Turn Time
Воздух тяжёл из-за влажности, Гермиона прибывает в сумерках, её обувь касается раскалённого тротуара, солнце садится у неё за спиной. Крики вдалеке детей, всё ещё играющих на улице, и низкое карканье птиц, устраивающихся на ночлег, сопровождают её короткую прогулку до входной двери. Помфри отпустила её, позволив аппарировать домой. Верная слову, Минерва сохранила её зелье и записную книжку в целости, упомянутая записная книжка лежала у неё в руке. Когда у неё будут силы, она найдёт своих родителей и вернёт им их воспоминания. Она надеется, что они простят её за то, что она изменила их воспоминания и в то же время задаётся вопросом, вернутся ли они в Британию или останутся в Австралии. Её ключ вставляется в замок и когда она толкает дверь, она чувствует успокаивающее присутствие своих чар, которые до сих пор на месте. Мрак встречает её в коридоре, словно верный питомец, приветствуя её в доме, который она никогда не чувствовала таким большим. Не единой пылинки не пропало и когда дверь за ней закрывается, она на что-то надеется. На чудо. Там, на лестнице, стоит Беллатрикс Лестрейндж с палочкой наготове. Садистская улыбка, застывшая на её лице, и зловещие чёрные глаза, пристально смотрящие на неё сверху вниз. Однако это неправда. Лестница пуста и её чары дают понять, что в дом вошла только она сама. У неё вырывается вздох. Возможно, она сумасшедшая, если желает увидеть Беллатрикс Лестрейндж. Беллатрикс, которая умерла несколько месяцев назад, была не той Беллой, которую она знала. Заперев дверь, она бредёт на кухню. Испытывая угрызения совести, она не замечает ничего необычного. Она заваривает чай по-маггловски, сидя на кухонной столешнице и бесконечно уставившись на холодильник. Список её матери месячной давности, напоминающий ей о предстоящих днях рождения, которые давно прошли. Она чувствует подавленность, неспособная двинуться, чтобы ухватиться за выступ, уставившись в чёрную глубину зияющей дыры. Она сердито швыряет полупустую чашку на столешницу, вытирая беззвучные слёзы с такой силой, что остаются синяки, и спрыгивает вниз. Она не будет плакать. Только не снова. Белла выбрала свой путь и теперь она будет жить с этим. Тем не менее, каждый шаг — испытание, её ноги тяжелеют, а сердце и плечи утрачивают свою целеустремлённую твёрдость, которую ей удалось приобрести с недавних пор. Устраиваясь на диване, она смотрит на открытые книги, забытые в спешке, чтобы поговорить с миссис Малфой. Ей придётся нанести визит ведьме. Поболтать не помешает, думает она про себя, жестокая улыбка украшает её губы. Следующие несколько часов она проводит, перечитывая свой блокнот, прищурив глаза на каракули Дамблдора и радуясь, что старик скончался до того, как она смогла с ним встретиться. Ей нужно было бы посетить его портрет, она хочет получить ответы и будь она проклята, если он будет прятаться от неё. Она засыпает с высыхающими дорожками слез и звуками того, как магглы проводят свои вечера. Рёв двигателя пугает её и она вскакивает с дивана, сжимая палочку в потных руках. Проведя рукой по волосам, она потягивается, взгляд на настенные часы сообщает ей, что время идёт к полночи. Решив взять с собой в постель что-нибудь выпить, она замечает, что её блокнот лежит на столе и она клянётся, что заснула с ним в руках. Она сходит с ума, рассуждает она, шаркая с затуманенными глазами через гостиную на кухню. Грохот заставляет её подпрыгнуть и она прячется за стеной, прежде чем осознаёт, что делает. Слишком долго она была в окружении своих врагов, чтобы чувствовать себя по-настоящему расслабленной даже на нейтральной территории. Она ругается про себя, узнав звук кошачьей дверцы. Дом в безопасности, никто не знает, где она и очень немногие желают ей зла. Золотое Трио, возможно, и спасителя для волшебного мира, но для ограниченного круга людей они враги. Она сомневается, что эти враги проползут через её кошачью дверцу, чтобы отомстить за падение Волан-де-Морта. Получив мысленную пощечину, она отходит от своего укрытия в виде стены, чтобы выяснить, какая соседская кошка заселилась в дом её родителей. Она задумывается, есть ли у неё какой-нибудь кошачий корм, хоть и знает, что не следует кормить бездомных кошек, но она не может позволить кошке голодать. Жёлтые глаза смотрят на неё из-под обеденного стола и она замирает. Большие кривые задние лапы растопырены, голова поднята с недовольством, она с благоговением смотрит на рыжее существо. Равномерно покачивающийся взъерошенный хвост сообщает ей, что это существо не в настроении. — Живоглот… — в неверии выдыхает Гермиона, опускаясь на колени перед своим питомцем. Тихое мяуканье приветствует её, как будто его присутствие — самое обычное явление и она дура, что думает иначе. Она улыбается. Не теряя времени, она бросается вперед, заключая своего кота в крепкие объятия, к большому его неудовольствию, но он позволяет ей это сделать. Она зарывается лицом в его мех, её глаза наполняются слезами, когда его знакомый запах переполняет её чувства. За исключением того, что там есть и другой запах, намёк на духи. Она хмурится, гадая, какая старая карга по соседству осмелилась покормить её кота. — Ты нашёл дорогу домой? — спрашивает она, опуская недовольного кота на землю. В последний раз она видела Живоглота в ночь, когда Пожиратели Смерти напали на свадьбу, она искала его после войны, но никаких следов не было. Должно быть, он пришёл домой и ждал её. Улыбка на её лице слегка сползает, когда она смотрит на кошачью дверцу. Её рука на полпути к тому, чтобы проверить её, а его жадные глаза желают, чтобы она погладила его. Однако она не может, потому что это не имеет смысла. Даже несмотря на то, что её кот сидит перед ней с выражением удивления на сморщенной морде, как будто не в состоянии понять, почему она до сих пор не пристала к нему. Она смотрит на кошачью дверцу. Ни разу Живоглот не пользовался ею. Её отец всегда без искреннего раздражения жаловался, что ему приходится открывать дверь для её питомца, потому что он не опустится до того, чтобы воспользоваться кошачьей дверцей. Именно тогда она узнаёт знакомый запах, по коже пробегают мурашки, а глаза Живоглота смотрят поверх её плеча. Более того, она понимает, что после всего, что произошло, всех смертей и душевной боли, предательство её питомца бьёт сильнее всего. Комната вспыхивает ярко-жёлтым, когда она делает движение, чтобы предотвратить заклинание, но слишком поздно. Крик вырывается из её горла, заставляя Живоглота спрятаться, и она падает назад. Огонь горит тысячами игл, пронзающих её кожу и разрывающих её на части. Её тело ослабевает, она падает на пол с громким стуком, пульсируя и содрогаясь, она выгибается под проклятием. Её голос срывается первым, прежде чем текут слёзы и всё прекращается. Мир исчезает за чёрным занавесом и её окутывает тьма. Стук… Стук… Стук… Жизнь — это грубое пробуждение. Она шевелится, живая. Её приветствует потолок при возвращении в мир живых, её рот приоткрыт, тело онемело, а сознание кружится. Стук… Стук… Стук… Её сердцебиение становится ровным, отдаётся эхом в ушах, вибрирует по всему телу. Она чувствует жизнь. Дышать больно и она задаётся вопросом, сколько ещё должно вытерпеть её тело, прежде чем судьба даст ей передышку. — С возвращением, — приветствует её хриплый голос. Она неторопливо поворачивает голову набок, удивлённая тем, что снова оказалась в гостиной. Рядом с её лицом стоит стакан с водой, соблазнительно близко, но так далеко, что её онемевшее тело не может дотянуться. Её взгляд ловит тёмную фигуру, сидящую в кресле с элегантностью королевы на троне. Беллатрикс Лестрейндж смотрит на неё сверху вниз, оранжевый свет уличного фонаря освещает её, как предзнаменование из глубин ада. — Всё просто: у меня есть вопросы, ты отвечаешь на них, я тоже отвечу на один твой вопрос. У меня твоя палочка. У твоего тела в настоящий момент недомогание и работают только мышцы лица, поэтому я рекомендую тебе использовать их с пользой, — рявкает Беллатрикс, её слова отрывисты и бесстрастны. Это не та Беллатрикс, которую она встретила в поместье Малфоев, и не та ведьма, в которую влюбилась, это существо, которого она не знает. Беллатрикс сидит расслабленно, палочка лениво висит в её правой руке и Гермиона задаётся вопросом, когда женщина забрала её. Как она пережила битву за Хогвартс? Она видела, как та умерла от рук Молли Уизли, и всё же она здесь. Её тело — свидетельство того, что это не сон. Она задумывается, какое заклинание использовала Беллатрикс, её тело чувствует себя так, как будто её поразило десять Круцио и теперь она не может пошевелиться. — Когда ты восстановишь силы, предлагаю тебе выпить, — советует Беллатрикс, медленно наклоняясь вперёд, когда в её стакане материализуется соломинка. С чувством дежавю Гермиона пьёт воду, во рту у неё пересохло, она с недоверием смотрит на неестественно спокойную Беллатрикс. Никогда за всё время, проведённое с ведьмой, она не видела Беллатрикс спокойной, почти безмятежной, и с ужасом она понимает, что такая Беллатрикс действительно пугающая. — Какие… — кашляя, Гермиона бросает на тёмную ведьму свирепый взгляд, прежде чем заставить своё горящее горло работать, — какие… Вопросы? — Зачем ты вернулась в прошлое? Вопрос ошеломляет её, она этого не ожидала. Моргая, словно дурочка, она напрягает свой разум, задумавшись, почему ведьма просто не спросит… Энди. Разлучил ли её уход Энди и Беллу? Это ли ей спросить? Как она выжила? Или же, может быть, какое заклинание она использовала? — Ты не знаешь? — спрашивает Гермиона, прежде чем успевает остановиться. Беллатрикс просто поднимает бровь, вращая палочкой в знак предупреждения быстрее. По итогу, она рассказывает всё, ничего не утаивая. Как она искала лекарство для своих родителей, найдя ответ в книге, который привел её к миссис Малфой. Она игнорирует вопросительный взгляд. Знает, о чём думает Беллатрикс: почему она поговорила с Цисси, а не с Энди? Как она могла разговаривать с женщиной, которая выглядит точь-в-точь как ведьма, пытавшая её? Она заканчивает свой рассказ моментом, когда Рон толкнул её и Маховик Времени сломался в её руке. Её последние мысли были о том, что у Беллатрикс есть ответы, рядом с которой она и находит себя. Покрытая коркой грязи, истекающая кровью и стоящая лицом к лицу с девушкой, которая ничем не напоминала женщину, сидящую перед ней. — И всё? — рычит Беллатрикс в тот момент, когда она замолкает. — И всё, — кивает Гермиона, — это был просто несчастный случай. Всё это было просто несчастным случаем. — Кто знал? — спрашивает Беллатрикс, — кто знал твою настоящую личность? — Дамблдор, Минерва и Ротштейны, хотя я не знаю, что Дамблдор им рассказал. Они единственные, кто знал моё имя. Энди обо всём догадалась, но больше я ей ничего не сказала. — Они единственные, кто знал? — уточняет Беллатрикс, её черные глаза сузились, — конечно, единственные, ты не могла рисковать и повредить временную линию. — Слишком поздно, — бормочет Гермиона, потому что Тонкс жива, как и Беллатрикс, что заставляет её задуматься, кто ещё жив. — Объясни, — короткий указ. — Некоторые люди выжили, хотя не должны были. — Такие люди, как я? — Такие люди, как Нимфадора, ты и я не проверила, кто ещё, — огрызается Гермиона, устав от того, что её тело не функционирует, — вокруг ходят люди, которые должны быть мертвы, а если они не мертвы, это означает, что другие заняли их место. Застонав, Гермиона заставляет свою руку двигаться, к большому развлечению тёмной ведьмы. Её конечности словно желе, они сопротивляются и еле поддаются её грубому обращению, но она подталкивает себя. Она отказывается снова быть слабой, не перед Беллатрикс и ни перед кем в принципе. — Ты не сможешь стоять, — Беллатрикс растягивает слова, — на твоём месте я бы даже не пыталась. — Иди. Нахуй, — выдавливает Гермиона, удовлетворенно наблюдая, как Беллатрикс раздражённо дёргается. Короткий смешок — единственный ответ, когда Гермиона падает обратно на пол, её тело уязвлено и неспособно работать. Она стонет от досады, её разум силён, но тело слабо. Письмо приземляется перед лицом Гермионы и она моргает, глядя на каракули. Дрожащими пальцами она касается грубого пергамента, её глаза просматривают два предложения, пока Беллатрикс говорит. — Ты кому-то не особо нравишься. В этом Гермиона не сомневается, в мире есть много людей, которые хотели бы её смерти, особенно сейчас. Однако, похоже, Беллатрикс нагло встала первой в очередь. Она с тревогой смотрит на своё разоблачение, расстроенная тем, что кто-то предал её.Миа Ротштейн Гермиона Грейнджер
Два простых предложения, которые стали её гибелью, она роняет бумагу, словно та обожгла её. Её взгляд останавливается на Беллатрикс. Она не узнаёт почерк и задаётся вопросом, кто именно выдал её личность. — Я получила это письмо в начале битвы за Хогвартс. Сова уронила его прямо в мои руки. Ты хоть представляешь, как долго я ждала? Все эти годы я ждала от тебя знака, — она поднимается со стула, в то время как зрение Гермионы слегка затуманивается, стук её сердца отдаётся в ушах, когда Беллатрикс шагает, — я охотилась, я крала и пытала. Ни слова о твоём существовании. Было проще, чем ты думаешь, Волан-де-Морт дал мне средства, возможность делать то, что мне нравится, не вызывая подозрений. Я стала безжалостной, немного помешанной убийцей. Думаю, что моё пребывание в Азкабане, возможно, подтолкнуло меня к краю. Я потеряла единственного человека, которого уважала, из-за мальчонки и Азкабан всегда ждал меня. Я отказалась от поисков тебя, Миа Ротштейн исчезла и никто не знал куда. Затем, перед началом финальной битвы, наконец кто-то сказал. Представь моё удивление, когда я узнала, что всё-таки нашла тебя. Что после всего этого ожидания ты пришла прямо в поместье Малфоев и никто из нас тебя не узнал. — Кто-то всё же узнал, — выдыхает Гермиона, её разум перебирает всех, кто бы это мог быть. Однако она не может представить, кто это, её разум изо всех сил пытается понять, а сердце сжимается. Перед её глазами возникают лица тех, кто должен был быть мёртв, но она теперь не знает, мертвы ли они. Это подавляет и она изо всех сил пытается осознать реальность. Знает, что в любой момент ведьма, стоящая над ней, может оборвать её жизнь. — Какое проклятие ты использовала? — потому что, несмотря ни на что, в глубине души она Гермиона Грейнджер, а знания — её погибель. — Это твой вопрос? Я могу убить тебя этой ночью, а ты хочешь знать, какое проклятие я применила на тебе? — Мне нужно знать, — рычит Гермиона, она должна знать. — Это моя собственная версия Круцио, я использовала её всего один раз до этого… На Лонгботтомах. Это объясняет её психогенную боль. Она чувствует себя так, словно проклятие раскололо её надвое. Её разум пойман в ловушку двух разных миров и она может видеть то, что когда-то произошло, но чего больше нет. Она чувствует песок в своей крови, он пульсирует и горит под кожей. Два разных мира сливаются в один и это опаляет само её существование, она молит, чтобы Беллатрикс положила этому конец. — Чего ты ждешь? — требует Гермиона, её руки не в состоянии поднять её, — закончи то, что начала. Но Беллатрикс не двигается, словно хищник, она анализирует жертву перед собой. Слабую и беззащитную, лежащую у её ног. По мере того как Гермиона всё глубже погружается в бездну своего разума, она задаётся вопросом, как долго ей придётся страдать. — Я не освобожу тебя от этого, — говорит Беллатрикс, её голос звучит словно вдали, — могу только представить, что ты чувствуешь. Иметь две реальности, проходящие через твой разум. — Покончи с этим… — Гермиона рычит или умоляет, она больше не уверена, мир начинает вращаться. Она падает на спину, потолок превращается в спираль и ужасающий гул тишины звенит в ушах. Она чувствует, как покидает реальность, когда одна рука хватается за диван в надежде, что это остановит её от падения в водоворот собственного сознания. Лица, имена, места и жизнь вспышками проносятся в её голове, воспоминания меняются. Она чувствует себя словно компьютером, который обновляют, стирая старые данные и заменяя их. Это шокирует разум. Слабое прикосновение к щеке приводит её в чувство, когда пальцы оставляют обжигающий след вдоль подбородка. Безумные чёрные волосы окутывают её, посылая новую волну страха через неё, напоминая ей о последнем разе, когда Беллатрикс Лестрейндж прижимала её к полу. Разве что сейчас нежная рука ложится на её колотящееся сердце, почти погружая в успокаивающий транс. Тёмные глаза скользят по её слабеющему телу, прежде чем встретиться с дикими карими, останавливая время. — Ты ни на день не постарела… — недоверчиво выдыхает Беллатрикс… Или же Белла, — Гермиона… — имя непрошено срывается с рубиновых губ и сердце Гермионы начинает учащённо биться. Так долго она хотела, чтобы ведьма произнесла её имя, прошептала её настоящее имя. Её свободная рука хватает Беллатрикс за руку и тёмные глаза возвращаются к реальности. — Покончи с этим, — Гермиона просит прекратить её страдания. Рука на её сердце шевелится, она испытывает болезненное чувство мученицы, желающей, чтобы кривая палочка прикончила её. Тем не менее, нет ни жестокой улыбки, ни гогота, и она знает, что Беллатрикс не убьет её этой ночью. Вместо этого на лице тёмной ведьмы мелькает лёгкая искренняя улыбка, прежде чем рубиновые губы украдкой целуют её. Это душераздирающий поцелуй, забирающий у неё последний вздох и последний удар сердца. Она очарована Беллатрикс, когда та отстраняется и впервые за столетия видит маленький признак той Беллы, которую она знала в Хогвартсе. — Я ждала годы, чтобы увидеть тебя снова, ты действительно думаешь, что я ждала так долго, чтобы убить тебя? — короткий смешок срывается с ядовитых губ, когда Беллатрикс отстраняется, — тебе придётся жить со своими последствиями, как и мне. У судьбы есть планы на нас, Грейнджер, я бы не хотела разочаровывать её. Она шевелится, чтобы встать и разрушает их маленький пузырь безопасности, когда мир снова вращается. — Моя сестра, должно быть, действительно ненавидит тебя, она сказала мне, что оповестит авроров о моём существовании, когда я посетила её поместье. Всё это, конечно, для того, чтобы вернуть расположение министерства, но она не торопится с этим. У Гермионы вырывается смешок. Она ничего не может с собой поделать, это так забавно, что даже сейчас Нарцисса Малфой пытается убить её. — Она явно получает удовольствие, пытаясь убить меня… Спроси её… — Гермиона дышит, её горло сжимается, а грудь становится тяжёлой, — спроси о Малфое… Или ещё лучше… Спроси Малфоя. — Ночь во время рождественских каникул? — требует Беллатрикс, ища давно потерянный ответ, — Малфой напал на тебя, не так ли? Ты сопротивлялась? — Мне жаль… — бормочет Гермиона, погружённая в свои мысли. — Он напал на тебя? Пронзительный шум эхом разносится по всему дому. Авроры приближаются. Они нашли Беллатрикс. Проклиная, Беллатрикс тянется за своим плащом. Затуманенными глазами Гермиона в последний раз смотрит на Беллатрикс. — Я чуть не убила его той ночью… — Гермиона шепчет своё признание, не уверенная, услышала ли Беллатрикс или нет, — мне так жаль… Тьма ослепляет её, когда её тело покидает сознание, утягивая вниз. Когда её глаза снова открываются, Беллатрикс исчезла, нет никакого напоминания о ведьме. Свет заливает комнату, когда звучат крики и топот ног. Дом переворачивают вверх дном в поисках Пожирательницы Смерти. Гермиона то приходит в сознание, то теряет его, наблюдая, как авроры отчаянно ищут Беллатрикс, прежде чем перед ней появляется ещё одно знакомое лицо. — Минерва… — Гермиона улыбается. — Всё в порядке, Гермиона, теперь ты в безопасности. Просто не засыпай, — уверяет Минерва, в то время как целители выстраиваются вокруг неё. — Она не вернётся… — усмехается Гермиона, — она получила то, что хотела, — её глаза, наконец, закрываются под звучание голосов. Стук… Стук… Стук.Turn Time
Когда Гермиона проснулась две недели спустя, газеты были заполнены сообщениями о выжившей Беллатрикс Лестрейндж, каждая газета придумывала небылицы о том, как выжила ведьма. Одна зашла так далеко, что предположила, что она восстала из мёртвых. Правда, однако, до сих пор неизвестна, и, несмотря на все усилия авроров, о ней ничего не было слышно. Её нападение на одного из Золотого Трио задокументировано во всех газетах и слухи ходят самые разные. Авроры мгновенно окружили Гарри и Рона, поскольку опасения за их жизни стали очевидными. Однако по мере того, как дни превращались в недели, страх нападения становился слабее, а мысль о том, что Беллатрикс, возможно, бежала из страны, становилась всё более вероятной. Снова попав в больницу, Гермионе потребовалось два дня после пробуждения, чтобы убедить Макгонагалл, что чтение газеты не убьет её, и она хотела знать, что происходит в реальном мире. В конце концов, авроры расслабились и охота на Беллатрикс Лестрейндж, хотя и продолжается до сих пор, уже не та, что в начале. Она остаётся самой разыскиваемой преступницей в Магической Британии, но Гарри и Рону наконец разрешили навестить Гермиону. Она приготовилась к шквалу вопросов. Она рассказала им краткую историю того, что произошло, опустив какой-либо намёк на отношения с Беллатрикс. Они смеялись над её вступлением в Рейвенкло, она рассказывала истории об их учителях. Когда Гарри ушёл от неё спать, Рон остался. Она не жаждала провести время с Роном наедине, но итог удивил её. — Мне жаль, Гермиона. Мне никогда не следовало говорить то, что я сказал, и теперь я понимаю, что ты была права, как обычно, что в конце концов из этого ничего бы не вышло. Ты моя лучшая подруга, Миона, и как сестра мне. Так что, если ты сможешь простить меня за то, что я был придурком, можем ли мы снова стать друзьями? Извинения вызвали слёзы на её глазах и она с радостью согласилась, они обняли друг друга, что больше не вызывало неловкости и Рон вручил ей шоколадную лягушку перед уходом. Извинения всё ещё вызывают улыбку на её лице, но её присутствие в Норе больше не приветствуется. Предупреждение стало ясным, когда Молли Уизли пришла навестить её со своими детьми. Взгляды Молли были очевидны, она вспомнила, кем стала Гермиона. Когда все её дети один за другим с улыбками вышли за дверь, Молли снова опустила свой фасад фальшивой дружелюбности. — Я знаю, кто ты, — прошипела Молли, — я знаю, кем ты стала. Невозможно связаться с кем-то вроде Беллатрикс Блэк и не испортиться. Это заявление заставило Гермиону улыбнуться, когда она ответила. — Может быть, это не Белла была испорчена. От этих слов Молли похолодела, а улыбка заставила её отступить на шаг. — Я не хочу, чтобы ты была в моём доме или рядом с моими детьми, ты поняла? Миссис Уизли не дождавшись ответа ушла и с той ночи больше не возвращалась в больницу Святого Мунго, чтобы навестить её. Многие считали, что это потому, что она не могла смотреть на больных людей после потери Фреда. Гермиона знала настоящую причину. Это было неделю назад, когда она дремала и мечтала об освобождении за пределы своей больничной палаты. Тень скользит в её комнату. Горит маленькая свеча, пробуждая Гермиону ото сна, увидев фигуру она тянется за палочкой, которой у неё нет. — Это всего лишь я… — голос напрасно пытается успокоить, потому что во мраке ночи кажется, что перед ней Беллатрикс и Гермиона не хочет сражаться с ведьмой в таком хрупком состоянии, — ну же, может быть, я и постарела, но ты не могла забыть мою красоту. Несмотря на свой затуманенный сном разум, Гермиона радостно улыбается сатиристическому голосу, который звучит для её ушей словно мёд. Пока её глаза привыкают к темноте, фигура снимает плащ и устраивается в неудобном кресле рядом с её кроватью. — Энди? — Гермиона сомневается в присутствии ведьмы. — Она меня помнит, Гермиона… Или в наши дни Миа? — спрашивает Энди, зажигая фонарь и наполняя комнату горящим оранжевым светом. Качая головой в ответ на вопрос, Гермиона садится, её глаза бегают по ведьме, сидящей рядом с ней. В этом времени она уже встречала Энди, но впервые с тех пор, как вернулась домой, она чувствует, что у неё есть подруга. Давняя подруга. — Как у тебя дела? — серьёзно спрашивает Энди, наконец-то встретившись взглядом с Гермионой. — Скучно. Гарри принёс мне пару книг, но у меня не хватило духу сказать ему, что я их уже прочитала. Как ты сюда попала? — Моя дочь — аврор, от её работы есть своя польза, — Энди улыбается, на вид ей едва за тридцать и она всё ещё источает свой юношеский дух, бросающий вызов правилам. Гермионе хочется присоединиться к улыбке, ухмыльнуться своей подруге, но она не может. Поскольку понимает, что это не дружеский визит, если бы Энди хотела её увидеть, она могла бы навестить её днём. Вместо этого она пробирается сюда глубокой ночью. — Это ведь не дружеский визит, да? Зачем ты здесь, Энди? — Я не могу навестить старую подругу? — хихикает Энди. — Можешь, но после часов посещения и с помощью аврора? Смех затихает и Энди испускает вздох. Гермиона чувствует напряжение в воздухе, её охватывает дурное предчувствие. Она задумывается, может быть, её подруга была здесь, чтобы закончить то, что начала Беллатрикс? Кто бы это заподозрил? — Мне очень жаль, — шепчет Энди, не желая встречаться взглядом с Гермионой, она встаёт со стула и подходит к окну, — этому никогда не суждено было случиться, ты должна поверить этому. Именно тогда в голове Гермионы что-то щёлкает и всё обретает смысл. — Ты отправила Беллатрикс письмо? — Я никогда не предполагала, что это произойдёт! — повторяет Энди, поворачиваясь лицом к Гермионе, — после коттеджа «Ракушка», после того, как тебя спасли от моей чёртовой сестры, после того, что она сделала с тобой. Шрам на твоей руке, гнев, нарастающий внутри тебя и твой взгляд. Я вспомнила ту ночь в библиотеке, когда моя подруга Миа Ротштейн рухнула на пол после пытки. Я узнала тебя. Кем ты станешь. — Зачем ты сделала это? — спрашивает Гермиона, разрываясь между гневом и обидой на предательство Энди, — зачем сказала Беллатрикс? — Я видела, как умерла моя дочь… — это решительный ответ из уст Энди, — я видела, как моя дочь умерла от рук моей сестры, когда ты спала в моей комнате во время рождественских каникул, видя сон об этом. Приближалась война, битва за Хогвартс была последней и я сделала то, что сделала бы любая мать. Я решила спасти свою дочь. У меня был шанс спасти Нимфу, я умоляла её не сражаться, не уходить. У неё есть сын, который оставался дома и нуждался в защите, но она не захотела слушать. — Так ты отправила Беллатрикс это письмо в надежде, что внимание Беллатрикс будет сосредоточено исключительно на мне? — Она умерла! — протестует Энди, — как и все остальные, я видела, как моя сестра умерла от рук Молли и это было всё. Нимфа жила, Белла умерла. Если бы я знала, что результат будет таким, я бы никогда этого не сделала. Прости меня, я никогда не ожидала такого исхода. Воцаряется тишина, единственным шумом в комнате является глубокое дыхание Энди. Гермиона качает головой, чтобы рассеять мысли, прежде чем сфокусировать взгляд на слегка дрожащей женщине. — Я не могу тебя простить, — произносит Гермиона, заставляя Энди погрузиться в печаль, — потому что здесь нечего прощать. Я понимаю, почему ты так сделала, Энди, и я рада, что Нимфа жива. — Гермиона. — Всё в порядке, Энди. Беспокоиться не о чем, я счастлива, что из всего этого вышло что-то хорошее. По крайней мере, одна жизнь была спасена. Объятие было неожиданным, средняя сестра Блэк крепко обняла её, прошептав «спасибо», прежде чем выйти из комнаты. — Если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать, независимо от того, насколько велика просьба, — приказывает Энди, выходя из комнаты. Встав с кровати, Гермиона подходит к окну, пока темнота окутывает её комнату и фонарь гаснет у неё за спиной. Прислонив голову к окну, она смотрит на улицу снизу, над ней проплывают облака. Она думает, где Беллатрикс, думает, какое будущее уготовано ей сейчас. На следующий день она планирует своё будущее: она отправится с Макгонагалл на поиски своих родителей, чтобы восстановить их память, затем она вернётся в Хогвартс, чтобы закончить свой последний год. После этого она предполагает, что ей придётся искать работу, возможно, в министерстве магии, но в отличие от мальчиков, она не заинтересована в том, чтобы стать аврором. Беллатрикс Лестрейндж меняет своё имя и, несмотря на то, что находится в бегах, умудряется сменить его обратно на Беллатрикс Блэк. Новость распространяется быстро и вызывает возмущение. Поскольку Гарри и Рон тренируются на авроров, они обещают Гермионе, что поймают Беллатрикс, которая, очевидно, всё ещё в стране. Однако происходит самое неожиданное: дни идут и всё больше бывших Пожирателей Смерти попадают в Азкабан, министерство публикует заявление о том, как им удаётся их задерживать. Беллатрикс Блэк, официально объявленная в розыск, неофициально получала зарплату на стороне от министерства в качестве охотницы за головами. Гермиона смеётся про себя, когда узнаёт об этой новости, поскольку страхи охватывают всю Британию. Самый надёжный силовик Волан-де-Морта не только в бегах, но и преследует преступников. Никто по-настоящему не в безопасности. Проходят месяцы, воцаряется хаос и Гермиона отправляется в Австралию на поиски своих родителей, она слышит о тренировках Гарри и Рона. Она целыми днями загорает, воссоединение поначалу пугало, а по мере возвращения воспоминаний становится эмоциональным. Её родители простили её и она рассказала им о том, что они пропустили, но они не вернулись в Англию. Гермиона сомневается, что они когда-нибудь вернутся. Они обустроили себе жизнь: её мама наконец-то открыла небольшую гостиницу типа «ночлег и завтрак» на берегу моря, о которой она всегда мечтала. Гермиона обещает навещать своих родителей, частично вышедших на пенсию. Будучи ведьмой это намного проще, она может пересечь мир в кратчайшие сроки. Макгонагалл подключает их камин к каминной сети и проверяет его, чтобы убедиться в результате, возвращаясь в Англию. Гермиона желает своим родителям всего наилучшего и обещает навещать их. Она собрала в руку летучий порох и называла место прибытия, когда её мама простодушно сказала слова, за которыми последовали огромные последствия. — Хогвартс, — говорит Гермиона, выбрасывая порох. — Передай привет Белле, хорошо? Её мать исчезает в тумане. Гермиона возвращается в Хогвартс с бешеной скоростью в кабинет директрисы и приземляется прямо перед портретом, с которого смотрит самодовольный Дамблдор. Она не знает, что думать о прощании своей матери. Она сомневается, что когда-нибудь простит Дамблдора или что она видит его в последний раз. Она всегда будет задаваться вопросом, когда Беллатрикс нанесёт ей следующий визит и что означало её пророчество. Она знает, что никто в настоящем на самом деле не понимает, насколько она могущественна. Никто не знает, на что способна Гермиона Джин Грейнджер и это вызывает у неё улыбку. Улыбку, которая заставляет даже Дамблдора нахмуриться, что стоит многого. Потому что в кои-то веки она сама отвечает за свою жизнь и она не позволит этой власти уйти. Золотое трио распадётся: один обратится, а другой ослепнет, последний будет поглощён силой, неподконтрольной им. Надежда восстанет из пепла, а вместе с ней и новый век — новая эра. Действия прошлого повлияют на действия настоящего и вместе с этим смерть не будет к ним милосердна.