Янтарь и берилл

— И что, изнасилуешь меня? — Шигараки спокойно поднялся, поправляя накинутое пальто, он был уверен, что до этого не дойдёт. Как ему думалось, попался он на причиду, которая по-своему глупа и неоднозначна. Всё же шло согласно плану, как же всё вылилось в такой промах? Паранормальный фронт освобождения полностью подчиняется непосредственно Томуре, то, что он был создан — безусловно, следствие победы. Очевидно, что будут и те, кому подобное положение дел будет противоречить собственным идеалам, и без приказа прежнего босса норовят что-то предпринять собственными силами. Особо сильных причуд здесь не было, таких, каких бы не смогла одолеть «Лига злодеев», как и ожидалось, но, всё же, одна застала их врасплох. Шигараки не понимал, почему человек с такой причудой бездействовал, просиживал возможности в четырёх стенах АРИС, и уж тем более — почему его никогда не использовали. Ждали подходящего момента? Какая чушь. — Если придётся, то так я и сделаю, — голос у Даби послышался, как в заторможенном кадре; глаз от собеседника он не сводил. Томура усмехнулся, посчитав сказанное за очередной выброс издевательских колкостей; но глубоко внутри поддался настороженности. Даби силён сам по себе, даже если не будет использовать голубое пламя, а с ним, да ещё и против него, — на время утерявшего свой дар, не способного дать достойный отпор, потому что и физическая сила ослабла, — на совершенно другом уровне. Все члены Лиги ещё восстанавливали силы, хоть и времени для этого прошло предостаточно, но Шигараки и в мыслях этому не препятствовал. Сейчас они придавались глубокому сну где-то в стенах этого огромного здания, а их лидер погрузил себя в размышления, усевшись в мягком кресле. Погрузился в одиночество и непривычную обстановку гостиной комнаты, — с креслами по бокам дивана, пушистым ковром под ногами и пустующим мини столиком, — пока не пришёл его боевой товарищ и не завёл проблематичный разговор. Способность той пешки, которую Томура скинул с доски слишком поздно, как он выяснил от его бывших соратников, запугивая их лишь своим присутствием, заключалась в следующем: тот мог коснуться человека и оставить его беззащитной коробкой с приятным сюрпризом. Причуда и физическая сила возвращались спустя какое-то время, но утеряв половину своей мощи. Впрочем, есть и другой исход событий: нужно провести достаточно весёлую ночь, подразумевающую совсем не веселье, и человек, с которым она будет проведена, сможет полностью подчинить к себе на уровне, не уступающем инстинктам, без смущающих подтекстов. И силы вернутся во всей полноте. Томура устало выслушивал мнение Даби обо всём этом: то, что эта ситуация сильно бьёт по дальнейшей запланированной программе, то, что ВЗО явно не обрадуется полученному итогу и то, что по неосторожности этим могут воспользоваться. На часах была полночь, ночная улица была холодной, мрачно-тёмной, вовсю виднелась Луна с россыпью звёзд. Это могло длиться вечно, но Шигараки решил поставить на этом точку. Даби сознавал, что всё может обернуться в куда худшую ситуацию, ко всему прочему сам блондин раскаливал произошедшее раздражающим безличием. Не выдержав, ухватился руками за тёплую ткань и стянул футболку, оголяя себя выше пояса. Белая вещь прошлась по чёрным волосам и, оставшись на руках, была брошена в сторону, пока её владелец уверенно шагнул вперёд. Красные глаза сверкнули ноткой потерянности: — Что ты делаешь? Томура рывком толкнул к его ногам стол, смотрел, как полуголый чёрт умиротворённо его переступает — медленно пятясь назад, его уже успели догнать без особых усилий. Тихо, бесшумно, режа слух в тишине, два человека столкнулись лицом к лицу. Крупная рука схватилась за рубашку, не давая отчёт, что вообще собирается делать, и потянула ближе к скобам. Их губы почти столкнулись, дыхания прерывались от переизбытка эмоций. Даби дышал обжигающим воздухом на белую кожу, тянув того ближе, вцепившись за чужую одежду, мяв её, приоткрывая рот и тут же, отхватывая пощёчину, свесил голову в правую сторону. — Да что ты творишь, придурок?! И оба замерли, не зная, что делать дальше. Шигараки уже обдумал разные варианты, которые можно было бы воссоздать, придя к решению: просто ожидать спада действия причуды; остальное взвалить на плечи учителя, уж он придумает, как быть. По правде сказать, и этот исход в его голове всплывал деревянной щепкой, но настраивался против подобных действий. Не то чтобы ему было страшно, хотя, в какой-то мере, так оно и есть, просто воротил глаза от такого спасательного круга. Да и с кем? Томура сразу представлял Даби — только по тому, что он пока единственный знал о произошедшем, ведь и случилось всё на его глазах. Р-раз, и тот парень вильнул к ним с поворота, а они с Даби даже бровью не повели, расщепили его в песок и вдруг причуда исчезла. Но в его голове не было и мысли о таковом развитии обстоятельств — «да этот чёрт просто не способен на подобные вещи, это же совсем на него не похоже». — Знаешь, наш план можно назвать «чрезвычайно важным», — наконец заговорил инициатор витающей обстановки. — Есть человек, с кем мне нужно как следует поквитаться, безумно предвкушаю тот день, когда всё случится. — Даби не ослаблял хватку, наоборот — даже усилил её. — И что я вижу, Шигараки? Мы только начали доходить до развязки, как по твоей вине снова встали на месте, не успею оглянуться, и обратным ходом пойдём? — Отпусти, — гневно произнёс тот. Шигараки попытался высвободиться, схватился за кисть, но потянув от себя, понял, что это бесполезно. Сейчас он слишком слаб. — Чёрт… Даби не намеревался растягивать время, никто не знал, сколько ещё будет работать эта причуда, опоздать вполне возможно, и тогда смысл всего прожитого просто исчезнет. Напряжённая рука начала побаливать на месте скоб после того, как Шигараки провально предпринял попытку её убрать, и этой же рукой грубо повалил его на пол, навалившись сверху, чтобы он не сбежал. Красные глаза, казалось, стали больше, смотрели, не моргая. Рубашка была отпущена, Даби опёрся руками об пол и тоже сверлил взглядом. Никто из них не мог до конца принять тот факт, что всё сейчас происходит в действительности. Томура не знал, что творится в голове у чёрного силуэта, нависшего над ним, а у самого болезненно забилось сердце. Не мог с уверенностью счесть всё за блеф, склоняясь всё больше к иному ответу, но он полностью окутал сознание одним крайне важным фактором этого фарса: что, если Даби взялся всерьёз, то без проблем провернёт задуманное. По-правде. По-настоящему. И подумать будет вершиной глупости, что всему сейчас можно помешать. Что же это за чувство неизбежности? Даби дышал медленно, при взгляде на него можно верно предположить, что он более, чем спокоен. Всё его тело будто горело, Томура ощущал исходящее от него тепло, видел его рельеф на теле: на руках, на животе, на груди. Видел всё, не заметив, как начал неспешно отворачивать лицо, не спуская взора с голубых огней. — Хах, ты дрожишь, — Даби не ожидал, что вызовет такую реакцию, но и удивляться особо не стал, расстегнул первые пуговицы на рубашке, немного проморгавшись от невозможно белых волос. — Остановись, — голос у Томуры по-прежнему отдавал холодом, таким же мёрзким и ненавистным, как у адресата. — Ты уж извини, не знаю, на что ты рассчитывал, но я точно не стану идти на поводу таких решений. Даби пришлось покрапотать, чтоб, наконец, снять рубашку с сопротивляющегося. Томура пытался высвободиться с мёртвой хватки: елозил по полу, отталкивался ногами, старался держать чокнувшегося на расстоянии вытянутых рук. А тот лишь поражался насколько ослаб Шигараки, сжимая его вокруг кистей, пояса, шеи, перебираясь держать иногда зону бёдер, когда Томура порывался от него оттолкнуться, прижимал того к полу, стягивая рукава. Связи со многим, что произошло за несколько месяцев, Шигараки прибавился в весе, теперь он не был тощим, и явно не таким лёгким, каким был бы до этого. В обычном состоянии взять силой кого-то из них было бы невозможно, в сражении один на один бой проходил бы на равных, если учитывать драку без причуд. Даби спустился ниже — к брюкам. — Руки свои убери, — гаркнул Томура, дёрнувшись. Сумел выползти, ударяя другого коленом ниже пояса. Даби ненамеренно выпустил его, замычав от пронзающей боли, но быстро собравшись, снова заволок Томуру под себя, теперь пуще прежнего давя к холодному полу. — Может, ты уже успокоишься? Продолжая сопротивляться, Шигараки почувствовал, как последние вещи оживлённо снимаются. Он приподнялся, соприкасаясь своей грудью к чужой, но Даби одним движением топорно заставил лечь обратно и, окончательно обнажив, пристроился между его ног, ещё до конца не зная как расположиться, чтобы Томура был менее вёртким. Что ж, свой первый раз никто из них не представлял, а если бы и представляли, то точно не так и не с тем, узнав правду — никогда бы не поверили. Даби учащённо задышал, порядком устав от бессчетных попыток от него же избавиться, и неожиданно замер под внимательным чёрствым взглядом Шигараки. Можно ли назвать сейчас всё смущающим моментом? Отовсюду пахло свежестью, напоминающей союз порошковых средств и поляны цветов, лёгкий, едва различимый запах. Над их головами горели продолговатые лампы с белым отливом, отлично освещая помещение, как в коридорах, так и в комнатах. По Даби лихорадочно блуждали руки Томуры, царапая кожу, затрагивая места швов: — Тише. Тише, — рассержено выдавал он в ответ, вовремя от себя их отбрасывая. Брюнет старался делать всё быстро, но сам же медлил, зависая взглядом на оголённом теле: появилась мышечная масса, волосы до невозможности побелели, выделяя ядовитый красный оттенок глаз — картина не была бы такой особой, если сейчас под ним был бы кто-то другой. Потому что в это не верилось; потому что голова кружилась, отнимая возможности оценить, что видит. Шигараки не нравятся его мутные созерцания, они тревожат, яро предупреждая, что нужный миг был упущен, горя синевой в тени света. Злился на спокойствие насильника, на свою слабость, на тёплые прикасания, которые грели уже замершего человека. И тут внезапное неприятное касание, странная боль, Томура вскрикивает громче, чем ожидал Даби и моментально прикрывает ему рот свободной рукой. Горячее, резкое ощущение распространяется покалыванием нервных окончаний, вызывающее приглушённые мычания, нос вдыхал запах горелой древесины с посторонней кожи. Стоит ли отметить, что нервный аллергик не догадывался, что будет настолько неприятно (потому что его партнёр делал всё грубо?), наверное стоит, ведь ни разу не приходилось задумываться о таком, а тут в одну секунду голова наполнилась одними лишь визитами о неясной теме. Не успел он опомниться, как боль усилилась, и Даби сжал его ещё крепче, мешая быстротечным порывам поддаться челюстью назад. Смущало. Всё смущало. Какие незнакомые чувства их посещают. Один угодил в яму тонких чуждых чувств, другой впервые выкопал глубокую впадину, и оба несли груз на спине, посыпая друг друга его отломками. В мгновение всё прекратилось слишком быстро. Ощущения спали на «нет». Томура свободно вдыхал воздух без дымки спёртости, распахнув глаза. Он видит, как другой ближе пристраивается между ног, лощёным берюзовым безличием рассматривая сверху вниз. Шигараки встрепенулся, расположившись почти в полусидящем положении — рука чуть ниже обгорелой груди, подушечки пальцев тянут от себя, касаясь тёплого металла. — Твои мозги страдают вместе с телом? Вижу, они у тебя совсем набекрень. — Какие грубые слова, главный. Разве ты потом не будешь только рад, что не стал ждать? — Что за бред. — Бред? — последовал сардонический смешок. — Да как скажешь. Даби без натуги справился с воспротивлениями и, подмяв под собой Шигараки, резко вошёл. Томура прогнулся в спине, гортанно вскричав, нащупав обгорелую плоть, сжал, а её обладатель и не думал останавливаться, продолжал ритмично вбиваться в содрогающееся тело. Больше не медлил, не воротил взгляда, чётко роняя взор на беспомощного блондина, не желая упускать всякие мелочи. Ему было приятно, но не хотел этого признавать: «да чтоб мне нравилось заниматься этим с Шигараки, да ни за что», «с любой другой будет куда лучше». И глубоко, тяжело дышал, как и Томура, что исследовал его руками: щупал каждый сантиметр, сжимал, хватался за волосы, тянул назад, опускался на шею, проглаживал её, хотя хотелось душить, сползая всё ниже. Внутри будто всё горело, словно Даби ненароком высвободил свою причуду, но часто вдыхая, жмурясь от дискомфорта, просто не мог ничего сказать. Чуть ли не предсмертным, последним рывком, Шигараки поддался вперёд, на что всё ещё более сильный товарищ быстро среагировал, подхватывая его на руки. «Вот как это бывает, значит…» — Этого ещё недостаточно? — хрипловато слышался риторический вопрос у Томуры под ухом, он усталым взглядом зацепился на источнике звука. — Какая же извращённая причуда. Даби глубоко выдохнул — Шигараки мог поклясться, что увидел пар — и, убрав чужие руки с плеч, увалил его обратно на пол также безэмоционально, но уже более аккуратно, схватился за место чуть ниже талии, на что Томура вздрогнул от неожиданности и словно пылающих рук. И в быстром темпе, основательно проникал в него снова и снова, затрагивая нужное место. Белые пряди двигались по серому паркету в такт их движений, блондин зажал в руке предплечье со сковами, в глазах всё расплывалось, слышал, как издаёт что-то вроде сопения, щёки пылают. А потом, сам не ожидав от себя подобного, гулко проносит по всех комнате непристойный звук. И Даби останавливается. Шигараки заостряет на нём внимание, уже успев пожалеть, что не уследил за собой. — Чёрт… — говорит Даби, вытирая испарину со лба, хмуро вглядываясь в алую бездну, — прекращай. — Я бы… — не восстановив дыхание, отвечает тот, — попросил у тебя о том же. — Вот как, — Даби снова подхватывает партнёра на руки, не вынимая свой орган, — тогда нам обоим придётся извиниться. Хочется что-то сказать, хочется столько всего сказать, а голос предательски покинул, лишь губы не оставляют попыток, и никогда, казалось, больше не заговорить. Томура уже забыл, что привело их к близости, близость ли это в целом? Так хочется забыться и уйти сквозь землю, переместиться во времени или, может… нет. Крепкая хватка сжимает тело, внизу волны незнакомых ощущений, по ушам бьют его же стоны. Утехи — безличная тонкость личного мирка и в то же время всеобщий раздор. Но они не интересны Шигараки, не это его интересует. Теперь более медленными толчками Даби выбивает с него звуки пошлости и дрожь, Томура размяк, продолжая отпихивать от себя горячее тело, время от времени падая головой на чужие плечи. Парадокс обстоятельств, времени или, возможно, мышления в жизни? Опредёлённо парадокс. И фактор времени сыграл на этом. Непредсказуемости тоже должны быть учтены, но никто из них этого не сделал. И было ли Даби также? Определённо что-то общее у них есть. Но и он уже глядел на всё словно через туман. И поклялся бы, что ему всё происходящее не по желаниям, но кто ему теперь уже поверит? Да и говорить, собственно, некому. Всё останется при них. Однако пламенный сам потерял счёт времени, порой отдаваясь наслаждению, и замедляясь, сразу вправлял мысли. Его погрешность характера ликовала от вида и скорее хотела всё прекратить, впадала в ярость от того, что всё приходится так долго делать. Хотя ко всему прочему, шло всё достаточно быстро. Шигараки — уже скинутый на пол, как третий раз — от движения партнёра дошёл до эпогея, чувствуя, как будто внутри пролили кипячёную воду, и у Даби на мгновение зажглось пламя у глаз. «Как же всё это странно». Встреча взглядов — голубая янтарская смола вперемешку с красным бериллом, таким же редким и дорогим ювелирным изделием. Такое, между строк говоря, им чуждо, но они оба поняли, что за чувство их посетило. Правда, после всего их гордость никогда не даст им признаться. Или это наглая ложь.