Карапульки

— Что такого случилось, что ты мне позвонил? — Дима даже вздрогнул, когда его телефон зазвонил, да еще и той мелодией, которая у него стояла только на одного человека. — Ты дома? — Ну, да, а что? — Позов все еще не мог понять, что он от него хочет. — Спустись через пять минут, там курьер к тебе подъедет. — Матвиенко, да ты объяснить можешь нормально? — Позов повысил голос, слабо отмечая, что на том проводе слышна автомагистраль. — Поз, там мой тебе подарок.       Звонок оборвался неожиданно, заставив Диму поморщиться. Он оглядел прихожую, стянул с крючка куртку, натянул ботинки и спустился вниз, не забывая захватить сигареты.       Курьер действительно приехал, вручив ему довольно увесистый сверток.       Заинтригованный Дима вскрыл ярко упакованную коробку и на мгновение потерял дар речи. На него смотрела та самая приставка, о которой они уже говорили… — Серег, ты ебнулся? — А должен был? — Сергей едва слышно выругался, едва уходя от столкновения. — Какого хера, Матвиенко… — Дима понизил голос, пальцами едва касаясь корпуса. — Она же дорогая… Зачем? — Я не могу тебе уже подарок сделать? Ты же такую хотел? — Хотел, но я сам собирался. — Заткнись, — Сережа повысил голос, и Дима едва заметно улыбнулся. Такого Матвиенко он привык видеть и очень часто, поэтому сразу почувствовал себя в комфортной ситуации. — Прими его и не выебывайся. — Спасибо, — Позов отложил приставку на диван и вышел на балкон, открывая створку, выдыхая дым в небо. — Ты ради меня позвонил и заказал? — Ради тебя я просто заказал. Не звонил, — уточнил Сережа, наконец глуша двигатель. — И ради тебя я вообще сейчас с тобой разговариваю. И скучаю по тебе уже сейчас, хотя мы виделись только вчера. И вылетать мне уже через пять часов, а я только возле дома припарковался.       Дима взглянул на наручные часы и закурил еще одну сигарету. Голос Сергея на проводе доносился до него как сквозь вату, и это нервировало. — Мы до концертов не увидимся, да? — Я сразу с корабля на бал, — подтвердил его мысли Матвиенко.       Позов молчал, прикрыв глаза и отогревая холодные пальцы своим дыханием. Молчал и Сережа, наконец заходя в квартиру и вытаскивая чемодан в коридор. — Я буду скучать, — Дима вздохнул и наконец покинул балкон. — Я тоже, — откликнулся Сергей. — Но ты там не сильно унывай, с семьей же куда-то хотел выбраться.       Позов поморщился. Каждый раз, когда Сережа напоминает о том, что у них это все может закончиться в любой момент, ему и так тошно становится. А еще его бросает в холодный пот, вспомни он о том, что, если Катя узнает, что их отношения давно не приносят ему удовлетворения, и он ищет тепла на стороне, она разочаруется в нем, как никогда раньше. И доверие между ними, выстраивающееся годами, рухнет в один момент. Может, в этом и не было бы ничего такого, мол, разошлись и разошлись. Но дети…       С Матвиенко у них были отношения намного более хрупкими, чем с Катей. Но рядом с ним не нужно было притворяться. Можно было материться так, что в шкафах подпрыгивали редкие книги, можно было закинуть ноги на спинку стула, опасно балансируя на другом, можно было курить в квартире, пока никто не видит, можно было сверкать голым задом прямо на кухне и схлопотать по нему же звонкий шлепок. И еще много таких «можно»…       Парни не знали. Да и не нужно было им это знать. Хватало того, что его совесть сама его грызла, не давая иногда сосредоточиться на главном. — Я люблю тебя, — Сергей вывел его из транса. — Полюби и ты меня в ответ — дай привести себя в порядок перед самолетом.       Дима улыбнулся, возвращаясь к приставке, вытягивая ее из коробки. Подарок был внезапен до умопомрачения. Но он был счастлив. Пусть, и без того человека рядом, который ему ее вручил. — Взаимно, Матвиенко.