призраки прошлой жизни

Чифую всегда считал себя обычным подростком, ведь его жизнь, в конце-то концов, ничуть не отличалась от жизни его сверстников. Точно так же, как и все, он участвовал в драках, после которых ходил в синяках еще добрую неделю и не мог нормально разговаривать из-за разбитой губы. Нагоняи от матери, конечно, пробуждали в юноше что-то вроде совести, но женщина вскоре бросила попытки его вразумить: поняла, что сын все равно ее не послушает. Да и Чифую, вроде как, дрался не со всеми подряд, а только с плохими парнями, получая сомнительное звание «доброго, достойного хулигана». Он так же, как и остальные, ходил в школу. По каким-то предметам был чуть ли не гением, кое-где явно давал слабину, но вникнуть в дисциплину даже не пытался: смысла особого не видел, драки казались ему куда интереснее, плюсом и в отличники он не метил, чтобы прыгать выше головы и получать исключительно высшие баллы за какие-то там тесты, ответы на которые он забудет на следующий же день. Чифую, по последним пискам моды, обесцветил волосы, сделал «модную» прическу, подобрал гардероб под стать своему статусу хулигана и, в принципе, и правда не отличался от тех парней, которых видит каждый день по улицам. Никогда не считал себя каким-то особенным, всегда жил в ладах с собой, твердо знал, чего он хочет, а чего не особо. Смятение ему было чуждо, как и еще некоторый спектр отрицательных эмоций. Он считал, что жил лучшую жизнь обычного подростка, но ловит себя на мысли, что у него проблемы с математикой, ведь в расчетах он явно ошибся. * * * Когда его друзья начинают шептаться о чем-то (или ком-то), Чифую первое время особо не вникал в их секреты, лишь со скучающим видом смотрел на проходящих мимо школьников. Он не любил собирать сплетни, не любил обсуждать кого с кем видели, и тем более не любил продолжать порочную цепь слухов, но одна случайно брошенная фраза заставила его все-таки перевести взгляд на своих друзей и сделать над собой огромное усилие вникнуть в разговор. Благо, подобное он сделал с невиданным успехом. — И этот пацан по итогу остался на второй год, — заканчивает свой рассказ один из парней, и Чифую кажется, что его начинает подташнивать. Знакомое чувство ностальгии накрывает с головой, и он не может понять причины подобного. Не может сложить в голове два и два, пытается найти в закоулках памяти хотя бы намек на то, что он уже, возможно, слышал подобные сплетни, но нет. На его памяти такое случается впервые, потому что в противном случае он бы явно запомнил все в самых ярких подробностях. Да и его друзья обсуждают случай этот как что-то из ряда вон выходящее. Мол, обычно школьники стараются с горем пополам перевестись в следующий класс, да и учителя тянут максимально, но этому бедолаге не повезло, и он то ли экзамены какие-то завалил, то ли помогать ему отказались из-за каких-то других причин. Однако факт оставался фактом: ему придется уже во второй раз штудировать одну и ту же учебную программу и делать все, дабы не облажаться хотя бы на этот раз. — А зовут-то его как? — между делом интересуется паренек, желающий узнать как можно больше информации. — Баджи Кейске, — едва слышно шепчет Чифую, и, что самое страшное, оказывается прав. * * * На вопросы друзей о том, откуда они знакомы, Чифую отмахивается. Далеко не потому, что строит из себя холодного парня со своими тайнами, а потому что и сам ответа не знает. Просто чувствует интуитивно, что где-то его видел. Просто внешность кажется знакомой до одури, стоило ему только бесцеремонно зайти в класс, где и сидел Баджи, а глупые очки и зализанные волосы уже не удивляют: Мацуно предполагал что-то подобное. Предполагал он и то, что останется после уроков. Будет помогать Баджи в написании какого-то глупого иероглифа, только теперь что-то словно идет не по сценарию в его голове, когда Кейске сидит рядом и тщательно что-то выводит. С ошибкой, конечно, но он правда старается, что заметно по его сосредоточенному лицу и тихим ругательствам под нос. — А иероглиф тигра? — невпопад интересуется Чифую, в ответ получая только удивленный взгляд своего нового знакомого. — Ты умеешь писать его? — Да, меня друг учил, — справляясь с секундным шоком, мямлит Кейске. — Ему не нравилось, что я в его имени ошибки допускаю. Мацуно кусает губу, а после старается ободряюще улыбнуться. Переводит тему, мягко указывает Баджи на ошибки и старается не думать, не обращать никакого внимания на сомнения и неприятную тяжесть в груди от всего, что сейчас происходит, но думать о ситуации перестать не может. Пытается найти своим чувствам самое глупое объяснение и, спустя пару дней, все-таки его находит. Успокаивает себя тем, что, наверное, сон какой-то когда-то видел, и воспоминания о нем накрывают только сейчас. С ним такое порой случалось, только вот ощущение от тех случаев никак не походят на нынешние. Сейчас он испытывает не мнимое дежавю. Сейчас он твердо уверен в том, что история словно повторяется. Он не просто видел это когда-то в своих сновидениях, он явно уже переживал подобное, ибо иначе он бы не был так сильно уверен в происходящем. Иначе он бы удивился явно сильнее, когда Баджи оказывается не просто неудачником в смешных очках, а капитаном известной группировки «Токийская свастика». Приличия ради он, конечно же, старается выглядеть шокированным, когда Кейске с одного удара выносит одного из парней, которые напали на Чифую, но где-то в глубине души он остается спокоен, словно знал, что так и должно все случиться. И встреча с Рюсеем тоже должна была произойти. Сато оказался слишком раздражающим и слишком многое себе позволял, периодически и правда выводя Мацуно на эмоции, но в остальном парень был готов к выходкам вице-капитана, периодически и вовсе игнорируя все его слова и действия, ведь у Чифую была проблема гораздо серьезнее, чем наглый школьник, который постоянно снует рядом и не держит язык за зубами. Самое страшное, что отбросить гнетущие мысли получается изредка. Лишь в тех случаях, когда они остаются наедине с Баджи. Только тогда Чифую без всяких сомнений и переживаний наслаждается времяпровождением со своим уже другом, игнорирует то, как мозг подкидывает все новые и новые поводы для беспокойства. Чифую наслаждается тем, что с приходом этого человека в его жизнь весь его привычный быт переворачивается с ног на голову. Он просто думает о том, что ему чертовски повезло встретить Кейске, ведь он и правда замечательный. Местами, конечно, глуповатый, когда дело касается учебы, но подобное Мацуно даже нравится. Ему нравится сидеть рядом с ним часами, вместе зубрить математику, а после радоваться тому, что Баджи набрал минимальный балл, ведь усилия, как-никак, зря не прошли, и цель достигнута. Ему нравится то, что он подружился с таким крутым человеком, который состоит в довольно-таки известной группировке. Греет душу факт того, что Баджи всегда прикроет его спину в драке, и Чифую может не беспокоиться за это, хотя раньше он ни на кого не мог положиться, кроме себя, и вскоре его сомнения уходят на второй план. В конце концов, странно переживать о неудачной шутке, которую тебе подкинул мозг, когда рядом есть такие прекрасные люди. И когда Чифую перестал задумываться о том, что все выглядит как-то странно, он, наконец, смог избавиться от невидимых цепей, которые еще совсем сковывали что его тело, что мысли. Он даже к Рюсею успел проникнуться, понимая, что тот хоть и живет с шилом в одном месте, но как человек он все-таки не такой уж и плохой. Чифую обрел все то, о чем никогда и не мечтал: друзей, настоящие, живые эмоции, надежную поддержку, а спустя время и еще кое-что. Когда Рюсей, толком не объясняя никакой причины, заявляет о своем переезде и уходу из «Токийской свастики», Мацуно даже становится грустно. Он слишком привык к нему, слишком привык к их постоянным шуточным ссорам и слишком привык к тому, что в драках Сато всегда оказывался под боком. Они, конечно, пообещали друг другу поддерживать контакт и так, но парень в искренность таких обещаний не верил. Догадывался о том, что они с Сато расстаются уже навсегда и вряд ли уже столкнутся, если только по счастливой случайности. Подобное происшествие на время омрачает настрой юноши: карточный домик его лучшей жизни начинает рушиться, а вместе с этим растет и внутреннее напряжение. Он был убежден в том, что еще что-то должно произойти. И это сгладит неприятную боль в груди от потери Рюсея и вместе с этим принесет парню еще парочку проблем. Но никакой конкретики снова не было: одна лишь тяжесть в груди, и тогда Чифую вновь вспоминает, с чего началась его дружба с Баджи. С гребаного беспокойства без причины и со стойкого ощущения того, что такой сценарий жизни он уже проживал. И теперь встречи с Баджи не приносят ничего, кроме потраченных впустую нервов и ожидания подвоха. Теперь Чифую не может расслабиться, часто выпадает из мыслей и вздрагивает каждый раз, когда Кейске, понимая, что его не слушают, зовет парня по имени, привлекая его внимание. Неловко улыбается и бурчит что-то о том, что все в полном порядке, когда бледность его лица и трясущиеся руки говорят полностью об обратном, но Баджи особо не лезет. Лишь мимолетом бросает фразы о том, что парень, в случае чего, может ему довериться, а Мацуно выть хочется от всего происходящего. И в особенности от того, что его страхи в конечном итоге оказываются не беспочвенными. — Рюсей ушел, а Майки не отлипает от меня, — в одну из их посиделок за книгами задумчиво начинает Баджи, и теперь уже у Чифую есть неплохой такой повод напрячься. — Говорит, что не очень как-то без вице-капитана ходить. Не круто… Чифую нервно смеется: где-то он уже это слышал, только где — остается неизвестным. Впрочем, как и все, что происходило ранее. Но Мацуно делает над собой усилие, всем своим видом показывает, что он Баджи внимательно слушает и готов помочь как угодно, хотя исход этого разговора он предсказать уже может. — И я тут подумал, что у меня и друзей толком нет. Все те, с кем я рос, уже в банде. А никому, не считая их, я никому и не доверяю, — продолжает Кейске так, словно Мацуно не сидит под боком. — Да уж, даже грустно как-то выходит. — Думаю, Майки войдет в твое положение, — нерешительно тянет парень, не зная толком, что он и ответить должен. — Попроси немного времени найти подходящего человека. — Зачем мне время? — искренне удивляется Кейске и улыбается так ярко, что у Чифую на время перехватывает дыхание. — Я уже нашел его. Надеюсь, ты не откажешься и станешь моей правой рукой. Будем вместе избивать плохих парней, Мицуя сошьет тебе форму, все такое. Если согласен, то я хоть сегодня вечером тебя остальным представлю. Все равно собрание будет. И Чифую соглашается. То ли из-за того, что Баджи расстраивать не хочется. То ли из-за того, что гордость слишком сильно распирала от такого предложения. В конце концов, не каждый день его лично капитан известной банды просит вступить в их ряды, да еще и на такую должность. И в этот раз волнение Чифую оказывается вполне оправданным. Он не затыкается ни на секунду, когда они едут на собрание. Постоянно расспрашивает о том, не будут ли против остальные, ведь он там толком никого и не знает; как там у них вообще все устроено; когда Мицуя сошьет форму и не будет ли для него подобное в тягость, на что Кейске ему охотно отвечает. Нет, никто против не будет. Об устройстве «Токийской свастики» он узнает на месте. А Мицуе будет только в радость лишние часы посидеть за швейной машинкой, слишком он влюблен в то, чем занимается, и Чифую успокаивается. Как потерянный ребенок, следует по пятам за Кейске, с удивлением наблюдая за тем, как все боязливо расходятся перед ним. Старается игнорировать недобрые взгляды, направленные в его сторону, и убеждает себя в том, что, во-первых, он в случае чего постоять за себя и сам может, а во-вторых, рядом с Баджи его точно никто обидеть не сможет. Ибо если Мацуно здесь никто, то его друг явно пользуется авторитетом среди остальных. — Я уж думал, что тебя снова мамочка наказала, — чужой голос бьет по ушам, и Чифую на миг теряется, прячась за спину Баджи, дабы скрыть то, как резко он побледнел от такого тона. — Отъебись со своими шутками, такое один раз было, — закатывая глаза, отвечает Кейске, и смотрит по сторонам. — Я должен тебя кое с кем познакомить. Бедному парню приходится собрать все свое мужество, дабы не упасть в грязь лицом перед незнакомцами и, самое главное, перед Баджи. Он, сделав над собой усилие, выходит из-за спины Кейске. Смотрит на лицо парня, который слишком нагло осматривает его с ног до головы, и подавляет в себе желание позорно сбежать, потому что и его лицо кажется до боли знакомым, а весь его вид вновь запускает в его голове болезненный мыслительный процесс. — Это Чифую Мацуно, мой школьный друг. Теперь он будет моим замом, — Кейске кивает в сторону блондина, а тот паренек только кивает в ответ. — А это мой друг детства. Он, кстати, и научил меня писать иероглиф тигра. — Я Казутора Ханемия. Приятно познакомиться, Чифую, — Тора, натянуто улыбаясь, тянет руку Чифую, желая поприветствовать его, и не может не заметить то, как дрожат пальцы парня в этот момент. — Взаимно, — только и выдавливает из себя Фую, стараясь натянуть все такую же дежурную улыбку и побороть внезапный приступ страха, который застал его прямо перед Казуторой, ведь Мацуно его уже будто бы знал. И знал далеко не за самые хорошие поступки, только вот за какие — он, к сожалению, так понять и не может, но обещает себе разобраться во всем как можно быстрее.