Музыкальная история

      Пока Драко выяснял отношения с папенькой, уговаривал Молли и пристраивал в хорошие руки домовика, Гермиона пребывала в том особом состоянии, когда нервное напряжение доходит до предела, и чтобы не сойти с ума, надо отрешиться от действительности. У нее почти получилось.       Ребята быстро свернули свой шатер, впрягли в кибитку трансфигурированного мерина и бодро покинули поместье синьоры Забини. Блейз вышел проводить своих сообщников и в ответ на грустные вздохи Поттера о том, что «не получилось», загадочно улыбнулся. Джинни прищурилась на веселого итальянца, но промолчала. Когда же музыкальное кочевье отъехало от ворот подальше, она рискнула заговорить с Гермионой. Вот тогда друзья и обратили внимание, что Гермиона находится словно в хрупком равновесии с внешним миром и окружила себя невидимой пеленой отрешенной безмятежности.       Гермиона, конечно же, замечала переглядывания друзей, выразительные взгляды, пихание в бок и прочее невербальное обсуждение ситуации, но молчала. Хотя предателям и заговорщикам и следовало бы ввалить люлей за «сюрприз», душевных сил на это у девушки не было. Она чувствовала себя вазой из тонкого стекла, до краев наполненной жидкостью. Качни неловко — и прольется.       Только на въезде в Катанию, где была одна на весь юго-восток острова аппарационная станция, уже ближе к вечеру Гермиона высказала друзьям свое «фи». Тихо высказала, без надрыва и возмущения. Просто поставила перед фактом, что их эскапада была бессмысленной и потерпела сокрушительное фиаско.       — Что ты теперь будешь делать? — с виноватым видом спросил Гарри.       — То же, что и раньше, — Гермиона пожала плечами. — Жить, работать… Заведу Косолапу подругу, давно собиралась. О! Вот! Низзлят буду разводить. Бешеные деньги заработаю, чтоб вы знали! — она помахала на товарища зажатой в руке кофтой и криво улыбнулась.       — Гермиона, — жалобно воззвал Гарри, но девушка только отмахнулась.       — Но в следующем году мы же собираемся снова? — уточнил мрачный Рон и переглянулся с взволнованной Лавандой.       — Посмотрим, — отозвалась Гермиона. И погрозила парочке пальцем: — Вы мне зубы не заговаривайте! В следующем году у вас будет чем заняться. Или вы что, решили, что младенец в бродячем театре — дополнительное развлечение? Спешу вас разочаровать…       — Ну все, началось! — Лаванда закатила глаза и отвернулась, чтобы уйти. — Ты, Бон-Бон, сиди и слушай, Грейнджер — твоя подруга, вот и отдувайся. А я пойду кофейку сделаю.       Гермиона усмехнулась и продолжила собирать вещи. С Лавандой они ладили, но без Рона или кого-то из друзей старались не общаться. Во избежание, так сказать.       Традиционный ужин в этот раз был скромным и быстрым — пицца и кофе. Гермиона не то чтобы рвалась поскорее покинуть друзей, но и откладывать расставание не видела смысла. Они попрощались у входа в магловский торговый центр, на подземных уровнях которого пряталась аппарационная станция, и девушка отправилась на регистрацию. Как назло, очередь на аппарацию в Австралию была длиннющей, но Гермиона взрастила в себе такой дзен, что даже возвращающиеся домой шумные австралийцы с их толкотней, зычными переговорами на весь зал и обилием багажа не смогли вызвать в душе раздражения. Она даже нашла в себе силы погулять по неволшебным магазинчикам, купила маме магнитик, папе пачку кофе, а Скорпи — игрушечный самолетик, однако ближе к полуночи терпение Гермионы было уже на исходе. Лишь оказавшись в переполненной кабине, она вздохнула свободней. Резкий рывок, как всегда, застал пассажиров врасплох, но вместо жалоб и нытья со всех сторон послышались смешки. Гермиона бледно улыбнулась рослому загорелому магу, нацепила на нос темные очки и вышла под палящее австралийское солнце.              Удивительно, но встречать Гермиону никто не вышел. Обычно Скорпи чувствовал мамино приближение и выскакивал на крыльцо, стоило ей только взяться за ручку калитки. Этим же утром не было ни радостно кричащего сына, ни добродушно ворчащего папы, ни веселой мамы… Гермиона накинула на домик проверяющие чары, но все было спокойно.       Внутри тоже никого не оказалось, только на кухонном столе стояла неприбранная посуда. Звонкий голосок Скорпиуса слышался с внутреннего двора, и Гермиона, скинув с плеча сумочку, отправилась к выходу.       Мама и папа стояли под козырьком, подпирая двери, и молча наблюдали, как серьезный и важный Скорпиус водит за руку молодого мужчину, чинно знакомя его со всеми бабушкиными кустами роз, с молодым ростком авокадо и раскидистым колючим кустарником, куда мальчик был твердо намерен заманить квокку для дальнейшего приручения.       Не узнать светловолосого гостя было совершенно невозможно, и Гермиона обессиленно рухнула на пластиковый стул за спинами родителей. Они тут же обернулись, но на их лицах не отразилось ни тревоги, ни даже удивления.       — Привет, малыш, — улыбнулся папа. — Как добралась?       Не дождавшись ответа от дочери, он вернулся к наблюдению за внуком и его отцом.       — Что-то ты рано в этом году, — буднично сказала мама, пристально вглядываясь в лицо Гермионы. — Мы со Скорпи еще не наигрались, не нагулялись и не наелись запрещенных сладостей! Случилось что-нибудь?       — Как?.. — сипло выдохнула Гермиона, игнорируя мамин вопрос. Впрочем, мама поняла ее с полувзгляда, как обычно.       — А вот такой сюрприз мы сегодня нашли на крыльце! — она кивнула в сторону Драко и Скорпиуса. — Папа, как всегда, подорвался ни свет ни заря, вышел газеты забрать, а там сидит милый юноша на ступеньке и стесняется нас будить, представляешь?       — И папа, конечно, сразу же впустил в дом постороннего человека? — ожила Гермиона, преисполняясь язвительности.       — Постороннего? — мама хмыкнула. — Уж не знаю, чем ты смотришь, но мне одного взгляда хватило, чтобы опознать этого «постороннего»! Скорпи — его полнейшая копия, от цвета волос до некоторых жестов. К тому же, Скорпиус еще в начале каникул сказал, что в этом году приедет папа. А вчера так и вовсе извелся, все свои игрушки перетряхнул — выбирал, чем будет хвастаться в первую очередь. Еле-еле спать уложили. Так что, дорогая, крутись как хочешь, но отца у ребенка ты больше не отберешь!       Недовольно ворча, мама прошла на кухню и загремела там чашками. А Гермиона сквозь пелену перед глазами и шум в ушах посмотрела туда, где гуляли ее самые дорогие мужчины. Сил притворяться больше не осталось — Драко как был единственным и самым-самым, так за прошедшие годы ничего и не изменилось. Только реакция на пристальный и напряженный взгляд серых глаз стала острее.       — Мама! — взвизгнул Скорпиус и бросился к Гермионе.       Она поймала сына в объятия, прижала его к себе и спряталась от Драко, уткнувшись в платиновые локоны мальчика. Скорпиус вертелся, тыкался мордахой в плечо и щеки, радуясь маминым поцелуям, и не прекращал говорить-говорить-говорить. У него было столько новостей! И Косолап, загулявший на целую неделю, и соседские мальчишки с новыми велосипедами, и поломанная веточка в кустарнике, а это значит, что квокка точно приходила! Но самое главное — это папа! Наконец-то он их нашел!       Гермиона подняла глаза и встретилась взглядом с Драко. Он застыл в дверях, напряженный и неуверенный, смотрел на Гермиону со смесью отчаянной решимости и страха, и молчал.       — Скорпи, — подал голос отец Гермионы и потянул внука из материнских объятий, — пойдем-ка сделаем маме лимонаду, а то такая жара! Она с дороги, устала… Пойдем-пойдем. Маме с папой надо поговорить.       Скорпиус неохотно сполз с маминых коленей, надулся и исподлобья поглядел на своего отца. Видимо, что-то в лице Драко переубедило его, потому что мальчик взял дедушку за руку и потопал на кухню, то и дело оборачиваясь.       Драко не дождался, пока они уйдут. Он подошел к сидящей на стуле Гермионе, едва переставляя ноги, и упал перед ней на колени.       — Прости меня, — глухо проговорил Драко.       Гермиона судорожно вдохнула.       Драко обхватил руками ее колени, опустил голову и повторил:       — Прости меня.       Не вполне отдавая себе отчет в собственных действиях, Гермиона положила ладонь на плечо Драко и стала давить, отталкивая. Он помотал склоненной головой, крепче обнял ее колени и еще раз попросил:       — Прости меня!       — Как ты нас нашел? Что тебе надо? — бормотала Гермиона, сжимая пальцы на плече Драко в тщетной попытке начать его отстранять. На каждое ее слово он только повторял: «Прости!» и не размыкал рук. — Уходи, — простонала Гермиона, глотая слезы. — У тебя свадьба скоро!       — Нет! — Драко вскинулся, лихорадочно блестя глазами. — Не будет никакой свадьбы!       — Ты рехнулся, — всхлипнула Гермиона. — Твоя… Астория ни в чем не виновата, за что ты с ней так? И отец выжжет тебя с гобелена…       — Уже.       — Что?       — Уже выжег. Только не он меня, а я сам себя. Зачем мне этот дурацкий древний род, если я теряю тебя и Скорпи?       Гермиона только головой качала, слушая Драко. Сердце бешено билось, в ушах гремела кровь. Она так хотела поверить, что все происходит взаправду!       — Так что, если ты меня простишь и не прогонишь, — продолжал между тем Драко, с надеждой вглядываясь в лицо любимой женщины, — то придется тебе еще и фамилией со мной делиться. Потому что я теперь безродный, безработный волшебник. А Астория… Мы с ней поговорили… Вернее, она со мной поговорила. И очень доходчиво объяснила, какой я дурак, раз до сих пор не разыскал тебя.       — То есть, — Гермиона сузила глаза, — если бы твоя невеста тебя не послала, ты бы так ничего и не предпринял?       — Нет! Гермиона! Я совсем не то имел в виду. Не уводи разговор в сторону, пожалуйста, я и так прекрасно собьюсь, сам… Асти, она мне простыми словами объяснила, что я круглый дурак, ничего не понимаю в загадочной женской душе и что последние годы я жалел себя и жевал сопли…       — Что, вот прямо так и сказала? — восхитилась Гермиона.       — Нет, — Драко слегка покраснел, — это я уже от себя добавил. Но по сути-то верно! Я так вдохновенно страдал, что совсем не подумал, что тебе тоже больно. Прости меня, а? Ну хочешь — ударь? Я заслужил…       Гермиона шмыгнула носом и склонила голову на бок, как будто примериваясь. Драко немного отстранился, давая ей простор для замаха. Однако вместо пощечины его ухватили за ухо и чуть-чуть потрепали, как дошкольника.       — Идиот, — прошептала Гермиона, сползая со стула на пол и обнимая его. — Какой же ты идиот! И я не лучше…       Она смеялась и плакала, изо всех сил прижимаясь к Драко. Он не сразу понял, что они перешли критический рубеж в объяснениях, а когда до него дошло, он сжал Гермиону так сильно, как только мог. Гермиона жалобно пискнула и укусила Драко сквозь рубашку. Впрочем, ни острые зубки, ни слишком крепкие объятия не заставили молодых людей оторваться друг от друга.       Скорпиус нахмурил светлые бровки, наблюдая из-за кухонной двери за мамой и новообретенным папой, и повернулся к дедушке.       — Опять поругались? — спросил мальчик.       — Нет, — философски отозвался мистер Грейнджер.       — А почему мама плачет?       — Думаю, что от счастья.       — Какое же это счастье, если мама плачет? — удивился ребенок и отправился заедать новые впечатления мороженым. — От счастья надо смеяться!       Родители Гермионы переглянулись. Папа посемафорил бровями, мама закатила глаза.       …Следующим летом, собираясь с женой в ежегодное музыкальное кочевье, Драко едва не поругался с тестем и тещей. Он хотел взять с собой сына, а бабушка с дедушкой отстаивали свое право баловать внука, пока дочь весьма своеобразно развлекается с друзьями. Скорпиус едва не порвался на двух маленьких мальчишек, потому что ему тоже очень хотелось в настоящее взрослое путешествие. Но Косолап с новой подругой и облюбованные квоккой кусты победили. Наблюдая за метаниями своих мужчин, Гермиона только улыбалась, поглаживая плоский пока животик. Придет время, и они будут путешествовать в старом фургоне куда большей компанией. Придется, правда, значительно расширить пространство внутри, поставить дополнительную ванну, увеличить кухоньку… Но это приятные хлопоты!