Отблеск лезвия в твоих руках.

”Кх-хем.. Так, мне уже начинать?” ”Я только и жду, когда же ты начнёшь, глупышка!” ”Ах.. Ну, в таком случае..”

[ Понедельник, 5.54 A.M. ]

Безостановочно звучит раздражающий рингтон будильника. ”С#ка, закройся уже. Я не в настроении для поэтических пробуждений без нецензурной лексики...” Яркое, утреннее солнце тянется наверх, хватаясь собственными проблесками за поверхности вроде окон в жилых домиках, тесно расположенных вблизи друг с другом. Стрелка на часах метится к шестёрке, а каждый третий ученик уже стоит на пороге собственного дома, собираясь отправляться в ненавистную школу захватив свой ланч едва ли не зубами, дабы не опаздывать. На меня же, в сегодняшнем повествовании, это видимо, не распространяется. С трудом открывая глаза, в которые лучи солнца так и намереваются забраться поглубже, я поднимаю мобильный телефон безмятежно лежащий на прикроватной тумбочке, дабы осознать ужасающую новость: ”У-у-у, снова проспала!” Мысль о той интонации, с которой меня собирается встречать учитель, ежели я посмею заявиться на его урок прекрасно осознавая, что я не вовремя, вынуждает мои заледеневшие от холода ноги подняться, удерживая моё тело, непосредственно, на поверхности. Единственное, что стоило бы учесть - так это то, что организм каждого человека на отрез отказывается воспринимать столь резкие изменения в положении тела, поэтому, успев ухватиться за металлическую быльцу кровати, я пытаюсь отойти от внезапных потемнений в глазах. Недостаток железа в моей крови бесспорно обусловлен тем, что я пристрастилась пропускать приёмы пищи, ведь у меня банально нет абсолютно никакого желания ложить в свой рот еду, томно её пережёвывая, особенно когда время поджимает, а риск очутиться в кабинете директора, который показывал бы мне журнал с огромным количеством точек, которыми помечают пропуск или опоздание, лишь увеличивался. Становится тошно, когда я понимаю, что если так и буду продолжать - явно загнусь. ”Ох, божечки, мне действительно стоит прекратить так резко вставать..” Мои руки робко хватают тремпель, на котором неряшливо висит моя школьная форма, после чего я, взглянув на всё это до боли скомканное дело, решаю не обращать внимания, ведь доставать утюг и пытаться расправить каждую складочку на ткани сейчас - не самая лучшая идея. Натягивая одежду, я понимаю, что я не слышу запаха утреннего маминого кофе, коим она обычно довольствуется по несколько чашек за раз. Меня это слабо настораживает, так как моя мать даже в магазин редко ходит в нерабочее время, что уж говорить про что-либо другое. Я, поднимая своё тело с кровати, решаю вскрикнуть на весь дом: ”Ма-а-ам, ты дома?” Ответа нет. Это может значить только то, что она или погружена в крепкий сон, или, как я и предполагала, её просто нет дома. Это на неё совсем не похоже. Наконец, я закидываю тяжёлый портфель на своё плечо, после чего в спешке иду к двери моей комнаты, заодно вынимая из ящика в компьютерном столе блокнот с поэмами, которые я пишу лично для себя. Моё свободное время редко позволяет мне погрузиться в ту атмосферу, в которой мне было бы комфортно выразить свои внутренние чувства на лист бумаги, но тем не менее - такие случаи бывают, чему я безупречно рада. Я закидываю записную книгу в отсек рюкзака, где покоятся мои ручки и прочие школьные принадлежности, после чего аккуратно, но в темпе я спускаюсь по лестнице, что ведёт на первый этаж. ”М-а-ам, ты спишь?” — вновь окликнув мать, я надеюсь, что последует ответ. С треском я, как не удивительно, проваливаюсь. Мои ноги ведут меня к небольшому отделу нашего дома, именуемого кухней, с мыслью, что надо бы хоть яблоко с собой прихватить. Проходя мимо обеденного стола, я замечаю небольшой отрывок бумаги, небрежно вырванный из тетради, мирно лежащий на небольшом конверте с купюрами. Я беру его в руки, где таким же неаккуратным почерком, словно в спешке написано: ”Меня не будет некоторое время, срочно нужно было отправляться в командировку. Ну, ты знаешь. Деньги на еду оставила под листом, не трать их на всякие непотребности, ладно? Люблю тебя, мама”. Бинго, я не удивлена. У неё постоянно всякие командировки, я в буквальном смысле живу так, словно не я от матери съехала, а напротив - она от меня. Неужто у докторов бывают командировки? Ладно, не важно. Всё это элементарно ведёт к тому, что я снова остаюсь одна, наедине со своими мыслями и страхами. Одиночество - поистине отвратительная вещь, и от таких мыслей моё желание чем-либо завтракать окончательно отбивает, поэтому я складываю в двое купюры в своих руках, после чего они отправляются в тот же отсек, куда я положила блокнот, а ноги пятятся к входной двери, используя которую я успешно выхожу наружу. [ . . . ] ”А эта улица была тут раньше?” – думаю я про себя, пока с трудом иду по дороге в школу. Вещи действительно выглядят не такими, какими они были ранее Или мне просто стоит начать нормально питаться. Так или иначе, всё это не отменяет того факта, что вот-вот мне придётся перенести то вечное и неумолимое чувство тревожности, которое таится где-то в области моего живота. Я банально не могу объяснить причину, по которой я чувствую себя столь ужасно не делая абсолютно ничего, я даже не разговариваю ни с кем, тревожность сама по себе растёт, и я ничего не могу с этим сделать. Возможно, это просто последствия моей антисоциальной жизни, ведь у меня действительно нет настоящих друзей, что уж там говорить о партнёре или о чём-то вроде того. Одна из многих вещей, которые я действительно ненавижу в себе. [ . . . ] Наконец, мои ноги ступают на порог школьной двери, а я понимая, что все только-только начинают расходиться по своим кабинетам, с облегчением выдыхаю. ”Не опоздала, значит.” – мелькает в моих мыслях, после чего я, надевая сменную обувь, поднимаюсь на второй этаж, где в конце коридора красуется белая дверь с надписью ”21B”, что и является моим классом. На самом деле, такая нумерация кабинетов не выполнена в случайном порядке, она идёт с первого к последнему, очевидно. Всего кабинетов в нашей школе около сорока, если учитывать только старшую школу. Примерно столько же располагается в младшей школе, то есть, в первом делении данного здания. Если учитывать размеры нашего учебного заведения, становится не по себе когда думаешь о том, как всё это будет выглядеть, когда её забросят, или когда тут просто не будет людей. Сущие лиминальные пространства, атмосфера безысходности и одиночества. Ужасно. Я, неспешно открывая дверь, захожу в кабинет. Опустив свой взгляд на пол, я прохожу парты, за которыми уже сидят почти все мои одноклассники, после чего сажусь на стул, вынимая необходимые книги из своего портфеля. В помещение заходит преподаватель и начинает свой урок, а я же - погружаюсь в свои мысли с головой. [ . . . ] Раздался удар по столу. ”ЮРИ!!!” – вскрикивает учитель, а я подпрыгиваю от неожиданности. ”Ты вообще берёшь во внимание материал, который я рассказываю, или ты просто витаешь в облаках?” – произносит тот с характерны, грозным тоном, после чего я, пытаясь оправдаться, отвечаю: ”Д-да, конечно, простите пожалуйста.” ”После уроков подойдёшь ко мне в кабинет, Юри. Нужно обсудить с тобой пару вещей.” – говорит он, продолжая рассказывать материал сегодняшнего урока. Сколько же внимания он привлек на меня, банально произнеся моё имя? У меня складывается такое впечатление, что весь мир сейчас смотрит на меня, желая лишь посмеяться над тем, насколько я, в последнее время, стала некомпетентной. Моё сердце всё ещё выпрыгивает из груди от того, насколько громким был удар. Неужели это действительно было так необходимо? У-у-уу.. Внезапно, я чувствую, как чья-то рука крепко сжимает моё запястье, словно намереваясь пронзить ногтями мою кожу, попутно разрывая конечность на несколько частей. Я поднимаю голову наверх, и вижу перед собой физиономию моей одноклассницы, стоящей в сантиметрах от моего лица. В небольшом недоумении, я решаюсь задать ей вопрос: ”Ах.. Т-тебе что-то нужно, Хина?”, на что тут же получаю ответ: ”Да нет, просто хотела узнать, в порядке ли ты, ведь с того самого момента как ты перевелась к нам, я ни разу не видела тебя не витающей где-нибудь в облаках, хи-хи-хи~” – со злобной улыбкой на лице она продолжает смотреть мне прямо в душу, цитируя учителя. Я сбита с толку. Неужели она просто решила посмеяться надо мной? Безусловно, я уже привыкла к подобному со стороны окружающих меня людей, но Хина ведь самая красивая и умная девушка нашей школы. Наконец, пытаясь не показывать своё смущение, я отвечаю: ”Я в полном порядке, просто не выспалась” – тут же я всем телом чувствую боль от хватки Хины, которая становится только крепче. Стараясь не подавать виду, я пытаюсь убрать её руку со своей, но в силу моей застенчивости вновь проваливаюсь. ”Не может быть, что я сжимаю твою руку настолько сильно, чтобы тебе было больно.. Только если ты не—” – я резко вырываю своё запястье из хватки, прижимая руку к груди, дабы немного смягчить боль. ”М-мой кот расцарапал мою руку, поэтому я прошу тебя не прикасаться к ней так, пожалуйста..” – выдавливаю я из себя скрипя зубами. Неужели она знает? Но, если так, то откуда? Меня это действительно начинает беспокоить, так как все неугодные Хине сразу попадают в паутину худших сплетен в нашей школе. Не сказала бы, что я боюсь её, но слегка опасаюсь. Мой статус и так не слишком уж хорош, всё-таки. ”О-о-о.. Я вижу. Тебе стоило бы, ну, знаешь.. Усыпить его, если он доставляет тебе столько боли.” – промолвила она, после чего нагнулась к моему уху. Я могла чувствовать её горячее дыхание на своей коже, которое становилось всё горячее по мере её приближения. Наконец, она тихо проронила: ”А может.. Усыпить нужно вовсе не кота, как ты думаешь? Хи-хи-хи~” – издав жуткий смешок, она отворачивается от меня, направляясь обратно к своей парте. Какого чёрта только что произошло? Что она вообще имеет против меня, и в чём суть её намеков? Я в полном недоумении встаю из-за парты, доставая деньги из кармана своего портфеля, попутно цепляя указательным пальцем блокнот с поэмами. Я мысленно рисую узоры на его поверхности, думая про себя, мол: ”Стоит после ланча набросать несколько незамысловатых поэм, если это поможет немного расслабиться.” Украдкой выходя из класса дабы избежать взглядов со стороны одноклассников, я направляюсь в столовую, так как понимаю, что если не съем что-нибудь за весь день - ненароком свалюсь где-нибудь в школьном коридоре, что делать я на отрез отказываюсь. Но, если говорить в целом, то можно было бы выразиться о школьных блюдах лишь негативно, так как смотря на них единственное, о чём ты будешь думать, это как бы подавить рвотный рефлекс. Безусловно, раз уж меня так сильно не устраивает еда, которую там готовят, казалось бы, зачем туда вообще идти? А дело всё в том, что в столовой стоят автоматы с фаст-фудом, вроде рамена, рисовых лепёшек или какого-нибудь мисо-супа. На удивление, данные лакомства в силу своего кратковременного приготовления стоят совсем недорого, что мне только на руку. Ступив на порог столовой, я неспешно осматриваю помещение. С момента, как из-за работы матери мы переехали сюда и я, соответственно, была вынуждена перевестись в другую школу в буквальном смысле оставив всех своих друзей и всё, что меня с ними связывало позади, тут начали заниматься ремонтом после того как на город обрушился тайфун, который унёс за собой не только половину школы, но и более, чем сотню жизней, включая персонал и студентов. Можно сказать, что мне слегка повезло, так как я не застала всего, что произошло - лишь последствия. Пробираясь через толпу первогодок, руки которых тянутся к парню что стоит у стойки дабы тот взял купюры, взамен на которые отдал бы определённое блюдо, я замечаю девушку, стоящую перед автоматом с едой. Нежно-розовые, короткие волосы девицы собраны в хвостики используя красивые, красные ленточки, а её рост не превышает и пяти футов. Рука девушки ныряет в каждый карман её пиджака, но всё, что она находит - фантики от каких-то, по всей видимости, розовых конфет. Юная школьница поворачивается боком к вендинговому автомату, расстроено глядя на собственные ладони. Ах, да это же Нацуки! Погодите, то есть, у неё даже не хватает монеток, чтобы купить себе поесть? Боже, я знаю, что я ей не слишком уж и нравлюсь, но разве я могу вот так оставить её голодной? Отнюдь нет. Я неспешно подхожу к Нацуки, и в силу большого отличия в нашем росте, она быстро замечает меня. ”Ах.. Привет, Н-нацуки!” – проронила я, стараясь не выглядеть глупо перед человеком, с которым говорила лишь пару раз в жизни за всё время, что мы виделись. ”Оу.. Привет, Юри.” – послышалось из уст младшей, взгляд которой был направлен на меня. ”Ты в порядке? Я видела, как ты пыталась найти мелочь у себя, может, тебе купить что-нибудь раз уж я—” – на полуслове меня отрезает Нацуки. ”Ты что, следила за мной?!” ”Ах, н-нет! Конечно же нет, я случайно увидела, п-правда! Я просто... У-у-ум...” – я закрываю своё лицо руками, пытаясь скрыть какие-либо признаки стыда. Я действительно не хотела, чтобы это выглядело так. Вдруг из уст Нацуки послышался нежный смешок. ”Хи-хи-хи, да расслабься ты, я просто поглумилась над тобой.” – я с облегчением выдыхаю, возвращая руки в привычное положение. Девушка, посмотрев на меня и мои покрасневшие щёки, тут же улыбается во всю длину, давая мне понять, что совсем не злится. Как не странно, это действительно успокаивает. ”Так что насчёт того, чтобы я купила тебе немного еды? Я правда не хочу, чтобы ты голодала весь день в школе, знаешь...” – каким то образом произношу я без каких либо запинок в речи. Розововласая, создавая зрительный контакт со мной, тут же заявляет: ”Н-не то чтобы у меня не было денег! Я просто передумала, ясно? Так что, не стои—” Прозвучало громкое урчание живота. Достаточно громкое, чтобы улыбка Нацуки в миг испарилась, а на её лице появилось явное смущение, смешанное с каплей стыда. Негромко хихикнув, я вновь спрашиваю: ”Что бы ты хотела? Это совсем ничего не значит, правда.” Наступает десятисекундное неловкое молчание. ”...упаковки рамена будет вполне достаточно.” – наконец отвечает до жути смущённая, утопающая в безысходности девушка. Я, улыбаясь, киваю, после чего кидаю в приёмник несколько монет, вслед за чем из отсека падает две пачки лапши, которую я заливаю кипятком, что поступает из небольшого краника в автомате. Достаточно удобно, я бы сказала. Как только я передаю пластиковую тарелку с лапшой в руки Нацуки, за мгновение её рот уже наполнен горячей едой, из-за чего я слышу лишь что-то, похожее на ”спасибо.” Недолго думая, я решаюсь задать девушке вопрос: ”М-может, мы могли бы пообедать вместе? Что думаешь, Нацуки?”