Завет предков

      Спасение утопающих дело рук самих утопающих? А что, если эти же руки и тянут на дно, и давят на голову, и закрывают рот каждый раз, когда ему удаётся вырваться из-под бурлящей воды?       Этот вопрос и засел в моей голове, когда нас признали вне закона.       Ожидалось, что в черновиках предков будут ответы. Чёткие или размытые, неважно. Нетрудно было бы разобраться, стоило лишь увидеть их. Но я не разобралась.       Эрика, Рикки, Эри… Как бы вы не звали меня, вы начнёте именно с этого. И продолжите вопросом. «Ты же проиграла в игре за завет. Откуда у тебя дневники?». Я отвечу с улыбкой. Представляйте её любой. Искренней или ядовитой, блаженной или вымученной.       Чертовски удобно иметь близнеца. Все мы родня, но кто-то роднее. И Ксавьер всегда имел доступ к моей голове, а я — к его. И это лишь его проблема, что он не знал об этом. Он совершенно не заострил внимание на этой главе в завете, а ведь это так важно. Близнецы — мутация естественности. Магия, которой подвластны изгои и нормальные. Магия природы.       Достойность близнеца в получении прадедовских знаний я никогда не оспаривала. Он заслужил. Ведь это он помог мне воспрянуть духом тогда, чтобы не сдаться Даркейту. Он выкрал второй камень. Он придумал план. Мне осталось только жалобно разреветься в каминной. Но больше я не намерена плакать.       Это решение я приняла на следующий же день, когда Даркейт уехал. Когда Ксавьер только начал свыкаться с полученными знаниями. Когда я взялась за изучение его воспоминаний, пока он спал.       И день за днём, я наполнялась заветом предков, развивая свои врождённые таланты. Благо, родители провоцировали всё новые и новые поводы нам собираться вместе. И я приезжала на каждый настоящий, или уже вымученно выдуманный праздник, виделась с близнецом, дожидалась ночи и копошилась в его голове. Поверьте мне, со всей нежностью и осторожностью.       Если бы он хотя бы раз поймал меня за руку, если бы потребовал прекратить — я бы перестала. Но он не мог уловить это веяние. Ведь я насылала на него самые сладкие, самые тёплые сны. Где он и Уэнсдэй были счастливы. Мне даже пришлось нарисовать ему картинку их будущей семьи с моими племянниками.       Вероятно, это сильно повлияло на него, раз в один момент на рождество он приехал с ней. И объявил о помолвке. Которая, кажется, до сих пор, спустя три года так и не переросла в брак.       В ту же ночь, когда я попыталась вычленить что-нибудь ещё, я с ужасом осознала, что более ничего не осталось. Всевозможные заветные знания я получила. И мне оставалось лишь использовать их.       Из Рюжете я так и не выпустилась, сбежав одним днём. Директрисы не внушали доверия. Они отзывались о моей стране, как о рассаднике разврата, что начал сжирать сам себя, как уроборос. Может быть они и правы… Но я не была готова согласиться с этим. Нелюди учившие меня столько лет быть уважительной, придерживаться нейтралитета, поддерживать пиетет, следовать этикету, скатились до таких нелепых крысиных оскорблений. Я ушла без жалости и стыда. Ведь у меня была цель.       Об этой цели мне и предстояло рассказать братьям, что находились в поисках меня. Я поглядывала за ними в Чикаго. А когда они добрались до Нью-Йорка, мне почти пришлось забить тревогу.       Сейчас я слышу их стуки в проржавевшую дверь нашего убежища. Мой верный товарищ идёт открыть им дверь. Ксавьер застынет на месте с диким выражением лица. Он ожидал чего угодно, но точно не увидеть своего старого знакомого Тайлера Галпина. — Что тут происходит…? — спросит он на тяжёлом выдохе, ведь им пришлось подниматься по пожарной лестнице четырнадцать этажей.       И мне придётся рассказать. Глядя в спину уходящего Даркейта, уводящего с собой Тейлор, так подсобившую мне недавно. Переводя взгляд на всё ещё шокированного близнеца. Историю о том, как я решила возглавить сопротивление изгоев. Собрав небольшой отряд из четырнадцати хайдов, включая Тайлера. Семи оборотней, которые в отличие от вампиров не «выше этого». И дюжины сирен, которым бы пришлось скрываться в канализации, если бы не я.       И тогда дело останется за близнецом. Я задам ему лишь один вопрос. — Куда ведёт тебя завет предков?