Вторая
В сокровищницах хранятся леденцы
С того дня, проведённого в зелёном парке бок о бок с удивительной Кирой, Еву мучил лишь один вопрос: почему же эта девушка сказала ей, что они могут видеться хоть каждый день, но лишь до конца лета? Что такого должно произойти через три месяца? Но несмотря на все размышления, встав в 10 утра, художница раскрасила своё лицо, словно самый хрупкий холст: персиковые румяна расплывались по щекам, недлинные ресницы были толсто выкрашены маминой тушью, веки выглажены рыже-каштановой палеткой теней старшей сестры, и усыпаны самыми яркими блёстками, сверкающими поверх жухлых веснушек. Её провожали допросы родителей, звук бьющейся об стенку оконной рамы, звон колокольчиков, повешенных над форточкой и лай небольшой пожилой собачки. В большом рюкзаке, отданном Еве донашивать после отца, звенела коробка с конфетками-леденцами, похожими на те несъедобные, что болтались на запястьях Киры. Шуршал портсигар, набитый украденными у родителей "Winston", и громыхал об серебристую зиппу небольшой раскладной телефон, который Ева первым же делом закинула в рюкзак, чтобы всё же взять у Кэрри номер телефона. Честно признаться, за всю ночь Ева совсем не смыкала глаз — боялась проспать. То и дело металась от блокнота с рисунками к гитаре, потом к окну с пепельницей и снова к деревянной подружке. — Привет! — крикнула Кэрри, упав на траву рядом с Евой. — Ты давно здесь? — Ты меня снова напугала! — Ты как шуганная белка. Это твои братья и сестры поблизости бегают? Ева засмеялась и навалилась на Киру, откинув блокнот с красочными мелками в пушистую траву. Ева точно знала: Кэр любит неспециальные и лёгкие прикосновения, как бы невзначай. Между ними эти касанья были наполнены самой нежной детской наивностью и добротой. — Я такое принесла! — восторженно протянула Ева, откатываясь по траве в сторону своей брошенной сумки. — Удиви меня. Ева волнительно достала из сумки небольшую металлическую коробочку, где её мама обычно хранила катушки цветных ниточек. В "сокровищнице" гремели те самые конфетки-леденцы, вперемешку с шоколадками 90-х годов "bonibon". — Это ведь "bonibon"! — зарадовалась Кира, — Где ты их нашла? Я думала, они сняты с продажи.. Сев в позы "лотоса" девушки принялись примерять, на какую подвеску с браслета Кэрри больше похожи конфетки-леденцы, заедая свой восторг "bonibon" в цветастой глазурной оболочке. — Слушай... — перевернувшись со спины на бок, набивая рот конфетами, проронила Кира, — Мы с друзьями хотим завтра пойти кататься на великах, хочешь с нами? Я тебя со всеми познакомлю. — У меня нет велика, да и кататься я не умею... Никогда не каталась. — Реально?? — удивившись, привстала Кэр, — Тогда мы тебя научим! Я думаю, Дана даже могла бы одолжить тебе велик, у её брата и сестры есть свои. Можно попросить взять у кого-то из них. — А твои друзья не будут против?.. Вы, наверное, давно дружите, а тут я резко вломлюсь, это ведь странно и некрасиво.. — Нет-нет, ты чего? Они добрые ребята и будут рады новому знакомству, к тому же ты клёвая. Влад бы мог учить тебя кататься, у него получается лучше всех! Полина бы принесла свою гитару и вы могли бы вместе играть. А ещё.. Сеня! Она б так вообще расцеловала тебя за коробочку конфет! Кэрри восторженно махала руками, загибала пальцы, наивно хлопала глазками и в самых ярких эмоциях рассказывала о своих друзьях. И Ева даже могла бы позавидовать белой завистью, ведь у неë не было таких людей рядом. Только приходящие и быстро уходящие "люди-однодневки", которые вскоре только и делали вид, что никогда не знали Еву. — У вас такая большая компания? — улыбаясь, спросила Ева. — Это только парочка людей! Ещë есть Алиса, она.. Скорее как наблюдатель. Но у неё очень классная камера! Получше моей... Поэтому она вечно снимает нас и у неё всегда хранятся наши самые дорогие воспоминания. Самая младшая у нас Лера, ей только 15, поэтому за ней глаз да глаз. Она довольно тихая, но привыкает к новому быстро, а ещё схватывает всё налету! Лина и Лиза как сестрички, постоянно вместе, но очень разные. Лиза довольно невинная и ведёт себя как сказочная принцесса, а Лина больше похожа на дракона этой принцессы: бойкая, взрослая и мудрая. Дану я уже упомянула, но важно знать, что она как дедуля. Вечно кряхтит, но у неё самые уморительные шутки! — Ты будто моего деда описала! — засмеялась Ева, — А вообще, у меня вот-вот выкипит мозг... Так много людей и все такие разные! Я даже завидую тебе.. — Завидуешь? Нечему тут завидовать! Мои друзья — твои друзья. Приеду домой и сразу всем сообщу, что завтра приду не одна. Научишься кататься и объездим пол города за день! — Немного страшно, но я уверена, что это будет просто обалденно. — Просто доверься мне. Девочки лежали на траве до самого заката, делились тем, что они видят в облаках и рассказывали свои самые забавные секреты, робко касаясь ладошек друг друга. Коробочка из-под ниток, ещё в полдень набитая конфетами, быстро опустошилась, фотоаппарат был заполнен размазанными снимками счастливых лиц, а время тянулось настолько медленно, будто целый мир хотел подождать их двоих. Но день не получилось бы растянуть ещё сильнее, также как не получилось растянуть на этот день коробочку конфет "bonibon". С этого дня у них наконец появились номера телефонов друг друга. А завтра у Евы появится ещё больше номеров в телефонной книжке, и эта мысль будоражила её до самых косточек. И теперь расставания не пугали её так сильно, ведь она знала, что после них снова будут такие чудесные встречи. — Где была? — с порога спросил отец Евы. — С подругой. — холодно и безразлично. — У тебя же нет друзей. Таблетки пила сегодня? — Нет, не буду. Итак всё хорошо. — Если что, сигаретами ты свой больной разум не вылечишь. — чуть на повышенном тоне вслед бросил отец. Но эти упрёки Ева снова проигнорировала, закатив глаза и ввалившись в свою неряшливую комнату, завешенную плакатами и рисунками, куда постоянно пробивались лучи заката, из-за отсутствия штор на окнах. Лишь прозрачная тюль болталась в унисон с оконными колокольчиками. Здесь, в своём убежище, она была в безопасности, ни одно острое слово не переходило порог её комнаты. Только собственные взволнованные мысли могли побеспокоить окутанную детской наивностью девчонку.