Guidami attraverso l'oscurità

- Ну же, Уилл, тебе не будет плохо. Так, потошнит и лёгкое головокружение, но ты скорее всего привык, - Фрэнсис очаровательно улыбнулся, указывая рукой на стол с едой и алкоголем. Как банально. Грэм выпил бутылку лёгкого пива после того, как они решили позависать вместе. Но, правда, на этом все калории, которые он съел, заканчивались. - Боже, Уилли, сто лет тебя не видел, дорогой. А кто отказывает старым друзьям, которые ещё пару тройку лет назад видели, как ты страдаешь и плачешь, словно младенец? Ты не можешь мне отказать, Уилли. И Уилл правда не мог, даже если это приводило к унижению и признанию собственной беспомощности, даже если приходилось быть слабым и хотеть, чтобы ему затянули петлю на шее ещё туже, заставили чувствовать недостаток кислорода во всей красе. Пусть будет так, пусть снова проиграет, но ощутит ту блаженную свободу от собственного омута червей. "Сильнее, туже, ещё немного и я буду трупом, ну же, давай, не бойся, прошу, сделай, я знаю, ты можешь, я прошу тебя." Ведь так легко сдаться и перестать бороться, повиснуть безвольной игрушкой и забыть о том, что тебе уготована несколько другая судьба, нежели стать тряпичной куклой. Нежели потерять всю жизнь. Он бы всё равно задохнулся, так почему бы не сделать это побыстрее, прямо сейчас? Грэм рвано вздохнул, глядя то на Фрэнсиса, то на еду, метался взглядом и чувствовал себя бесполезным. Ни к чему просить помощи от того хищника, к которому он зашёл сам, у которого когда-то просил приюта и защиты. Незачем унижаться ещё и сейчас, достаточно того, что он уже успел сделать. - Правда в том, Уилли, что ты мечтаешь о спасении, - Парень встал, проходя мимо Грэма, заставив посмотреть на себя снизу вверх, как на бога, - Но ты не принцесса и никому не нужен. Всем плевать. Никто не спасёт, не станет заморачиваться, никого не будет рядом, пока ты давишься собственным ядом. Скажи спасибо, что ты падаешь на дно. Скажи спасибо самому себе, Уилли. В голубых, потемневших глазах отразилось безумие вперемешку со спокойствием - гроза, истинная сила природы, готовая к тому, чтобы напасть, проявить себя. Она рвала и метала, одновременно завораживая тем, с каким спокойствием убивала и топила корабли, капитанов, матросов. И лишь сейчас Уилл понял, что ему не страшно утонуть в чужом море, не так страшно, как пойти на дно в своём. Против чужих волн можно бороться. Свои не дадут и попытки вздохнуть столь желанный кислород. Его черти, нет, они не отпустят, захотят, чтобы он умер, а перед этим вдоволь насладится страданиями, вкушая мир из его внутренних органов вперемешку с мозгом, мыслями, его любовью к этому миру. Они заберут всё, глупо надеяться, что в них есть хоть капля благородства. Как и в нём самом. Ничего не осталось, всё выпито до капли. - Нахуя? - Уилл отзеркалил чужую ухмылку, залпом допивая остатки пива из бутылки, а после облизнул губы, - Хотел напоить, поунижать и трахнуть? Бери, ты мой типаж. Фрэнсис посмотрел на него менее спокойно, теперь с какой-то раздражëнностью, но ещё не грозовой. Бешенство собаки, которая увидела чужака рядом с хозяином, бешенство инстинктов, кричащих о том, что стоит почувствовать запах крови, её вкус. "Укуси, дай, больше, почувствуй, попробуй, ну же, давай, ты хочешь." - А ты не мой, - Уилл почувствовал удар в грудь, выбивший из него воздух, но тут же отклонился на спинку дивана и ломано засмеялся. Какая-то часть кричала о самозащите, какая-то умоляла продолжить и почувствовать желанный недостаток кислорода, ощутить себя ещё хуже, чем было до этого. Асфиксия - это лучшее, что с ним случилось и ему нравится, он будто чувствует себя живым. Боль, боль, боль. Что угодно, только не моральная боль. - Давай жёстче, - Уилл облизывает пересохшие губы, улыбается так, что демоны похоти готовы поклонятся ему и петь нимбы, брать уроки, - Пожалуйста. Френсис отпускает в следующее мгновение, насупившись, словно кот, которому положили не тот корм. Он такой интересный, что Уилл смотрит и не может насмотрется. Ему до странного нравится эта победа, нравится ощущение контроля и того, что он держит поводок от собственной жизни у себя в руках, контролируя то, насколько же стянут ошейник. - Утони уже, Грэм. Он смеётся как утопленник. День длился бесконечно: тысячи разных дел, неспешный обед в компании самого себя, дела его пациентов, всё, что имело значение в его жизни. Мясо на обед поданное с кровью, чтобы чувствовать, бокал вина, десерт из кондитерской. Ганнибал улыбался, чувствуя себя невероятно, но всё же самую главную добычу он оставил на потом, приберëг, чтобы насладиться неспеша, когда хищник сыт и тихо дремлет, спит внутри него, хоть и осматривается по сторонам, но смакует каждый кусочек. Ест не чтобы насытится. Ест ради наслаждения. Дело Уилла Грэма: заметки бывших психологов, психиатров, свои собственные, фото ранних лет, ребёнок с очаровательными кудряшками и невероятно большими глазами. Ребёнок, который умел улыбаться, который сейчас вряд ли может что-то, кроме израненной, избитой и злой усмешки. Ребёнок, загнанный подросток, почти взрослый, очевидно из недавних, Уилл улыбается и корчит рожицу, не архивное. Скачал с личной странички чëртового Грэма, как только увидел и узнал о том, что у него вполне активные социальные сети. Пьяный, под кайфом, он улыбается маняще, он не охотится, а ждёт и Ганнибал готов поклясться, что юный Уилл в тот вечер дождался своей добычи, выждал, но упустил. Слишком маленькие зубы, его никто не учил охотится, вгрызаться в плоть и чувствовать чужую кровь. Но в нём есть это природное очарование, которое заставляет умиляться детёнышами хищников, заставляет думать, что они подвластны человеку. Пока котёнок не перегрузет глотку, заставляя жертву перестать дышать. В глазах Ганнибала отображается тихое, молчаливое спокойствие, как в глазах человека, чей лотерейный билет выиграл, сыграл на удачу. Как шулер, что получил свой выигрыш, прекрасно зная, что он выиграет и заберёт свой приз, некий подарок в золотой обёртке, содержимое которого не разочарует. Под золотой обёрткой находится платина. Уилл Грэм такой же. Находка, подарок, выигрыш по лотерейному билету, один. Сломанная, но от этого ещё более весёлая игрушка, та, с кем можно играть не боясь, что она наскучит. Он тянулся к людям, хотел любви и заботы, получая лишь смерть и боль в ответ. Разучился называть вещи своими именами, путал страсть с нежностью и дары с долгами. Запутался окончательно, принимая свет за тьму, а ложь - за спасение. Впрочем, доктор Лектер и не собирался его учить. Игрушкам не объясняют, что они игрушки, которые могут сломаться, что с ними играются, могут поставить на полку, могут сделать из них то, что хочется хозяину. То, что игрушки, какими бы дорогими и желанными они не были, всегда принадлежат своим владельцам. У этого правила нет, и никогда не будет исключений. Ганнибал усмехнулся, положив дело Уилла на стол прямо перед собой и вновь посмотрел на фотографию. Ну что же, он привык быть золотым мальчиком, получая всё, что захочет и не важно, сколько за это придётся заплатить. Если товар стоит своей цены - он готов заплатить хоть вдвойне. Обед заканчивался и хищник наелся, вдоволь насладившись своей жертвой, припасенной к десерту. Время тянулось так же отвратительно медленно, когда Лектер понял, что вполне можно начать собираться, чтобы поехать в приют на пару сеансов. Уилла не было в его расписании, но это часть его работы, если он все ещё хотел продолжать заниматься сознанием парня, пить кровь медленно, по частям, чтобы она была горячая и свежая. Вот часть той цены, что приходится платить. Впрочем, он был счастлив настолько, насколько мог. Уилл остановился перед дверью в комнату Беверли, постучал и лишь после зашёл. Она не брала трубку, не отвечала на сообщения, чёрт возьми, он ненавидел когда она исчезала подобно ему, растворялась, вернувшись к ночи потрёпанная, с усмешкой на лице и блеском в чёрных глазах. Ненавидел, когда она вела себя подобно самому Уиллу, нет, только не это. Только не снова, нет, пусть заберут его, но оставят Катц в покое! Она была слишком светлой, чтобы предлагать себя, дабы почувствовать любовь и одобрение, слишком хорошая для дешёвого алкоголя. Просто она была его единственным дорогим человеком оставшимся в этом мире, Уилл не мог отпустить и потерять её вот так, просто не мог! Расставания и потери всегда давались тяжело, даже если он должен был привыкнуть к тому, что все вокруг всё равно уйдут и оставят его одного. Даже если уже давно пора привыкнуть, что он останется один и рядом никого не будет. Семья умерла, а новую Грэм так и не обрёл. Уилл слонялся по всему особняку, намереваясь нарычать на каждого, кто проходил мимо, хоть тот и не имел дело к пропаже Катц. Если она пошла забываться единственным способом, к тому, который всегда использовал Уилл, Грэм бы не простил себя, нет, только не она. Кто угодно, пусть он сам, но не она. Было тихо, поэтому он услышал шум открывающийся в коридоре двери, тут же поспешив туда, напрочь отбросив мысли о чужих личных границах. Нет, нет, нет! Беверли, его живая и здоровая Беверли, спокойно вышла из кабинета психиатра, мило улыбаясь и поправляя длинные волосы. - Я тебя потерял, - Уилл сделал несколько больших шагов к девушке, не обратив внимания на, вышедшего проводить еë, доктора Лектера, - Уже подумал, что ты... Опять. Сама галантность во плоти. Не будь Уилл так занят, то непременно фыркнул, показывая собственное недовольство и пренебрежение. Но сейчас было не до этого, далеко не до этого. - Уилл, я просто была у психиатра, - Катц закатила глаза, явно обиженная такими мыслями о себе, но это ничуть не смутило парня. Он знал об её наркозависимости. Она знала про его прошлое. Они были в расчёте. - Мистер Грэм, - Ганнибал кивнул ему в знак приветствия, чуть улыбаясь, как старому другу, - Рад видеть. Уилл лишь теперь обратил на него внимание, смущëнно улыбаясь в ответ, но тут же беря себя в руки и наводя беззаботный, слегка пренебрежительный вид. Ничего между ними не изменилось, Уилл всё так же ненавидел любой контроль и попытки установить над ним власть. Доктор Лектер может катится к чёрту в ад, он там частный гость. - И вам весьма доброго вечера, - Уилл чуть склонил голову, когда Беверли попрощалась с Лектером и прошла мимо. Парень уже развернулся, намереваясь пойти за ней, но строгий и будто приказной голос его остановил: - Зайди ко мне. Думаю ты не будешь против чашечки зелёного чая. Уилл удивлённо посмотрел, но не стал противится, прекрасно понимая, что идёт в капкан, который оставит его без конечности с вероятностью во все сто процентов. В капкан, из которого он не выберется, а охотник поставит его шкурку на полку и набьет её пухом, сделав чучело. Но всё же Грэм зашёл вслед за Ганнибалом, щëлкнув щеколдой двери, чтобы без стука никто не зашёл, не обращая внимания на удивленный и весьма заинтересованный взгляд Лектера. Словно он был зверушкой в зоопарке, на которую глазеют: поражаясь ей, но не рискуя подходить ближе, лишь любуясь издалека. Мало ли, укусит.