчания говорить начинают сразу все. — Боже, ты не ранен? — Гонишь, твой дом? — Буря, у нас тоже… — Минхо… Ли бросает остерегающий взгляд на обладателя последнего голоса и качает головой. В переплетении других никто не различил слов Хана. — Я не ранен, все… кончилось. Что у вас тут… произошло? Чем больше он говорил, тем менее сложным это казалось, хотя все еще ощущалось так, будто в легкие налили свинца, а диафрагму прошили железной проволокой, мешающей дышать. Мозг отказывается воспринимать происходящее как реальность. Минхо напоминает себе, что это и не было реальностью. — На нас напали с самой первой минуты игры, по видимому, вторая команда выслеживала нас еще со вчерашнего дня. Мы чуть не проиграли из-за того, что… — Бин выразительно смотрит на Хана, молчит, а потом цыкает и продолжает. — Джин на пару с Фениксом в итоге сожгли половину того поля, и мы оторвались. А сейчас заблудились! — В смысле? — Удары сердца раздаются со всех сторон, сам послушай. Карта не показывает нашего местоположения. Мы в тупике! Минхо вслушивается в шорох вокруг. Гулкий звук, напоминающий ритмичный шелест листвы, проникает в самое сердце, отдается во всем теле и заставляет землю под ногами вздрагивать. Будто кто-то шепчет у самого уха, облизывает черепную коробку изнутри. Голова поднимается к небу, заслоненному верхушками сосен высотой в десятиэтажный дом, сознание плывет, втягивая в темный омут равновесие и координацию. Мысли свариваются в безвкусную жвачку, тело обмякает. Кажется, он сливается с этим лесом. — Ладно, парни. Нам нужно сделать привал. Да, Хан? — Конечно, все устали. Я побуду на страже, можете отойти, если хотите. — Тогда я воспользуюсь твоим щедрым предложением. Нужно выдохнуть. Бин бросает короткий взгляд на Минхо и в следующую секунду его аватар замирает на месте, становясь полупрозрачным и подрагивая пикселями. Наверняка он очень злится. — Мы пойдем заберем доставку. Глубокий голос Феникса оказывается совсем рядом. Солнечные пятна бегают по его лицу, отражаясь в прищуре голубых глаз. Его спокойствие иногда настораживает. А еще настораживает то, как хорошо и тихо они ладят с Джином. Но это не было делом Минхо. Сейчас вообще ничего в этом мире не было его делом. — Что-то важное? Теплое дыхание Хана касается кожи плеча. Его фигура будто появляется из ниоткуда, хотя, скорее, до Минхо слишком туго доходит происходящее, словно сквозь белую пелену сна. — Нет, мелочи. Еда. Немного уклончиво, но фея с маленьким природным мальчиком и не друзья, чтобы любезничать и душить друг друга искренностью. Сознание окончательно начинает мутить. Минхо отходит на пару метров и скатывается по дереву, опускаясь на мягкую сверкающую влагой и жизнью траву. Аватары Феникса и Джина вздрагивают рябью и замирают, Хан падает рядом, громко выдыхая и потягиваясь. — Что-то меня мутит… Фея плавится рядом, подставляя солнцу увитое серебром лицо. Не получив ответа от Минхо, Джисон продолжает. — Я уж думал, ты не придешь из-за вчерашнего. Ли замирает. А что было вчера? Ах, да… Будто то, что он натворил произошло очень давно, а не прошлым вечером. — Не понимаю о чем ты. — Эй! Ты вообще-то украл мой первый поцелуй! — Это неправда. — Ну да… Но всё-таки понимаешь! — Хан улыбается и заглядывает Минхо в глаза, ожидая продолжения шуточного разговора, но натыкается только на холодную стену и непроницаемую маску на лице. — Слушай, ты точно в порядке? У тебя дома что-то случилось? То есть, я помню, ты сказал, что он сломан, но ты сможешь жить там дальше? — Да, все нормально. — Точно? На самом деле… ты и правда можешь жить у меня. У нас в доме десятки неиспользуемых комнат, за них даже платить не нужно будет, мои родители будут рады тебе… Мы можем послать за тобой вертолет или водителя, если ты живешь не за морем, а еще мы сможем… — Хан. — Да? Минхо опускает собственную холодную руку поверх тыльной стороны горячей ладони Хана, проходясь пальцами по его костяшкам и гладким ногтям. Это действие отнимает последние крупицы самообладания, в голове окончательно пустеет, стены рушатся. Не будь он абсолютно истощен, упал бы и разрыдался прямо здесь. — Ты сумасшедший, знаешь? — Да, ты говорил это сотню раз. — Думаю, даже больше. Я в порядке, правда. Внезапная благодарность расползается по телу, просачиваясь в мышцы и кожу сквозь артерии, наполняя их теплом и чувством мимолетной расслабленности, от которой хочется удавиться. Слишком много противоречивых эмоций, присыпанных щедрой долей усталости. Минхо немного сползает, сначала равняясь с Ханом, а потом и вовсе смотря на него снизу вверх. Голова укладывается на чужое плечо, Джисон не говорит больше ни слова. Становилось слишком очевидным то, насколько хорошо он понимает Минхо. Читает его как открытую книгу даже будучи в виртуальной реальности. Он с самого начала знал, что что-то случилось, но рассказывать об этом не было никаких сил. Казалось, Ли шагает в темную пустоту, все глубже с каждой секундой, и оставаться одному может быть опасно, и Хан откуда-то знал об этом. Его тонкие обжигающие пальцы играют с кожей запястья, проводят по линиям татуировок и легко пощипывают, а потом гладят, будто извиняясь. Хан не говорил, но очень старался передать что-то, не оставляя Минхо ни на секунду. Ли мог только принять его безмолвную поддержку. Собственная ладонь ползет под чужую, приподнимает ее, выравнивая руки в воздухе, палец к пальцу. — Никогда не замечал что они такие маленькие… Слова выливаются легко, даже невесомо, будто их никогда и не было. Но Хан снова все понимает. — Маленькие руки великого гонщика. Они очень хорошо смотрятся на руле… Знаешь к чему ещё подойдут идеально?.. Дурацкий закос под дурацкую шутку. Но становится ещё теплее. — К твоему рту? В качестве кляпа? — Ох вообще я думал о другом, но этот вариант кажется более интересным. — Почему мне кажется что ты все еще думаешь не о том что я имел ввиду… — Я не умею читать мысли, к сожалению. — Радуйся, чужие мысли это страшные дебри. Тебе не понравится. — Я бы справился. Хан немного сползает и прижимается щекой к красной макушке, переплетая пальцы все ещё поднятых в воздухе рук. Он начинает тереться головой, словно кот, просящий еды, и Минхо еле сдерживает стон от боли, сжавшей сердце в тисках. Фея замечает и мягко отстраняется. Ли даже уверен, что увидел извилистые линии извинений, которые начали зарождаться в чужой голове. — Руку свело, иди сюда. Минхо демонстративно резко отрывает ладонь от ладони Хана и разминает ее, но тот не успевает состроить виноватую мину, как Ли тут же тянет фею к себе, усаживая его неловкое тело между ног, захватывая в кольце двух пар конечностей и утыкаясь носом в длинную шею. Будто кто-то вкачал в него лошадиную дозу анальгетиков, сознание плывет, в животе зарождается чувство щемящей радости. — О… Восторженный выдох вырывается против воли. От Хана пахнет солнцем. Или луной. Или всем и сразу — просто жизнью. Что-то свежее, но при этом теплое, с лёгкой горечью корицы или чего-то ещё, что Минхо никогда не нюхал в реальности. — Что ты менял в настройках аватара кроме начального образа феи? Голос, рост? — А, нет… Я оставил все как есть. Голос Хана, кажется, стал ниже и тише на несколько тонов, под руками завибрировала его грудная клетка. Минхо поднимает руку к его ключицам и едва касается пальцами шеи, желая убедиться в своих ощущениях. — То есть это твой голос… и… твой запах? — Да… постой, запах? Разве я чем-то пахну? — Конечно. Каждый чем-то пахнет, но обычно люди окружают себя ароматом цветов или чего-то подобного. — И тебе… нравится? — М-м… Вряд ли такой ответ устраивает Хана, но на большее сил не хватает. Ноги ещё крепче обхватывают его талию, рука, оставшаяся на животе, поглаживает серебряные ленты, касаясь голой кожи. — А чем я пахну? Джисон нетерпеливо ёрзает на месте и Минхо отбрасывает идею помучить его дольше и вновь вдыхает, утыкаясь лбом в основание шеи и тихо бормоча: — Не знаю… Чем-то теплым. — Разве это запах? — Ну… Ты нюхал когда-нибудь корицу? — Да! Моя няня часто ее использует. Но кстати в игре ее запах совсем отличается… Неужели не получилось передать? — Получилось. Просто даже твоя семья не сможет восстановить то, что было навсегда потеряно. Ваша корица скорее всего просто дорогой заменитель. — Оу… Ясно… Так я пахну как игровая корица? — Что-то вроде того. Может, ты и на вкус такой же? Хан так резко вырывается из его объятий и подскакивает, что Минхо теряется, мгновенно приходя в себя. Что он опять творит? Будто самообладание машет ему и передает «адьос» каждый раз, как только в зоне видимости появляется фея. Настает очередь Минхо формулировать извинения, но Хана они мало заботят. Парень силой поднимает Ли с ног и прижимает к дереву, прикрывая его рот рукой и кивая куда-то в сторону. Либо Джисон решил резко сменить градус беседы, либо Минхо чего-то не понимает. Смотрит на Хана ошарашенными глазами, тот вновь указывает на верхушку соседней сосны-великана, приходится проследить за его взглядом. И чуть не задохнуться от осознания. Прямо в их сторону направлена стрела, чье острие сверкает в пятнистых лучах солнца. Как только они шелохнутся, она сорвется с места. Запоздало Ли осознает, что из-за спины Хана торчат серебряные ленты, напоминающие широкие лезвия. Они скругляются идеальной сферой, упираясь в кору дерева по обе стороны от Минхо. Но когда он смотрит на лес, они будто пропадают. Одна из способностей серебряной феи. Чувство стыда отрезвляет окончательно. Великий и ужасный Ли Минхо пропустил мимо ушей врага, чуть не утонув в эйфории от собственной смелости. Хан вздрагивает, замечая как рядом с замершими аватарами парней, оставшихся вне игры возникает темная фигура. Убить их сейчас будет проще простого — люди, вышедшие из игры беззащитны. Минхо успевает отправить экстренный сигнал на другую часть планеты ничего не подозревающим участникам. Очки должны издать негромкий звук, оповещающий о тревоге. Взгляд сталкивается с внезапно твердым и… бесчувственным взглядом Хана. Ли хватает одного его кивка, чтобы собрать все свои силы в кулак, стать зарядом, который копит энергию, а потом взрывается одной короткой вспышкой, сметающей все на своем пути. Хан медлит еще секунду, кивает на Ли, потом на человека, стоящего возле замерших аватаров. Кажется, фея хочет сказать что-то еще, но Минхо уже касается его крыла, готовясь сорваться с места. Сверкающие лезвия подрагивают, глаза снова ослепляет солнце. Ли оказывается вплотную к той самой фигуре одного из стрелков, ухо задевает острие тонкой стрелы, чуть не оглушившей его. Способности аватара выкручены на максимум. На руки капает сверкающая золотом игровая кровь не успевшего ничего осознать игрока. В следующую секунду его тело рассыпается сотней монет, мгновенно испаряющихся и оказывающихся на счету Минхо. На мгновение становится обидно, что мир не настоящий, и Ли не сможет ощутить чужую боль в собственных руках. Он чувствует — четыре человека выстроены на одинаковом расстоянии друг от друга, все прицелы наведены на него и фею. Хан совсем рядом прикрывает замерших аватаров от стрел, летящих со всех сторон. Его быстрые выдохи знаменуют рывки из одной стороны в другую, в попытке контролировать все происходящее. В следующее мгновение Ли сливается с тенями, петляет и перетекает из одной в другую словно пантера, руки цепляются за колкие ветки, но они даже не вздрагивают от тяжести его веса. Перед глазами мелькает следующая цель. Вся команда противника выглядит практически одинаково. Люди примерно одного уровня, выбравшие своим аватаром стрелков. Довольно специфичный и трудно прокачиваемый персонаж, но сплочённая группа таких может стать серьезной угрозой. Более того, все они держались спокойно, несмотря на потерю товарища, их сердца бились практически в унисон. Минхо был один. Он чувствовал себя диким, двигающимся только благодаря ощущениям звука и чужого дыхания. Его добыча вряд ли подозревала о том, что над ней нависает смертоносная тень со сверкающими голодными глазами. Вся злость, которую Ли не мог выразить раньше, копилась сейчас на острие кинжала, метившего прямо в центр затылка. Казалось, все радары его организма наведены на одну цель, мир вокруг размылся и стал незначительным. Жажда чужой крови затмевает разум. До сознания эхом доносится звонкий голос и его имя. Чертов Хан, опять он за… Руку прожигает ошеломляющей болью. Минхо складывается пополам и рычит, с каждым ударом сердца яд все быстрее разносится по телу, предплечье будто покрывается коркой, полностью убивающей чувствительность. Этой заминки хватило на то, чтобы противник навалился всем весом на тело, подрагивающее от начинающейся агонии. Конечно, они ведь не дураки использовать обычные стрелы. Игрок, чьего лица не было видно из-за темной плотной маски, закрывающей глаза и рот, прижимает Ли к стволу, занося руку со сверкнувшим шипами кастетом прямо над его головой. Минхо успевает увернуться, железо вонзается совсем близко, застревая в немедленно разразившейся смоляным ароматом коре. Животная ярость, вскипевшая в нем от осознания собственной ошибки, отвращение к поражению сконцентрировались в ядре грудной клетки. Парень хватает стрелка за шею здоровой рукой, со всей силы сжимая ее. Раздаётся глухой стон и хрип. Оставшиеся силы и координация уходят на изменение позиции, Ли меняется с противником местами, вдавливая его лицо в шершавый ствол. Тот брыкается, но, кажется, немного ослабляет пыл, не ожидая такой прыти от раненого соперника. Раздается хруст и Минхо списывает это на сломанную челюсть или нос, будь это шея — стрелок уже бы рассыпался на пиксели. Надежда совсем угасает, когда яд достигает туловища, превращая его силы в связки бесполезных мышц. Враг вырывается, вновь метя в лицо и Ли больше не предпринимает попыток увернуться, смиряясь со своей участью. Стрелок останавливается на середине удара, его руку по инерции проносит дальше, аватар заваливается набок и Минхо успевает разглядеть серебристый тонкий кинжал, напоминающий перо, вонзившийся прямо в чужую шею, прежде чем тело игрока рассыпается золотом в воздухе. Рядом тут же оказывается фея, которая спасает его уже в тысячный раз за время их знакомства. — Снова ты. — Ну ты ведь без меня никак не можешь, черт возьми, приходится за тобой смотреть вечно. Встревоженный голос Хана заставляет задуматься о том, что вообще происходит с Минхо. В голове всплывают черные маски врагов, пока Джисон хватает его руку и бросает все свои силы на лечение чужих ран. На фоне слышны звуки борьбы, ударов каменных снарядов, которые Бин формирует прямо в воздухе. Из вен будто начинают вытягивать что-то, оставляя неприятное ощущение пустоты после. — Слушай… Может быть так, что этот лес… распыляет какой-то наркотик? Хан хмыкает, задумываясь, но не отрываясь от своего дела. Он явно был недоволен внезапным спокойствием Минхо. — С чего ты взял? — Я не уверен… но все те парни были в масках, плотно закрывающих нос и рот и меня так сильно мутит и кидает из состояния полной эйфории в дикую ярость за доли секунды. Я действительно хотел почувствовать вкус чужой крови на зубах… это… ненормально? Джисон бросает на Ли хмурый взгляд. — На самом деле… у меня что-то похожее. Минхо чувствует как в тело возвращаются силы. Хочется поблагодарить Хана, но он и так сегодня совершил слишком много ошибок. Лишние, неверно истолкованные слова могли разрушить все окончательно. Он только перехватывает его нежную руку, так сильно контрастирующую с идеально рассчитанным и хладнокровным броском ножа и отводит ее в сторону. — Нужно помочь ребятам. Хан кивает и спрыгивает с дерева, паря по воздуху, будто там были проложены пути специально для него. Минхо приходится спускаться, карабкаясь по дереву, прыгая с ветки на ветку, чтобы не навредить своему и так искалеченному аватару. Но внизу оказывается только Бин, отбивающийся сразу от двух оставшихся врагов. Пятый, наверное, пострадал от рук Хана или предпочёл покинуть игру, опасаясь за накопленные деньги. Аватаров Джина и Феникса нигде не видно. — Остальные убиты? — Видимо. Хан пугающе холоден, но это заставляет Минхо переключится на окружающий его мир. Фея мгновенно бросается на помощь Бину, уже выбивающемуся из сил, и если бы не огненная макушка, сверкнувшая мимо широких стволов, Минхо тоже бросился бы в бой. Увиденное настораживает. Они живы. Но за ними никто не гонится. Они бегут в одном направлении, не переговариваясь. Ноги сами несут следом. Снова он лишь тень и снова один. Способности, позволяющие Минхо сливаться со средой, выручали уже не раз. Иногда быть незаметным очень полезно. Сознание снова начинает мутить и сомнений в том, что деревья в лесу выделяют какое-то вещество, не остается. Феникс поворачивается, смотря на Минхо в упор. Сердце пропускает удар, хотя, казалось бы, чего ему бояться? Это его команда… Но бояться было чего — Феникс не смог различить его очертаний в тени, но Ли увидел темную маску, покрывшую большую часть лица парня. Такая же была и на Джине, ее ленты виднелись под желтыми волосами. Это предательство. Бег парней замедляется. Шепот сердца леса оглушает. Землю и деревья потряхивает в такт ударов. Минхо чувствует, что оно рядом. И оно живое. Джин и Феникс в одно мгновение растворяются в воздухе. Минхо замирает в метре от места, где они стояли ещё секунду назад. Просто… исчезли. Это плохо. Любопытство и злость рвут на части и Ли делает шаг вперед, чувствуя как кожу обдает жаром. Первое, что он видит — это громадное, движущееся и сочащееся слизью сердце. Минхо рядом с ним казался бы крошечной мошкой. Оно обливается фиолетовой кровью, от его отверстий шириной в туловище слона отходят толстые сосуды, перерастающие в корни деревьев. Второе — янтарные глаза, прожигающие его с такой ненавистью, что становится страшно. Горло обжигает горящим лезвием. — Не подумай, я бы с радостью убил тебя, если бы твоя жизнь здесь не была такой ценной. О чем он? — И этого ублюдка Хана. Если ты еще не понял, он использует тебя. Как и всех, кто имеет хоть какую-то цену, ебаный суккуб. Минхо отключается от едких слов, устремляя свое внимание к Фениксу, приближающемуся к содрогающемуся в ударах сердцу. Жар в сфере, скрывающей ядро леса от чужих глаз вот-вот расплавит самого Джина, страшно представить как маленький парень с голубыми глазами мог двигаться не корчась от боли. Ли ошеломленно выдыхает, когда видит как одним легким движением Феникс распарывает толстую стенку, испещренную фиолетовыми сосудами. На его руки мгновенно выливается густая темная жижа. Минхо скручивает от отвращения, когда парень прикладывает губы к ладоням, полным крови и жадно проглатывает жидкость. Раздается гонг. Минхо оказывается в белом пространстве, не имеющем границ, тело обдает прохладой, а перед глазами по буквам печатается текст, параллельно звучащий нахальным роботизированным голосом.Упс! Кажется один из участников вашей команды добрался до цели раньше всех и не захотел делиться добычей! Подыскивайте друзей более тщательно и в следующий раз все обязательно получится!
Вокруг по пикселям восстанавливается зеленая комната, а Минхо ошарашенно падает на кровать. Что это было? Вопрос, на который он вряд ли когда-то узнает ответ. Несколько минут уходит на выравнивание сердцебиения и изучение воздуха между ним и стеной. Руки поднимаются к вискам, стягивая очки в реальности. Тело тут же захватывает темнота, сжимающая легкие в тисках. Невыносимо. Трезвое сознание наносит в разы больше острой боли, чем опьяненное горем или захваченное адреналином от игры. Минхо оглядывает ненавистные полки, скрипучую кровать, мешок с кормом и пол из переработанной стружки, покрытый пылью. И с предельной ясностью осознает, что не проведет здесь больше ни одного дня своей жизни. Ли Ноу: Все еще хочешь, чтобы я жил у тебя? Хан: Я уже вызвал водителя.