Люби меня, целуй меня!..

Меркуцио знал, что его улыбкам верят.

Он лежал на кровати, прижимая колени к груди, и плакал. Горячие слезы обжигали щёки, путались в черных кудрях, царапали горло, не давая вдохнуть полной грудью. Мальчик четно пытался успокоить себя, царапая бледные запястья ногтями, а после сжимая плечи в железных тисках обьятий, это было бессмысленно, он уже упал. Ещё никода Меркуцио не был так жалок и беспомощен. — Так ты рыдаешь или смеёшься? — сладкий голос Маб снова пробрался в сознания, сея неясную панику. Царица сновидений всегда покровительствовала безумцам, и следовательно была верным спутником герцегского племянника. — Жалкий, сломанный мальчишка… — она касается его бледных щек своим холодным дыханием — Ты практически сдался. — ветер вошел в незакрытое окно и без труда пробрался под тонкую одежду, промораживая до костей и заставляя Меркуцио сжаться в клубок: зима близко, скоро Маб полностью обретет свою силу — Ты так хочешь получить два заветных осколка в глаз и сердце. — мурлыкающе продолжает фея — Ты не желаешь больше чувствовать. Так много страданий… бессмысленных терзаний и идей, а ведь ты всего лишь жалкий человек. — холодные пальцы хватают бледную шею — Я хочу предложить тебе сделку. — Нет. — беззвучо шепчут потрескавшиеся губы — Нет! — он качает головой, стараясь развеять морок — Нет. — умоляют красные глаза — Воля твоя. Ты сам себя прекрасно ломаешь, мой мальчик. — она отступает — Я ждала долго, очень долго и подожду ещё чуть-чуть. Ты придешь ко мне сам. — Никогда. — шепчет Меркуцио. — Мне нравится, как ты пытаешься изгнать меня. — она смеётся, исчезая в ночи. Меркуцио закрывает уши. Меркуцио хочет, чтобы это прекратилось. Меркуцио хочет исчезнуть. Он привык улыбаться сквозь сжатые зубы. Он полюбил улыбаться тогда, когда у нормальных людей началась бы истерика, полностью игнорируя общепринятый спектр эмоций. Меркуцио нравилась быть паяцам. Ведь паяц априори не может чувствовать, следовательно, он всегда счастлив. Меркуцио знал, что его улыбкам верят. Ему самому хотелось в них верить. Иллюзия вечного счастья, созданная им очень и очень давно, манила его, ему хотелось быть счастливым, иногда ему казалось, что он счастлив. Но, на самом деле это была очередная шутка пропости над которой он стоял слишком долго, не решаясь: Прыгуть? Или уйти? Хотя выбор казался таким простым… Там в глухй темноте пропости, в царстве Маб, безопасно. Там не будет больно, радостно, грустно или весело, там будет никак. И, Боги, как Меркуцио хотел, чтобы ему наконец стало «никак». Смерть казалась такой заманчивой. Тогда, в день гибели своих родителей, он видел её так отчетливо, так явно. Она нежно глаадила его по голове, шепча колыбельные, она звала его за собой в дивное царство снов, он хотел пойти с ней, он должен был пойти с ней. Но в момент, когда дух уже покидал тело — его нашли. В замке герцога, своего дяди, он не жил по настоящему ни одного дня, лишь растягивал момент до долгожданного конца. Первые два года он даже не скрывал это. Тогда Маб всё ещё была с ним. Она тенью следовала за Меркуцио, напоминая о пустоте, где его ждали родители, что так часто появлялись во снах. Он уже летел вниз, но то, с какой заботой к нему относились все жители замка не дало ему упасть окончательно. Он видил страдания дяди, он видел скорбные лица друзей… Ему пришлось выжить. Но, что если Тибальт прав? Что если он ошибся тогда? Его смерть… Она бы многим пошла на пользу. Наверняка дяде было бы легче, если бы тень Веронского шута, перестала бы пятнать его светлое имя. Парису было бы спокоцнее без неугомонного родича. А Ромео и Бенволио находили вдвоё меньше проблем. От его смерти выигровали все, в том числе он сам. Он не должен был быть убит вместе с родителями. Они практически убили его. Его жизнь — ошибка, что тяготит их всех. Меркуцио сделал выбор.