Когда выбор очевиден.

Она поднялась с колен. Взяла со стола фужер с шампанским. Сделала небольшой глоток и облизнулась, убирая остатки спермы с губ. Несколько секунд мужчина, продолжая опираться локтями о подоконник, не двигался с места, восстанавливая дыхание. — Да! — прочистив горло, воскликнул он, — в твоём исполнении это… — Несравнимый с порнороликом минет? — усмехнулась она. Допила шампанское, подошла к нему и, поправляя ему галстук, добавила с напускной гордостью, граничащей со стёбом: — Так ведь годы практики! — Этого могла бы не говорить, — морщась отметил он, подливая ей в бокал розовое французское Moët, и переместился в кожаное кресло за рабочий стол. — Странные всё-таки вы, мужчины. Хотите чтобы женщина вела себя в постели как шлюха, но при этом оставалась девственницей?! И где, скажите, тогда практиковаться? На бананах? — Ладно, хватит язвить! — он снова скривился, — говори, что хотела. Она взяла фужер, сдвинув на край ноутбук, уселась в центре рабочего стола прямо на папке с документами, расположив босые ступни у него на коленях. — Почему сразу — «хотела»? Разве это не мой супружеский долг — доставлять удовольствие собственному мужу?! — Сейчас это было больше похоже на взятку. Поэтому опустим ритуальные танцы обмена любезностями. Выкладывай — в обмен на что? И он сжал руками её щиколотки, ощущая как потоки мурашек тут же ринулись из-под его пальцев вверх по её ногам. — Я хочу в Пандемониум. — Не понимаю — почему всех тянет в этот хламник?! — он неодобрительно покачал головой, — ничего особенного в работах отстающих студентов творческих ВУЗов я, например, не вижу. — А впрочем, — крутанувшись в кресле и сбрасывая её ноги со своих колен, продолжил мужчина, — съезди, раз так хочется… Я скажу Дмитрию, чтобы отвёз тебя. Но будь осторожна — от взгляда на некоторые произведения сего искусства может вырвать… Он потянулся к смартфону, но она остановила его руку. — Артур, я не о том. Спонсируемые ими выставки тошнотных шедевров непризнанных гениев меня тоже не интересуют. Я хочу на их закрытое мероприятие. То, которое они проводят в последний четверг каждого месяца. Оставив опустевший фужер, она соскользнула со стола, переместилась на подлокотник кресла и, прильнув к мужчине, положила голову ему на плечо. — Зачем тебе туда? — нахмурился он. — Я слышала, там необычно, — смешалась она, принимаясь стряхивать невидимые пылинки с его галстука. — Сексуальные развлечения с представителями сферы эскорт-услуг в завершающей части не свидетельствуют о необычности мероприятия, а говорят о распущенности хозяев. Подобные вечеринки не место для замужней женщины, — его взгляд приобрёл оттенок безжалостной холодности дамасской стали. — Но Артур, — она выдержала и не отвела взгляда, — то, о чём ты упомянул, предназначается для узкого круга близких хозяевам лиц. А большинство там бывающих в их число не входит и на эту часть мероприятия не допускается. В остальном же — там действительно необычно. Да и одну меня туда никто не пустит, а с тобой — чего опасаться? Она продолжала обводить глазами его лицо, пока он не выдавил из себя: — Я подумаю. — Сегодня четверг — последний в этом месяце, — нетерпеливо добавила она, продолжая теребить его галстук. — Я же сказал — я подумаю! — мужчина нервно повысил голос, — и пока я буду думать, — он выдернул галстук из её пальцев и отвёл её руку к ширинке своих брюк, — ты повторишь. Но уже в кровати и без одежды. — Без одежды… Женщина соскочила с подлокотника и в растерянности взглянула на него. — Но шрамы… — Меня не смущают твои шрамы! — Зато окружающих смущают! — её растерянность сменилась раздражением, — в бассейне в закрывающем всё тело гидрокостюме приходится плавать, после тренажёрки в душ не сходить, про пляж я вообще молчу… Почему ты не разрешаешь мне их убрать? Я консультировалась — это не настолько сложно, насколько ужасно они выглядят! Он поднялся с кресла, подойдя к ней, расстегнул молнию её домашнего комбинезона и мягкий флис, подчинившись мановению его рук, устремился на пол. Мужчина развернул её лицом к висящему на стене зеркалу и произнёс: — Я никогда не позволю тебе их убрать. Чтобы каждый раз, подходя к зеркалу и видя в нём своё отражение, ты помнила, какой хрупкой может быть жизнь, и как трудно восстановить её, если она разобьётся. — А ещё — чтобы я не забывала, кому обязана её восстановлением? — И это тоже… Иди в спальню. И, да — в этот раз ты только начнёшь свой «несравнимый», в остальном продолжим классикой и обойдёмся без средств контрацепции. — Но… Она в недоумении повернулась к нему. — У меня сейчас опасные дни… А по результатам недавнего обследования, на котором ты настоял, невзирая на свой далеко не юношеский возраст, я до сих пор фертильна. — Именно поэтому. И не только сегодня, но и все эти опасные дни мы не предохраняемся. — Но… мой возраст… и та авария… Она совсем стушевалась. А он, словно зачитывая приказ, продолжал: — Обследование показало, и доктор подтвердил, что состояние твоего организма позволяет зачать и выносить здорового ребёнка. Моего ребёнка. — Но это необязательно делать мне. Есть же другие способы — суррогатное материнство, например. — Я хочу чтобы моего ребёнка выносила и родила его мать. А не какой-то инкубатор! — отрезал он, — и воздержись от физических нагрузок. — Но с моей наследственной склонностью к полноте без спортивных нагрузок меня разбарабанит влёт! — снова попыталась возразить она. — Ничего, — если он что-то решил, преодолеть его непреклонность никому не удавалось, — как показала практика — ты быстро восстанавливаешься — после такой аварии люди если выживают, годами остаются прикованными к постели, а ты, хотя и врачи, конечно, сотворили практически невозможное, собрав тебя как Лего, не прошло и года как вернулась к прежнему образу жизни. Так что — родишь и через пару-тройку месяцев придёшь в форму. Мужчина перекинул через её плечо комбинезон и подтолкнул к выходу. — Ты же хочешь попасть сегодня в Пандемониум? Значит всё сделаешь правильно… Иди в спальню. — А как же МОЯ дочь?! — в отчаянии не сдавалась она, — ты обещал! — Не всё сразу. Много усилий потребовалось, чтобы восстановить твой статус хотя бы до положения почётной отставки… И вопрос с твоей дочерью я тоже решаю. — Второй год уже… — прошептала она, не пытаясь скрыть блеснувших в глазах слёз. — А как ты хотела! — направил он на неё строгий взгляд, — твой бывший и его родственники отлично подготовились, пока ты была поглощена своими сексуальными нетрадиционностями. С семи лет ребёнок подвергается опасности, преодолевая в одиночку километровые расстояния на различные дополнительные занятия. Они зафиксировали до минут, сколько времени за последние полгода до аварии девочка жила у отца. Ссылались на резкое снижение её успеваемости в школе, частые пропуски уроков именно в периоды проживания с тобой. Твои появления дома далеко за полночь. Они вывернули наизнанку и вывалили в судебном заседании все твои косяки вплоть до количества обращений за едой в заведения фастфуда! Я молчу о куче штрафов за систематические нарушения ПДД. Да и вопрос о причине твоей гонки в аэропорт постоянно витает в воздухе. Хотя здесь — должен отметить — у них ничего не вышло. Слухи остались слухами. Никого из потенциальных свидетелей привлечь им не удалось — тебя никто не сдал. И потом — девочке ещё нет десяти, чтобы её мнение хотя бы теоретически могли учесть — как юристу тебе это известно. — А свои обещания я выполняю всегда! — его голос смягчился, — потерпи немного, и Яся будет жить с нами. Она вздохнула и понуро побрела к выходу. — Вика, — окликнул он, как будто вспомнив, а на самом деле попытался отвлечь, переводя тему от ребёнка к профессиональным вопросам: — На тебя опять кураторы жалуются. Каждую сессию по полгруппы с хвостами по твоим предметам. А некоторые и на десятый раз сдать не могут. — Я не требую ничего сверх программы, — буркнула она. — Вика, это — платники. Они имеют право за свои деньги получить диплом. — А люди, которые придут к ним потом за юридической помощью, имеют право на её качество! — отбилась она, — а некоторые из них — не буду называть фамилии, ты сам их знаешь — понятия не имеют даже приблизительно в каком нормативном акте искать ответы. Если недовольны мной, пусть сдают комиссии! Ещё раз повторю тебе и передай кураторам — я не требую ничего сверх программы! Она начала распаляться. — Да чёрт с тобой — развлекайся! — он с удовлетворением отметил, что профессиональные вопросы, как всегда для неё, снимают остроту любой другой проблемы. — Только Марковой поставь. Со всех сторон настоятельно просят. И дня не проходит, чтобы я не услышал от какого-нибудь контакта её фамилию. Да и не будет она по специальности работать никогда. Ей отец уже кандидата в мужья подобрал, семья которого в обмен на ряд привилегий в бизнесе и будет обеспечивать все её прихоти. — Марковой?! - Виктория от злости сдёрнула с плеча комбинезон и отшвырнула его в направлении окна. — Вот кому угодно! А ей я как раз просто так никогда не поставлю! У неё ай-кью зашкаливает. Ей всего-то надо один раз прочитать. Но она считает — раз папочка оплачивает ей учёбу и вдобавок руководит фондом, из которого периодически поступают гранты на развитие нашей науки, то диплом, причём даже не красный, а специально для неё — эксклюзивно-золотой, с подобострастием должен быть преподнесён ей самим ректором просто за её появление в стенах университета! — Зашкаливает? Я сомневаюсь, что ай-кью у Марковой вообще есть! — мужчина оторопело воззрился на неё, — мы с тобой сейчас об одном человеке говорим? — Не знаю, кого ты имеешь ввиду, а я говорю о студентке второго курса Екатерине Марковой — 23 летней мерзавке с фигурой молодой Софи Лорен и волосами цвета венецианской бронзы. Она в 16 лет закончила гимназию при МГУ, потом два года в Лондоне совершенствовала язык и изучала основы управления бизнесом. После, не сообщив родителям, вернулась на родину, самостоятельно поступила в бауманку на бюджет и до того как оказалась у нас, проучилась там три года! — По внешнему описанию — она. Венецианская бронза о цвете волос — прям в точку! Но… я понятия не имел, что у этой мажорки такие мозги… А откуда ты всё это знаешь про неё? — У меня свои источники, — гордо вздёрнув нос, парировала она. — Надеюсь не постельные? — с едкой ухмылкой не замедлил осадить он. — А вот этого мог бы не говорить! — скопировала она его недавнее восклицание. — Счёт сравниваю! — ехидство переместилось в его взгляд, — за чистосердечное признание в многолетнем опыте по оказанию оральных услуг. — Ненавижу тебя, Анциферов! — она занесла руку хотя и для шутливого, но удара, а он, перехватив, притянул её к себе и шепнул едва касаясь губами уха: — Сейчас я это исправлю. В спальне… - Привет! Я смогу там быть в четверг и надеюсь, у меня получится с ней встретиться…