Неисповедимы пути Господни

Забавно, но мысли Даниэля и Азика при первой встрече оказались до смешного разными и похожими в то же время. Конечно, Азик не ожидал, что вместо набивших оскомину Гавриэля и Рафаэля прибудут два додика. Но если ветхий ангел действительно был ветхим – серым и неинтересным Григорием – то второй... Льняные вихры, сахарно-белая кожа, светлые одежды, полные губы – такое чувство, что новенький чередовал посещение воскресной школы со съёмками в буклете "Выбирай сторону добра!". Но это ладно, Азик за три тысячи лет видел немало красивых ангелов. Новенького отличал взгляд. Обычно у ангелов были голубые глаза и два фирменных взгляда: мягкий и пустой "Мы всех любим" и строгий и суровый "...кроме грешников, кайся, богомерзкое создание!" У новенького глаза были тёмно-серые, цвета графита, и смотрел он по-другому: пытался в суровый взгляд, но выходило не очень. Было заметно, что ангел одновременно чуть тушевался, ему было любопытно (небось, первый раз на земле. Кто вообще сейчас носит такие беретики? Ангел перепутал журнал "Мурзилка" с журналом мод? Ну и дитё...) и волнительно (конечно, не будучи воином идти на встречу к Сатане с дурацким предложением!). И... его интересовал Азик? Падший намеренно не смотрел на новенького, позволяя коротким взглядам того скользить по лицу. Азик знал, что весьма хорош собой и способен даже святого уговорить на что угодно одним взглядом, но он пока даже не начинал искушать. Хм. Не может же эта кажущаяся наивность быть частью какого-то ангельского плана по отвлечению внимания? Или (Азик подавил желание настороженно посмотреть вверх) Божественного? Как будто мало плана Сатаны по Апокалипсису! Азику эта периодическая свистопляска никогда не нравилась, в уничтожении мира он не видел ничего интересного или приятного. Всякий раз очередным Антихристам мешали ангелы и он тихонечко выдыхал, возвращаясь к земной жизни. Но эти чудики к нормальным ангелам явно не принадлежали. Может, Ему тоже надоело, и в этот раз Он решил, что хватит и с людей, и с Сатаны? Очень в Его духе: не мешать Сатане сделать всю грязную работу, а после уничтожить всех падших, устроив таким образом глобальную перезагрузку всему мирозданию. А что, Всемирный потоп на какое-то время же сработал – люди стали куда пугливее! Конечно, при таком раскладе было самым логичным отправить на землю этого перьелиняющего и Мурзилку. "Вот... наказание!", – не меняясь в лице, тоскливо подумал Азик. Даниэль выполнял заветы Григория: молчал, стараясь выглядеть кротко (он ещё совсем неопытный, а уже успел налажать со спасением Гали! Бедная девушка, как же горько из-за ее смерти, случившейся частично по его вине...) и внушительно (всё-таки важные переговоры). Впрочем, с последним были проблемы: Даниэля заинтересовал Азазель. Точнее, его вообще интересовали падшие. Ещё в Эдеме Даниэля считали слишком чутким и странным: ангел пытался разобраться, почему некоторые собратья пали и нельзя ли вернуть их обратно. Да, это было решением Господа... но ведь Господь потом говорил, что покаяние способно спасти любого, что врагов надо любить, что судят грешника, а не грех! Время судить и карать прошло, надо было спасать заблудших. И сейчас перед ним сидел настоящий падший! Только вот он был... странноватым. В Азазеле, ангеле смерти, демоне пустыни, одном из первых восставших против Господа, не было угрюмого величия или инфернальной угрозы. Было что-то другое, чему Даниэль не мог подобрать название. В пластичной, завораживающей мимике, в насмешливом голосе и колких фразах, в ироничном взгляде темных глаз, даже в косметике (кажется, так называлось это изобретение Азазеля), алых волосах и колечке в носу читалось нечто несерьёзное, близкое к развязному, но в то же время... очаровательное? Да, именно, что-то близкое к чарам! На падшего было приятно смотреть, но не так, как на людей, не как на братьев-ангелов – скорее, как на что-то опасное. Как на огненные клинки, вот! Они были прекрасны, но таили угрозу, в них было что-то запретное – всё же насилие среди ангелов не одобрялось, к нему прибегали как к крайнему средству в борьбе с падшими. Азазель был похож на изящнейший клинок – кажется, что такой ничего не сделает, что он лишь дополнение к наряду, а потом – раз! – и одно прикосновение клинка обращает в пепел. И было обидно, что ангелы интересовали Азазеля меньше, чем еда. Хотелось сделать что-то, чтобы падший начал воспринимать их всерьез! Стоп. Это... задетое тщеславие? Даниэль торопливо отвёл взгляд, глядя четко между Лукавым и Азазелем. Неужели этот падший использует морок, который действует даже на ангелов? Все эти мысли, в которых Даниэль сравнивал Азазеля с клинком, могли быть навеяны. А ведь наставники предупреждали, как коварны прислужники Лукавого! Что, если... Даниэль усилием воли подавил паническое желание поднять взгляд вверх. "Что, если это наказание Господне за мой интерес к падшим?!" Как на зло, Лукавый только смеялся над их предложением и, видимо, оскорблял и ангелов, и Его. А Азазель... этот падший наливал себе ту самую таинственную "Кока-Колу", которую Даниэлю так и не довелось попробовать! Волнение, любопытство, желание обратить на себя внимание и немного остудить начавшую накаляться обстановку объединились и привели к тому, что Даниэль брякнул: – А какая она на вкус, а? Молчание длилось мгновение, но ангел готов был поклясться, что успел прочесть несколько длинных покаянных молитв и мысленно набросать несколько рапортов о своем глупом и недостойном поведении. На него посмотрели все, но Даниэль уже был этому не рад. Григорий явно думал о том, что больше никогда не спустится на землю с таким бестолковым напарником. Лукавый, судя по неприятной ухмылке, готов был сказать что-то неприятное и обидное об ангелах вообще и Даниэле в частности. Азазель смотрел с искренним удивлением, но в этом не чувствовалось какого-то подкола или вызова: падший правда был удивлен. Азик смотрел на новенького, лицо которого стало розовым, как облака на рассвете (вот дитя Эдема! Даже ассоциаций с ним сплошь небесные), и пытался понять, почему отпускать шуточки сейчас совершенно не хотелось. Наверно, в ангелочке просто не чувствовалось достойного соперника, с которым можно было бы пикироваться: Мурзилка, не знающий вкуса колы, большую часть юмора и не поймет. Но статус обязывал, так что Азик пошел на компромисс, выдав простенькое, понятное даже ребёнку: – Переходи на сторону зла, Мурзилка: у нас кола! В небесные магазины такое не завозят. – Я не Мурзилка, я Даниэль, – серьёзно поправил новенький. Ого, настолько все запущено? Сейчас ещё расскажет, что в Эдеме всё состоит из эфира, поэтому и никаких магазинов с колой нет? Это не Даниэль, это… Данечка! – Нервный тюфяк и Мурзилка в качестве спасителей мира – это какая-то божественная ирония? – философски вопросил Сатана. – Цирк ещё не приехал, а клоуны уже на месте! Конечно, все свелось к новой перепалке и отвлечению внимания ангелов – Сатана изящно переключил их внимание, заставив одного их грешников, над которыми имел власть, задыхаться. Данечка первым рванул к мужику и распростер крылья, прикрывая Григория. Азик завис, глядя на белоснежные перья – такого чистого цвета он не видел уже... С Эдема, пожалуй. Золотистые перья, с серебряным, серым, сиреневым подтоном не были редкостью: это значило, что их обладатели склонны к ханжеству, лицемерию, гневу либо мягкотелости. А от белых крыльев ангелочка струился лишь неземной свет – ни капли грязи, ни тени дурной мысли, ни ростка греха, ну надо же... – Хоть понятно, почему такого мелкого прислали: не успел пёрышки замарать, от него благодатью за версту несёт, – немного кривясь, хмыкнул Сатана. – Не чувствуешь? Конечно, столько на земле пробыть!.. К душеспасительной нудятине от такого ангела легче прислушаться, чем к нравоучениям того болвана. Надеются уболтать Демьяна не быть Антихристом, всех простить и отпустить Галю – вот и весь их план. – И что мы будем делать, мессир? – Смотреть, как они сядут в лужу. Я помню Григория: он сам все испортит. И Мурзилке не даст исправить: он же «старше и опытнее»! Видишь, даже сейчас попросил прикрыть, а не дал мальчишке самому вытащить кость. Идём, зря потеряли время. Переносясь вместе с Сатаной, Азик думал, что все же не зря. Григорий был предсказуем, но вот Даня (после белых крыльев получивший имя чуть серьёзнее) мог изменить ситуацию. Этот ангелок не так прост, как кажется. Может, и правда наказание – Сатане за непрошибаемую уверенность в себе? Но для Азика новенький мог стать спасением. Надо бы поговорить с ангелами – может, вместе они придумают что-нибудь для предотвращения Апокалипсиса. Даниэль, даже прикрывая наставника и искренне переживая уже из-за второго человека, который страдал из-за него, почувствовал взгляд Азазеля. Не торжествующий, не злобный, не насмешливый – снова удивленный. Да ну, чего в нем, зелёном ангеле, может быть удивительного для такого, как ангел смерти?! Снова морок! Наказание, точно наказание за его самонадеянность...