— На Железные Острова? — Да, Железные Острова! Ну это там где рыба, скалы, отвратная погода, мы-не-сеем-мы-не-пашем-с-колокольни-спрутом-машем-Грейджои. Железные Острова!
Это была ссылка. Юный септон поежился, оглядывая свои новые «владения». Грубо сбитая септа из плавника и бревен стояла между дорогой и утесами, за которыми ревело серое море. «В следующий раз тулуп буду надевать» — злобно подумал септон. — «Хотя зябко, хоть два тулупа надевай, а все одно». Давно ли он гулял по Староместу, наслаждаясь летом и арборским золотым? За годы обучения он настолько привык к этому городу, что покинуть его казалось чем-то несбыточным, невозможным. Но боги, чью волю он вообще-то обязан был нести, посмеялись над его планами. Официально, все септоны, вне зависимости от происхождения, были равны между собой. Каждый, принявший обет, мог оказаться направлен как в столицу, так и в сельскую глушь. Каждый имел шанс стать духовным наставником лорда и его семьи, равно как и мог до седых волос ходить по деревням. Но родственники лордов имели некоторые преимущества — во многом потому, что могли вносить щедрые пожертвования. Во благо Семерых, конечно же. Другое дело, правда, если дом находился в фактической опале после проигранной войны. Только оказавшись на этой стылой скале, септон понял, какой удачей было то, что ему вообще позволили обучатся в Староместе. Тогда, помощь пришла от одного из родственников жены его дяди. Забавно. Его собственный отец никогда не питал особой любви к своей невестке и ее семье, привив это отношение своим детям, а в итоге септон Джастин, в миру носивший совершенно иную фамилию, стал именно тем, кто открыл для него ворота вотчины Хайтауэров. А обучение нелегкому ремеслу служителя культа в крупнейшем городе Вестероса сильно отличалось от простого зазубривания нескольких десятков проповедей. До прихода Таргариенов, Простор был религиозным центром Вестероса, давным-давно оставив позади куда менее гостеприимную к паломникам Долину Аррен. Звездная Септа Староместа была крупнейшим храмом, посвященном Семерым, а служители веры имели тут большую власть, чем где-либо в Семи Королевствах. В Просторе, септоны были не только проповедниками и переписчиками, но и могли выступать в качестве судей, посланников и советников, если конечно это не противоречило бесчисленным законам местных лордов. Еще одной особенностью Простора была практика ведения метрических книг — септоны были обязаны регистрировать бракосочетания, рождения и смерти прихожан. При Звездной Септе, служителей Церкви обучали не только обрядам, письму и чтению, но и счету, музыке, истории, законам, основам ремесел и врачевания — образование, не хуже, чем у наследника не самого бедного рода. Было бы преувеличением сказать, что он в совершенстве овладел всем тем, чему его учили. Чтение он освоил еще до начала своего обучения. Заучивать и рассказывать прочитанное его научил ныне покойный дядя — думал что этим впечатлит отца. Не впечатлил. Выводить буквы на пергаменте не было для него чем-то сложным, а вот в рисовании он не продвинулся дальше черчения и набросков. Музыкальным слухом он, так уж вышло, не обладал и не стремился. То же можно было сказать и о ремеслах — впрочем, он никогда не считал себя расположенным к труду человеком, пусть и мог похвастаться тем что ознакомился с процессом изготовления церковного вина, от сбора винограда до дегустации. С счетом также проблем не возникало, за исключением «эссосской ереси» в виде дробных чисел. Еще каких-то два десятка лет назад, их вообще не считали за числа, пока Цитадель не постановила, что и эти «получисла» следует размещать рядом с числами настоящими. Школяры, с которыми ему приходилось пересекаться, выли волком оттого, что получение золотого звена цепи стало в разы сложней. Впрочем, с их слов, Если не считать подобных неурядиц, то он считал себя вполне образованным учеником, достойным места при крупной церкви или септрии. Но не роль септона на Железных-Семеро-утопи-их-в-море-Островах! Конечно, были и варианты похуже. К примеру, Дорн, где за одну лишь фамилию — не то чтобы у него была возможность ее скрыть — его зарезали бы на первой же проповеди. И это в лучшем случае. Если бы не указ короля, разрешавший строительство септ на Железных Островах, то его так или иначе отправили бы куда подальше — в долину Аррен или же на Север, под крыло дома Мандерли. Едва ли его отец ожидал подобной участи для своих детей. Старший сын должен был стать наследником, взять в жены дочь речного лорда. Дочь готовили в жены принцу, готовили на роль королевы-матери. Младший сын… что же, родитель нашел бы и для него применение, как только был бы уверен в том, что тот никогда не унаследует отчий дом. Если богам, чье слово он обещал нести, и было дело до планов его батюшки, то им пришлось немало постараться, чтобы их расстроить. Ну или же прав был нищенствующий брат, твердивший на улицах Ланниспорта, что «чудовище» было карой богов для гордого лорда Тайвина. Старший брат вместо брака и наследства получил белый плащ, а затем променял честь королевского гвардейца на славу Цареубийцы и плащ дозорного. Обещанный принц вышел за дорнийку, а затем, как будто этого ему было мало, еще и сбежал с северянкой, так что сестре пришлось довольствоваться наследником железнорожденных. Правда, недолго — мальчишка погиб под стенами Сигарда, унеся с собой в могилу и союз с Островами, и брак с Серсеей, к вящей радости последней. А вот касательно его самого намерения его отца исполнились в точности — согласно составленному им же завещанию. Наверняка, будь у Джейме и Серсеи дети, которым можно было бы передать Кастерли, Тайвин Ланнистер не стал бы утруждать себя подобными вещами. Иронично, правда, что права наследования лишилась и Серсея, так долго твердившая что он «не Ланнистер». Вдвойне иронично, если вспомнить, что король Семи Королевств сделал наследницей свою старшую дочь, а не младшего брата, несмотря на постигшее монаршую чету несчастье. И пусть его сан не позволял претендовать на наследство отца или радоваться чужому «несчастью», он не считал себя исполненным сочувствия. Серсея может сколько угодно тратить деньги Титоса Бракса, пытаясь доказать верховенство прецедента королевского наследования над завещанием, однако среди остальных западных лордов едва ли мог найтись хоть кто-то желавший оспорить волю Тайвина Ланнистера. А теперь он, Тирион из дома Ланнистеров, — о чем не стоит говорить, но и забывать не следует, — лишенный наследства собственным отцом, прибыл на Большой Вик чтобы «нести свет нашей веры», как высокопарно заявил благословлявший его Праведный. Великая миссия как же. Ведь его отправили не на Харлоу или Пайк, на которых у Веры в Семерых были хоть сколько-нибудь прочные позиции, а на самый крупный из островов, где вера не распространялась дальше острга при порте, да поселения при Хаммертоне, замке Гудбразеров. Мало того, его еще и отправили не под защиту бревенчатых стен и гарнизона, а на другой конец острова. Иными словами, если кому-то захочется бросить в окно его скромной обители зажженный факел, то люди короля смогут лишь поискать в пепелище его маленькие косточки.***
Попытки Святой Веры закрепиться на Островах вели свой отсчет еще с самого вторжения андалов в Вестерос, но каждый раз терпели крах. Септоны относили неудачи к «темным сердцам и алчным помыслам», но Тириону казалось, что причина крылась в ином. Утонувший Бог давал любому, имевшему в распоряжении корабль и десяток-другой вооруженных людей, власть, сравнимую с королевской, неоспоримую и абсолютную. «Капитан — король на палубе своего корабля» — гласил древний закон, и железнорожденные истово ему следовали. Даже отправляясь на войну, лорды-жнецы Пайка не созывали знамена, подобно лордам с материка, а «приглашали» своих капитанов принять участие в походе. Каждый, получивший подобный вызов имел право отказаться — что, впрочем, случалось крайне редко. И вот эту «свободу» посланцы Семерых предлагали обменять на подчинение одной церкви, одному — Семеро все же едины в одном, — богу. И одному лорду или королю. Может, вера не защищала властителей Кастерли или Хайгардена от нерадивых вассалов, но в века до Железного Трона и королевского мира, именно она обязывалась поддерживать мир между добрыми верующими. Именно поэтому Хоары с «кровью, черной от андальской крови», призывали септонов и возводили храмы на Островах, пусть и низведя это в культ «восьми богов», который жрецы Утонувшего Бога и септоны единогласно признали еретическим. И именно поэтому лорды и жрецы с такой яростью оказывали новой вере сопротивление, не считаясь с мерами, которые принимали короли на Морском Троне. Среди лордов, защищавших веру в Утонувшего Бога были даже андалы, отрекшиеся от Семерых — о чем, правда, большинство летописцев предпочитало не вспоминать. Поколения прошли в противостоянии королей, жрецов и метавшихся между ними лордов, пока на Морской Трон не взошел Харвин Хоар. При нем, каждый получил что хотел: жрецы — неприкосновенность своей веры, лорды — добычу в набегах, а король — лояльность и тех, и других, равно как и окончательное закрепление передачи власти по наследству. Безусловно, утверждать, будто стремление к Семерым могло быть продиктовано вещами столь низменными, как жажда власти или наживы, было бы преступлением. Особенно для септона. Особенно для септона, отправленного в край, в котором последователей Веры было еще меньше чем на Севере. Однако Хейк и Хейрег, два железнорожденных архимейстера, разделенные двумя сотнями лет и одним завоеванием Вестероса, спорившие о великом множестве вещей фактов и домыслов, неизменно сходились в одном: торговцы делали для распространения Веры куда больше, чем миссионеры, которым на архипелаг без покровителя не было пути или же немногочисленные мейстеры, которые по прибытии на острова попадали во власть хозяев замков. Торговля никогда не считалась почетным занятием на архипелаге, да и, по правде сказать, на материке тоже. Однако, мастерам кузнечных дел в Староместе нужно было железо с Большого Вика, а корабелам в Лордпорте — лес из Темнолесья. Купцы, регулярно посещавшие города на материке, мало-помалу приобщались к культуре «зеленых земель». Вдобавок, оказывалось, что если сходить с деловым партером в септу и послушать как старик в смешном одеянии говорит о каких-то неведомых богах, то можно было рассчитывать на более выгодную сделку. Более того, если позволить заморскому торговцу молиться своим богам дома, то велика была вероятность того, что тот вернется в следующем году. Это нередко могло быть вопросом жизни и смерти для тех, кто был сведущ в ремеслах, но не мог купить место под товар на одном из купеческих коггов, ходивших на материк. Именно поэтому, «рассадниками веры» на Островах стали гавани, в первую очередь, Лордпорт, «морские ворота» архипелага. Раз в пару десятилетий заморские купцы выкупали одно из зданий в городе, привозили туда септона с священной книгой и образами Семерых, пусть даже выведенных углем на грубых досках, нанимали служек из местных мальчишек, которыми всегда полнились города. И пока на одном конце гавани жрецы Утонувшего Бога поливали своих последователей морской водой, в неприметном здании септон вещал о Кузнеце и Старице, прихожанам, среди которых рано или поздно появлялись местные. Мечты Церкви о великом походе на Острова сгинули на Пламенном Поле, так что вместо меча и кнута пришлось использовать пряник. Благо, в Вестеросе всегда находились богачи, стремящиеся откупиться от мук Семи Преисподних богоугодными делами, а на Островах всегда находились бедняки, готовые за миску похлебки послушать проповедь о чужих богах. Конечно, рано или поздно, жрецы Утонувшего Бога призывали «очистить Острова от скверны». Септу громили, прихожан разгоняли, утварь и пожертвования растаскивали, септона избивали и нередко, в рамках следования культурной традиции, топили в море. Жрецы грозили карами своим лордам, а пострадавшие жаловались своим лордам на материк. Лорд-жнец Пайка, главы купеческих гильдий и Верховный Септон — все слали письма в Королевскую Гавань. Король на Железном Троне обещал первому неприкосновенность их веры одним, денежные компенсации другим, и напоминал третьему о неизменности закона Горена Грейджоя. Лорд-жнец, потрясал королевской грамотой перед слугами Утонувшего, главы гильдий с грустью размышляли о потерянных барышах, а Верховный Септон в который раз сокрушался о темных и алчных безбожниках, обманом и хитростью выторговавших себе право исповедовать свою варварскую веру. Закон Горена, впрочем, уже десять лет как не имел силы. Вместо него на Островах, как и на Севере и в любом другом регионе Вестероса действовал закон Джейхейриса, ставивший септонов, септы и септрии под защиту короны. И корона предоставила эту защиту в виде небольших гарнизонов, расположившихся у ключевых пунктов архипелага. Гарнизонов, как казалось Тириону, чисто символических — общая численность войск короля не превышала и двух тысяч человек, пусть даже некоторые солдаты и обзаводились на островах семьями, обеспечивая "естественный прирост" населения. Сила, едва ли способна справиться скажем, с обезумевшей толпой фанатиков, но все же обозначавшая текущее положение Островов — лишенный верховного лорда регион, наследник которого проводил свой последний год в Риверране. Господство Таргариенов в Дорне рухнуло в тот момент, когда они решили сделать Тирелла наместником, но на Железных Островах, лишенных флота, надломленных горечью поражения, правил совет из «замиренных» лордов — Харлоу, Гудбразера, Драмма и примкнувшего к ним Ботли. Первый управлял наиболее хлебным и населённым Харлоу, второй владычествовал на богатом металлами Большом Вике, а третий представлял разношерстную клику в целом лояльных, но не слишком богатых лордов, тем не менее готовых предоставить поддержку новому режиму. Савейн Ботли же никогда не был лордом отдельного острова, но, пусть и изрядно пострадавший, Лордпорт был естественной отправной точкой для победного шествия Святой Веры. И с этим стоило считаться. Особенно если учесть, что у владельца крупнейшей гавани архипелага были свои, вполне корыстные интересы в «укреплении связей» с короной. Светловолосый мальчишка, — явно из бывших невольников, — взял его пони под узды, а другой, с темными волосами, но блекло-серыми глазами. Живая иллюстрация одной из не столь известных, но не менее страшных страниц долгой и кровопролитной истории взаимоотношений Железных Островов и материкового Вестероса. После войны, все невольники, угнанные на архипелаг, получили возможность вернуться домой. Но некоторые остались. В первую очередь, дети. Дети, которым некуда было возвращаться, которые не могли даже толком рассказать, откуда они родом. Избежавшие участи сгинуть в глубине шахт, но так же оторванные от семей и родных мест, они не могли даже назвать лорда, которому присягал рыцарь, на чьей земле они жили. Часть все же отправили на материк, часть осталась на попечении гарнизонных поселений, часть осталась на попечении Святой Веры.***
Внутри септа была такой же, как и снаружи — грубой, неказистой, но крепко сбитой. Пахло солью, дымом. Тусклый свет коптилок у образов Семерых едва ли мог сравниться с десятками свечей в септах юга. Что поделать — пасек на Островах не водилось, а потому воск здесь был в несколько раз дороже, чем на материке. Как, в принципе и большинство товаров. — Так, — объявил септон, выпутываясь из плаща, в который его замотали перед тем как усадить на конька. — Что у нас тут? — Седьмичная служба через день, — отозвался светловолосый Бриан, — млорд, добавил он, смотря в пол. — Ого, так ты знаешь, кто я? — поинтересовался Тирион, для пущего эффекта уставившись на мальчишку своими разномастными глазами. — А кто ж не знает? — более старший Керрик возвышался и над Брианом, и над своим непосредственным начальником. — Ну, раз знаешь, до и должен понимать, что обращаться ко мне следует «септон». Милордом я никогда не был. — Не то чтобы Тирион испытывал любовь или сильную симпатию к детям нищих крестьян невесть откуда, но церковное образование и отсутствие фигуры грозного Тайвина Ланнистера за спиной все же давало о себе знать. Кроме того, эти два мальчонки были его единственными союзниками на много миль вокруг. — Да, септон, — отозвался Бриан. — Да, септон, — процедил Керрик. — Вот и славно, — заключил бывший Ланнистер. — Кто-нибудь из вас обучался грамоте? Не то чтобы он ожидал утвердительного ответа, но проверить стоило. Бриан помотал головой, а Керрик, неожиданно зло добавил: — прежний септон обещался, что научит, а сам днями в стельку пьяный валялся. Так и спился в итоге. «Погано» — отметил про себя Тирион. Впрочем, обстановка в виде серых скал, серого неба и серого моря идеально способствовала скорейшему приобщению к алкоголю. Предшественник Тириона, какой-то септон из Штормовых Земель, то ли из Баклеров, то ли еще откуда, видимо так и кончил. В течение, как оказалось, полугода. С другой стороны, это указывало на наличие на этой скале вина. Ну или его аналога. С этим, как ему казалось, еще можно будет жить. — Значит так, — обратился молодой септон к служкам, — у меня тут, — он указал на один из тюков, — кое-какая утварь, взамен той, что про… пала, так что можно начинать готовиться к седьмице. Заодно покажете мне, что у нас есть в плане запасов, да расскажете, кто как поблизости живет. — Да, септон, — Бриан ответил восторженно, а вот Керрик с ухмылкой. Картина вырисовывалась безрадостная, но не критичная. Всю работу придется начинать с начала, а в течение дня еще и постараться узнать о прихожанах побольше. Едва ли рыбакам и рудокопам будут интересны проповеди об урожае. А вот предлог переписи и скромные "дары" - скорее всего. С тем, что у него есть, еще можно жить. Пока что.