Нормальный подросток

      Уилл сидел на столешнице, щурясь на пробивающиеся сквозь занавески солнце, но не отворачиваясь. В Хоукинсе не увидишь ярких солнечных лучей, поэтому он готов был терпеть, морщиться, впитывая каждый дюйм света.       Их с Крис ждал насыщенный день вдвоем: мастер-класс художественной росписи, большая часть дня в бассейне, а потом сбор у Коутов, которых Уилл не видел с самых курсов. Что еще можно желать?       Крис вошла в кухню, легкая и довольная после разговора по телефону с Луизой — видимо, они уточняли детали.       — На чем мы остановились? Крыша?       — Крыша, — мечтательно протянул Уилл и замолчал. Так приятно, что у него было с кем поделиться всей той бурей и смятением чувств, что даже не бабочками, крупными птицами, хлопали крыльями в грудной клетке и в животе.       — Он тебя обнял, а дальше? — напомнила Крис, возвращаясь к своей чашке подостывшего кофе с молоком.       — Мы сидели близко, прям очень близко, а потом он повернул голову так, что я чувствовал его дыхание на своей щеке, — розовея, продолжил Уилл, невольно притрагиваясь к тому самому месту на своем лице, о котором говорил. — Я закрыл глаза, чтобы не смутиться, потому что это было действительно близко. Мне не хотелось сделать что-то двусмысленное, понимаешь? Чтобы это не стало странно.       — Странно? Это уже странно, Уилл. Я не вижу ни одного гетеросексуального объяснения его поведению!       — Да брось! Это же Майк! — но он все равно расплывался в улыбке, чувствуя что-то такое, подозрительно похожее на надежду, которой он пока наслаждался. Вдали от дома это было безопасно.       — Допустим. И долго вы так просидели?       — Не знаю, время будто остановилось. Я чувствовал, как он гладит меня по плечу, представляешь! — Уилл чуть прикрыл глаза, словно это помогло бы ему почувствать нежные касания снова. — А потом его мама позвала нас пить какао, но это не испортило все. Когда мы снова остались одни, он включил мне свою любимую песню.       — Ну надо же! — с насмешкой протянула Крис.       — Нет, ты не понимаешь! — он понимал, что звучит слишком мечтательно. — Это было очень важно для него, но он понял, что я понял и это был такой момент единения…       — Господи, ты такой сладкий! Уже немного скучаю по моему депрессивному мальчику.       — Эй!       То, каким окрыленным и влюбленным Уилл чувствовал себя, даже немного пугало. Позволяя себе настолько раствориться в собственных чувствах, он слишком близко подходил краю, понимая, что рано или поздно у Майка появится другая девушка, не Эл, и тогда ему придется горько пожалеть, что позволил себе распалиться и размечтаться так сильно.       Но как иначе? Как можно было держать свои чувства в руках, когда Майк себя вел так, словно Уилл — самое лучшее, что когда-либо с ним случалось? Мурашки от последних объятий и тихого, вкрадчивого шепота прямо в ухо так близко, сошли, когда их машина уже подъезжала к границе штата. Мама смотрела на него с задорной подозрительностью, но, к счастью, молчала.       С тех пор, как они помирились, воссоединились, наладились — Уилл все еще не мог подобрать правильное слово — удалось ли им с Майком разлучиться так на долго? Хотя какой мелочью должны были казаться два дня для тех, кто не общался нормально два года, а если быть совсем уж честными, три?       Уилл знал, что ему нужно взять себя в руки, нужно дозировать, не позволить себе очароваться (хотя черт возьми, поздно, поздно, очень поздно), чтобы потом не собирать себя заново по кусочкам, как он уже привык это делать за столько лет.       С другой стороны, у него впереди лучшие на свете выходные в городе, который подарил ему надежду на счастливую жизнь, с друзьями, которые пусть не спасали мир ни разу, зато научили быть обычным нормальным подростком. Нормальному подростку позволено быть чуточку влюбленным, ведь так?