***
В офисе у Намджуна пахнет кофе, как обычно. Ким стоит у окна и размешивает сахар в своём капучино. Юнги сидит у стола, держа в руке небольшую чашку с эспрессо. Они только что пообедали вместе, а потом решили выпить кофе и поговорить. — Что там по Сакуре? — интересуется Мин, — Есть подвижки? — Проверяем шарф и те отпечатки пальцев, что вы нашли на кухне. Очень неудобно, что базы городов разные. Решили отправить для сравнения в Тэгу, Кванджу, Пусан и, вроде, Ильсан. Джисон телефон жертвы ковыряет. Юнги кивает головой, принимая ответ, отпивает глоток кофе и покачивает ногой, машинально косясь на нос своего ботинка. — Не хочу звучать драматично, но давно мы с тобой не обедали вместе, хён, — наконец, произносит младший, — Ты всё с Хосоком, да с Хосоком… хёном — добавляет Мин. — Как-то так выходило, — слегка оправдывается Ким, — как ни обед, у нас возникало что-то, что надо обсудить по работе. Я с удовольствием приглашал бы на обед вас обоих, но. — старший запинается, — учитывая вашу историю… Мин бросает на старшего быстрый взгляд: — Наверное, мы могли бы постараться игнорировать «нашу историю», раз уж работаем вместе… — Когда вы оказываетесь в одной комнате, там такое напряжение, что ножом резать можно. Ваши отношения всё ещё не выяснены… — Я предлагал ему попробовать снова, — вдруг выдаёт откровение Мин, — но он отказался. Хотя я не думаю, что он окончательно меня забыл. — Не забыл, — соглашается Намджун, — но знаешь, измена — такое дело. Я вот так и не смог простить Джихё. — Что? … — Юнги непонимающе смотрит на Кима и часто-часто моргает, — Но я никогда не изменял Хосоку… Намджун выглядит сбитым с толку: — Он мне сказал, что ты изменил. вроде бы когда он был в Америке, переучивался на профайлера. — Я ему не изменял, — повторяет младший и ставит чашку на стол, — так, хён, мне нужно срочно с ним поговорить, похоже. Извини. Мин встаёт с кресла и стремительно покидает всё ещё обескураженного Кима. Что ж, пусть разберутся. Может быть, на двух счастливых людей в мире станет больше. Намджун допил капучино, но его почему-то всё равно клонит в сон. Он решает сделать себе ещё одну чашку и подходит к кофемашине. В агрегате закончилась вода, и Ким берёт емкость и наполняет её водой из кулера. Пока кофемашина низко гудит, перемалывая зёрна и готовя ещё одну чашку кофе, Намджун опять смотрит в окно, — там немного прояснилось. Снег ещё идёт, но не так плотно, и ветер похоже стих. Мимо окна идут прохожие, и в какой-то момент Киму кажется, что он видит Ким Сокджина. Он вдруг испытывает волнение и странный порыв схватить пальто и выбежать на улицу за ним. Но, может быть, это был вообще просто похожий парень? Следователь берёт готовый кофе, идёт к столу и садится в кресло. Что с ним такое происходит? Почему Ким Сокджин не выходит у него из головы? Ещё и сны эти… Мужчина берёт в руки телефон и находит в нём контакт «Ким Сокджин», долго думает, решаясь позвонить. Что он ему скажет? Придумает предлог и вызовет на очередной допрос? Пригласит на обед или ужин? Чёрт, это неловко. Сокджин поймёт, что это свидание. Но ведь это свидание. Свидание же? И что в этом такого? Младший его вроде как уже сам приглашал поесть вместе. Может, не стоит надумывать и просто поужинать с Сокджином, а там по обстановке? Боже, он никогда не ходил на свидания с парнями… Или просто написать сообщение? Спросить, как дела? Очень странно, учитывая, что они не общались уже сколько?… недели две? Намджун откладывает телефон, так и не придя ни к какому решению. Наконец, он просто садится к столу поближе, почему-то бросает взгляд на дверь, открывает браузер Интернета и начинает искать Сокджина в соцсетях. На самом деле, негусто. Ким Сокджин явно не активный пользователь Твиттера, Навер и иже с ними. На Фейсбуке у него страничка с 8 друзьями, несколько фото, довольно старых и несколько постов не первой свежести. Намджун закрывает вкладку, и тут его телефон издаёт звук, — уведомление от входящего сообщения. Мужчина чуть не падает со стула от удивления, увидев отправителя — «Ким Сокджин» Магия какая-то… «Здравствуйте, Намджун щи, — пишет Сокджин, — я тут случайно нахожусь неподалёку. Не хотите вместе пообедать? Кафе «Летающая рыба». «Буду через 10 минут», — отвечает Намджун и, вылив остатки недопитого капучино в раковину, направляется к шкафу, берёт пальто и надевает его, уже выходя из кабинета.***
— Я не изменял тебе! — Юнги врывается в кабинет Хосока без стука, не сразу замечая, что тот говорит по телефону. — Перезвоню, — тихо говорит Чон в трубку и нажимает на кнопку отбоя. — Я тебе не изменял, хён, — Мин стремительно подходит к столу, опирается на него обеими руками и наклоняется к Чону. — Ладно… — Хосок огорошен таким заявлением, но старается держать себя в руках, — давай успокоимся, — говорит он, жестом показывая на кресло у стола. Юнги усаживается, Чон смотрит на него: — Давай по порядку. Когда я уехал, то есть перед тем, как я уехал в Штаты, у нас с тобой был период охлаждения, да? — Да. Был. Ты уехал и стало ещё хуже. Мы еле общались, и я был уверен, что ты меня бросишь, когда вернёшься, и поэтому пошёл на опережение. Но я тебе не изменял! — Ладно… — снова повторяет старший — моя версия событий. У нас был некий кризис, да. Но я и не думал с тобой расставаться. Я думал, что я уеду, и в разлуке наши чувства вспыхнут снова, что мы будем скучать друг по другу. Но что-то пошло не так…однако, я и не думал расставаться. Как-то мне позвонил Югём… На этих словах Юнги резко поднял голову на Чона, и в его глазах промелькнула догадка. — Да, твой лучший друг Югём. Тот, о котором я всегда думал, что у него к тебе есть что-то большее, чем дружеское отношение, но ты уверял меня в обратном. Юнги виновато опускает голову. — Так вот, — продолжает Хосок, — Югём мне сообщил, что у вас что-то начало складываться, что вы переспали, но ты никак не решаешься уйти к нему из-за меня. И, заметь, даже тогда я ещё не хотел расставаться, я считал, что нам нужно поговорить лично. Но вскоре ты сам написал мне, что бросаешь меня. Я решил, что из-за Югёма. Логично? Логично! В голосе Хосока звучит горечь и обида. — Я вернулся в Кванджу и увидел, что ты съехал, вывез все свои вещи из нашей… моей квартиры. Я хотел тебя найти и поговорить, но, выяснилось, что ты уехал в Сеул. Я подумал, что с Югёмом и решил, что не буду вам мешать. — У меня ничего не было с Югёмом. — тихо произносит младший, — После того, как я с тобой расстался, он действительно приходил ко мне. Начал говорить, что у него давно есть ко мне чувства, но он благородно скрывал их, пока я был в паре с тобой, но вот теперь раз я свободен, то мы могли бы попробовать. Я был удивлён, сказал ему, что кроме как друга никого в нём не вижу. Югём вроде как отреагировал адекватно, сказал, что всё в порядке. Предложил остаться друзьями, как раньше, и сделать вид, что этого разговора не было. Но буквально через пару дней снова пришёл и начал настаивать, просил дать ему шанс. С тех пор он меня сталкерил. То домой придёт, то к участку. Один раз попытался меня насильно поцеловать. На него не действовали ни уговоры, ни угрозы, ничего. По сути, это его поведение ускорило мой отъезд в Сеул. Хосок внимательно слушает и не перебивает. У него нет сомнения в том, что Мин сейчас говорит ему правду. — Да, похоже, мы оба не молодцы в этой истории, — наконец, задумчиво произносит он, когда младший завершает свой рассказ. — Я встретил как-то Югёма на улице, — делится Хосок, — примерно через год после моего возвращения в Кванджу, — но мало ли… он мог приехать из Сеула навестить родителей. — Почему ты приехал в Сеул лишь сейчас, ты же хотел ещё тогда? — спрашивает Юнги. — У меня серьёзно заболела мама. Мне пришлось остаться и быть рядом. До самой её смерти. — Мне так жаль, Хосоки. хён. — Спасибо. Я уже почти пришёл в себя. — Я должен был тебе позвонить и . я должен был быть рядом. — Ничего страшного. — Твоя мама всегда нас поддерживала в отличии от моих родителей. — Да, — Чон опускает голову и заметно грустнеет, — она была самой лучшей мамой в мире. Юнги робко кладёт ладонь поверх руки Хосока и несильно сжимает её. — У тебя кто-то есть? — вполголоса интересуется Юнги после долгой паузы, — Встречаешься с кем-то? — Нет, никого нет. — А были? — Ничего серьёзного. Заставлял ходить себя на свидания после смерти мамы, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей и не сойти с ума. До этого, пока она болела, о личной жизни не было и речи. А ты? — Я тоже свободен. Были попытки и свидания, но… никто из них не ты… Юнги убирает руку и поднимает глаза на старшего. — Давай попробуем всё вернуть, хён? — глаза Мина полны мольбы и надежды. — Давай. Свидание в пятницу после… — Я согласен, — не давая договорить Чону, произносит Юнги. Он улыбается Хосоку, а Хосок несмело улыбается в ответ. — Я ужасно скучал, хён. Мне так тебя не хватало! — И я, Юнгия, и мне тебя…***
Сокджин сидит напротив Намджуна и чувствует ужасную неловкость. Сам позвал старшего на обед, а у самого закончились темы для разговора. Он уже спросил про расследование и сказал пару фраз про погоду, и его идеи закончились. Следователь тоже молчит и лишь ковыряет палочками свой салат из водорослей чука. — Меня перевели в операционные медбратья, — сообщает Сокджин, наконец. — О, поздравляю, Сокджин щи! Это действительно здорово. — Вы можете говорить со мной неофициально, — разрешает младший и отпивает глоток из стакана с водой. — Хорошо, на каких операциях уже ассистировали… ассистировал? Намджун чувствует непривычную для себя робость и смущение. Обычно у него нет проблем в общении. У Кима хорошо подвешен язык, да и тупым он себя не считает, но сейчас у него будто бы язык к нёбу приклеился. — Меня перевели в отделение кардиохирургии, теперь все операции на сердце, — отвечает Сокджин. — Это очень интересно., — неуверенно комментирует Намджун, — сердце — очень важный орган. Да, да, Намджун, медбрат ведь этого не знает, да? Старшему хочется дать себе по лбу рукой. — Все операции важны, потому что операцию не назначают, если нет необходимости подвергать организм такому стрессу. Сокджин думает про себя, что такие прописные истины известны не только медикам, но и простым обывателям, и мысленно делает себе замечание. — Мой отец. у него было два инфаркта. третий он не выдержал. операции, точнее наркоза, — спутанно говорит Намджун. — Соболезную, Намджун щи… — тихо говорит младший, — к сожалению, два инфаркта и пожилой возраст это большие риски. — Да, мне тоже говорили именно это. Но что мы всё о грустном? Чем занимаешься в свободное время? — Ничем особенным. Встречаюсь с братом, иногда хожу в бассейн, читаю, слушаю музыку. — Я тоже люблю музыку. Особенно олдскульный рок. — Nirvana? — Она. А ещё Queen, Led Zeppelin, Deep Purple… Чёрт, я — старый, — смеётся Намджун. — Ничего не старый, — возражает Сокджин, — Курт Кобейн и Квин и в моём плейлисте имеются.У вас ведь есть дочь, да? Сокджин спрашивает, а потом сам пугается своего вопроса. Это наверняка будет выглядеть как сталкерство, поэтому он спешит пояснить: — Мне как-то давно попалась статья о вас, там было об этом сказано. — Да, дочка есть. Юна. Ей скоро пятнадцать, — Намджун, впрочем, кажется совсем не смущён этим вопросом. — Ужасно умная девочка, — продолжает старший, — уже хочет стать криминалистом или профайлером. Много читает. — Это здорово, я тоже много читал в её возрасте, а потом как-то всё было не до этого. Намджун думает о том, что в возрасте Юны Сокджин был как раз восемь лет назад, тогда, когда Сакура убил его маму. — Я найду его, — внезапно обещает Намджун Сокджину, — я чувствую, что мы скоро возьмём след. — Я верю вам, — тихо откликается Сокджин. Ему становится грустно. Во-первых, из-за воспоминания о маме; а во-вторых, он чувствует себя ужасно неловким в присутствии Намджуна. Конечно, он не может ему понравиться. Мало того, что у него и до этого было ноль шансов, а теперь после этого разговора, который идёт с таким скрипом, следователь будет считать его тупым. Зачем он ему? Намджун — взрослый, состоявшийся мужчина, уверенный в себе, привлекательный. И он, Сокджин, который двух слов связать не может, краснеет на каждом шагу, и по возрасту годится ему, если не в сыновья, то в очень сильно младшие братья. От отчаяния младший неожиданно для самого себя с вызовом произносит, обводя рукой пространство вокруг их столика: — Это свидание, если вы не поняли, Намджун щи. В конце концов, гори оно всё синим пламенем. Как говорится, или пан, или пропал. — Не совсем понял, но очень на это надеялся, — отвечает Намджун, тоже неожиданно для себя самого. Сокджин впадает в ступор. Что?.. Ему послышалось? Это слуховые галлюцинации? Или, может быть, старший пьян? Непохоже. Он сейчас пьёт зелёный чай. — И поэтому предлагаю в субботу сходить куда-нибудь, — продолжает Намджун, — на второе свидание, если ты не против. — Я не против, — отвечает Сокджин и решается поднять глаза на старшего. У Намджуна тёплые глаза, которые улыбаются, когда улыбается сам Намджун. А ещё у него такие милые ямочки. Внутри Сокджин ликует и даже визжит, как какая-нибудь фанатка айдола, но внешне лишь сдержанно улыбается в ответ.