***
— Ммммм где я? — мальчик схватился за голову и хотел было встать, но знакомая кукла сидела на коленях, затрудняя движения. Она всегда была такой тяжёлой? А как его рука смогла сплести пальцы с холодными фарфоровыми пальцами игрушки? Мурашки прошли по молочной коже, а шум из соседней комнаты и вовсе заставил вздрогнуть, прижимая куклу к себе. Эфэмирное ощущение безопасности, вскоре растворилось, почувствовав возню вроде бы не живого объекта. Мгновение и игрушка одиноко валялась на полу, предварительно звонко ударившись об деревянный пол. Это была его роковая ошибка…***
— Ну что же ты убегаешь? — прозвучал скрипучий голос где-то позади. Все двери и окна наглухо заперты, не позволяя жертве выпорхнуть из его лап. О его голова уже ломилась идеями, как они могли бы провести вечность вместе с его другом. Они могли бы поиграть, как это делают сейчас, посидеть в обнимку, смотря какую-то скучную телепередачу, поболтать. Он бы пылинки сдувал со своего мальчика, только позволь… — Попался~ — Игриво пропел он над своей канарейкой, тут же хватая за запястья железной хваткой. Их лица были в пару сантиметров друг от друга, а недавно форфоровая, твёрдая кожа становилась все больше похожа на настоящую, становилась куда эластичнее изначальной. Впрочем и лицо обретало более чёткие человеческие черты, играя эмоциями на бедном лике. — Н-не надо! И-ик! — хныкал мальчик, прижатый к полу. Сердце набатом стучало в ушах. Хотелось наконец быть в безопасности, хотелось в тёплые объятья, почувствовать себя под защитой родителей, но… Ни сегодня, ни завтра, никогда он этого от них не почувствует, а в ближайшее время наверняка даже не увидит. Он знал что не нужен им. Знал, но все равно пытался заполучить хоть толику любви. Такой жалкий. Бедная канарейка. Чужие тонкие пальцы осторожно вытерли подступающие слезы с розовых щёк. — Не нужно меня бояться, я не наврежу тебе — шёпот не внушал доверия, но мальчику все равно. Он подставлялся под ласку, хоть и дрожал, словно дикий зверек. — Н-не надо… П-пож-жалуста… — повторял тот из раза в раз, не в силах больше бороться. Он сдался, ему осталось лишь умолять о пощаде. Ухмылка расползлась по лицу куклы, он наконец встал с паренька, поднимая его с холодного пола, и в гробовой тишине, разбавляемой лишь звучными шагами, вёл в комнату. Эта ночь прошла в нервных, но столь тёплых и нужных мальчику объятиях. — Пока ты рядом и не отталкиваешь меня, я тоже буду рядом — словно мантра звучало в тишине почти пустого дома скрипучим голосом духа. Он не отпустит то, что принадлежит ему. Никогда и ни за что.