***
Тем временем в Лондоне творилось что-то невообразимое — резко погас свет во всем городе, свечи потухли, стекла в светильниках полопались, наколдованные люмосы тут же меркли. Луну закрыли темные тяжелые облака, небо было полностью беззвездным, и ни одного источника света не могли вызвать ни маги, ни магглы. — Что за чертовщина происходит? — выругался Рон Уизли, шарясь в темноте и запинаясь об углы мебели в своём доме. Гермиона тоже проснулась и слепо уставилась в кромешную тьму на предполагаемый источник звука, издаваемый Роном. — Рон, что случилось? Почему ничего не видно? — Если бы я знал! Герми, ты чувствуешь, что-то происходит? Мне кажется, я ощущаю сильные волны магии. При чём довольно тяжелой магии. Гермиона, стряхнув остатки сна, тоже ощутила, что вокруг все стало каким-то давящим, будто их засосало в воронку трансгрессии. Она с трудом поднимала руки, налившиеся свинцом, а абсолютная темнота создавала эффект выколотых глаз. Длилось подобное около сорока минут, затем у Рона получилось наколдовать слабенький патронус, который немного осветил углы комнаты. Гермиона, подсвечиваемая его колдовством, нашарила свою палочку и починила светильники. Сдавливающее чувство отпускало понемногу, а в соседних домах тоже стал появляться свет. Патронус Кингсли оповестил их о внеплановом собрании в восемь утра; кинув Темпус, Рон с огорчением отметил, что сейчас уже три. В особняке на Гриммо Драко, бросив тщетные попытки наколдовать свет, просто находился возле Гарри, сжимая тело, изгибающееся в мучительных судорогах, в своих руках; и только когда патронус Кингсли, в свою очередь, добрался до дома Главы Аврората, понял, что буря миновала. Наколдованный защитник Министра, рассеивая тьму, мрачно объявил: «Гарри, сегодня в восемь утра срочное собрание у меня в кабинете. Вселенная, параллельная нашей, самоуничтожилась вместе с её обитателями.»***
Первым, что увидел Гарри, было бледное, как листок бумаги, лицо Драко, склонившееся над ним. Растрёпанные волосы, испуганные глаза, бескровные губы, ледяные дрожащие руки, держащие тело Гарри, говорили о том, что он на грани. — Поттер, ты живой? Вселенная уничтожилась, — запинаясь, бормотал Драко, все больше напоминая бледную моль. — Параллельная вселенная. «Какие у него светлые, словно осенний дождь, глаза», — подумал не к месту Гарри. Внезапно он ахнул и болезненно скрючился, как складной нож; приторная гниль воспоминаний заполонила голову, омерзительно растекаясь по мозгам. »…Малфой с искаженным лицом кричит: — Круци… — СЕКТУМСЕМПРА, — ревет валяющийся на полу Гарри. Кровь выплескивается из тела Малфоя, словно его рассекли удары невидимого ножа. Малфой, качнувшись, падает на залитый водой пол, выронив палочку из обмякшей правой руки. Гарри зачарованно смотрит как алая жидкость смешивается с водой, бледное лицо Драко стремительно теряет краски, а белая рубашка, наоборот, становится ярко-красной. Синие губы окрашиваются в порочный, шлюший цвет страсти… О, Боги, он убил Малфоя! Гарри трясёт головой, прогоняя странные навязчивые и пугающие образы. Профессор Снейп уже бежит к ним…» »… Адское пламя лобызает смертельным поцелуем пятки Гарри, но он возвращается за Драко, в белобрысый затылок которого уже жарко дышит Госпожа Смерть. Он снова выцепит, выгрызет, вырвет жизнь у неё, но на этот раз не свою, а Малфоя. Они летят на метле, оставляя позади ту, у которой Гарри выиграл лучший Дар. Драко прижимается к его геройской спине, щекоча шею влажным частым дыханием…» «…Драко на суде над их семьей слишком костляв, слишком бледен, слишком сгорблен. Гарри не знает точно, зачем вызывается выступить в защиту Малфоев. После битвы, после своей смерти Гарри опустошён. Он совершенно пуст, как его несуществующая могила, как его мрачный дом на Гриммо, как обещание данное кому-то в другой жизни, как железная миска давно брошенной собаки. Как ложный медальон Регулуса Блэка. Показания Гарри спасают Драко и Нарциссу от Азкабана, Люциусу присуждают десять лет заключения. Гарри почему-то кажется, что Драко навечно останется таким бледным, наверное, наказание его отца слишком ударяет по нему. Гарри невыносимо видеть бледные губы, сливающиеся с белым полотном лица и тусклыми спутанными грязными волосами. Он придумает, как скосить Люциусу срок. Драко не заслуживает быть таким обреченным…» «… Друзья Рон и Гермиона не оставляют Гарри в покое после битвы, они стараются вытащить его из собственной скорлупы, в которую он забивается, но они не так пусты, как он сам. Они есть друг у друга. У Гарри есть Джинни, но почему-то она не может заполнить сосущую пустоту внутри него, которая только разрастается, как колония бактерий, стремительно заражая организм. Он заражён. И знает это. Заражён Темной магией Волан-де-Морта, которая налипла на него после кончины безносого. Тьма сидит в нём и периодически хохочет, принимая странные образы долговязого блондина, заставляя Свет Гарри тщетно биться изнутри, словно об ледяную корку. Искра в зелёных глазах Гарри меркнет, а мечты, ранее легкие и приятные, теперь отравляют его своим существованием…» «… Гарри пристально следит за жизнью Драко, он старается незримо быть всегда рядом с ним, интересуется всем, что касается его. Это делает пустоту не такой огромной. Он незаметно добивается смягчения приговора Люциуса. А потом Малфои внезапно всей семьей переезжают во Францию, и Гарри становится крайне тяжело участвовать в его жизни. Он пытается быть нормальным. Он пытается жить. Те, крохотные искорки Света, еле теплящиеся в нём, ведут неравную борьбу с Тьмой. Гарри обращает внимание на милую, уютную Джинни, и обманывается иллюзией, что может быть вместе с ней. Она приносит с собой тепло, но не может быть маяком, чтобы Гарри нашёл дорогу к себе. Джинни переезжает к нему в квартиру, они делают ремонт на Гриммо, превращая понемногу его из склепа в место, пригодное для жизни влюблённой пары. Вот только влюблённой парой и не пахнет. Есть влюблённая в Гарри Джинни, и есть одержимый Малфоем Гарри. Гарри не сдаётся. Он пытается забыться в алкоголе, чтобы преследующие ночами образы светлых волос исчезли. Все идёт своим чередом — Гарри поступает учиться на аврора, пытается быть хорошим парнем для Джинни и хорошим другом для Рона и Гермионы. Все знают, что он хороший. Он — Герой. Он — Спаситель. Он — Мальчик, победивший Смерть. Но только сам Гарри знает, что битва не окончена — битва с самим собой…» «…Переломным моментом становится августовская короткая заметка в Пророке о том, что бывший Пожиратель Драко Малфой, проживающий во Франции, сделал предложение Астории Гринграсс, а их свадьба состоится в сентябре. В Гарри что-то надламывается, напускное безразличие к жизни Драко слетает, как вуаль молодой невесты под напором старого богатого жениха. Он безуспешно борется с тем, каким он должен быть и тем, кто он есть на самом деле. Чувство долга перед Джинни и друзьями рвёт его на части: одна часть должна остаться с девушкой, а другая часть хочет быть с ядовитым, заносчивым и гордым Драко. Гарри отрицает свои чувства к нему — они ненормальны, противоестественны, и пугают его своей яркостью и откровенностью. Он позорно, пока Джинни спит, неистово ласкает себя в душе, представляя губы Драко на своём члене, покрасневшие от усилий, давится стонами и обессиленно опускается на кафельный пол, ненавидя себя за всё это. Есть ли шанс быть с Драко? Нет, он пошлёт его. Пошлёт ненавистного со школы Гарри Поттера — «шрамоголового придурка», «Поттера-смердяка», гребаного педика-извращенца куда подальше. А Гарри не сможет пережить отказа, он развалится на куски в ту же секунду, как Драко откроет рот, чтобы выразить своё омерзение. Он трансгрессирует в ещё не до конца отремонтированный дом на Гриммо и напивается до беспамятства, до такого состояния, что чувства становятся синтетическими. Синтетика — вот что необходимо ему; что-то ненастоящее, что поможет ему не чувствовать ТАК сильно, ТАК глубоко…» «… Постоянные рейды, ночные вылазки на задания, ставшие частыми размолвки с Джинни — особенно сильная ссора случается накануне дня рождения их друга Симуса, накануне свадьбы Драко с Асторией. Чистейший концентрат боли в душе Гарри не дает ясно соображать, мысли роятся, как пчёлы в улье, жужжат, жужжат и жалят в виски; завтра Драко навсегда исчезнет из его жизни, став женатым человеком, и Гарри сгорит заживо в этом костре ревности и отчаяния, так и не признавшись в своих неправильных чувствах к бывшему школьному врагу, Пожирателю смерти Драко Малфою. Хорьку и трусу. Правда, трусом по итогу оказывается только Гарри. Он так привык сношаться со своей болью, боль ежедневно насилует его, имеет без устали, целует в алые губы и засыпает с ним в обнимку каждую ночь. Гарри безумно хочется избавиться от своей навязчивой любовницы, он готов поддаться своей Тьме внутри, лишь бы перестать так остро чувствовать, лишь бы затянулась прожженная дыра в сердце, края которой никак не заштопать суррогатными нитями. Только познав глубину боли, преодолев долину скорби, можно постичь суть мироздания, заглянув в чёрные дыры Космоса, и узреть одну-единственную путеводную сияющую звезду, — звезду для Гарри, взывающую к внутреннему Свету — Драко. Чтобы прийти к Свету, нужно сначала погрязнуть во Тьме: Гарри, отдаваясь привычной аддикции, глушит алкоголь в доме на Гриммо, и, срывая внутренние барьеры, впервые использует Темную силу Лорда. Разрываясь между тем, что правильно и тем, что алчет его душа, он самозабвенно отделяет Свет от Тьмы и создаёт своего двойника, антагониста, Доппельгангера, отрекаясь от своих мучительных желаний и действий. Доппельгангер Поттер подобно Творцу создаёт новую реальность, вопреки всем мирополагающим законам, со своими правилами, своими людьми и фантазиями. Она зыбка и эфемерна и подчиняется видению Поттера. В ней почти всё так, как хочет Гарри — Рон и Гермиона женаты, они не лезут в его жизнь, Кингсли ест с его рук, словно ручной пёс, ненавистная статуя горгульи разрушена. Правда, у такой вселенной есть свои недостатки — из-за зыбкости материи кое-что не поддаётся контролю Поттера: его не уважают, а боятся созданные им же людские сущности, добрая секретарь Бетси сменяется ее унылой дочерью Лизой — Поттер никогда не видел Лизу, но воображение дорисовывает её образ; появляются личности, мешающие, словно надоедливые насекомые, например, аврор Гастингс, которого Гарри встречал пару раз в своей жизни; его Джинни сходится с Вудом, после того, как Поттер набирается смелости бросить ее хотя бы в придуманной вселенной; возникает мерзкая Рита Скитер, строчащая обличающие статьи. Поттеру некогда, да и нет дела, уделять время мелочам, поэтому дом его стар и мрачен, сад заброшен, в котором дохнут птицы, а цветы, одновременно сочетающие в себе жизнь и смерть, цветут буйными адско-пламенными кострами на заднем дворе особняка. И в эту самодельную вселенную Гарри прячет Малфоя, похитив со свадьбы. Это было зрелищно: Поттер нарядный, словно главный действующий герой праздника, с букетом тем самых физалисов, таких же двойственных, как и он сам, появляется на церемонии, щедро разбрасывая Обливиэйты и Империусы во всех гостей, невесту и родителей Драко и забирает прекрасного жениха с собой. Прячет ото всех в единственно надежное место, откуда не сбежать, и где никто не станет искать. Он не создаёт дубликаты родителей Драко, они не нужны Гарри в его сотворенном мире. Поттер хочет остаться в богом и дьяволом забытом месте вдвоём с Драко, и любить. Любить до конца жизни. Есть только одно «но». Двойник способен любить как в кривом зеркале — ему чужды забота, жалость и беспокойство. Он умеет только брать, и не умеет отдавать. У Поттера остаётся только одержимость. Остальное Гарри забирает с собой в свою вселенную для других людей…» «… Разделение себя на светлую и темную сторону не проходит бесследно: каждый двойник несчастен — Светлый Гарри проживает пресную жизнь, он картонный, ненастоящий Герой, и даже со всем своим Светом он не греет никого вокруг, включая себя. Особенно себя. Тёмный Гарри не получает любви Драко, ведь чтобы любить, нужно делиться, а он просто не умеет этого делать. Он удовлетворяет низменные желания, в то время как хочет взаимности. Вселенная, скрывающая Драко, нарушает законы мироздания; в ней нет баланса белого и чёрного, она нуждается в самоликвидации, а Поттер нуждается в том, чтобы ужиться со своими сторонами, принять себя настоящего со всеми слабостями и потребностями, не плодя больше клонов. Как только судьба сводит Гарри с Драко, когда он впервые касается его, нестерпимой становится жажда соединения с собой, чтобы стать цельным. Для Драко. Чтобы, наконец, прочувствовать свою любовь, которая в очередной раз спасёт его от мрака и небытия. Драко станет путеводной звездой для искалеченной потерявшейся души…» И Гарри принимает себя, принимает чувства, желания, ЛЮБОВЬ. В голове гудело от оглушительного наплыва настоящих и фантомных дуалистических эмоций и воспоминаний, Гарри не сразу осознал, что всё ещё находится на полу, а его тело обхватили гибкие сильные руки, как тогда в саду, не давая упасть. — Это был ты? Это всегда был ты, — безжизненно проговорил Драко, опустошенно смотря в глаза Гарри и селя безнадежность и обречённость в его сердце, разрушая то, что и так было хрупко и ломко. — Как ты понял?.. — Твои глаза… Его глаза. Из них на меня смотрит твоя Тьма.