Futile Devices — Sufjan Stevens
Когда Луи просыпается, первое, что он видит, — это безмятежное лицо Гарри, поэтому первое, о чем думает Луи, это: «Я сплю». Комната наполнена ярким светом, что дает знать о давно наступившем дне. Луи морщится, чувствуя, как затекли его конечности. Но не двигается, боясь спугнуть сон лежащего рядом мужчины. Волосы Гарри спадают на белое лицо, окутанное нежностью сна. Сглаженные черты лица, незаметные морщины, короткая щетина, пушистые ресницы, скрывающие взгляд. Тонкая нить близости, теплая ладонь Гарри, лежащая на предплечье Луи, переплетающееся дыхание, постель детства — вот что связывало их в то утро, в то хрупкое мгновение чудес, которое так боишься спугнуть. Сердце, словно заточенная птица, билось в страхе в груди парня. Он помнит, как, забравшись на кровать в одежде, они улеглись против друг друга и смотрели друг на друга. И говорили. Как поздно стихли слова? Как долго они делились воспоминаниями? Как осторожно сетовали на нелепость, на глупость человеческих сердец, умов. Настойчивый стук сердца парня говорит о том, что он все еще мало знает человека перед ним. Бесконечные «вдруг» мельтешили в голове Луи, пока он смотрел на Гарри. Чего только он не боялся? Кажется, тогда он был напуган всем на свете. Что, если когда Гарри проснется, им станет неловко, они потеряются и тонкая нить разорвется? Но вот Гарри открывает глаза. Заспанными, щурящимися глазами он смотрит на Луи, тревожный взгляд которого бегает по его лицу. И улыбается. — С днем рождения, Луи. Луи ошарашенно смотрит на парня, вдруг вспоминая, что сегодня действительно его день рождения. Ладонь Гарри поднимается с предплечья и ложится на щеку Томлинсона. Тревога, стучащая в груди, внезапно замолкает. Все страхи покидают голову Луи так быстро, что ему остается лишь лежать подле Гарри с широко раскрытыми глазами, хлопая ресницами. Улыбка Гарри становится шире, он отворачивается от Луи, ложится на спину, потирая свои глаза. — Это вовсе не странно, — говорит он. — Что? — спрашивает растерянно Луи. — Что мы лежим вместе, вот так, в твой день рождения. — Я не говорил, что это странно. — Ты думал. — С каких пор ты знаешь, о чем я думаю? — У тебя очень громкие мысли, Луи, — говорит Гарри, повернув голову к парню. — Если так, то что заставило тебя так долго ждать? — поднимает брови Луи. Гарри смеется, закрывая лицо ладонями. — Ты ужасен. — О да, — кивает Луи и приподнимается с постели на локте. Решив, что Луи пытается встать, Гарри хватает парня за локоть и тянет обратно на постель. Луи падает головой на подушку. И с минуту смотрит в потолок. — Что это было? — спрашивает он наконец, повернувшись к Гарри. Гарри невинно хлопает глазами. — Ты упал. — Да, безусловно, — кивает Луи. — Почему? — Мне кажется, ты соскучился по мне. Луи старательно сдерживает улыбку, хмурясь и притворяясь, что обдумывает услышанное. — Напомни, сколько тебе лет? — Двадцать восемь. — Прекрасно. Закрой глаза, — командует Луи, и Гарри мгновенно подчиняется. — Возьми себя обеими руками за нос, — Гарри отпускает Луи, берется двумя руками за нос. Луи быстро встает с постели. — Я в душ. — Я понял тебя. Луи нагло улыбается, глядя на распластавшегося на постели Гарри, открывшего глаза и глядящего на него в ответ с неподдельной радостью. Луи видит в глазах парня искры, которые, должно быть, сыплются из его глаз тоже. Луи судорожно вздыхает. Потеряв тепло тела Гарри, он понимает, что тревога прокладывает новые пути к его душе. Гарри видит перемены в лице Луи. Он перестает улыбаться и поднимается следом за парнем. Луи опускает голову, когда Гарри подходит к нему слишком близко. — Ты волнуешься, — спокойно говорит он. Луи лишь кивает. — Почему? — Боюсь. — Не думал, что ты такой трусишка, Луи. Луи успевает лишь судорожно втянуть воздух, приоткрывая уста для ответа, когда Гарри касается ладонями лица Луи, бережно берет его в ладони. Тогда Луи поднимает на него свой взгляд, наполненный хрупкой надеждой и желанием. Гарри бережно касается его губами, целуя. Луи отвечает на поцелуй. Тогда он чувствует, как мягкое тепло любимого тела окутывает его душу. Как нежен и мягок поцелуй, как трепетно его касаются. Как ласково Гарри поглаживает его щеку кончиками пальцев. Когда Гарри медленно отстраняется, он прислоняется лбом ко лбу Луи, всматриваясь в самые глубокие и далекие участки его души, глаза в глаза. — Луи, мы уже не дети, — осторожно начинает он, не переставая гладить его щеку. — Я здесь, с тобой. Это что-то значит. Это значит, что ты нужен мне. Если ты позволишь, я буду рядом. Пока ты нуждаешься во мне. Доверишься мне? — Я не нуждаюсь, — качает головой Луи, на мгновение замечая, как меняется выражение лица Гарри. Луи нервно облизывает губу, старательно обдумывая, как донести свою любовь. — Ты нужен мне. Но я не нуждаюсь в тебе. Я хочу тебя. Но не жажду. Я хочу верить тебе. Но мне страшно, — Луи недолго молчит. — Ты хочешь чего-то серьезного или?.. Луи стыдливо опускает голову. Гарри усмехается, качая головой. — Я хочу всего, — отвечает он. — Тебя, все твое прошлое, настоящее и будущее. Я хочу быть с тобой рядом, каждый день. Я хочу чего-то серьезного, Луи. Все, что я хочу, — это серьезно. Мы потеряли слишком много времени по глупости, чтобы позволить себе упустить друг друга. Спокойствие наполняет тело Луи, когда он коротко кивает Гарри и берет его за руку. Когда Гарри хочет отойти на пару шагов назад и отпустить Луи в ванную комнату, Луи молча держит его за запястье. И ведет за собой. Пока из ванной комнаты доносится шум воды и смех, одинокий блокнот лежит на тумбочке. Когда-то он был подарен Луи на день рождения. В нем покоятся строки о человеке, который сейчас целует мокрое плечо парня. В нем покоятся стихи о недостижимом. Сейчас эта недостижимость касалась мокрого бедра Луи. В нем покоились слова, рассказывающие о боли, о любви, о сущем. Теперь блокнот опустел, воплотивший свое содержание. Может быть, когда-нибудь Луи прочтет Гарри каждый стих, который написал о нем. Может быть, Гарри будет целовать руки Луи, прося прощения за нерешительность. Луи будет просить прощения за то же самое. А блокнот останется одиноко лежать на тумбочке. И о нем не вспомнит никто. Когда Гарри и Луи спускаются по лестнице, не выпуская рук друг друга и тихо переговариваясь, Луи встречает несмелая мелодия. Он застывает на лестнице, пока руки Гарри медленно переходят на его плечи. За пианино сидит Фиби, рядом — стоит вся семья. С теплыми улыбками они поют песню «Happy Birthday». Фиби старательно нажимает на клавиши, стоя рядом с Лотти, которая скосила на бок голову, не сдерживая слез радости. Теперь эту мелодию придется играть Фиби. Теперь ее есть для кого играть. Луи, прижавший ладонь к сердцу и застывший в робкой улыбке, смаргивает непрошенные слезы. Лотти дает знак Фиби и Дейзи, которые берут на руки детей и бегут к Луи. Лотти и Льюис следуют за детьми, держась друг за друга. Дети окружают Луи и обхватывают его руками. Гарри стоит за его спиной, расплывшись в нежной улыбке. Когда они выходят на улицу и Луи достает пачку сигарет, Гарри заметно хмурится, отчего Луи останавливается и не торопится вытаскивать сигарету из пачки. — Разве это не сухой яд? — интересуется Гарри. Луи хмыкает тому, что Гарри помнит его слова. — Думаю точно так же. Просто… Когда я курил, мне казалось, я становился ближе к тебе. И к себе самому, которым я был до того, как уехал из этого города. — А я бросал несколько раз за эти три года, — улыбается Гарри. Луи коротко кивает, чувствуя как смущается. — Чтобы нравиться тебе, — добавляет Гарри. — Сначала. А потом я просто хотел отвыкнуть. А ты, надеюсь, не будешь курить? — прежде чем Луи успевает ответить, Гарри добавляет снова. — Не хочу пахнуть как урна. — Не буду, — Луи расплывается в улыбке. Рождество они встречают вместе. Луи беспокоится, что семья Гарри будет опечалена, на что тот лишь качает головой: «Они знают, где я». Они подолгу гуляют по улочкам из прошлого Луи. Около школы, футбольного поля, стадиона и просто по округе. Луи показывает Гарри дом, при котором был яблоневый сад. Гарри не выпускает ладонь Луи из своей. До поздней ночи они бродят вокруг, пытаясь не броситься друг другу в объятия. Ночью забравшись на стадион, они бегают по темному полю, пытаясь поймать друг друга. Пока один из них не падает, или не сдается, или просто не начинает бежать навстречу. Луи покрасневший, улыбающийся, счастливый. Гарри смущенный, прячущий свою улыбку в поцелуях, не верящий своему счастью. Там, на мокром газоне, Гарри снова рассказывает Луи, что видел он. Стоя у дома своего друга по университету, Гарри пьет кофе и читает новости, когда он видит парня в черном костюме, идеально облегающем его тело. Парень щурится и смотрит в небо. А когда Гарри понимает, что парень собирается обратить на него свой взгляд, он отворачивается, невольно вспоминая вечер, когда увидел его впервые. В баре при свете свечей Гарри видел его с запрокинутой назад головой, с катящейся по щеке слезой, и тогда сердце его забилось в тысячи раз быстрее. В тот вечер Луи был не один. Тогда, очутившись перед Гарри, Луи заставил думать его о предрешенности судьбы, о том что хочет забрать его с собой, куда бы Гарри не направился. Если Луи захочет быть забранным. Когда Луи соглашается на свидание, Гарри ведет его в место, где все началось. Ему кажется, что Луи оценит. Когда они едут в метро, касаясь друг друга коленями, Гарри чувствует напряжение, в котором ему чудится ответное желание. Когда Луи защищает его от дождя абсолютно промокаемым пиджаком, Гарри чувствует тепло, растекающееся в груди. Луи младше него на шесть лет. Гарри считает, что это ничтожная разница. Когда они прячутся от дождя в баре и Луи прислоняется спиной к стене, Гарри чувствует, что хочет прикоснуться к нему. Но появляется Митч, и тогда Луи уходит от него. Гарри пытается ухватиться, забрать его с собой. Но Луи лишь виновато опускает глаза. Наверное, он ему не интересен. Когда Гарри, продрогший от снегопада, входит зимой в этот бар, он находит в толпе лицо Луи слишком быстро. Тогда он согревается в мгновение ока. Он хочет поговорить с ним, задать вопрос, удержать. Но пока он говорит с Джеффом, Луи пропадает. Гарри выбегает наружу, как только замечает, что его нет. Но видит, что его следы уже замело снегом. Он не сможет его догнать, даже если захочет. Когда Гарри возвращается внутрь, Найл бросается ему на шею и говорит: — Гарри! Мы познакомились с Луи! Он такой приятный парень! А еще он влюблен! Я знаю это наверняка. — Я увидел тебя в следующий раз, когда ты протягивал мне руку для рукопожатия. Ты выглядел словно привидение, будто кто–то разбил тебе сердце пятнадцать минут назад. Я перепугался, обомлел, поэтому мог только протянуть руку в ответ. Когда я почувствовал боль, мне показалось, что меня уколола вина, ведь я все еще с тобой не поговорил. А потом я увидел след крови на своей руке. А ты будто бы и ничего не чувствовал. Мне показалось, что я истекаю кровью без ранения. Так сильно я ждал возможности снова увидеть тебя. Поэтому я пришел на этот поэтический вечер. Потому что знал, ты будешь там. Я хотел предложить тебе уйти в место более тихое, чем это, но появился Митч и увел тебя. В тот день я задумался снова, почему он всегда рядом, почему всегда уводит тебя, придерживая за плечи, за талию? Я пытался узнать от Патрика и Найла, есть ли между вами что-то большее, чем дружба, но они лишь пожимали плечами. Но я уже все решил, поэтому, когда ты позвонил мне, я не поднял трубку. А когда позже ты вошел в квартиру Патрика и оказалось, что и ты живешь там, я пытался притвориться, что забыл тебя, а ты мне поверил. Когда бутылка указала в твою сторону, я обрадовался, ведь я смогу прикоснуться к тебе хотя бы благодаря игре, с кем бы ты ни был. Так я думал. А потом Митч заслонил тебя собой. Я понял все. Мне так казалось. Весь вечер он прикасался к тебе так, как я не мог. Мне казалось, что я возненавидел тебя. Когда я пришел на еще один поэтический вечер и увидел, что ты смотришь на меня, что-то разгорелось во мне, от чего я не мог убежать. Когда ты говорил мне колкости, я не понимал, чем заслужил твой гнев. Мне так хотелось сохранить нечто хорошее между нами. Найл и Патрик знали обо всем. Они уговорили меня поговорить с тобой. А Митч пришел ко мне и попросил прийти на следующий поэтический вечер. Когда же я пришел, ты отказался разговаривать. А потом ушел от гостей, я последовал за тобой. Мы оказались в тишине, а ты даже не обернулся, когда я вошел. Не повернул головы. Мы были одни. Я так хотел изъясниться с тобой, нарушить тяжелую и непоколебимую тишину о том, что было. И о том, чего так и не случилось. В тот вечер мы оба испортили то последнее, что оставалось между нами. Ты не выглядел счастливым. Я мог сделать тебя счастливым. Но не рискнул. В нашу последнюю встречу, в ту ночь, когда я назвал тебя неудачником, я был очень пьян и разочарован. Ты назвал меня жалким, а я заслужил это. В тот вечер, почти потухшая надежда, потухла совсем. Но Луи… с кем бы я ни был, я вспоминал о тебе. Словно нас связывало общее прошлое, словно вместе мы испытали драгоценное чувство любви. Я никак не мог понять, почему ты близок мне. Теперь я знаю, что чувство любви нас действительно связывало. Просто мы не знали, что оно взаимно. Давай будем честны… оно не было прекрасным. Я страдал по тебе. А ты по мне. Кого бы я ни касался, с кем бы ни делил постель, я думал о тебе. Это низко. Но я не мог не думать. Не мог решиться. Не мог сопротивляться. Я ушел. Доехал до своей квартиры. Но не нашел ключей. Я понял, где оставил их, поэтому вернулся. Я слышал, как ты просил его, как говорил, что тебе страшно. Но не думал, что я имею право лезть в чужие отношения. Когда он назвал мое имя, я прекратил думать. Тогда я все понял. Понял, что вы вовсе не пара. Тогда я почти избил его до полусмерти. Он ведь касался тебя все эти три года вовсе не так, как думал ты. Он касался тебя с вожделением и думал, что имеет на это право. Каждый раз, когда вы были рядом, думаешь, что он представлял? Он обманывал тебя. Каждый день. А я стоял в стороне, потому что меня он обманул тоже. Невольно. Его любовь я принял за вашу общую. Я пришел к нему в больницу. Чтобы принести свои извинения. Я чуть не убил его, и напугал тебя. Он сказал, что не будет заводить дело. И молчал, глядя в потолок. Я ушел, а после, уже зимой, мы увиделись в баре. Он бы ничего мне не сказал, если бы я не спросил. Потому что он все еще надеялся, что ты сможешь его простить, вернуться к нему, что вы сможете быть вместе. А когда я спросил, почему ты назвал мое имя, он просто сказал: «Потому что он любит тебя». В тот день Митч походил на душевнобольного, я почти не поверил ему. Он увидел это. И рассказал, почему все получилось так, как получилось. И назвал мне адрес твоего дома. Мне кажется, так он просил прощения. Все рейсы были забиты, но я купил самый ближайший билет на самолет. И вот я здесь. Все время Луи слушал молча, уставившись на газон. Они сидели у трибун, прижимаясь друг к другу бедрами. Все стало понятно. Горько жалеющий о своей глупости Луи тяжело вздыхает. И берет Гарри за руку. — Мне жаль. — И мне тоже. Гарри просит рассказать все так, как было для Луи. Луи рассказывает. А когда они замолкают, Луи говорит последнее: — У меня никого не было. — Все три года? — Гарри хмурится. — Ты ведь не монах, Луи, а мы не были в отношениях. Луи осторожно опускает голову, отводит взгляд. Холодная зимняя ночь леденит ладони и душу. Луи тяжело вздыхает, перебирая в руках шнурок от куртки. В его печальном, опущенном к земле лице, читается признание о большем. Когда молчание затягивается, Луи решается взглянуть на наблюдающего за ним Гарри. Два взгляда, направленных друг в друга. И тишина, наполненная словами. Одними губами Луи признается: «Не было никогда». Гарри замирает. В его глазах читается печаль за бесконечное одиночество мужчины перед ним. Холодная ладонь касается его щеки. Луи облегченно вздыхает. Потому что он понимает все без слов. — Давай посидим в тишине, помолчим. Нам больше не нужны слова.***
Когда они улетают обратно в Нью-Йорк после Нового года, их провожает вся семья Томлинсонов. Встречают же их Найл и Патрик, улыбающиеся во все тридцать два зуба. Найл и Патрик накидываются на парней с вопросами и шутками. В частности Найл. Луи смущенно отводит взгляд, придумывая колкости, пока Гарри не может сдержать счастливой улыбки, закинув руку на его плечо. Они ждут такси, чтобы всем вместе добраться до квартиры Гарри, когда Луи вскипает, начинает колотить Найла. — Молчи! И вообще, это все из-за тебя! Найл прикрывает себя руками, оскорбленно вздыхая. — А я-то тут причем? Это вы придурки. — Никогда больше не пей! — Буду! Луи останавливается и смотрит на Найла абсолютно серьезным взглядом. — Тогда отойди от меня. Патрик смеется в кулак, чтобы не злить и без того взбудораженного Томлинсона. Гарри обводит Луи взглядом, полным нежности, и когда Луи отходит от Найла, притягивает его в объятия. — Гарри! — не верит своим глазам Найл. — Твоего лучшего друга только что избили! А ты… Обнимаешься с негодяем! — Моего лучшего друга избил мой любимый, и мой лучший друг заслужил, — спокойно говорит Гарри, глядя на Луи и только на Луи. — Понятно все с этими, — машет рукой Найл, обращаясь к Патрику. — Сперма в голову ударила. Три пары глаз впиваются в Найла. Когда приезжает такси, Найла оставляют на обочине. До дома Гарри он добирается один, обиженно скрестив руки на груди. Патрик плачет от смеха.***
Луи остается в квартире Гарри. Он убеждает Гарри, что это только до тех пор, пока он не найдет квартиру. Но он так и не уезжает. Они проводят вместе каждый день. Гарри помогает Луи принять решение перевестись в издательство, посвященное литературе. Луи не публикует свои стихи. Он читает их Гарри глубокой ночью, после того как они занимаются любовью. Луи посещает все выступления Гарри. Он стоит за кулисами, выглядывая из–за занавески, или просто в тени. Они готовят друг для друга, ссорятся по пустякам, мирятся через десять минут молчания. Однажды, стоя в тени в том самом баре, Луи видит в толпе Митча. Гарри держит Луи за плечо. Когда Луи поднимает на него взгляд, Гарри сразу понимает, о чем говорит этот взгляд. Гарри увидел Митча, сразу как он вошел в помещение. — Ты уверен? — спрашивает Гарри. — Да. — Я буду ждать тебя здесь. Луи выходит из бара, прекрасно зная, что Митч последует за ним. Спустя пару минут дверь открывается. Они стоят в тишине по меньшей мере пять минут. Их видно через окно бара. Гарри пропускает свою очередь играть, наблюдая за бывшими друзьями, чтобы иметь возможность помочь. В груди Луи громко клокочут обида и боль. Страх подкрадывается из-за спины, когда он видит, что Митч подходит на пару шагов ближе. Луи знает, что Митч читает его как открытую книгу. Как всегда. Он заговаривает первым. — Прости меня, — тихо говорит Митч. — За то, что обманывал, за то, что соврал про Гарри, за то, что… Поцеловал тебя. Я никогда не думал, что способен на такое. Я очень сильно напился. Это вовсе не оправдание, но… — Действительно не оправдание. Митч тяжело вздыхает. Но продолжает: — Ты был хорошим другом для меня. Твоя дружба подарила мне покой и самый высший вид беспокойства. Я был не прав. Я прошу прощения. Но не жду, что ты простишь. Луи вздрагивает, узнав в словах Митча свои собственные, когда говорил с Лотти. Они встречаются взглядами впервые за все долгие месяцы. Митч медленно опускается на колени, не меняясь в лице. Стойкое спокойствие. — Митч… Что ты делаешь? Поднимайся! — Луи не в силах прикоснуться к бывшему другу, чтобы помочь подняться. Он лишь отходит на пару шагов назад, бегая глазами по его лицу. — Луи, мы больше никогда не увидимся, я обещаю. Прости меня, прошу. Я уйду навсегда, но перед этим я должен знать, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить, хоть когда-нибудь? Тогда ты сможешь сказать мне прощай, — с мольбой мужчина всматривается в лицо перед собой. Луи видит за маской спокойствия отчаяние. — Я буду говорить с тобой, только если ты поднимешься с колен, — говорит он. В его голосе слышится не сочувствие, а сталь. Потому что сочувствие он спрятал, точно так же как Митч спрятал отчаяние. Митч поднимается с колен, не удосуживаясь стряхнуть с них пыль и оттереть пятна грязи. Он смотрит, открытый, готовый ко всему, раскаивающийся. Луи чувствует, как дрожит его выдержка, когда говорит: — Ты был для меня самым лучшим, самым близким другом. Я чувствовал, что могу доверить тебе свою жизнь. И я мог. Но что-то пошло не так. Так всегда бывает. И я сожалею, что ты ничего мне не сказал. Я бы помог тебе, как ты помогал мне. Я не знаю, что ты чувствовал, видя, как я тянусь к кому-то другому, но не к тебе. Ты обрек себя на невыносимые страдания, похоронив правду в молчании. Но ты спас мою жизнь. Твоя дружба подарила мне потерянное чувство. И пусть сейчас все разбито, Митч, я прощу тебя. Потому что ты был моим самым лучшим другом. И я любил тебя, как себя. Тебе не нужно никуда исчезать. Будь счастлив, как счастлив я. Там, на просторах жизни, вне своего страдания ты найдешь кого-то, кто будет любить тебя так же сильно, как ты думал, что любишь меня. Прощай, Митч. Спасибо за все. — Прощай, Луи, — тихий голос Митча теряется в ветре. Луи возвращается к Гарри, скрывая слезы. Митч смотрит на них из окна, так и не сдвинувшись с места. Гарри бережно обнимает Луи, скрывая его лицо у себя на груди, скрывая от всех взглядов. Луи тихо плачет. Митч не видит этого. Митч уезжает в Швейцарию, откуда он и родом. Там он продолжает практику психолога. Он работает с утра до вечера. Пока в один из дней в зале ожидания одна клиентка не понимает, что сеанс должен был начаться полчаса назад. Пока женщина посматривает на часы, Митч лежит в своем гостиничном номере без пульса и дыхания. Луи никогда об этом не узнает. В начале лета они едут отдыхать в Морро Бэй. Там они завтракают в той забегаловке, в которой завтракал Луи в одиночестве. Там они любят друг друга. Купаются в океане глубокой ночью. Луи посвящает новые стихи все тому же человеку. В объятиях Гарри жаркой ночью, он забывает все на свете, Нью-Йорк, Сакраменто, прошлое. Их окна распахнуты. Ветер гуляет по их оголенным телам, запутавшимся в простынях. Они переезжают из Нью-Йорка в Лондон, когда Луи заканчивает учебу. Там они женятся. Луи помогает Фиби и Дейзи поступить в университет в Лондоне, оплачивает им жилье и обучение. Луи становится главным редактором. Гарри продолжает играть. Так они живут дальше. Пока одинокий блокнот покоится на тумбочке у кровати. Однажды Луи опубликует свои стихи в журнале, спрятавшись под псевдонимом. И ни один из этих стихов не будет о Митче.