платье сен лоран

      Мируки не ходит гулять дальше собственного двора, куда выходят окна её квартиры. Мируки всегда добирается одним и тем же путём от дома до школы.       В её возрасте, всего-то четырнадцати лет, многие дети идут наперекор своим родителям: вечно против чего-то бунтуют, не слушаются, сбегают, гуляют, где нельзя, и дальше по списку. Почему-то они считают это крутым.       Ну, возможно, для кого-то так и есть. Мируки никогда особо не задумывается на эту тему. Ей спокойно, когда всё идёт строго по плану, по расписанию — каждая деталь учтена и соблюдена. Ничего лишнего. Никогда.       В единственный выходной, по воскресеньям, у неё есть целых три с половиной часа на прогулку. Как ей кажется, она тратит это время очень продуктивно: сидит на ступеньках перед подъездной дверью — вроде бы дышит свежим воздухом, заметьте, и в тоже время сжимает в руках ненавистный учебник по английскому. И всячески старается выучить абзац текста, который им задали.       И ей совершенно нет дела, что в паре метров от неё потихоньку завязывается драка.       Ран после исправительной школы ещё не привык, что приходится всем снова напоминать, кто здесь владеет Роппонги, но привык, как большинство девочек с открытым ртом, не моргая, наблюдают за драками — плохие парни нравятся всем.       Всем, кроме неё.       И несмотря на то, что судьба постоянно сталкивает их — как никак в одном дворе живут — по началу Хайтани абсолютно не волнует её отрешённость.       Но со временем его начинает раздражать полное равнодушие и незаинтересованность во всём, что не касается её на прямую. Эгоистичное чувство, что кто-то может быть безразличен к нему, не оставляет его в покое.       И, как назло, Ран пропускает удар — получает кулаком в челюсть, потому что сейчас его взгляд прикован к ней: как она прикрывает веки, пытаясь пересказать текст по памяти, устало вздыхает, ведь сбивается и ошибается в очередной раз. Он даже обращает внимание на её вечно склонённую спину и как русые волосы, собранные в тугой хвост, очерчивают каждый изгиб.       — Эй, аники, ты чего ворон считаешь, — даже в такой момент Риндо находит время подстебать старшего брата, но не остаётся в долгу и берёт в захват противника.       Брошенная фраза младшего Хайтани явно должна была быть услышана ею — в этом Ран не сомневается, но она не сводит глаз с учебника и лишь сильнее хмурит брови.       — Твою мать, Ран! — получив удар с локтя, Риндо бесится, что старший брат витает в облаках, а не пытается взять верх в драке, которую сам же затеял.       Разъярённый возглас всё-таки приводит Рана в чувства.       Оценив ситуацию, можно понять, что сейчас они находятся далеко в не выигрышной позиции. Хайтани бегло осматривается по сторонам и вновь останавливает свой взгляд на девушке, точнее — на книжке.       И пока Риндо занят тем, что отвлекает всех на себя. Ран в несколько шагов оказывается рядом с Мируки.       — Я одолжу ненадолго, — не вопрос, а утверждение.       Девочка и слово вставить не успевает, как из её рук нагло выдёргивают учебник по английскому. Следующее, что она видит, как этим же учебником бьют по голове соседского мальчика.       — Будешь знать, как связываться с Хайтани, — доносится до неё.       Сложно сказать, насколько сильно это помогло изменить возможный исход драки.       Встав, Мируки отряхивает юбку и уверенным шагом направляется к компании ребят, что так увлечены избиением друг друга. Она уже готова недовольным детским голоском причитать, что позовёт взрослых, как какой-то незнакомый мальчишка резко указывает куда-то за её спину и кричит:       — Полиция!       Мируки недоверчиво поворачивает голову в сторону и замечает, как из-за угла показываются двое мужчин в форме. И пока остальные разбегаются кто куда, она продолжает стоять, сохраняя спокойствие.       Она же к этому не причастна, ведь так?       Замечает, как парень с её учебником дёргает своего друга, а может брата, показывая, что им тоже нужно сматываться.       — Эй! — она привлекает их внимание к себе, — Отдай мою книгу.       Но вместо ответа её хватают за предплечье и пытаются утянуть в переулок меж домов, чтобы скрыться от назойливой полиции. Мируки поддаётся — ей проще плыть по течению; а ещё ей нужен учебник, он ведь из библиотеки.       Отдышавшись, она в панике оглядывается. Они оказываются для неё в незнакомом месте, и неприятное ощущение распространяется по всему телу.       — Где мы? — недовольно вопрошает Мируки и устремляет свой взор на парня, что всё ещё держит её книгу.       Ран ловит на себе пристальный взгляд серо-зелёных глаз, в которых читается ни то укор за то, что её потревожили, ни то лёгкий испуг от того, что её привели в какую-то подворотню. Он снисходительно с ленивой улыбкой смотрит на неё сверху вниз из-за разницы в росте. А Мируки обращает внимание на то, как его тёмное каре подчёркивает острые черты лица.       «Красивый, — думается ей, — Да и не очень-то он похож на типичного хулигана». И только проявившийся уже синяк в районе челюсти напоминает о том, что он подрался.       Не получив от него ответа, Мируки переводит сердитый взгляд на мальчишку, который едва выше её самой. У него тоже каре — только более растрёпанное, с рванными концами и волосы светлые. Его золотая круглая оправа очков и хмурое лицо кажутся чем-то знакомым.       — Хайтани? — уточняет она, вспомнив недавнюю фразу во время драки.       — Мы оба, — добавляет Ран и продолжает улыбаться, словно чеширский кот, — А вы, как понимаю, знакомы?       — Итами — моя одноклассница, — сухо отвечает Риндо и в излюбленной манере поправляет свои очки.       — Рада, что ты помнишь мою фамилию, но вы мне не ответили на вопрос: где мы? — старается говорить уверенно, но дрожь в голосе выдаёт её волнение и смятение.       — Ну мы всё ещё в Роппонги, — подмечает Риндо, пожимая плечами, — Да и какая разница? Главное, что не попались полиции.       — Это ваши проблемы, меня это никак не касается, — Мируки скрещивает руки на груди и прожигает взглядом Рана.       — Но тебе же нужна эта книжка, — он машет учебником перед её лицом, дразнясь.       — Поэтому, будь добр, вернуть её.       — Я подумаю, а пока пойдёмте куда-нибудь, прогуляемся.       И вновь его пальцы смыкаются на её правом предплечье. Она увязывается за ним, словно марионетка в руках кукловода.       «Всё из-за учебника», — успокаивает себя Мируки, а в глаза уже бросается огромный поток людей и различные неоновые вывески. Шум от проезжающих машин заставляет поёжиться. Она редко выбирается к центральным улицам, только если с родителями.       Её, как маленького ребёнка, держат за ручку и ведут куда-то сквозь толпу. Мируки смотрит в спину Рана, замечает безупречную осанку, и сама непроизвольно старается выпрямиться.       — Нет, ну ты видел, Риндо, как я его этим учебником по голове ударил?       — Да, неплохо вышло: я его отвлёк, а ты его хоба и книжкой!       — Надо бы что-то себе прикупить такое, — начинает размышлять Ран и не замечает, как отпускает свою спутницу, — А что? Довольно неплохо, просто вырубать со спины чем-нибудь потяжелее, покрепче.       — Разве это не подло? — Мируки равняется с ними, — Ну, атаковать исподтишка.       — Дорогая, разве ты не знаешь, что на войне все средства хороши?       — Ну ведь это просто драка, а не какая-то войнушка.       — Не-ет, вот тут ты ошибаешься. Это как раз война.       — Разве? И за что вы тогда боритесь? У всего должна быть какая-то цель.       — Правильно. И наша цель — Роппонги.       — Квартал? Это же просто ребячество, никто не может управлять целым кварталом.       — Вообще-то Роппонги принадлежит нам, — Риндо решает вмешаться в диалог, его немного злит, что брат взял эту моралистку с ними. Какой от неё вообще толк? Только раздражает их своим «это неправильно, то неправильно».       — Раз он вам уже принадлежит, хоть это и звучит нелепо, тогда ваша цель уже достигнута, — она непонимающе смотрит поочерёдно на каждого Хайтани.       — Ну, во-первых, согласись, всегда будут те, кто не доволен властью других. Во-вторых, после исправительной школы мы всё-таки немного утратили репутацию, которую получили до попадания в это дерьмовое местечко. В-третьих, хоть я и Риндо здесь главные, нам бы не помешали люди, которые захотят пойти с нами, но каждого встречного хулигана принимать — тоже не вариант.       — Глупости какие-то, — Мируки хочет их переубедить, но сдаётся, лишь добавляя: — И всё равно это нечестно.       — Это нечестно, если ты просто затеял драку, без какой-либо цели, потому что вот это уже обычное ребячество. Нас это не интересует.       — Но вы же ввязываетесь в драки?       — Ради Роппонги, — Ран устало вздыхает, потому что с самого начала не надеялся на понимание с её стороны, — Это… Немного другой уровень. В таком случае уже никто не будет поступать с тобой честно, как ты выразилась. Потому что ты либо первый, либо никто. Либо тебя, либо ты.       Мируки задумывается над сказанными словами, больше всего её волнует вопрос об исправительной школе. Во время большой перемены, за обедом, она с одноклассницами часто сплетничает на разные темы — от них она как раз и узнала, почему Хайтани Риндо начал обучение с середины учебного года.       И сейчас, наблюдая, как эти двое непринуждённо о чём-то переговариваются и легко смеются, Мируки очень сомневается, что они могли сидеть за убийство. Да и кто в тринадцать и двенадцать лет может голыми руками забить до смерти семнадцатилетнего парня? Скорее всего, их просто поймали за кражу чего-то из супермаркета, а слухи сделали своё дело — теперь по школе блуждает красочная история того, как они убили кого-то в драке.       В любом случае расспросить их самих об этой ситуации ей не хватает смелости — зачем лезть во что-то личное, чужое и никак несвязанное с ней? А, может, она и правда боится узнать истинную историю?       Из раздумий её выводит яркая, ослепительная вывеска. Она тормозит, не предупреждая никого. Перед глазами только одно — витрина с манекеном, на котором чёрное шёлковое платье в пол. Как и полагается стилю Сен-Лорана: первый слой ткани — полупрозрачный, а второй — съемная подкладка из более плотного материала. Открытые плечи добавляют некую провокацию, но нежные перья на воротнике смягчают образ. Платье струится крупными складками, а свободный крой подчёркивается широкой оборкой внизу.       Чёрный — цвет элегантности, изысканности и роскоши. Никаких лишних и броских деталей, никакой вычурности. Мируки не отрывает взгляда от манекена, так и продолжает с приоткрытым ртом изучать каждый штрих платья.       — Эй, Итами, ты чего застыла? — Риндо пытается привлечь к себе внимание и касается плеча одноклассницы.       — Я буду моделью Ивс Сейнт-Лорант.       — Чего?       — Ты хотела сказать: Ив Сен-Лоран? — не забывая грассировать, с хитрой улыбкой уточняет Ран.       Но Мируки их не слушает, всё её внимание приковано к названию бренда — повторяет его из раза в раз, чтобы запомнить, чтобы навсегда осталось в памяти.       — Ну всё, идёмте, есть хочется, — Риндо хмурит брови: идея взять её с собой ему не нравится всё больше, — Тем более, Итами, у тебя никогда не будет денег, чтобы позволить себе одежду такого уровня.       Последние слова заставляют её ещё раз бегло осмотреть витрину, но нигде не указана цена платья — видимо, и правда дорогое удовольствие. К общему удивлению, это ничуть не расстраивает Мируки, она оборачивается к Хайтани и заявляет с широкой улыбкой:       — Так если я буду моделью, мне это всё будет бесплатно доставаться.       — Да какая из тебя модель! Ты едва выше меня. Я вот понимаю, если бы аники такое заявлял. А ты-то с таким ростом? В модели? Серьёзно? Смех, да и только.       — Так я ещё вырасту! — настаивает на своём Мируки, — Вот увидишь — выше тебя и твоего брата буду!       — Чтобы вырасти, нужно хорошо есть, поэтому давайте оставим ваш спор на потом, — Рана, может, и забавляет их детская ругань, но идея посидеть в каком-нибудь кафе ему сейчас кажется куда интересней.       — А у меня денег с собой нет, — разочаровано произносит девочка, показательно хлопая по юбке.       — Тоже мне проблема, — ворчит Риндо, — Учись!       И в этот момент он скрывается в толпе, а Ран вновь хватает Мируки за руку и бежит куда-то вперёд.       — За него не волнуйся, догонит.       И, словно в доказательство, почти сразу же рядом с ними оказывается младший Хайтани, мило улыбается и машет чужим кошельком.       А совесть шепчет девочке, что нужно остановиться, сказать, что воровать — нехорошо; но её тянут за руку, говорят, мол, не тормози. И она продолжает бежать, совершенно забыв про нормы приличия.       — Так нельзя! — первое, что слетает с её губ, когда ребята оказываются около какой-то незнакомой ей кафешки.       — Да пофиг как-то, — Риндо пожимает плечами: как же она его раздражает, схватить бы её за волосы и дёрнуть, да посильней.       — Зато ты сейчас попробуешь самый вкусный кофе в Роппонги, — Ран улыбается так, будто для них в этом жесте нет ничего противоестественного, плохого, будто обычная рутина, как почистить зубы или подмести пол.       Но лавандовый латте и ароматный синнабон оказываются настолько вкусными и манящими, что Мируки быстро забывает — на какие деньги приобретены эти сладости жизни. Молча наблюдает за братьями, которые в очередной раз обсуждают, какие-то дурацкие стратегии захвата власти в школе.       Учебник, покоящийся на столе, попадает в её поле зрения, напоминая, из-за чего она сейчас сидит в уютной кофейне. Мируки позволяет себе осторожную улыбку — всё-таки не все спонтанности ведут к катастрофам.       — Эй, посмотрите-ка на неё, — Риндо привлекает внимание к её персоне неожиданно, заставляя слегка вздрогнуть, — Сладкое любишь? Ну точно, какая из тебя модель! Растолстеешь же.       — Я же не всё время их ем, — бурчит в ответ Мируки, но к синнабону больше не прикасается.       Ран, удостоившись шанса, молча её рассматривает. Она возмущённо морщит носом на очередную колкость Риндо, плотно прижимает губы, потому что возразить ей нечем. Несколько светлых прядей уже выбились из хвоста и осторожно обрамляют её ещё детское лицо. И правда, словно одна из моделей из журнала Анри Дона.       Они просидели в кафешке до позднего вечера и оказываются около её до дома, когда солнце уже давно скрылось за горизонтом. Впервые Мируки не хочет возвращаться, и не потому, что родители явно не обрадуются столь долгой прогулке дочери, а потому, что сейчас она чувствует себя на нужном месте.       Но когда Ран протягивает ей учебник по английскому, Мируки понимает, что всему свойственно заканчиваться и пора прощаться — она сомневается, что судьба предоставит ещё один такой день, ко всему, возиться с хулиганами не стоит у неё в приоритетах.       И долгие нотации родителей лишь подтверждают, что ей не нужно общаться с, как они выразились, отбросами общества. А на её заявление, что она хочет стать моделью, получает лишь насмешки и укоризненный взгляд. Скептики внутри них говорят ей: «Главное, учись хорошо, чтобы будущий муж был доволен тобой».       На следующий день, в школе, Мируки не решает поздороваться с Риндо — мало ли, что о ней подумают. В принципе, второму так даже лучше: он надеется, что его брат больше не захочет нарушать их идиллию. Не мог же Ран забыть, что есть только они двое и их Роппонги? Никого больше. Никогда.       Первая неделя и правда проходит, как раньше, без каких-либо неожиданных сюрпризов в виде моралистки-Итами.       Размеренная и спокойная жизнь длится ровно до тех пор, пока во вторник Ран не вылавливает Риндо на короткой перемене между первым и вторым уроками.       — Позови Итами с нами пообедать на крышу, — впервые что-то просит.       — Чего? Аники, тебя по голове что ли стукнули? — Риндо скептически прожигает его взглядом: не к добру всё это, — Да и вряд ли она пойдёт, она обычно с девочками тусуется в классе.       — А ты ей скажи, что у нас есть кое-что интересное, что ей точно понравится, — и Ран показывает то, что держит всё это время в руках — последний выпуск Ив Сен-Лоран, на котором французским языком каллиграфическим шрифтом написано: «Коллекция осень/зима 2002-2003».       После нелепых уговоров старшего брата Риндо всё же соглашается, бросая недовольное: «Должен будешь». А Ран и не сомневается, что потом ему это будут припоминать ещё очень долго.       Однако неприятное чувство под ложечкой и ком в горле не дают Риндо сказать Мируки всё напрямую — он лишь уклончиво сообщает, что у Рана что-то для неё есть. И на большой перемене младший Хайтани уходит, не позвав ещё раз свою одноклассницу с собой: если приспичит, сама придёт.       — Не захотела, — он сухо констатирует факт, замечая подозрительный взгляд старшего брата.       И к большому разочарованию Риндо, через несколько минут Мируки тоже оказывается на крыше. Неуверенно подходит к ним и не решается начать диалог первой.       — О, всё же решила посмотреть новую коллекцию?       — Что? Риндо ничего такого не говорил.       Ран закатывает глаза, цокая языком — всё-таки наврал младший.       — Это чтобы не испортить сюрприз, — подмечает Риндо, хмурым взглядом буравя свою одноклассницу.       — Так что же ты хотел показать, Хайтани?       — Можно просто Ран, — на его лице вновь привычная хитрая улыбка.       Он протягивает ей журнал с обложкой в тёмных тонах, на которой изображена женщина в строгом мужском костюме. Первое, что бросается в глаза, безусловно, название бренда. Мируки опасливо протягивает руку вперёд, и как только её пальцы осторожно касаются глянцевой бумаги, Ран прячет за спину журнал.       — Не всё так просто, дорогая. Как видишь, это новенький выпуск, ко всему на французском, — на его лице мелькает лукавая усмешка, — Мы не так много и хорошо знакомы, так что будешь смотреть при мне в обеденные перерывы.       — Ты его украл, да? — осуждающий взгляд девочки слегка портит настроение старшему Хайтани, но вида он не подаёт.       — Никак нет, он и правда наш, — Ран поднимает руки в примирительном жесте.       — Это журнал нашей матери, но вряд ли она разрешила тебе его взять, аники, — Риндо недоверчиво смотрит на своего брата, пытаясь уличить его во лжи.       — Если она не узнает, то ничего не будет, — в тёмно-фиолетовых глазах читается злость, — А она не узнает.       Строгий приказной тон заставляет Риндо слегка поёжится, и он решает отступить. Остаётся надеяться, что Итами не согласится на условия Рана.       Мируки хмурит брови, прикусывает слегка нижнюю губу и сверлит взглядом журнал. Такой притягательный, соблазнительный — ей слишком хочется узнать, что же внутри, насколько красивая одежда там скрывается от неё.       И провести несколько обеденных перерывов в компании Хайтани — звучит не так уж и плохо, и вполне вписывается в её расписание, не нарушая никаких планов.       Риндо замечает, с какой радостной улыбкой Мируки соглашается — весь его крошечный идеальный мир сгорает моментально, не оставляя даже пепла. Кулаки чешутся, хочется врезать старшему брату — ну какого чёрта, она должна мелькать так часто в их жизни. А Ран довольно скалится, потому что его план сработал безупречно.