She's a monster

Постучавшись в дверь, ее открыла Таня, чей вид казался мертвым, Тихая вновь не была уверена, что перед ней стоит живой человек. Мысли девушки стали похожи на белый шум в голове, больше ничего не казалось важным, даже Крис, ради которой она и вырыла для себя эту яму. – У вас все нормально? – аккуратно положила руку на кисть девушки, не подумав о том, что ее в любой момент стошнит от прикосновений. Так плохо, так грустно. – Да, – отвечает кратко, словно отрезает. Должна же быть волшебная таблетка, что избавит ее от бремени, с помощью которой она сможет вновь лежать рядом с Крис, не думая о прошлом. Как вновь жить обычной жизнью после всего этого? А может всё-таки лучше уехать подальше отсюда, забыть к чёрту этот прокуренный балкон, а вместе с ним и его обладательницу. Она оглядывается на неё, Крис внимательно смотрит на нее, лицо ничего не выражало. Был ли там ответ? Нет. Таня вновь посмотрела на Аню. С каких пор ей противно от неё? На глазах начали собираться слезы, но она не дала им стечь по щеке, вытерев кофтой. Мир такой душный и невыносимый, скорее бы спрятаться от него. Гениальная и в то же время пугающая мысль внезапно приходит к Тане, и она сразу же видит, через кого её получить. – Ты можешь мне достать кое-что? – Таня вышла на лестничную клетку к Тихой, оставляя Крис ненадолго одну в квартире. – Господи, Таня, поехали, прошу тебя, – Тихая не обратила внимания на странную просьбу подруги. Она заглянула внутрь, увидев только колено с татуировками. – Я не поеду, – Таня вновь посмотрела на Тихую, что вскинула брови, собираясь возмутиться, – я останусь здесь. Достань мне, прошу. – Что достать? – она смотрит в ее глаза, там явно написан ответ, но Тихая не хочет верить ему. Всё что угодно, лишь бы не это проклятое слово, которое она уже слышать не может, только не оно. Если будет нужно, она достанет и волосы единорога, но только не этот яд. А Таня поддается мимолётной идее, что несколько минут назад пришла в голову. Слишком глупо искать спасение там, где тебя убьют. – Наркотики. – Нет. Я не дам тебе это, – Аня хмурится, понимая, что будет винить себя, если Таня подсядет. Она падает на колени, хватаясь за руки Тихой. Глаза вновь намокли, подбородок задрожал. – Пожалуйста, Аня, мне так плохо, – остатки гордости сметает эхо от холодных серых стен. Она закидывает голову, чтоб не видеть этих умоляющих глаз, – прошу тебя, сегодня. Дай мне. Аня отводит взгляд, закусывая губу. Разворачиваясь, она молча уходит, в голове произносятся слова Тани. Она не может отказать, Таня просит на коленях, но это убьёт ее, несомненно убьёт.

***

Мир плывёт, стены скручиваются в круги, но только дверь была чёткой, разве что слишком часто меняла цвет. Крис опять включила светодиодную ленту? Оглядывается на белый потолок, на нем расползаются разноцветные узоры. Таня сама не помнит, сколько она тут стоит, пялясь на дверь. Иногда она казалась огромной, но стоит Тане двинуться, дверь отдаляется, сохраняя интригу. Кто стоит за ней? Желточенко шумела на кухне, Таня только недавно пришла, она собиралась приготовить ужин ей. Болезненный вид Кашириной не остался не замеченным, она ничего не говорила, взгляд был отстранённым, словно Таня не понимает, где находится. Выключив плитку, она вышла за Таней, но остановилась в проёме, увидев её. Девушка неподвижно смотрела вперед, она совсем не заметила, как к ней сзади прокралась Крис. Сколько грамм она приняла? Таня не считала. – Хочешь опять уйти? – Крис положила руку на плечо, Таня не дрогнула. – Да, – отвечает шёпотом, не моргая смотря на дверь, казалось, она приближается сама. – Но ты не уйдёшь, – Таня так и не поняла, вопрос это или утверждение. Ручка задергалась, вокруг осталась черная пустота, лишь металлическая дверь, а за ней... А что за ней? Таня подбежала, рывком открывая её. Слезы вдруг капнули на щеки, а после быстро скатились подбородок, упав на пол. Дышать было невозможно, она чувствовала, как задыхается. Кирпичная стена. – Что с тобой? – она оборачивается на Крис, видит ее размытый силуэт. Стены вокруг опять залиты кровью, теперь уже по-настоящему кровью, она сочилась из каких-то отверстий, затопляя пол. Она посмотрела под ноги, теплая жидкость окутала все до стоп, противно хлюпая от шагов. Вдруг дыхание участилось, панический страх проник в вены, а Желточенко все стояла там. Окон не было. Она замотала головой, пятясь назад. – Нет... – Таня уткнулась в стену, уставившись на Желточенко. Полностью замурованная квартира, которая быстро наполняется вязкой жидкостью. Теперь кровь затопило приличную часть ноги, шум льющийся жидкости громко отдавался в голове. Она слышит отдалённый голос Желточенко, чувствует ее руки у себя на плечах, чувствует и как кожа разъедается под ними, но терпит. Перед глазами вечный алый цвет, нескончаемый поток крови, она здесь утонет. Крис трясет ее, пытаясь привести в сознание, но Таня тихо сидела, изредка мотая головой, она смотрела одну точку. – Твою мать, Таня, ты юзала? – замечая рывкообразные движения, она приходит только к этому выводу, да и поведение девушки было слишком странным, – ответь, блять. Не умирай сейчас, только не от передоза, только не у меня на руках. Крис похлопала по лицу, дыхание у Тани замедлилось, она не моргая смотрела на пол, проводя рукой по воздуху. Зрачки были слишком сужены, создавая ощущение, что на них светят фонариком. – Где? – слабый хриплый голос Тани, она подняла голову, пытаясь найти выход, но и на потолке его не было. – Что? Что где? Ты понимаешь, что ты умрёшь? – Да, мы вместе, Крис, мы вместе умрем, – она тянется к Желточенко, кровь затопила уже по талию и стремительно пыталась охватить всю квартиру. – Что именно ты принимала? – не обращая внимания на бред Тани, она ходила по комнате, пока Танк стояла у стенки, что ей удавалось с трудом, оглядываясь. Страх охватывал ее с головой, пробираясь под кожу. – Я говорю, что ты, сука, принимала?! – крикнув, Крис преодолела расстояние, схватив Таню за горло. Она посмотрела в глаза, в поиске спокойствия, но только ещё больше испугалась. Кто-то то смотрел в ответ. Это была не Желточенко, кто-то, словно внутри черепа Крис, сидел там. Он широко улыбался, обнажая ряд острых зубов, он явно жаждал этой крови, что залила уже по грудь. Это был не человек, скорее животное, но совсем не похожее даже на него. Тощее тело, выпирающие кости, острые когти, уродливое лицо, он ходил на четвереньках, на пальцах были острые отростки, он ими царапал пол, с нетерпением крутясь по голубой комнате. Он шипел и плевался, стуча зубами. Она закрыла глаза, чтобы не видеть его. Вдруг Танк поддалась, прикоснувшись губами к Крис, на мгновение сердце остановилось, а после лениво продолжило качать кровь, с каждым толчком замедляясь. Желточенко стояла, не смея пошевелиться, позволяя Тане обнять себя, теперь уже кровь поднялась на уровень головы, и она, крепко ухватившись дрожащими руками за Крис, зажмурилась. Дышать воздухом стало невозможно, и она вздохнула кровь. Теперь она заполнила её лёгкие, становясь частью Тани. Желточенко выронила слезу, закидывая голову назад, девушка стремительно умирала. Таня потеряла сознание, на последок открыв глаза, и увидев перед собой красную пелену, тело Крис растворилось, покидая ее. Она упала, и Желточенко отошла на пару шагов назад, хватаясь за голову. Девушка аккуратно опустилась на колени, потрогав пульс Тани. Он был слабым, но умеренным, дыхание было еле заметно, но оно все равно было, что уже было хорошим показателем. – Ты скажи, зачем? Дурочка, если умрёшь, я закопаю тебя под забором, как собаку. Вот нахуя? – она погладила тело, сбросив на него ещё слезы, – мне тебя на цепь сажать нужно, а? Я как без тебя буду, Таня, я же пропаду. Не умирай только, пожалуйста. Она обняла Таню, похлопав по спине, теперь уже, возможно, в последний раз наслаждаясь теплотой ее тела. Тихо роняя слёзы, она пыталась привести Таню в чувства, но та никак не реагировала. Впрочем, сидела она так долго, слушая совсем слабое сердцебиение и почти незаметное дыхание, страшно стало теперь уже ей. Совсем бледная кожа, похожая больше на кожу трупа, просвечивала все вены, и они казались слишком выделяющимися синими нитями. Какое-то слабое движения заставило Крис вновь тряхнуть Таню, и та наконец приоткрыла глаза, но вновь зажмурилась от ярко алого света. Она радостно поцеловала лицо Тани, так сильно прижимая а себе, словно боясь, что она вновь покинет её. – Господи, Таня, пожалуйста, не пугай меня, – она уставилась на неё, перед глазами все плыло, тело болело так, словно его резали и жгли одновременно. Таня заплакала, пытаясь ладошками закрыть лицо, но с такими дрожащими руками вряд-ли это получилось бы, впрочем, ее всю трясло, какие-то пульсации раздавались по всему телу, заставляя мышцы сжиматься. – Может скорую вызывать? – всё-таки додумавшись до этого, Крис вспоминала где находится телефон. Таня помотала головой, говорить если не невозможно, то очень трудно. Она была в сознании, правда, не знала в чьем именно, но понимание происходящего покинуло ее, заставляя слепо доверять Крис, что подняла её, заставляя руками вцепиться в футболку, чтобы не упасть. Преодолев несколько метров, она положила Таню на кровать, что сразу же свернулась в позе эмбриона, почувствовав под собой поверхность. Желточенко легла рядом, не смея уходить от нее, сейчас главное быть рядом. Таня попыталась обхватить ее руками, но они непослушно двигались против воли, не давая прикоснуться к Крис. Она сама обхватила ее, увидев старания девушки, крепко прижав к себе. Тело Тани наконец расслабились, иногда спазмы мышц двигали её, но в целом она тихо лежала, закрыв глаза. В горле стоял огромный ком, Крис не понимала, что именно нужно делать, а главное, что именно она принимала. Если это был слабый наркотик, по типу марихуаны или соли, то беспокоиться, что ее будет мучить ломка от одного раза, не стоит, конечно, она захочет новую дозу, но это не составит неприятностей. А если это был дезоморфин или опиум, то Таня уже подписала себе смертельный приговор, особенно от первого, но от Крокодила она будет зависима максимум 3 года, ведь на протяжении всего времени она будет гнить, а после умрёт. Крис не знала, что именно смогла достать Таня, а неведение всегда хуже. Сейчас она спала или делала вид, хотя Крис не понимала, как можно уснуть в таком состоянии. Ей было намного лучше, её жизни, наверное, ничего не угрожает. Но Таня видит перед собой его, он скалится и что-то шепчет, словно несколько голосов слились, и сейчас перебивают друг друга, становясь все громче и громче, голова пытается расколоться, но тело больше не принадлежало ей, она не может двигаться, словно руки Крис оказались крепкими веревками, что обездвижили ее. Она закрывает глаза, но не может избавиться от него.