Life in a circle

Изуку молча остановился у порога кабинета, придерживая или скорее опираясь на слегка приоткрытую дверь, дрожащей рукой. В углу небольшого кабинета расположился широкий стол с парой компьютеров, за которым сидел Гараки, что-то печатая под еле слышное бормотание. Мужчина повернулся на своем кресле, встречая ребенка широкой улыбкой, когда тот прочистил горло негромким кашлем, дабы привлечь внимание. — Рад что ты так скоро поправился, Изуку! Как твоя новая причуда? — в его руках тут же появился небольшой блокнот с ручкой, готовой начать записывать все, что могло заинтересовать. — Вообще-то я пришел поговорить с тобой на этот счет, так что можешь не утруждаться в улыбках, док. — холодно проговорил Мидория, сильнее повиснув на дверях. — Во-первых я бы хотел вернуть свои костыли, так как мне все еще трудно без них ходить и я устал падать каждую минуту. — Твои связки уже затянулись так что нет никакой серьезной угрозы и я не вижу проблем в том, чтобы ты начал тренировки с хотя бы с таких мелочей как ходьба. — мужчина поправил очки, несколько секунд глядя в записную книжку. — Итак, теперь ты хочешь поделиться тем, что успел узнать о причуде? У меня уже есть некоторые прогнозы на то как будут развиваться ваши способности, но они не очень точны и я бы хотел сравнить то что имею с тем что есть у тебя. Цокнув, Мидория ухватил попавшийся под руку стул и с его помощью проковылял внутрь комнаты, усаживаясь с болезненным выражением лица. — Ну, мне все еще чертовски больно сидеть. Так же мои мышцы спины буквально хрустят от каждого движения и я до сих пор сижу на уколах обезболивающего, из-за плохого заживания костей и тканей в позвоночника. — недовольно проговорил он. — В остальном, если не брать в счет появившийся хвост, ничего особенного. У меня выросли довольно острые клыки, думаю ими можно вполне прилично укусить кого-то, хотя вряд ли это что-то полезное, сравнительно с моим огнем и телекинезом. Я все еще чувствую нереальную головную боль, да и под рукой у меня нет ничего, где бы я мог делать записи, поэтому я все еще не заморачиваюсь что бы начать анализировать возможные аспекты причуды и тестировать их, учитывая состояние тела я не могу использовать свои родные причуды для того чтобы пытаться создать комбинации. Сложно объяснить, хотя я уже могу сделать несколько предположений, но что на счет твоих прогнозов? — он выгнул бровь, попутно зевая. Мужчина некоторое время молчал, заканчивая делать быстрые заметки в блокноте, после чего наконец перелистнул несколько страниц, углубляясь в собственные исследования. — Что ж, смысла таить от тебя подобные вещи у меня нет, но я надеюсь что ты будешь спокоен во время разговора. Сначала я бы предпочел рассказать некоторые детали о причуде и ее прошлом обладателе, которого вы имели честь видеть во время нашей последней встречи пару месяцев назад. — Пару месяцев?! — шокировано воскликнул подросток, едва удержавшись от падения со стула. — О да, подобные процедуры довольно сложны и по моим расчетам мутация должна была приживаться четыре месяца, в то время как у тебя ушло всего два. Думаю это обусловлено тем, что первоначальные расчеты были с учетами показателей взрослого человека, в то время как ты ребенок. — Гараки пожал плечами, вертя ручку меж пальцев. — Так, вернемся к родословной твоей причуды. Подросток которого ты видел в колбе — Теру Сензанко имел довольно обширную родословную благодаря успешному причудливому браку его предков. Большинство членов его семьи имели причуды связанные с рептилиями, например его мать, Хакари Сензанко, тоже имела хвост, чешуйки которого были остры словно ножи и при этом всегда смазаны смертельным ядом, она ушла в медицину так как ее яд был полезен в разработке многих лекарств, сейчас в сети много прекрасных средств выпущенных с ее помощью. Или его отец. Хенсо Сензанко Довольно мощная причуда хамелеона, дающая ему способности идеально сливаться с местностью и ко всему прочему его глаза, так же подвижны, как и у хамелеона что позволяет им вращаться и фокусироваться независимо друг от друга. До недавнего времени он был прекрасным героем разведки. — До недавнего времени? Что с ним произошло? — удивленно моргнул мальчик, заинтересованный разговором. Хоть он и не жаловал общество доктора и не любил разговоры с ним, но сейчас это был его единственный источник, откуда он мог узнать еще немного увлекательных подробностей о жизни обычных людей наверху. Жизнь в лаборатории вообще врядли можно было назвать жизнью, скорее слепое существование и ожидание смерти день за днем, попытки выжить в бесконечном количестве экспериментов, научиться использовать стены и потолки как пол дабы хоть куда-то сбежать от хаоса в собственной голове. Как бы сильно он не ненавидел этого человека — слушая его рассказы он мог извлечь ценную информацию. — Именно к этому я и хотел подвести. Несколько месяцев назад, выяснилось что он со своей женой занимается незаконным созданием и распространением слабых наркотических веществ, в состав которых входил яд миссис Хакари. После этого двоих арестовали, а их единственный сын остался сам и был отправлен в Комиссию общественной геройской безопасности, которая вызвалась взять его под опеку и тренировать как будущего героя. Сам ребенок был довольно закрыт и не подавал убедительных надежд, которых от него требовала Комиссия, из-за чего мы и связались с ними. Босс — человек в маске — был заинтересован мутационной причудой рептилии, так что когда я отыскал Теру с его почтительной родословной, я не мог не предложить им обмен, выгодный обеим сторонам. После этого мне предоставили документы на него и достаточно содержательный анализ его причуды и причуд некоторых родственников. Итак, мы имеем дело с действительно потрясающими вещами, но для начала давай отсеем самое очевидное, чтобы более эффективно раскрывать твой новый квирк. — отложив в сторону блокнот, доктор встал с кресла, приглаживая топорщащуюся ткань халата. — идем, нам следует сменить кабинет. Кряхтя, Изуку слез по стула, сгорбившись от ноющей боли в скрипящих костях. К счастью дорога была не долгой и он смог дойти до помещения на трясущихся ногах, при этом ни разу не упав. Что ж, помещение в котором они оказались действительно подходило под описание «для внеплановых процедур» чем то, в которое его привели обманом для получения причуды. Кабинет был заполнен разными приборами, по которым было ясно что он предназначен для детских консультаций по причудам, что бы точно определить возможности и направленности квирка, когда он только проявился. — Итак давай первым делом узнаем насчет твоих глаз. — пробормотал Гараки, копаясь в ящике, когда Мидория сел на предложенное кресло. — Закрой вот этим свой левый глаз, а другой открой как можно шире. Отлично. Теперь поводи зрачком за моим пальцем.. Ага.. — он отлучился что бы что-то зачеркнуть в блокноте. — Теперь давай оба глаза и попытайся каждым глазом следовать за отдельным пальцем, правым за правым и левым за левым. Как бы Изуку не пытался — зрачки в стороны не разъезжались. — Так, значит мы можем вычеркнуть пигмент который позволил бы тебе видеть ультрафиолет и так же способность хамелеона с помощью которой твои глаза могли фокусироваться в двух направлениях одновременно. — пробормотал он, прежде чем повернуться к стенду с увеличительными зеркалами. — Итак, теперь зубы, открывай рот. — Гараки несколько минут пристально изучал его клыки, то и дело меняя зеркала. — Хорошо, давай проверим еще кое что. — спустя мгновение ему в руки вручили что-то похожее на губку со стеклянным контейнером внизу. — Что я с этим должен делать? — ребенок выгнул бровь в вопросе, предвзято зыркая на мужчину. — Укуси. — Мидория все еще не выглядел достаточно убежденным. — Укуси, если в твоих клыках есть железы с ядом, то он выльется в емкость ниже и я смогу сдать его на экспертизу, чтобы определить уровень токсинов и их последствия после укуса. — пояснил Гараки. — Ладно.. — мальчик искоса зыркнул на доктора, прежде чем впиться зубами в губку. Мгновение спустя он почувствовал как по губе стекает какая-то вода. — Превосходно! — воскликнул мужчина, выхватывая из его рук емкость, наполовину заполненную бледно-зеленой жидкостью. — позже я отдам это на анализ, думаю это не займет больше пары дней, так что вскоре мы узнаем тип и силу твоего яда. Гараки отвернулся к столу, быстро делая отметки в блокноте и попутно натягивая перчатки. — Ну, осталось немного, давай проверим твои ноги и руки. — он взял в руку одну из босых ног ребенка, щупая при этом кожу ступни. — Чувствуешь как я нажимаю? — Не совсем, это больше напоминает щекотку или легкое прикосновение, чем нажатие. — признался Изуку, выглядя немного сбитым с толку. — Попробуй поставить ногу вот сюда. — доктор подвинул ему небольшой прибор с железной платформой размером как раз для детской ступни. Ребенок без возражений опустил ногу на предложенной устройство, глядя как доктор крутит кнопки, регулируя какие-то показатели. Спустя пару секунд еле ощутимое тепло прошло по охолодевшим ногам, заставив его только сильнее прижать стопу в металлической поверхности. — Чувствуешь что-то? — мужчина выгнул бровь, глядя как Изуку, казалось ничего не ощущает. — Легкое тепло, правда еле ощутимое. — хмыкнул Изуку. — Теперь? — спросил он, прокрутив кнопку еще немного. — Почти также, может немного теплее. После этого они проделали такие же махинации с руками, получив аналогичный результат. — Удивительно! Я прокрутил температуру на 160 градусов до максимума у этого прибора! Ты унаследовал особенность уплотненной кожи стоп, которая позволяет тебе переносить удивительно высокие и низкие температуры, а так же ты не будешь чувствовать боли от передвижений по бугристым или острым поверхностям. — он вновь обратился к блокноту, шаркая ручкой по бумаге. — Вот почему меня больше не беспокоит холодный пол, когда я хожу босиком.. — задумчиво пробормотал Мидория, болтая ногами в воздухе. Они провели еще около часа, проверяя разные предположения насчет возможных аспектов причуды. В итоге, когда они проверяли его на выносливость с помощью батута, где Изуку буквально каждые пять секунд обессилено падал под сломавшимися от усталости ногами, мальчишка случайно подпрыгнул через чур высоко, выставив руки вверх, что бы не удариться головой о потолок. Раскрыв зажмуренные глаза, он испуганно вскрикнул, когда обнаружил что повис на потолке, болтаясь на руках. — Что это за бред?! — воскликнул ребенок, как тут руки сами по себе отлипли, заставив его кубарем шлепнуться назад на батут. — Если это то, что я думаю, то тебе очень повезло получить эту способность, так как она прибавит тебе мобильности в бою, отлично сочетаясь с уплотненной кожей стоп. — доктор поместил ладонь Мидории под крупный микроскоп, делая снимки. — Что это? — спросил мальчик, глядя на пару фотографий с изображением мелких белых волосков. — Эти волоски — позволяют тебе без проблем удерживаться ладонями на любой поверхности под любым углом. Это способность Ямори Сензнко — дедушки Теру, у которого была причуда мутации геккона, на руках и ногах у него были мелкие волоски, как у этих рептилий, которые благодаря своим размерам абсолютно не заметны невооруженным глазом и могут вступать в контакт с молекулами, вызывая подобную реакцию. У тебя подобная мутация только на руках, но это не помешает если ты достаточно натренируешь их чтобы они выдерживали массу твоего тела, учитывая что кожа твоих ладоней тоже достаточно уплотнена для разных типов температур, будет не сложно крепиться к любой поверхности. — Действительно? Они настолько маленькие? — Изуку удивленно моргнул, сжимая и разжимая ладони, в безрезультатной попытке что-то на них увидеть. — Ага. — хмыкнул Гараки, закрывая блокнот. — Что ж, теперь думаю мы можем поговорить о новом секторе подготовки, строительство которого закончилось в прошлом месяце. Туда уже переместили некоторых объектов из сектора особого наблюдения, подающих надежды. Босс хочет что бы ты тоже туда переехал и начал участвовать в программе, попутно тренируя причуду. — Новый сектор? чем он будет отличаться от особого наблюдения? — с подозрением спросил Изуку, так как ожидал что его вернут в те же условия, где он жил ранее. — На самом деле многим, это полностью переоборудованный этаж, делящийся на зоны спортзалов, столовой, тренировочных зон подобных тем, которые ты уже видел. Так же у каждого будет комната с необходимыми удобствами, учитывающими особенности причуды. Минимальное меблирование, но лучше чем то, что было у тебя в секторе особого наблюдения. Думаю это что-то на подобии детского интерната, но там будут жить и более взрослые объекты, проходящие ускоренную подготовку чтобы стать брокерами, поставщиками, информаторами и так далее. Так как тебе всего одиннадцать, то следующие три года, вплоть до четырнадцати ты будешь проходить подготовку в обычном темпе, туда входит изучение нескольких языков для общения с иностранными брокерами, если понадобиться, базовое школьное образование чтобы когда тебя отпустят в плавание на верх, ты мог иметь работу для прикрытия и другие возможности, знания в компьютере и другой технике, даже устройствах геройской поддержки. Это только малая часть, так как список длинный. — Это все действительно происходит? Вы не врете?! — шокировано пробормотал Мидория глядя в пол. — Нет конечно, зачем мне врать, Изуку? — с улыбкой проговорил доктор, потрепав кудри ребенка. — Я все равно не могу поверить.. — мальчишка скривился от прикосновения, но не шевелился, игнорируя. — Босс так же видел твои склонности к анализу героев, так что в твоей комнате будет компьютер с доступом в сеть, где ты сможешь искать информацию для своих анализов, но сразу скажу что устройство будет контролируемое и не отслеживаемое с вне, так что ни коим образом это не поможет тебе и сделает твое положение хуже, если ты попытаешься обойти это. — Я бы не сделал такого. — спокойно проговорил Мидория, теребя пальцы от внутреннего волнения. — И когда я перееду туда? — Как только достаточно восстановишься для самостоятельной ходьбы. Я ожидаю что как только ты начнешь подготовку ты сразу же приступишь к тренировкам с новой причудой, конечно же не бросая развивать свою родную, но для этого ты должен хотя бы ровно стоять. Мальчик молча кивнул, продолжая болтать ногами в воздухе, пока мужчина отвлекся на свои записи. — Думаю на этом мы закончим, так как самые основные признаки твоей причуды мы обнаружили, остальное постепенно раскроется в ходе практики. Как твои руки? Они должны были меньше всего пострадать от процесса мутации. — Руки? Руки отлично. Да они трясутся, немного неудобно, но это было у меня с самого первого дня здесь, так что я привык. — Изуку пожал плечами, разминая предплечья легким упражнением. — Отлично, тогда можешь начинать тренировки, цепляясь за стены и потолок своей палаты, тем самым тренируя прочность и длительность хвата. Ну и, как я передавал через медсестру пару дней назад, разминай хвост легкими движениями, но не напрягай что бы не повредить ткани, которые все еще в процессе заживления. — щелкнув ручкой, мужчина отвернулся к компьютеру, тем самым отпуская мальчишку самого добираться к палате. Кивнув, Мидория молча вышел за дверь, внутренне задаваясь вопросом о числе компьютеров в этом месте, так как практически каждый кабинет в котором он бывал, был оснащен минимум одним устройством, что удивляло. Дорога до палаты не заняла много времени, учитывая наличие стульев в больничном коридоре, опираясь на которые, он смог дойти туда, упав всего пару раз. Лежать на спине было все еще больно, так что по прибытию, завалившись внутрь, он улегся на бок, укутавшись в тонкие одеяла, после чего медленно заснул. *** Долго спать не вышло, так как годы тестирования различных препаратов сильно угробили многие функции его организма. лишив нормального сна. Стянув ткань, которая кое как укрывала ему плечи, Изуку осторожно слез с постели, оглядывая собственное окружение, совершенно не потерпевшее никаких изменений, за время, которое ему удалось продремать. Никаких часов здесь естественно не было и единственное что давало ему хоть какое-то понятие реального времени — моргающая белым светом лампа, которую выключали на ночь, после наступления где-то десяти часов вечера и включали около семи утра. Лампа горела когда он уходил к доктору и горела когда он вернулся и аналогично горит до сих пор, значит поспал он не очень много и возможно сейчас было подобие вечера или как там это называется. Походив по комнате взад вперед неопределенное количество минут, он наконец вспомнил о наставлении его доктора — тренировать руки, чем и решил скоротать время до скорого ужина. Подойдя к стене он несколько раз подпрыгнул, стараясь сделать минимальную распрыжку, после чего так высоко как только мог, прислонил обе руки к стене, повиснув над плинтусами в паре десятках сантиметров. Дыхание немного сбилось, а сердце в груди бешено прыгало, ударяясь о клетку ребер из-за окрыленного чувства волнения от пробы чего-то нового. Выдохнув, ребенок осторожно отпустил одну из рук, стараясь удержаться на оставшейся другой, и занес ее выше, снова цепляясь за стену. Повторив это еще пару раз, он почувствовал как на висках скапливается капля напряженного пота, оказавшись прямо под потолком. Теперь ему оставалось только перешагнуть эту черту и переместить хват со стены на потолок. Судорожно сглотнув он резко оторвал руку, прислоняя ее к ровной поверхности потолка и тут же следом другую. С губ сорвался тихий вдох, когда раскрыв глаза, он обнаружил что свисает с потолка, где-то в паре метров над полом. Улыбнувшись от азарта, заигравшего в груди, он начал быстро перебирать руками по потолку, пока не оказался висеть прямо над собственной кроватью. Руки начинали немного затекать, от долгого висения в одном положении, так что Мидория начал плавно раскачиваться взад вперед, разбавляя накатившую скуку. С какой-то стороны его радовала новая способность, благодаря которой он мог довольно весело коротать время полное одиночества и при этом тренироваться таким образом, но с другой за этим весельем крылась утаенная боль. Было больно осознавать что из-за него кто-то лишился счастливой жизни, потеряв все. Изуку не мог знать точно, что происходит с людьми когда их причуды отбирают, перемещая другому человеку, но здравый смысл говорил ему что это далеко не прекрасно. В глубине души он надеялся что Теру был жив, потому что из-за Мидории умерло слишком много. Он был виноват в смертях стольких людей и не хотел признавать что причастен к еще одной. Теперь с ним было вечное напоминание об этой ошибке, стоило ему лишь обернуться, как черный хвост за спиной быстро расставлял утерянные фрагменты пазла, забрызганного кровью невинного ребенка, причуду которого он теперь нагло называл своей. Дверь в палату скрипнула, заставив мальчишку испуганно дрогнуть свисая с потолка до того, как кубарем свалиться вниз, к счастью, на кровать. — Горошина? — маленькие суженные зрачки Фиш, встретились с его невинно моргающими опалами. — ты чего забыл на потолке, малой? — она насмешливо улыбнулась, проходя внутрь с подносом на клокочущих колесиках. — Извини.. — застенчиво хихикнул ребенок, выпутываясь из простыней и спрыгивая с кровати навстречу девушке. — ты принесла ужин? Шустро прохлопав пятками по полу, ребенок юрко подпрыгнул к металлическому подносу, склонившись над, дымящейся клубами пара, тарелкой. Маленький курносый нос еле заметно дернулся, втягивая приторно-сладкий аромат свежей пищи, от которого мальчишка мило сморщился, заставляя россыпь веснушек дрожать на щеках. — Проголодался? — медсестра потрепала непослушные кудри Мидории, которые завивались на голове ребенка, словно лианы, подкатывая сервировочный столик к кровати. — Честно говоря нет.. — тихо признался мальчик, снова забираясь на кровать. — я до сих пор не чувствую голода, хотя эта еда выглядит красиво и я думаю что должен съесть это. — Ты ничего не должен, горошина. — взгляд девушки сменился на сочувствующий, когда она разложила перед ним тарелку горячей лапши с тушеными овощами. — Ничего такого если ты не хочешь есть, просто попытайся немного, тебе нужны силы для восстановления мышечной массы после стольких процедур. — она снова с нежностью опустила руку в рассыпчатые зеленые пряди мальчишки. — тебя бы подстричь, скоро обгонишь меня по длине волос. Изуку неуверенно взял в руку вилку, зыркая на приготовленную для него еду. Спустя несколько минут колебаний, он осторожно набрал несколько полос лапши с ломтиками брокколи, опуская пищу в рот и прожевывая. — Ну как? — девушка улыбалась, ободряюще глядя на ребенка. — Что-то странное. — хмыкнул Мидория, играя с кусочком лапши на языке. — я почти не ощущаю вкусов, но это определенно что-то соленое.. похоже на.. точно, на капусту! — ребенок наколол еще несколько кусочков зеленого салата, прожевывая его с максимально сосредоточенным лицом. — тут определенно есть шпинат! О, или это называется щавель?.. — теперь он выглядел забавно задумчивым. — Ничего себе! Ты очень умный раз разбираешь столько вкусов, дорогой! Вас кормили такими салатами в секторе особого наблюдения? — она присела рядом, положив руку на плече малыша. Изуку некоторое время молчал, болтая в воздухе ногами, свешенными с кровати. — На самом деле нет. В секторе нас редко чем-то кормили и обычно это была холодная рисовая каша без салатов или чего-то подобного. — он не уловил встревоженный взгляд и напряженные плечи Фиш, продолжив рассуждать в слух. — Я просто.. просто я откуда-то помню эти вкусы, словно я уже ел такое. Почему то мне часто кажутся знакомыми многие вещи, например я часто вспоминаю слово кацудон и на языке появляется непривычный привкус приправ и чего-то еще, что я не могу объяснить. наверное это какая-то еда, верно? Фиш дрогнула, когда глаза ребенка, сверкающие от накативших слез, глянули на нее снизу вверх. Глубокие озера из зеленых вод, размером с округлые блюда, берега, усеянные пышными верхушками, буящих листвою крон, и вспышки бледно-мятных звезд, отражающихся от тусклых ламп в помещении — все это отчетливо переполняло радужку глаз мальчишки, мерцая и переливаясь через край, на блеклые белые глазные яблоки, усеянные сетями красноватых сосудов, что словно реки, питают землю процветающего континента. Его глаза были такими завораживающими, волшебными и чарующими. Волна непроизвольного трепета пьяняще брызгала в лицо фантомной болью, от того как слезливые глаза ребенка прося смотрели ей в душу. — Я.. я.. да.. Да, малыш, это еда. — она проглотила извинения, зная что они будут лишними, и просто обняла Мидорию за его дрожащие плечи. — Я просто.. Кха.. я не могу понять почему я ничего не помню. У меня.. у меня столько воспоминаний, столько вещей вызывает знакомое чувство, но я ничего не могу с этим сделать! Я абсолютно бессилен и не понимаю как вернуть мои воспоминания. — рыдая, он уткнулся в объятия, сжимая руки вокруг худощавого женского плеча. — Тише, горошина, не нужно плакать. — Фиш ободряюще водила рукой по его спине, повторяя успокаивающие круговые движения в области его выступающих лопаток, напряженных от тихого плача. — хочешь расскажу тебе немного о кацудоне? Мне доводилось пару раз пробовать когда я была маленькой и я все еще кое-что помню. Изуку молча кивнул, все еще хныкая и пряча лицо в объятиях. — Ну, это довольно большое и сытное блюдо, так что вряд ли ты бы справился с целой порцией. — она нервно хихикнула, стараясь разрядить обстановку. — Я жила с отцом и мы были далеки от богатой или хотя бы обеспеченной жизни, но он был замечательным человеком и я все еще благодарна ему за все что он мне дал. Он готовил мне кацудон по семейному рецепту на мой, кажется, двенадцатый день рождения, я тогда была чуть старше, чем ты, думаю. Это, как я уже сказала, сытное блюдо, оно состояло из трех частей. Первое — большая порция отварного риса, второе — сочная отбивная их говядины, правда из-за финансового положения мы могли позволить себе лишь куриную, но от этого хуже это блюдо не становилось, ведь все, что готовил мой отец — было удивительно вкусным. Ну и третья составляющая это прекрасное дополнение в виде легкого яичного омлета и гарнира из тушеных овощей. Отбивная называлась тонкацу, мясо хорошенько отбивали, после чего плотно обваливали в сухарях и жарили во фритюре — на сковороде с обильным количеством масла. После чего туда добавляли лук, немного соевого соуса, сахара и каплю саке для удовольствия взрослых, а когда лук обжарился, сверху заливали два немного взбитых яйца смешанных с солью и перцем. Далее в глубокую миску высыпался отваренный рис, а сверху клалась отбивная с яйцом, как бы укрывая это все своеобразным одеялом. Я еще любила поливать это все соусом кимчи, что добавляло остроты. — она хихикнула, замолчав когда снова поймала на себе взгляд ребенка, внимательно скользящий по чертам ее лица и выражающий глубокую увлеченность тем, что она только что тараторила. — Кажется, твой папа был замечательный. — наконец заговорил он. — я своего не помню совсем, хотя иногда мне кажется что я отдаленно узнаю его голос, он похож на голос мужчины в маске, но не такой басистый что-ли. — Был.. — тихо выдохнула Фиш, перебирая свои пальцы. — Что с ним случилось? — мальчишка любопытно выгнул бровь, попавшись на уловку девушки дабы сменить тему с него на нее. — Честно говоря я не знаю. Мне было шестнадцать, когда все произошло. Я училась на первом году геройского курса в UA и тогда с деньгами было хуже всего. Мой отец сильно задолжал одному из богатых родителей моего одноклассника, который имел связи с Комиссией общественной геройской безопасности. Моему папе предложили вариант, с которым его долги были бы полностью обнулены, если бы меня отправили на их специальную программу героя, так как тогда я была довольно многообещающей и даже заняла второе место на спортивном фестивале. Сначала он противился и был категорически против этого, желая для меня лучшего будущего, но я была юная и хотела помочь ему так же как он помогал мне, отдавая все самое лучшее и делая мое детство счастливее даже без денег. Так я и оказалась с комиссией, правда потом я стала им не интересной, из-за проявившейся аллергии на соленую воду в океанах, ведь они планировали что я стану отличным героем, специализирующимся на спасении именно в приморских территориях, а вышло. а вышло вот так, хаха. — она тихо рассмеялась, прикрывая за этим внутреннюю боль. — После этого меня обменяли на какого-то полезного человека отсюда и я стала жить здесь, работая медсестрой. По крайней мере я надеюсь что у папы сейчас все хорошо и он больше не живет от зарплаты к зарплате. Фиш вздрогнула, почувствовав как маленькие руки ребенка осторожно обвили ее неловкими объятиями. — Все хорошо.. Я уверен твой папа все еще очень любит тебя, думаю он скучает.. - тихо проговорил малыш. — Хах.. да.. — она потрепала рукою его волосы, чувствуя себя немного лучше. — ты уже закончил кушать? Она взглянула на тарелку, заметив что чуть больше половины еды было съедено. На остывшей тарелке оставалось немного риса и нетронутые кусочки помидора. Даже так это было довольно утешающе что после всего малыш столько съел. Фиш не была специалистом в медицине, хотя и занимала должность медсестры в этом месте, но она надеялась что со временем Мидория начнет чувствовать вкус того, что ест или хотя бы ощущать потребность в еде. — Да, я больше не хочу. — он заметно скривился, глядя на помидоры. — Не любишь их? — девушка хихикнула, откатив столик от кровати. — Они ужасные! — фыркнул мальчик, лениво заваливаясь на бок в простыни. — У них отвратительный кислый вкус и они воняют.. — Ну ничего, я, например, не люблю редис. — она игриво поморщилась, помогая ребенку удобнее устроится на кровати. — ложись сегодня тоже на бок, что бы не повредить хвост, хорошо? — Ладно. — Изуку хмыкнул, натягивая одеяло к шее. — ты уже уходишь? Фиш обернулась, встречаясь с просящим взглядом ребенка и сдалась, оставляя столик у двери, прежде чем снова приблизиться к кровати. — Нет, горошина, я останусь тут пока ты не заснешь, ладно? — Хорошо! — ребенок радостно улыбнулся, тихо проговорив — спокойной ночи — прежде чем прикрыть глаза. Следующий час она тихо сидела у кровати мальчика, по памяти напевая старую колыбельную одними губами и охраняя его беспокойный сон. Хотелось подольше задержаться, подарить малышу еще несколько счастливых минут, пока его вновь не окунут в жестокую среду лабораторных стен. Больше всего она жалела что не смогла бороться со всем, пока этот солнечный ребенок и не думал сдаваться.