Нет предела совершенству

Даниил сидел и смотрел на законченную картину. Буквально пару минут назад последниий мазок коснулся полотна. Но Озёрский думал не о ней, а о том красивом парне, с которым столкнулся недавно. Даня залился краской, вспоминая, как буквально оседлал его ноги, и как волна возбуждения накрыла его, когда парень сжал его талию чуть крепче, чем положено, но нежно и аккуратно. Озёрский видел его много раз с Катей Голубевой, что тоже на художественном училась, только на курс старше. Парень знал, что они не встречаются, а просто дружат. Парочка всегда шутила, смеялась, веселилась, парень любил трепать девушку за волосы, а она в ответ хмурилась и легонько пихала его… Даниил завидовал таким крепким отношениям, той лёгкости, простоте, искренности, что была между ними. Он тоже так хотел. Дверь бесшумно отворилась, и через мгновение на худые плечи легла тёплая рука. — Ты закончил, — то ли вопрос, то ли утверждение. Парень улыбнулся и кивнул. Чужие руки опустились ниже, нащупав выпуклости сосков, проходясь по ним, сжимая через одежду. Озёрский прикрыл глаза и отдался ощущениям. Он привык к сексу. Руки знали своё дело, изучив это сексуальное и страстное тело до мельчайших подробностей. Вот они опускаются ниже, на дрожащее естество, касаются возбуждённой плоти через лёгкую ткань штанов. Парень откинулся назад, простонав. Его подхватили за попку и положили спиной на широкий стол. Рубашка была задрана до шеи, от штанов и следа не осталось. Облизнув пальцы, мужчина нащупал пульсирующий вход, одно движение — и они уже внутри. Руками быстро разработал поддатливое тело, щипая бусинки сосков, облизывал и покусывал их. Расстегнул ремень на брюках, высвобождая готовый член, надел презерватив и пристроился к анусу парня, что лежал под ним. Пенис почти без проблем проникнул внутрь, вырвав из груди протяжный стон. — Да, хорошо. Там всегда так узко. Мужчина трахал грубо и быстро, так, как любил сам, немного боясь быть застуканным за этим развратным делом, доставляя больше себе удовольствие, чем партнёру. Вообще-то, нравилось ему заниматься сексом в аудитории, страх быть кем-то увиденным только подпитывал ощущения, делая их острее. Схватив тонкие ноги и подняв их высоко, мужчина стал входить ещё глубже. Член проходился по точке наслаждения, вырывая тихие стоны из уст Дани. Он прикусывал губы, чтобы не стонать слишком громко. Парень выгнулся, завёл руки назад и ухватился за край стола. Его глаза были закрыты, а рот приоткрыт, костяшки пальцев побелели, с такой силой он сжимал их. Тело уплывало в эйфорию, из головы исчезли все мысли. Именно в этот момент мужчина толкнулся особенно сильно и кончил, сжимая ноги до синяков, наполняя резинку своей спермой. Озёрский последовал за ним, бурно испачкав свой живот. Мужчина не любил презервативы, но в аудитории приходилось ими пользоваться. Ничего, дома он заполнит парня полностью собой, так, чтобы анус выпускал семя толчками, а оно стекало по бёдрам. Даниила сторонились другие ребята, считая, что такой талант не опустится до общения с простыми смертными. Стереотипы сложно преодолеть. Если гений, значит сам себе на уме, выскочка, зазнавшаяся от славы и похвалы. Но Даня был совсем не такой. Да, когда он писал, то забывал обо всём, выпадая из суровой реальности, не слыша и не видя никого вокруг. Но в обычной жизни юноша был таким же человеком, как и все. Со своими тараканами и страхами. А самый большой Данин страх — это одиночество. Да, именно оно. Даже окружённый толпой он был одинок. У него не было друзей или приятелей, мама, побывав уже два раза замужем, сейчас искала третье счастье и особо сыном не интересовалась. Даниил надеялся, что в университете его жизнь изменится. И правда, появился человек, который увидел самого парня, разглядел ранимую, нежную душу, жаждущую тепла и просто хорошего отношения, а не только талант и молодое дарование. Михаил Анатольевич Петровский был выпускником этого ВУЗа. Его назначили куратором группы Даниила, это как классный руководитель в школе. Петровский должен был быть в курсе учебной, общественной, творческой и даже иногда личной жизни каждого студента группы. Этот довольно молодой мужчина сразу обратил внимание на одинокого, светловолосого, худого парня, сидящего у окна отдельно от остальных. Он был красив. А в красивых мальчиках Петровский разбирался. Мужчина был нетрадиционной ориентации, предпочитая таких вот неопытных птенцов, хоть и тщательно это скрывал. Наблюдал за ним, изучал, а так как Михаил хорошо разбирался и в психологии, то быстро нашёл то, что было необходимо Озёрскому. Дружба и внимание. Юноша был просто одинок, но сам не мог сблизиться с кем-то, сделать первый шаг из-за страха и банального стеснения. Вот Петровский и начал действовать. Сначала лёгкие касания к плечу или руке, тактильный контакт, после искренняя похвала и зрительный контакт. Часто бывал у Даниила дома, объясняя это обязанностью следить за условиями проживания своих подопечных. Познакомился с Зоей Озёрской, мамой Дани, которая сразу начала заигрывать с симпатичным преподавателем, но безуспешно. Уделял парню много времени, разговаривая, постепенно увлекая и его в беседу. Даниил тянулся к проявившему интерес Петровскому, с ним было легко, спокойно, интересно. Куратор не чурался и не нахваливал Озёрского, как другие. Со временем Даня раскрыл свою душу перед Михаилом, привык к постоянному телесному контакту, несколько раз бывал у него дома. Одиночество уже не так пугало, ведь парень был не один. У него появился настоящий друг, хоть и взрослый. Даниил сидел в гостях у Петровского, когда тот «нечаянно» пролил стакан сока на парня. Футболка промокла, и Михаил быстренько стал помогать её снимать. Руки легонько оглаживали тело, пальцы медленно прошлись по ключице и шее, коснулись уха. Мужчина вглядывался в лицо парня, отмечая его реакцию. Непозволительно близко присел к нему и коснулся лёгким поцелуем Даниных губ. Парень замер на мгновение, испытывая новые ощущения, не разрывая зрительного контакта. Он на милиметр приблизился к Мише, а тому хватило и этого. Петровский накрыл губы Даниила своими и начал водить по ним языком. Парень приоткрыл рот и был втянут в свой первый поцелуй. В этот вечер Петровский был особо нежен и аккуратен, лаская хрупкое тело, раскрывая страстную натуру, покрывая поцелуями, сжимая оба члена и надрачивая в унисон, доведя обоих до оргазма руками. — Не бойся, я не сделаю ничего, что тебе не понравится. Ты такой сладкий, — шептал Петровский в перерывах между поцелуями. А Даниил только горел, краснел и стонал в ответ, позволяя учителю всё. В следующий раз Михаил сделал Дане первый в его жизни минет, вылизывая твёрдый член и налитые яица, иногда проходясь языком по тугому колечку ануса. Озёрский вздрагивал и стонал, хватал мужчину за волосы, толкаясь глубже в горячий, мокрый рот. А потом бурно кончая в горло, заливаясь при этом краской. — Тебе понравилось? — Очень. — Не хочешь сам попробовать? И Михаил слегка надавил на голову парня, опуская того к своему гордо стоящему члену. Даниил сперва лизнул на пробу красную головку, потом прошёлся мокрым языком по всей длине пениса. А затем вобрал в рот и подавился, закашляв. — Эй, не спеши. Аккуратно, не глубоко, как тебе самому захочется. Да, вот так, молодец. Мммхм. Озёрский сосал член, чувствуя солоноватый вкус и специфический запах. Михаил откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. «Вскоре он научится делать самый лучший минет на свете, ведь Даня способный ученик, » — думал про себя куратор. Попутно кончая глубоко в горло. Юноша попытался проглотить всю сперму, как сделал это сам Петровский, но она потекла по подбородку, пачкая собой. — Спасибо. Ты молодец, — похвалил студента преподователь, протягивая ему салфетки. Петровский был терпелив, не настаивал на сексе, не принуждал, чтобы не спугнуть свою добычу. Подстраивал юношу под себя, приучая к запретным, но таким восхитительным ласкам. Впервые проник пальцем в девственную дырочку спустя месяц их утех. Закрыв рот своим, не давая выразить недовольство или запрет на сие действие. Неторопливо водил пальцем внутри, постепенно добавляя ещё, растягивал, раскрывая шире узкие края. Специально надавливая на простату, чтобы добавить острых ощущений. А когда парень уже вовсю стонал, выгибался, извивался нетерпеливо, утонув в наслаждении и новых чувствах, одним движением вошёл в девственный анус. — О, да. Так узко. Небольшая боль прошибла тело, и Даниил округлил от неожиданности глаза, сжимая ещё сильнее большой член, а Михаил замер, давая привыкнуть к размеру. — Тише, тише, мой хороший. Сейчас боль пройдёт и станет очень хорошо. Потерпи немного. Сделал пробный толчок, смотря на юношу, не встречая сопротивления к своим действиям. Потом начал размеренно двигаться, переходя в более быстрый темп. Долго продержаться Петровский не смог, кончил на живот Даника через несколько минут, потом довёл рукой уже своего любовника. Так и повелось, что почти каждый день Михаил трахал покорного юношу, приучая к своему размеру и своим предпочтениям. Зажимал по углам в универе, крадя лёгкие поцелуи, или трогал за упругую попку. А иногда и разложив прямо на своём рабочем столе, заставляя сердце биться быстрее. Даниил нежился на кровати, после очередного бурного секса, и думал о том, что он уже не одинок. Его любят, о нём заботятся. Ну и что, что секс стал почти единственной темой для их разговоров за эти несколько месяцев. Ну и пусть Миша становился всё грубее и напористей. Ничего, что Даниил всё больше чувствовал себя использованной игрушкой для утех самого мужчины… но он был не один. А Петровский, в это самое время куря на балконе, улыбался: он добился своего, ему достался хороший, молоденький, наивный любовник.