После занятий. Окиномия.
— Я и представить не мог, что он находится на первом этаже библиотеке. Так вот где находится центр помощи детям! Даже не знаю на что это здание похоже. Хотя не об этом надо сейчас думать. Надо думать над спасением Сатоко, пока ситуация не ухудшилась куда дальше. Мы зашли в центр и Кэйити у стойки попросил женщину записать его на прием. Женщина за стойкой забронировала очередь и мы стали ждать. Спустя некоторое время. — Маэбара-сан, просим прощения за ожидание. Вы можете войти. — А! Да-да! Кэйити постучал в дверь и сказал. — Простите за вторжение. — Ничего-ничего, заходите. В кабинете сидела женщина за столом, перед которым стояли два стула. Рэна и Кэйити сели, а я с остальными стояли, но я стоял рядом с дверью. — Вы одноклассники Ходзё Сатоко? Так о чём хотели поговорить? — Проблема состоит в том, что Ходзё Сатоко находится сейчас далеко не в благополучных условиях. У нас такое ощущение, что ваш центр не понимает всей серьёзности. — В чем причина? — Дядя Сатоко — ужасный и жестокий человек. И лишь вопрос времени, когда всё станет только хуже. — Что вы имеете в виду? — В прошлом году она страдала от издевательств дяди и тети! Поэтому мы и хотим спасти её, прежде чем эта история повторится вновь! — … Я понимаю. Но… В данный момент мы разбираемся с делом Ходзё Тэппея. — Тогда, что вы имели в виду под своим «подождать и посмотреть, что будет»? — Это равносильно тому, что оставить её умирать! Кто понесёт ответственность за её раны если над ней и дальше будут издеваться? — Нет. Это я к тому, что мы не хотим оставить ее умирать. Но вчера вы сделали ровным счетом ничего. — Вчера мы поехали к ним, чтобы лично всё увидеть. Я не могу многого сказать, но… в целом родитель и ребенок живут в нормальных условиях, так что мы решили понаблюдать. — ДА КАКОЙ РОДИТЕЛЬ! ОН ЕЙ ДЯДЯ! ВЫ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВСЁ ПОНИМАЕТЕ?! — Кхем. Прошу прощения. Дядя и племянница. Бляха. Раз она знает о происходящем пиздеце, так какого хрена они ждут? Конечно, мы пытались ей всё разжевать, но… — Ну, как я вам и говорила, мы продолжим бдительно наблюдать за ними. Ересь полная… — Я передам инспектору, что от друзей Ходзё-сан была получена жалоба. Спасибо за ту ценную информацию, которую вы нам предоставили. Мда… Короче, фигу с маслом нам только дали и всё. Хотя, я думаю та женщина ниже чином если так рассудить. Надо тут с высшими разговаривать на эту тему. Но чувствую, чтобы с высшими тут поговорить, надо большой авторитет себе заработать. После этого, мы не хотели идти домой. Решили послоняться по Окиномии, чтобы приспустить пар. — И почему то у меня такое чувство, что нас приняли только для галочки… — С другой стороны, она к этому вообще отношения не имеет. Она лишь представитель органов власти, задачей которого донести то, что сказали, до важной шишки. — Правильно, Рэна. Она по сути никто. Тут стоит с высшими чинами поговорить. — А ты что думаешь, Мион? — Здесь мы ничего не добьемся. Всё лишь как об стенку горох. — А ты, Рэна? — Не скажу, что это было прямо-таки бессмысленно, но нашего запало явно не хватило. Я думаю, что она передаст им что-то типа: «Приходили друзья Ходзё Сатоко-сан, требовали защиты и апеллировали вчерашнее решение». — Ты права… — Походу наши переданные ей слова не воспримут так серьёзно. — Так что же… нам делать? — … — Даже не знаю… Мы молча втыкали кто куда, а я зажег сигарету и стоял, пыхтя как паровоз после долгой поездки. — Кэйити… — Прости, я тогда столько всего наговорил… А в итоге ничего не смог сделать. — Я не могу в это поверить. Вчера… ты сказал Шион: «Поверь мне». Я поверила тебе. И теперь… Я просто не могу поверить в то, что ты ничего не можешь сделать. Да, Рика говорит мол: Уже сдаешься? Нельзя ведь после первой попытки всё бросать. Тут то она права. Хоть сотый раз не получится, на сто первый получится. — Ты ведь сказал, что судьбу можно легко одолеть! Я поверила тебе. Потому что ты тот, кто победил её! Поэтому… спаси её! Спаси Сатоко от ее участи! — Рика-тян… Братишка, мы тебе доверились. Ты меня разочаровываешь. — Спасибо тебе, Рика-тян. Теперь ты у нас спичка… а я огонь. Ребята… ОНИ МЕНЯ ДОСТАЛИ! Ого, братана уже плавит. — ЧЁРТ ПОБЕРИ, МЫ ПРИШЛИ К НИМ, А ОНИ НИКАК НЕ ОТРЕАГИРОВАЛИ! МЫ НЕ МОЖЕТ ПРОСТО ТАК СИДЕТЬ В ПАРКЕ! — … — Кей-тян… — Мы должны продолжить нашу борьбу! ЕСЛИ МЫ НЕ СМОЖЕМ ОДЕРЖАТЬ ПОБЕДУ ОДНИМ ХОДОМ, ТО СДЕЛАЕМ СТОЛЬКО, СКОЛЬКО ПОТРЕБУЕТСЯ! ВСЕ ПОНЯЛИ? — Ты имеешь в виду, что мы снова туда пойдем? — Ну, несколько иное. Хе-хе-хе… — И что мы сделаем? — Хе-хе-хе! В этот раз она скажет участковому, что пришли друзья Сатоко и жаловались. Но что, если в следующий раз здесь будет не пять человек? — Не пять человек?.. — Хе… Хе-хе-хе! Я не знаю… что в твоей голове творится, Кей-тян, но это весьма интересно! И… Если это сработает… то мы сокрушим их! — Верно. Мы будем бороться… и определённо выиграем эту битву! — Воистину!На следующий день. Обед.
Вчера мы сходили в центр, чтобы апеллировать их решение касательно ситуации Сатоко. Но походу до них это не дошло. Ничего, сегодня мы толкнем нашу речь, как на революции. — Ахтунг-ахтунг! Прошу внимание! Я с Кэйити и остальными встал у учительского подиума и заострили внимание одноклассников. После моего оглашения внимания Кэйити начал свою речь. — Прошу прощения, что занимаю ваше обеденное время… но прошу, выслушайте меня! — А? — Что? — В чем дело, Маэбара-сан? — Все знают, в какой сейчас ситуации Сатоко? После того, как её забрал тот придурок, являющийся её дядей… Сатоко не появлялась в школе уже три дня! — Я знаю… — Но… — … — Её дядя говорит, что она простудилась, но этого не может быть! Сатоко не сдавала никаких анализов и у врача не появлялась! Подумайте! С ней может быть всё что угодно, но только не простуда! — Ага, звучит странно. Тем более, валятся в постели три дня подряд из-за какой-то простуды… — Если бы это был грипп, то то ещё может быть… — Но в таком случае лучше было бы обратится в клинику? Это странно. — Ага… — Слушайте. Вся правда в том, что над Сатоко издеваются. И в этот момент весь класс пришел в оцепенение. — Не может быть! — Как она там? — Маэбара-сан, вы её видели? — Нет. Люди из центра говорят… что у нее нет каких-либо видимых повреждений. Но даже если он и не избивает её… то лишает права на образование! Так сказано в буклете, что был в том центре. — Более того, он свалил развлекаться с любовницей и оставил Сатоко одну на целый год! Это тоже нарушение! — Потом Рика видела Сатоко, занимающуюся домашними делами… В общем… он запер её дома и при этом спихнул на нее все обязанности. Вы можете назвать такого человека родителем? И ЭТО ПО ВАШЕМУ НЕ ИЗДЕВАТЕЛЬСТВО?! — ОН ЕЙ НЕ РОДИТЕЛЬ! — ДА! ЭТО ИЗДЕВАТЕЛЬСТВО! — А центр помощи детям игнорирует! Они говорят, что хотят сделать объективные выводы, но при этом всего лишь молча наблюдают. Разве это по вашему правильно? — НЕТ! — КОНЕЧНО ЖЕ, НЕТ! — Всего одна организация может защитить Сатоко. И это центр помощи детям. Полиция не будет заниматься этим, пока дело не дойдёт до криминала. Разве мы можем это допустить? — Недооценивайте нас! — Мы играли здесь все вместе. — Узы нашей крепкой дружбы стали такими же крепкими, как и семейные. Мы очень дорожим Сатоко! — МЫ НЕ МОЖЕМ… ОСТАВИТЬ ЕЁ ОДНУ! — Хорошо сказано! НАш клуб уже начал атаку! Вчера мы ходили в центр. Они зарегистрировали нашу «жалобу» как «приходили одноклассники Ходзё-сан». Знаете, что это значит? — Что? — Шести человек недостаточно! Поэтому помоги нам! Это не составит труда. Вам всего лишь нужно будет стоять за моей спиной! И тогда я сделаю свой ход! Давайте покажем им наш дух! И в этот момент класс наполнился радостными криками. Позже внезапно зашла Тиэ-сенсей и все затихли. — Маэбара-кун, что здесь происходит?! — Они всего лишь дети! Сейчас же прекратите! Рика перегородила учительнице проход, как будто она подумала, что нам сейчас отругают или порку устроют. — Фурудэ-сан? — Тиэ! Все пытаются помочь Сатоко! Я бессильна… Я не сделаю ничего, если не попрошу помощи у других. Но… Я не позволю вам нас остановить! — Но… — Что вы собираетесь остановить? — Директор! — Не волнуйтесь! Они намного сильнее, чем мы думаем. Маэбара-кун, сделай всё, что только сможешь! Если что случится, то я, Кайэда, возьму на себя эту ответственность! — Директор! — *вздох* Ну, тогда и я пойду с вами. Но мы будем вести себя хорошо. Все согласны? — ДА! — Спасибо вам огромное! Рика поблагодарила учителей за разрешение. Те ответили улыбкой. Ну теперь всё, наш взвод в этот раз сможет продвинутся вперед! Пора в бой!Окиномия. Центр помощи детям.
— Простите, сколько людей с вами пришло? Как они связаны с… — Мы одноклассники Ходзё Сатоко. Включая классного руководителя, нас 18 человек. На счет взвода я и не соврал. — Кабинет очень маленький… Не могли бы вы выбрать представителя… — Тогда найдите кабинет побольше. Не мы должны поместиться в комнате… А комната должна вместить нас. — П-простите, минуточку! — Рэна-сан, а ты хороша! Выражение твоего лица было бесподобно! — Д-да ладно тебе! Наверное тоном Рэны решил эту проблему, но мы сидели в конференц-зале, он куда больше был, чем та комнатка, где вчера мы были. С нами теперь говорил и секретарь. Возможно, он и является шишкой. — Я — главный секретарь центра помощи детям, Хараяма. Прошу вас, представьтесь. — Я их представитель, Маэбара Кэйити. — Вчера мы получили от вас жалобу касательно нашего решения насчет ситуации с Ходзё-сан. Возможно, сегодня вам есть что добавить? Понятно… До сих пор они свою вину отрицают. Или они нихт ферштейн? — Для начала, пожалуйста, дайте мне удостоверится в том, насколько хорошо вы поняли наши вчерашние слова. — … Вчера вы пожаловались на тяжесть ситуации, в которой сейчас находится Ходзё-сан и потребовали ее защиты. Мы должны её обеспечить в ближайшем времени. — Как вы нам сказали, нужно ждать и наблюдать. — Но знаете ли вы, что Сатоко в прошлом году подвергалась издевательствам со стороны дяди и тети? И тут Хараяма делает лицо, как будто он впервые об этом слышит. Не нравится мне это… — Я слышу об этом впервые. У нас нет подтверждений этому. Как в воду глядел…. Чем они, блять, вообще занимаются?! — Да что… — Как… — ДА ЧЕМ ВЫ, МАТЬ ВАШУ, ЗАНИМАЛИСЬ?! РАЗВЕ НЕ ЗНАЕТЕ, ЧТО ЕЁ ДЯДЯ И ТЕТКА ИЗДЕВАЛИСЬ НАД НЕЙ? — Всё, что мы знаем, так это об участии тети в издевательстве. О дяде ничего не известно. — Короче говоря, мы пришли сюда за тем, чтобы вы правильно поняли ситуацию. — Понятно. Мы попытаемся разобраться. — В прошлом году Тэппей оставил Сатоко одну на целый год, уехав с любовницей в Окиномию. Что ваше управление думает по этому поводу? — … Знаете ли, я тоже об этом слышу в первый раз. Нам сказали, что господин Ходзё уехал работать. Лишь для того, чтобы обеспечивать племянницу. Какие же они наивные идиоты… — Хорошо. Думаю, что это вы тоже услышите впервые, но всё же, что вы думаете по поводу того, что Сатоко «простыла» и лежит в постели уже третий день? При этом обращения в больницу не было. Что вы на это скажете? Хараяма-сан лишь перевернул страницу и нервно вздохнул. — Понятно. Но когда мы приехали проведать её… она сказала, что всё хорошо и ей нравится жить вместе с дядей. Поэтому… — Если она говорит, что всё хорошо… это далеко не значит, что она говорит правду! — Это сложно, знаете ли. Всё зависит от того, что человек понимает под издевательством. — То есть, вы ей не поможете до тех пор… пока она не попросит, так? — Нет, но… Она отрицает факт издевательства и при этом живет в сносных условиях. Мы не думаем, что сейчас ситуация такая уж и опасная. Мы не можем также отрицать то… что господин Ходзё не исполняет своих родительских обязанностей. Просим простить нас. Но… не преувеличиваете ли вы… говоря об издевательствах? И мы пришли от такого в полное оцепенение… Он сам себя вообще слышит, что за ересь он плетёт?! — Что вы несёте?! — Да! — ВЫ ЭТО СЛЫШАЛИ? ДА САТОКО ИЗ-ЗА НЕГО К ТЕЛЕФОНУ НЕ МОЖЕТ ПОДОЙТИ! С ТЕХ ПОР, КАК ОНА НЕ МОЖЕТ ПРОСИТЬ ПОМОЩИ, ЭТО БУДЕМ ДЕЛАТЬ МЫ! ЭТО ВЫ НАЗЫВАЕТЕ ПРЕУВЕЛИЧЕНИЕМ?! — … Прошу вас, успокойтесь. Мы хотим разобраться в этом. Лучшее, что дети могут получить от родителей — любовь. То же самое сказал Тэппей-сан. Он сказал, что будет о ней заботится, так она его единственный родственник. Прошу, просто понаблюдайте за ними, я не думаю что так… И в этот Рэну сильно поплавило и она ударила кулаком по столу. — Грубо говоря… Вы класти на это хотели, да? Так и скажите! — Что вы! Я лишь имею в виду, что нужно понаблюдать за ними более длительное время! Им тупо похуй, только они так умеют выражаться. Я чувствую, что они в душе говорят «Идите нахуй!». Они ебанаты конченные! До них не дойдёт! Вот им Тэппей по ушам поездил, и ему поверили.Хинамидзава.
В общем, и сегодня мы потерпели поражение. Битву проиграли, но мы будем продолжать наступать. Сдаваться мы не собираемся. Нам никто не помеха. — Пришел целый класс, но и это не сработало… — Не-а. — Чего? — Конечно, людям из центра наши слова как об стенку горох, но… Мы с Мион оглянулись на одноклассников и те говорили о недовольстве на счёт тех людей из центра. — Эх… — Это первый раз… когда мы объединяемся, чтобы помочь другу. — … Походу, сегодня мы немного растрясли их там, значит еще несколько раз и постепенно подтягивать к себе больше и больше людей, тогда они точно сдадутся. — Чем-то напоминает мне войну за дамбу. — На одно идут двое. На двоих четверо. На четверых восемь. А против десятка восстанет целая деревня. — Что это? Поговорка? — А, да это бабка раньше так говорила. О том, что вся деревня объединит силы. — Не одна она так думает. — Тиэ-сенсей! — Это значит… что все разделят чужую боль и будут бороться, словно за одного себя. — Для нас эти слова звучат как что-то… — Типичное для Хинамидзавы. — Мы ведь завтра тоже пойдем туда? — Конечно! — То, что не убивает, делает нас сильнее! — Но если мы пойдем туда сегодняшним составом, то ничего не добьемся. — Тогда нам нужно собрать побольше народу! — Если каждый позовёт друг друга, то нас будет около 40. — Хм… Но если придут только дети, это будет бесполезно? — Зная, что есть люди, которые до сих пор настроены против Ходзё… — Даже старики холодно относятся к Сатоко. Вопрос, на который нет ответа. В чем виноваты дети? — Но, это будет чудо, если мы соберем 40 человек. — Что, Рика… ты думаешь, этого хватит? — А?Ангел Морт.
— Камеда-кун, нет времени объяснять. Можешь ли ты привести завтра свою команду к центру помощи детям? — Понял, Кей. Положись на меня. К слову… ЭЙ, ВЫ! ВСЕ СЛЫШАЛИ? — ДА! — Чт- — Ого себе, мощь! — Вы с нами? — КОНЕЧНО! — ОБИЖАТЬ ДЕВОЧЕК НЕПРОСТИТЕЛЬНО! — МЫ ЖДЕМ ПРИКАЗА, КЕЙ! — Отлично! РАССЧИТЫВАЮ НА ВАС! СЛЕДУЙТЕ ЗА МНОЙ! Позже ночью состоялось собрание по поводу Ватанагаши. Пока мы ещё несовершеннолетние, меня представила тетя, а Кэйити — его отец. Мы оба рассказали обо всём, а позже я рассказал о своем рок-концерте. Выступать буду один, но у меня всё было готово. Я сидел рядом с Кэйити. — Маэбара-сан! — Менеджер! — Здравствуйте! — Я слышал о вчерашней встрече. — А? — Я завтра приду с отдыхающими. Кажется, Томитаке и Такано-сан тоже хотят поучаствовать. — Спасибо вам огромное! В общем обсудив планы на завтра, мы разошлись по домам. — А ты хорошо поработал сегодня. — Ойши-сан! — Детектив. — Ты тоже неплохо, Цубаки-сан. Кажется, у организаторов возникли проблемы… — Из-за фестиваля? — Конечно. Нужно ведь организовать работу лавок. Если сделают якисобу и жаренный рис… то это будет скучно и никто ничего не попробует чего-то новенького. Поэтому надо всё урегулировать. — Подготовка так тяжела… Я и не знал. — Во всем нужен порядок. Везде есть свои подводные камни. Даже в переговорах, в которых с центром помощи детям. В конце концов, Тэппею и Сатоко это не так интересно. — Хм… Думаю что вы правы. Но мы можем лишь заявить о своих правах. — Это здорово. Был бы я на твоем месте, я бы просто вломил ему и все. — Ахаха! — Пфхаха! Ну да… — Ойши-сан, кажется разговор Мион затянется надолго, поэтому мы пойдем, до скорой встречи! — Ага. *взглянул на часы* А то уже почти полночь, пора баиньки. Уже собирались расходится по домам, как Ойши-сан сказал это. — Ты меня конечно прости, Маэбара-сан. Я как-то услышал кое-что. — Ч-что? — Думаю, что твоих походов в центр достаточно. Не думаю, что они всё поймут. — Но если они понимают только так… то мы будем поступать так и дальше. — Ну а как ещё, если до них не доходит? Приходится так вертется. — Если мы пойдем третий день подряд… — Вот что я называю целенаправленностью! Ойши-сан как-то странно говорить начал… Неужто он нас попытается отговорить от завтрашнего плана? — Парни… Есть такая пословица «Не буди лихо, пока тихо». Знаете её? Он и правда хочет, чтобы мы заканчивали свои походы? Зачем? Или… — Маэбара-сан… Люди в центре в первую очередь смотрят на репутацию человека и его положение в обществе. И было бы странно, если бы они обратили внимание на такую маленькую сошку как ты. До тех пор, пока в это не вмешается кто-то весомый, они и пальцем не пошевелят. Тебе нужно просто перестать это делать туда ходить всего-то. И говоря о Сатоко… Её ситуация вполне типичная для них. Причина, по которой Тэппей снова с ней… это родительские права. — Но вы же знаете, что он плевать на всё хотел! Ойши-сан, вы ведь в курсе событий прошлого года! — Это случилось как раз тогда. — … — Он вел себя так, будто бы все нормально, и у центра не было к нему претензий. К тому же Сатоко сама подтвердила, что у них все хорошо. — Н-но это далеко не значит, что издевательств не было! Тэппей — ужасный человек! Если мы позволим Сатоко жить с ним, то все ухудшится! — Да и тем более, Сатоко подтвердила что издевательств не было, потому что Тэппей вероятно пригрозил ей, чтобы его не раскрыли! «Это волк в овечьей шкуре»! — Почему вы так думаете? — Чт- — Чего? — Вас ведь здесь не было тогда. Откуда такие познания, м? Да и откуда у вас право судить его? Может мы его и не видели лично, но если о его поступках знают некоторые, то его рано или поздно загнобят. — Неужели так сложно ответить на мой вопрос? Но знаете, люди из центра тоже сомневаются в нем. Однако… сможете ли вы это прекратить что-то делать? Вы же как заноза в заднице. — Что вы имеете в виду? — Ну, не думаете, что вы часто зачастили к ним? Думаю, что Сонодзаки что-то нужно. Вы ведь знаете, какое влияние они имеют? Держат всю деревню. — Да они тут причем?! Это наша битва! В качестве доказательства мы можем вам сказать, что Мион не указала свою фамилию! — Вот оно как. Это то, что я и хотел узнать. Нынешняя глава семьи, Сонодзаки Орё, имеет огромный авторитет среди жителей деревни и может влиять даже на муниципалитет. Если бы она вмешалась в это дело, то быстро разрешилось. Однако же люди из центра виделись с ней… и она подтвердила, что никакого отношения к вашим походам не имеет. — То есть на быстрый исход нам рассчитывать не стоит? — Ага. И не только на это. Есть ещё одна проблема. — Какая? — Только не говорите, что… — Всё правильно, Цубаки-сан. Орё-сан узнала об этом. Ох блять… Возможно, нам обоим стоит остерегаться теперь. Интересно, дойду ли я до дома сейчас? — Знаете ли, семья Сонодзаки… поклялась не иметь дел с Ходзё после войны за дамбу. — Это значит… что они сделали семью Сатоко врагом деревни? — Именно. И если вы продолжите… то всё будет только хуже. Парни, вы сюда недавно переехали, подружились со всеми, живете новой жизнью, так сказать… Хотите… всё это потерять? Хинамидзава дала мне возможность начать свою жизнь с чистого листа. Я хотел быть таким, как все. А теперь ещё и это? Неужели это снова повторяется? Погоди-ка… А чего я боюсь то? Не надо думать только о своей шкуре! Надо всегда идти вперед, даже если мне это будет стоить жизнь. Я уже под смертью несколько раз ходил, в глаза ей смотрел, когда из горящих домов людей выводил. Я уже был тогда готов несколько раз проститься, но меня всегда что-то отгоняло прочь от этой мысли. Только что, я не помню. Походу Ойши-сан пытается дать нам шанс задуматься, что мы делаем. Но уже поздно отступать, надо завершить начатое. Да и тем более, я тогда обещал, когда я пошел в военную академию, что никого не дам в обиду. — Хе-хе-хе. Ойши-сан. Спасибо вам за вашу занимательную историю. Но завтра я снова туда пойду. Я не сдамся. Даже если я скажу, что помочь Сатоко невозможно… я не остановлюсь! — Я тоже отступать не собираюсь! Мы уже начали бой, поэтому уже поздно заднюю включать. — Хе-хе-хе… Ойши-сан похлопал нам по плечам. — Отлично сказано! Я хотел вас предупредить как своих товарищей… но если решились, то мне больше нечего сказать. Все-таки да. Он решил нам устроить проверку, насколько мы мужественны. — Хе-хе… Честно говоря, я раньше с чем-то похожим сталкивался. — О чем вы? — 4 года назад… был убит хороший человек, который был мне как брат. — У-убит? — Неужели? — Да, дело уже закрыли. Но я продолжаю своё расследование, так как я думаю, что тут замешан политик. Мне тоже говорили прекратить, спрашивали «Зачем тебе всё это?». — Но… — Ага. Я стоял на своем. — Даже если другие не будут тебе верить… ты продолжишь свой путь в одиночестве, веря до последнего! — Верно. Конечно, вам бы следовало прислушаться к моим словам… но и не стоит прогибаться под чужое мнение тоже. — Это и называют… мужеством. Мы пожали друг другу руки и разошлись, пожелав спокойной ночи. По дороге я зажег сигарету и закурил. И в этот момент мне хотелось чихнуть. — Аха-ха-ха-ха! *Чих! * Точно бля!На следующий день.
— Послушайте! Мы ведь сегодня пойдем в центр? — ДА! — Пришла Сатоко. — Она пр- Вы обернулись и увидели Сатоко. У нее глаза выглядели будто мертвые. — Со мной все хорошо. Простите за причиненные неудобства. — Что? — Ты что говоришь? Так то, что ты болела, было враньем? Твой дядя обидел тебя? — Ну, я болела не три дня подряд. Вот так вот. — Зачем так говорить? — Я думаю, что он запугал ее и заставил это сказать. Видимо, если бы она оставалась дома и дальше, это вызвало бы подозрения, вот он и отпустил её в школу. — Что? — И не только это. Причиной отказа может быть ее клятва Сатоши. — Сатоши? — В прошлом, Сатоко была немного избалованной и постоянно проявляла слабость, чем причиняла брату неприятности, теперь же она пытается быть сильной и не доставлять никому неудобства. Они искренне верит, что когда Сатоши вернется, она будет сильной. — Сатоко… Знаешь, мы сходим вы центр помощи детям, чтобы они тебе помогли. — Ах, поэтому к нам приходили… Ну зачем же вы так? В этом нет нужды. — Но если только мы будем ходить, то это ни к чему не приведет! Если ты не попросишь помощи, то они ничего не сделают! Волноваться о Сатоши сейчас бессмысленно! Да, я согласен, потеря тяжелая, но хотя бы не ври нам! Ну же, Сатоко! — … Я и вправду в порядке. — Ты врешь. С тобой ведь не все в порядке.Поэтому мы так стараемся протянуть тебе руку помощи. Знаешь… когда-то я думала, что никто не сможет мне помочь. И что только я могу сделать всё так, как надо. Я не принимала своих друзей. Но как-то кто-то… чьё лицо я не помню, сказал мне… Мир, в котором ты хочешь жить — прямо перед тобой. Но если не протянешь нам руку в ответ, ты не сможешь там находится. Поэтому, Сатоко… протяни руку в ответ! — Рэна… — Этот чел… смолвил, как боженька! Послушай, Сатоко! Может ты думаешь, что просят о помощи только слабака, но это не так! Ты хочешь жить или существовать?! Ты ошибаешься. Протяни же свою руку! Тогда мы снова вернемся к тому веселью, что было всегда! Возьми нас за руки! — Спасибо вам… Наконец-то есть прорыв! — Я ценю это… но… я и вправду в порядке. Со мной все хорошо. Нет… Уже Сатоко говорит и слезами обливается. — Сатоко… — Сатоко-тян… — Очнись, Сатоко! — Подожди, Шион! Ей нужно время. Какое время? Мы и так не успеваем до фестиваля. — … Кх! Директор что ли идет? — Ходзё-кун! Ты в порядке? — Ах! Тут Сатоко резко встает с парты и бежит прочь в конец класса. — Сато…ко? — Мой дядя… Дядя… Дядя… — Ходзё-кун… его тут нет. Мы на твоей стороне, слышишь? — Он тут! Он здесь, пришел за мной! НЕ-Е-Е-Е-Т! А-А-А-А-А-А-А-А! Дяди здесь нет, может её что-то напугало? Что этот дядька уже успел сделать с ней? — Мой дядя… Мой дядя… — Всё хорошо! Его здесь нет! — Но. он тут! Он пришел за мной! — Успокойся, Сатоко! Ты сегодня делала укол? Укол? Но зачем? Лекарство типо принимает? — Мой дядя… мой дядя… Ни-ни… Ни-ни! Ни-ни… Ее Ни-ни… Тяжело это слушать… — Кэйити! Звони Ириэ! Скажи, что Сатоко в ужасном состоянии! Он поймет! — П-понял! Что за нахер тут происходит?Некоторое время спустя.
У двери медкабинета столпились все одноклассники и ждали, что скажут как Сатоко. — Успокойтесь. Давайте вернемся в класс, чтобы не беспокоить Сатоко. — Дайте пройти. Пошли, Катано! — Маэбара-сан! Мы прошли через толпу и попали в медкабинет. — Кэйити… — Маэбара-сан… — Как Сатоко? — На данный момент с ней всё хорошо. Она уснула. Ну и хорошо. Только, из-за чего она так началась беситься? И про какой ещё укол Рика упомянула? — Менеджер! Почему Сатоко перепутала директора с дядей? Даже если звуки шагов были похожи… она ведь должна понять, что это не он, увидев директора. Как же так случилось? Может быть это из-за издевательств? — Прости меня, Маэбара-сан. Я очень занят и не могу сказать. Если что случится, звоните. Менеджер тут же встал и ушел. Походу, что-то серьезное, поэтому он избежал от разговора. В правой руке я держал перцовый баллончик, подаренный тетей, который я достал из комода в своей комнате. Обычно я его редко беру, но утром я его решил взять. Пока менеджер помогал Сатоко успокоится, я успел на маленькой бумажке написать для Сатоко инструкцию по применению этого баллончика и приклеил скотчем на сам баллончик. — Что это? — Перцовка. Ну, оружие для самообороны. Оно не смертельно. Я положил баллончик Сатоко в руку и прижал. Надеюсь, она прочитает здесь и не спалиться перед дядей, а то он точно отберет и мне не вернуть будет потом. — Что это вообще было? — … Если на стене будет черная точка… то что ты увидишь, Кэйити? — Черная точка? — Если кто-то ненавидит мух, то он подумает, что там сидит именно муха. Тот, кому нравятся пауки, увидит паука. Кому противны тараканы — таракана. Иногда, когда люди не могут понять что это… то пугаются и не могут увидеть очевидного. Вместо черной точки видят то, что они не любят больше всего. — Но… директор же попытался с ней поговорить, а она всё равно была напугана. — Мне кажется директор мог выглядеть точь в точь как Тэппей, но только телосложением. — Это непонимание… невозможность отличить реальность от вымысла, от того, что ей на секунду показалось… это болезнь Сатоко. — Б-болезнь? Что за болезнь? — Она как нибудь может быть связана с тем, что сейчас происходило с Сатоко? — Кэйити… Катано… Если я вам расскажу, то обещаете никому не слова об этом? Что-то мне не нравится этого всё… Болезнь, про которую нельзя рассказывать… Только не говорите, что Сатоко умирает! Хотя, если это связано с психикой, то вряд ли, но все равно как-то некомфортно такое слышать. Сатоко пару мгновений назад запаниковала и приняла шаги директора за своего дяди. Рика сказала, что это из-за болезни, про которую никому ни слова нельзя говорить. Что же это? — Я обещаю тебе, Рика-тян. Я никому не расскажу. — Я тоже не обещаю держать рот на замке. — Лучше поговорим об этом в коридоре. Вы вышли из медкабинета и встали у окна. Тем временем все одноклассники и учительница ушли в класс. Тут и началась история болезни Сатоко. — Она болеет этим уже несколько лет. И всё это время она принимает лекарство. Ого… Наверное болезнь очень серьезная. — Н-но сколько я уже здесь нахожусь… она не выглядит больной. — И я ничего не замечал такого раньше. — Эту болезнь так просто не вылечишь. Принимая лекарство, Сатоко может жить обычной жизнью. — Понятно. Но… что же случилось сегодня? — Я слышала, что дядя опять её обижал, и она ушла, забыв сделать инъекцию. Его надо делать дважды в день. — То есть, если она не сделает и одного укола… — Да, братан. Ты правильно понял. — Это ужасная болезнь. Она забыла об инъекции. Приняла шаги директора за дядины. Что бы он говорил, она видела лишь Тэппея. Практически в одиночку она борется с этой хренью… Боюсь представить, какого это. — Погоди… ты говоришь, это болезнь, верно? Так почему бы просто не госпитализировать её? Если она не просит о помощи… мы можем хотя бы спасти её от дяди. — Ну, да. И тем более, это бы сто процентов прокатило. — Ириэ предлагал такой вариант. Но Сатоко отказалась. — Не может быть. Почему? — Неужели она и вправду готова продолжать унижаться дальше перед этим живодером? Блин, ради чего она терпит эти унижения? — Сатоко говорит, что если её не будет дома… то комнату Ни-ни разберут на доски. — Чт- — За что?! — Она должна… оберегать их дом до возвращения Сатоши. Рика начал рассказывать. Её слова меня на дрожь пробили и дыхание немного участилось. Вот пидрила! Ты себе уже вырыл могилу глубокую! Молись, скот! Я тебя лично четвертую! Нет! Успокойся, Катано-кун… Сбавь давление, иначе план пойдет крахом. — Чт-… Да что за…СКОТИНА! ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЕДИНСТВЕННУЮ СЛАБОСТЬ САТОКО… Я ТАК ХОЧУ ЕГО ГРОХНУТЬ! Кэйити хотел сорваться с места, но я и Рика схватили его. — Не теряй самообладания, Кэйити! Ты хочешь утратить всё, чего мы добились? — Братан, я понимаю твои чувства, сам еле сдерживаюсь, но не поддавайся соблазну! Походу наши слова дошлим до Кэйити и он остыл. — Кэйити… Я ничего не могу сделать, чтобы спасти Сатоко. Но… Но я думаю… что у тебя всё получится! Мы так долго не смогли спасти её! Я думаю, что нынешний Кэйити — тот… кто сможет спасти Сатоко! — Да! Положись на меня! Я не прекращу бороться… лишь потому что она не просит. Уже в третий раз подряд туда пойдём! Людей будет намного больше. Покажем всем, что мы можем ей помочь! — Воистину!После школы…
Мы снова совершим переговоры с центром. Ну, посмотрим, встанет ли Госпожа Удача на нашу сторону или нет? — Маэбара-кун! — Менеджер! Томитаке и Такано-сан! Спасибо, что пришли! — Рады помочь. — Ты и вправду, Кэйити-кун! — А? — Ты собрал столько людей! — Что? Вы вышли из-за угла и тут раздается радостный возглас. Нифига себе, сколько народу сюда пришло… Ничего, чем больше — тем лучше. — Кэйити! — Вперёд! Мы зашли в центр и по лицам работников было видно, что они прифигели от огромной толпы. — Д-добрый день! Чем мы вам можем помочь? — Тем же, чем и вчера! Мы пришли жаловаться на ситуацию в семье Ходзё. — К сожалению конференц-зал занят. Там встреча. Но наш начальник хотел бы вас услышать. У нас мало места… Могли бы вы выбрать трёх представителей? — Чт- Тогда нахрена нам было приходить в таком количестве?! — Погоди, Шион. — Кей-тян? — Раз уж сам их начальник решил выслушать нас, то мы должны сделать ответный шаг. В конце концов, мы пришли переговорить. — Но… — Шии-тян, он прав! — Рика-тян! Поняла. Тогда расскажи ему что да как, ладно? — Хорошо! Менеджер, вы не против пойти в качестве представителя от взрослых? — Конечно! — И наконец… Ты ведь лучшая подруга Сатоко. Что скажешь? — Мии? Мы вышли из центра стали ждать ответа, наблюдая в окне разговор.Какое-то время спустя.
За окном уже было видно, как Кэйити и все присутствующие завершили переговоры и уже все стали потихоньку расходится. — На сегодня всё, спасибо! Те, кто сможет, приходите завтра! Из центра уже вышел Кэйити с опущенной головой. Походу и сегодня наотрез отказались, но когда мы зашли с толпой в центр, все работающие в центре немного пошатнулись. Значит, завтра возможно они не выдержат и сдадутся. Ещё не всё потеряно. — Шион… Девочки и Катано-кун… Простите меня! Я обещал, что сегодня всё закончится… — Кей-тян, это не так! Ты только вспомни, сколько человек сегодня пришло! Теперь все знают, что мы не просто так этим заняты! Мы ведь друзья? Так что ты не один, кто тут должен сражаться. — Я кстати заметил, что когда мы все зашли в центр, я заметил что все работники центра пошатнулись и задрожали. Значит, ещё один удар они походу не перенесут! — … Да… Спасибо! — Уже пора идти. Скоро начнется собрание. — Тогда как пойдем обратно? По той дороге? После мы пошли на обсуждение предстоящего фестиваля Ватанагаши. Вместе с Ириэ мы зашли в актовый зал. О, отец Кэйити тоже здесь! Небось и тетя моя приедет сюда. — А, Мион-тян! Ты привела так много людей! — Дядюшка Кимиёши! — О, и Шион-тян тут! — Здравствуй! Давно не виделись. — Обещай, что придешь на фестиваль в этом году. — Да! — Вот и здорово! Мион-тян… Я бы хотел кое-что с тобой обсудить. Можешь отвлечься ненадолго? — Ты насчет лавок? Походу я поторопился с выводами насчет последнего удара… Обстоятельства пока не сдвинулись с места. Да и времени у нас в обрез… — Кей-тян, и ты. Выйдем. Вы последовали с Мион и вышли на улицу. Перед нами стояли Тиэ и Кайэда-сенсей. Они уже выглядели подавленными. У меня плохое на уме. — Что случилось? У вас такие лица… — … Нам нужно кое-что сказать тебе, Маэбара-сан. Можно ли сделать так, чтобы завтрашний митинг был последним… и подождать хоть какого-то результата? — У-учитель! — Вы о чем? — Я знаю, что ты поступаешь правильно… И ты тоже, Катано-кун. Но… я не могу… вам с этим помогать. Тиэ-сенсей вместе с нами была во время переговоров. А теперь хочет нас остановить и сама сдаться? Но зачем? — Кей-тян, тебе нужно кое-что понять. Ты тоже послушай нас, Катано-кун. Школа в Хинамидзаве появилась только благодаря Тиэ-сенсей. — Ч-… Но как связаны эти две ситуации? — Я тоже не вижу связи между ними… — Во время войны за дамбу школа была закрыта. И зная, что некоторые дети не могут добраться до Окиномии… Тиэ-сенсей приходила к нам и давала уроки. Школа была открыта лишь с дозволения главы трёх домов… А если теперь они захотят закрыть её, им ничего это не будет стоить. Чего?! За что?! — Если это было бы только моей проблемой, то мне было бы все равно. Но я не могу позволить детям остаться без школы! То есть его снова могут закрыть, если ситуация так и не продвинется вперед?! Кому это и на кой черт это надо?! — Но наши обращения могут помочь Сатоко. Мы же не может так просто… — Прости, Кей-тян… Но и я теперь не с вами. Теперь Мион сдаётся?! Почему? Пару часов она подбадривала Кэйити… недавно… Стоп! Кимиёши зачем-то позвала Мион, обсудить что-то про лавки. Нет… Он сказал ей наверное прекратить это! Недавно помню нас Ойши-сан о том, что Сонодзаки имеет власть тут над всеми и ненавидит Ходзё. Значит, если кто не живет по их закону, тот предатель деревни значит? Походу староста Кимиёши не только Мион сказал прекратить, а ещё и учительнице пригрозил закрытием школы! Что за пиздец?! — Прошу… Скажите мне… Война за дамбу ведь давно окончена! Причём тут Сатоко?! Она же вообще не приделах! ЗА что её так ненавидят?! Чем она провинилась?! Я бы хотел поговорить с этим человеком! — Мне тоже не терпится с ним поболтать! Хотя нет… с ними! — Да, правильно подметил! Они! Кто они? — Кей-тян… Правда в том… что люди… знают, что война за дамбу окончена и Сатоко тут не при чем. Но… Все просто боятся простить Сатоко! Что блять?! Что за чушь?! Боятся простить… Просто они как стадо баранов идут по приказу пастуха и всё! Им мозги этой чушью забили! — Бояться?! Что за хрень! — Я о том же! Объясните мне, чего им боятся то?! — Дай мне объяснить. — Шион? — Жители деревни объединились, выставив козлами отпущения Ходзё, а теперь боятся их. И если ты с ними возишься, то сам виноват. Даже если они признают, что Сатоко не виновата, то они за неё не заступятся. — Да что за херня… — Они не ненавидят ее. Просто боятся отхватить за это. И из-за своего страха они продолжают издеваться. — Это правда?! Но в школе все к ней нормально относятся! — Дети — это исключение. А вот взрослые… особенно старики… они не могут поменять свое отношение. — … — Даже дядя Кимиёши… Да и другие взрослые… Когда я их спросила прямо, никто не ответил, что питает ненависть к Сатоко. Но все говорят, что до сих пор не могут простить им войну за дамбу. — Поэтому они и не помогут Сатоко. — Ребята… Эй, Мии-тян! Такую команду дала им твоя бабушка, не так ли? — Да… Для того, чтобы выиграть войну, она зажала всю деревню в кулак. Те, кто поддерживал строительство дамбы как Ходзё, тот позиционировал себя не с лучшей стороны. И тогда… чтобы изменить мысли людей… бабушка дала команду измываться на Ходзё. И они стали примером того, как не стоит поступать. — И… эта команда действует до сих пор? — Похоже, что так… — Бабушка Мион действительно ненавидит Ходзё… и поэтому команды «отмены» не поступало. Ага. Сами себе проблем нажили, поэтому никто не торопится браться их исправлять. Теперь ясно, кто нам следующая помеха. — Все так думают, но всё иначе. — Что? — Даже моя бабушка… перестала их ненавидеть. — Что?! — Она думает, что смерть родителей Сатоко была их расплатой. Поэтому надобности в издевательствах больше нет. — Так почему она не скажет вслух, что простила их?! — Хороший вопрос! — Этого не случится. — И почему же? — Если она так скажет… то лишится власти. Она боится, что наша семья перестанет управлять деревней. — Её волнует… такая чушь?! А кого бы это не волновало? Правящие очень сильно боятся потерять власть и лишится всего добра. — Но… это и вина моего отца. — Твой отец, Рика-тян? Почему? — Во время войны за дамбу мой отец был жрецом храма Фурудэ и сохранял нейтралитет. Поэтому он перестал быть лидером деревни, я всегда говорила… — Он всегда старался избегать конфликтов. Деревне нужен был воинственный лидер. И тогда бабушка… сыграла свою роль, собрав в кулак жителей. — То есть… до тех пор, пока она будет цепляться за власть, она не скажет и слова? — Да. Бабушка хочет сохранить все, как есть… Она просто не будет всем рисковать. — Какая же запутанная история… — Согласен… — Короче говоря, никто не испытывает ненависть по отношению к Сатоко… но при этом… все боятся помочь ей. В итоге наехали на её родителей, а теперь за это отдувается Сатоко почем зря. Теперь попросить у неё прощения боятся. Мда… Это дурдом какой-то… Даже жутко… — Это так грустно…. и… глупо! — Думаю, это и должно называться «проклятием Ояширо-сама». Все думают о каком-то определенном человеке… но его не существует… раз его нет, то это не человек. Это Ояширо-сама. Он проклял семью Сатоко… и проклятие до сих пор преследует ее. Проклятие не может быть снято просто так. — Мии… Ояширо-сама не за что проклинать Сатоко. — Ты права. Ояширо-сама тут не причем. Виноваты… люди! — Кэйити… — И они… совсем неподалеку, верно? — Хехе! Я подумал о том же! — А я первее всех подумал, что они в паре метров от нас! — Погоди, Кэйити! Ты что, просто так войдешь туда… — Только не говори мне, что это правда! — Ага! Я пойду туда и сокрушу проклятие! — А я ему помогу! — Со мной тоже не пропадут! — Нам определенно есть о чем с ними поговорить! — Кей-тян, Рэна… Ну, понеслась! — Хм… Хе-хе-хе-хе! — Отец? — Ойши-сан? Менеджер? Тетя! Ты тоже здесь? — Привет. — Ого! Да я погляжу, у тебя прям глаза горят, а из дым одного места выходит! — Хах! Не только у меня одного! — Ойши-сан! Вы ведь говорили нам об этом во вторник! Я не могу стоять в стороне! — Кэйити… — Отец? Скорее всего, он скажет нет. Потому что его семье тоже достанется. А ведь только одного удара не хватило… — Отец! Я понимаю, как для тебя важна спокойная жизнь… Но ради своих друзей я буду… — Кэйити… Делай так, как велит твое сердце! — Что?! — Как и сказал тебе Ойши-сан… Бывают такие случаи, в которых ты должен идти до конца! если ты думаешь, что такой момент настал, то действуй! Я не буду тебя останавливать. — Папа? Слова отца Кэйити немного нас подбодрили. — С тех пор, как меня здесь не жалуют, я ничем не смогу тебе помочь… но с удовольствием понаблюдаю за твоей битвой. — Ойши-сан! — Кей-тян! — Мион! Ты ведь следующая глава клана! Так что лучше тебе просто молчать. — Фиг тебе. Если ты говоришь, что примешь риск… то и я на стороне не останусь! — Мион! — Мне уж и подавно терять нечего… так что я с вами! — Шии-тян! — Позвольте и мне присоединится. Если они меня изгонят, то пусть сначала смыкнутся с мыслью, что здесь больницы больше не будет. Кроме того… должен же я защищать свою будущую горничную! Мы переглянулись друг с другом и посмеялись. — Маэбара-кун… — Директор, Тиэ-сенсей, я вас понимаю! Но мы ведь не в школе! Игнорируйте всё, что мы будем делать или говорить. — Ты прав! Сейчас я не учитель! Тогда мы… не станем вас останавливать! — … Тиэ-сенсей! — … — Рика-тян… Сегодня… ты сказала такую пламенную речь! Ты так меня подбодрила этим! Я обязательно помогу Сатоко! — Я тоже намерен покончить все одним ударом! — … Да! Ну, понеслась! Мы открыли двери и Кэйити с ходу заявляет. — Прошу прощение, что прерываю вас, староста Кимиёши! Но я должен вам что-то сказать! И в этот момент весь зал стих. — Кхем. Кэйити-кун… Сейчас мы обсуждаем кое-что очень важное. Ты можешь немного подождать со своими личными делами? Понятно. Он понял, что разговор будет о Ходзё, поэтому так сказал! Или нет… — Это не личное. Дело касается Ходзё. — Я знаю, что вы ходили в центр помощи детям, чтобы апеллировать их решение. Но знаешь, мы решили, что этого хватит. — Чего хватит? — Жалоб! Война за дамбу закончилась столько лет назад! Нет смысла ходить туда и делать что-либо! — Как это связано с помощью Сатоко? Если вам не нравятся наши жалобы… ТОГДА, БЛЯТЬ, ПОПЫТАЙТЕСЬ МНЕ ОБЪЯСНИТЬ ПОЧЕМУ! — ВОИСТИНУ! — Чт- — За языком следи! — И что только молодежь о себе возомнила?! — Да у него ещё молоко на губах не обсохло! Как тебя только воспитывали, сопляк? — Прошу прощения… Мне жаль что так вышло. Думаю я тот, кто его так воспитывал. Не скажу, что есть чем тут гордится… — То-то и оно! — Да по вам и сразу видно! — Но… МОЖЕТ ВЫ КЛАСТЬ НА НЕГО ХОТЕЛИ, НО ЕМУ ЕСТЬ ЧТО СКАЗАТЬ! И ДА, ВНЕШНИЙ ВИД ТУТ НЕ ПРИЧЕМ! Выкусите, пердуны старые! — Хм. Гордость так тебя и распирает! — Прошу прощения. Раз война за дамбу окончена, тогда получается, что мы не имеем права подавать жалобы? — Рейна-чан, мы всего лишь не хотим создавать конфликт… — Зачем нам портить отношения с центром после войны за дамбу? — Поддерживать связь с ними очень хорошо… — Молодец, в отличии от Маэбара, ты понимаешь всю суть. — Но ведь это не единственная причина. Они выдают деньги на наши мероприятия — на новый год и многое другое. Если это прекратится, то никакого Ватанагаши не будет. Вы поэтому хотите всё замять, дядюшка? — Ш-Шион-тян! Как ты узнала… — Как-то раз мне пришлось подменить сестру на подобной встрече! — Какой-то странный разговор. Вообще, я так и не понял объективной причины. — Я так сказать тоже ни черта не понял… — А ты, Рэна? — Ага. Короче говоря… с тех пор, как у них всё «наладилось», они и слова не скажут против решений центра. — Так-так-так. Интересно. — Т-Ты ни черта не знаешь! — Это не только из-за этого! — Заткнитесь дети и слушайте! — ТИХО! В мгновение весь зал затих. — Выслушай меня, Кэйити-кун. Это дела деревни. О Хинамидзаве сложилось негативное мнение из-за войны за дамбу. Теперь же мы пытаемся не терять лицо перед другими ради сохранения положительного имиджа. Иначе говоря, множественными жалобами вы можете разрушить то, что мы так долго строили. — Что за хрень вы сейчас несете? Хорошие отношения с муниципалитетом важнее жизни Сатоко? — Именно. — Поэтому они хотят, чтобы мы перестали что-либо делать. — Боже… Получается… вы у них на побегушках? — Что за… Ты слишком много болтаешь! — Ты не должен вести себя так со старшими! — Заткнитесь. — Чего?! — Это ты должен заткнуться! — ДА НА КОЙ ЧЕРТ ДЕРЕВНЕ ТАКИЕ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ НЕ МОГУТ ПОСТОЯТЬ ЗА СВОИХ?! — Ты… НАГЛЕЦ! И тут старичок ударяет Кэйити, что тот отлетает к отцу. — Кэйити! — Ох ёпт… ХУЛИ ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! Кэйити тут же ударяет в ответ. — НЕ СВЯЗЫВАЙСЯ СО МНОЙ, СОПЛЯК! — ПАСТЬ ЗАТКНИ! Рэна! — Это опасно, не приближайся! Рэна неожиданно ударила старика. — Чт- Что это сейчас было?! Ты не думай, что я оставлю тебя в покое, только потому что ты девка! Тот ударил её. Ой, старик. Ты перегнул палку… Я ударил его в ответ и схватил старика за шею. — А НУ УСПОКОИЛСЯ ЩАС ЖЕ! Отойдя к стене я его отпустил. Походу он остыл. — Если один будет в беде… ему помогут двое. РАЗВЕ НЕ ЭТО ДЕВИЗ ХИНАМИДЗАВЫ? — В точку, Рэна! Эй, Мион… Это ведь и на той фотографии написано, так ведь? — Ага. Если в одного кинут камень… двое заступятся за него. Если ты кидаешь в троих, то в тебя шестеро. Если тебя преследуют восемь, то за тебя отомстят шестнадцать. И против тысячи врагов восстанет целая деревня. Издевательство над одним из нас… приравнивается к издевательству над всей деревней! Это правило существует со времен Онигафучи! — … — Только не говори мне старик, что ты стал настолько стар, что позабыл это! — Верно. Если в двух кидают камни, то четверо ответят им. Если собираетесь обидеть Рэну… вам придется выстоять против нас! — Даже Рика-тяма! — Ребята! — И я помогу им! — Тиэ-сенсей! — Тиэ! Ты должна была остановить их! — Я ошибалась. Если у нас отберут школу, мы сами её построим. А если мы потеряем Сатоко-тян… мы никогда не возместим эту потерю. Как педагог, я не могу приказать им остановиться! Даже учитель. Все мы стоим на своем, но как же до их ума донести наши чувства? — Староста! Вам есть что еще сказать? Это вам не зал заседаний. Во время Онигафучи здесь был дом тех, кто состоял в альянсе защитников деревни. И только лидеры того альянса имели право находится здесь. Если были те, кто забывал о правиле… то им запрещалось приходить сюда. — Мион-тян… Точно! Судя по фоткам, так они и есть защитники деревни! Значит он нам и не враги вовсе! — Староста Кимиёши! Прошу, выслушайте меня! С тех пор как я переехал… я слышал много историй о героизме жителей во время войны за дамбу! Правительство не хотело, чтобы вы это сделали! Оно хотело, чтобы деревня затонула! Но… вы выстояли, объединившись против них! Доказательством вашей борьбы… является то, что написано там, на фотографии! Кэйити указал на фото и на ней была группа людей, держащих большой флаг с символикой защитников деревни. — Вы защити деревню… и я смог встретить своих лучших друзей. Поэтому я вам очень благодарен. — Маэбара-кун… — Я тоже выражаю благодарность. Благодаря этому я тоже встретил друзей, которые примут такого, какой я есть. А со временем я бы изменился в лучшую сторону. — Это должно быть внутри ваших сердец… Гордость за свои старания! За то, что объединились ради одной цели! — Это… — И в этот раз мы должны реорганизовать свои силы… и спасти одного жителя деревни! Но вы не только… пытались помешать нам… но еще и игнорировали Сатоко! Просто за то, что она Ходзё! — Эх… — Это… — Тогда… Кэйити подошел к флагу и стащил со стены. — Если я замечу, что вы попытаетесь помешать нашему альянсу… я просто порву ту фотографию к чертям собачьим! И с флагом сделаю тоже самое! — Не-не-не, братан! Я знаю получше способ! Я подошел к флагу и взял в левую руку за другой конец. Потом я полез в карман своих штанов и достал зажигалку, но я не собираюсь ею чиркать. — Я и фотографию и флаг сожгу! К этому моменту к нам подошли все остальные, дав понять, что мы отступим и будем бороться до конца. — Кэйити-кун, мы ошибались! Сатоко — одна из нас! Я буду сражаться с тобой и другими на одной стороне! — Староста! — Я тоже! Он болтает лишнее, но его дух будь здоров! — Согласны! Поддерживать центр — стыд и срам! — Ого! — Так вы не ненавидите Сатоко? — Нет, конечно. Нам не за что на них держать злобу. На самом деле, мы поражались тому, за что её так не любят. — Она ведь не виновата в том, что её родители поддерживали за строительство дамбы. — Мы очень сожалеем, Кэйити-кун. Прости нас. — Нет. Единственный, кто тут должен извиняться, так это я. — Я тоже себя стыдно чувствую, что подрался. — Нет, всё нормально. Я сам виноват, что затеял драку. — Тогда мы тебя поддержим! — Давайте соберем наш альянс вновь! Мы поможем спасти Сатоко-тян! — Отлично! — У нас получилось! Наконец-то, ну и хорошо, что никто не питает ненависть к Сатоко-тян. Как груз с плеч. — Кэйити! ещё остается Орё! Блин, совсем забыли про неё! Она конечно не испытывает ненависть к Ходзё, но простить не может. — Кей-тян… В хинамидзаве есть три главных дома: Сонодзаки, Кимиёши и Фурудэ. И до сих пор важные решения принимаются лишь через обсуждение ситуации главами трех семей. И теперь же нам осталось получить одобрение от Сонодзаки, потому что только тогда управление сделает хоть какой-то шаг. — Орё-сан, гхм… — В чём проблема? — Все боятся ее. — Рика? — Неприятно признавать это, но Рика-тяма права. Сонодзаки имеют тесную связь с якудза. А Орё-сан стоит над ними. И если она воспользуется своим положением, то может с легкостью нас убрать. Знаете… ходят слухи об убийствах, что совершила Орё-сан, в подвале Сонодзаки. Так она расправлялась с теми, кто ей противостоял. — Ёпт… — Она и вправду на такое способна?! — ЭТо всего лишь слух. Но приказ о запрете связываться с Ходзё всё ещё в силе. — Я постараюсь переубедить ее! — И я приложу свои силы! — … — Хорошо. Я пойду с тобой, Кэйити кун. — Спасибо! Вы все вышли из актового зала и пошли к дому Сонодзаки. Мда, неплохое у них место. Мы уже стояли в коридоре и немного дух перехватывает. — Просим прощения… Как только мы зашли в комнату, перед нами сидела в паре метров от нас в футоне. От нее аура такая… — Благодарю за то, что позволила состояться этой встречи. — Кэйити-кун и Катано впервые здесь, поэтому представлю вас друг другу. Наша бабушка, нынешняя глава семьи, Сонодзаки Орё. Слева от нее, наша мать, Сонодзаки Аканэ. — Рад знакомству. Меня зовут Маэбара Кэйити. Надеюсь мы поладим. — Я Цубаки Катано. Я тоже рад знакомству. После мы поведали ситуацию Сатоко Орё-сан. — Поэтому… прошу вас, помогите нам спасти Сатоко! — Ну, она ведь не умрёт из-за этого. Вы подняли слишком много шума из-за ничего. — … — Орё… — Ну, может, это не убьёт её, но. — Тогда закрой хлебало! Наглые глупцы! Пришли и говорите так, будто это вопрос жизни и смерти! Ууухх… Теперь понятно, чего её так остерегаются. Походу, она и не собирается соглашаться с нами. — Орё! Сатоко — моя лучшая подруга! Помоги ей, пожалуйста! — Рика-тяма… Центра разберется с этим в своё время. Что тебе не нравится? — Они не успеют! Люди из центра думают, что ситуация в норме! Поэтому, они не будут нас слушать, сколько бы мы им не жаловались! Без вашей помощи и у власти у нас не получится изменить ситуацию и спасти Сатоко! — Городской совет уже принял решение! — Теперь же нам нужно твоё «добро», бабушка! — … Даже если вы так говорите… вспомните о нашем противостоянии с Ходзё. Вспомните о том, что они сделали во время войны за дамбу. — А?.. — Ходзё… пытались продать деревню. И ещё… Ходзё оскорбил бабушку. В присутствии всех. Такое нельзя простить. — Короче говоря… ваша обида еще не прошла. Боже… Какие же, однако… Сонодзаки нежинки! — Ты! Выбирай выражения! — Я знаю, что было грубо. Но Орё-сан, я не говорю, что хочу, чтобы вы ходили с нами жаловаться. Нам достаточно вашего кивка. — … А что, если я откажусь? — Я размажу вашу башку об стенку… И Мион станет новой главой, что поддержит нас! — А потом я подвешу вас на сук вниз головой! — ЧТО ВЫ НЕСЁТЕ, УБЛЮДКИ?! ДА Я ВАС НА КУСКИ ПОКРОШУ И СКИНУ В КОЛОДЕЦ! Мда… От неё так и прёт, даже привстала на колено. Если бы не возраст, она бы могла до нас подойти и грохнуть. Но меня уже ничем не напугать. Надо дальше идти, а то если мы не успеем спасти Сатоко, я пущу себе пулю в лоб. — Слушай, бабка… Дай-ка мне пояснить внятным языком. Сатоко — моя подруга. Я борюсь за своих друзей. А ты что? Вот в прошлом тебе удалось сплотить деревню и выиграть эту чертову войну! — Вы словно были солдатами! Они тоже борются за своих товарищей и никогда в беде не оставляют! — Хм. Для чужаков вы хорошо осведомлены. Чё ты сейчас сказала, старая карга?! — ЭЙ! Слышишь ты, бабка! Я сейчас живу в Хинамидзаве! Конечно я не долго здесь живу, но при этом я беспокоюсь за своего друга, который тоже житель этой деревни! — Сатоко нам как боевой товарищ! Нам будет горестно перенести её потерю! И в один голос мы оба заявили Орё. — ТАК ЧТО НЕ СМЕЙ НАЗЫВАТЬ НАС ЧУЖАКОМ! Мы показали всю свою дурь. — У-успокойтесь. Это вопрос чести. — Чести? — Мы, главы семей, живем в мире обязательств. Мы должны забывать и прощать. Однако же… Те двое Ходзё, что так провинились, теперь мертвы. И за это должен отдуваться ребенок, который еще пальцем никого не успел тронуть?! ТЫ ЧЁ НЕСЕШЬ, ЖЕНЩИНА?! Бля, уже курить хочется… — Тогда мы объясним всё Сатоко-тян и попросим ее извиниться за них. Такое вас устроит? — Почему Сатоко должна такое делать? — Согласен! За что ей то отдуваться за них? — Подождите, выслушайте до конца. — Хм… Я подумаю над этим. — Но… Если Сатоко свои обязательства… выполните ли вы и перестанете травить её? — Рэна права. Вы ведь не просто пожилая женщина. Вы оказываете огромное влияние на всю деревню. Возглавляете семью Сонодзаки, одну из великих семей Хинамидзавы. Если вы будете ненавидеть Ходзё, люди будут боятся пойти против вашей воли… и не помогут Сатоко. Не притворяйтесь будто вы не знали этого. Сатоко — моя подруга. Она — часть моей семьи. И если с ней что-то случится по вашей вине… я буду бороться против вас. Вот что значит «защищать» друзей! — Воистину! — Хм… А ты тот ещё болтунишка. Что ты думаешь? — Кэйити-кун, а ты, оказывается, ещё тот молодец, даже ещё больший, чем мы думали. Ты довольно стойкий. Я вижу, что ты хороший человек. Катано-кун, ты тоже довольно мужественный. — С-спасибо. Ого себе, а кто этот мужик? Может он отец Мион? — На самом же деле, мы причинили много неудобств вашей подруге. Дети не несут ответственности за грехи своих родителей. Что насчет этого думает родня? — Да. Мы полностью согласны. — Орё-сан… Сатоко-тян старается изо всех сил! Прошу тебя, отмени свой приказ. — Бабушка! Я… я хочу защищать своих друзей как когда-то ты! — Сатоко — часть моей семьи, она как младшая сестра для меня! Прошу, помоги нам! — Если я кивну… то каким будет ваш следующий шаг? — Если городской совет поддержит нас, то люди в центре всё поймут! Вся Хинамидзава поможет Сатоко! Орё-сан… попрошу вас еще об одном. Одолжите нам силы Сонодзаки… чтобы спасти Сатоко. Мы поклонились и ждем только её ответа. Остальные из семьи Сонодзаки уже поняли свои ошибки и теперь знают, что творится. Только вы остались, Орё-сан. — Нет. Мне глубоко плевать, что там с вашими Ходзё. Этот ответ поверг нас в шок. И в этот момент у мени и Кэйити что-то замкнуло. — Тогда… остается одно! МИОН, ГОТОВЬСЯ СТАТЬ ГЛАВОЙ И ПОДДЕРЖИВАТЬ НАС! А ТЕБЯ, МЕШОК СТАРОГО ДЕРЬМА… Я ЗАБЬЮ ДО СМЕРТИ! — VERRÄTER! Мы уже приблизились к Орё. Не ожидал, что мы так резко драпанем. — Кей-тян! — Остановитесь! Кажется, что нас сейчас застрелят или что. Но мне уже пофиг… Но тут я резко останавливаюсь, когда нам перегородили мужики, а Кэйити хватает менеджер и Мион. — ДА КАК ВЫ ПОСМЕЛИ ОБА?! НАГЛЕЦЫ! — …ТСК! — Кэйити-кун… бабушка устала. Прошу, уходите домой. — СТОЙТЕ! ЭТО ЗНАЧИТ КОНЕЦ ВСЕМУ! — Кэйити, пойдем. — ДА ОТПУСТИ ТЫ МЕНЯ, МИОН! — Маэбара-сан, остынь. — … Кэйити… Быть зрелым — значит уметь вовремя останавливаться. Ступай домой. — СТОЙТЕ! Я ТАК И НЕ ПОЛУЧИЛ ОТВЕТ! Под давлением нам пришлось выйти. — Вашу мать! Вот какого хера мы должны домой идти, не получив ничего в ответ? — Кэйити-кун, ты сказал всё, что должен был, но надо ведь дать ей время подумать. — Нам остается только доверится Орё и ждать. — Надеюсь мама и дядя смогут усмирить её гнев. Не думаю. Раз она наотрез отказывалась, то значит никакого ответа и не последует. Стараясь отбится от плохих мыслей я сел неподалеку от дома и стал напевать в полголоса. На половине меня отвлекла Рэна. — Катано-кун. — А? — Что это за песня? — «Шен хар венахи». — Как? — Но если на наш, то «Ты еси лоза». — А о чём она? — Это можно сказать средневековый грузинский гимн Богородице. Конечно, в основном в нём восхваляют виноградную лозу. — А откуда ты про неё знаешь? — Походу этот фильм называется… А! Отец солдата, вот! Благодаря этому фильму я запомнил этот гимн. Немного времени спустя мы услышали шаги в нашу сторону. Мы встали и перед нами вышли Аканэ-сан и Кимиёши. — Дядя Кимиёши! — Мама! — Как там бабушка? Всё ещё злится? — Ха-ха-ха-ха! Ну… она дала своё согласие. Теперь Кэйити-сан имеет право делать, что считает нужным. ЧТО?! ЧТО?! ЧТО?! — А? — Что-что-что?! Да ну нафиг!.. — Да ты шутишь! — В-вы серьёзно?! — Мама! Это правда? Старушка на вид стояла на своем. Не понятно, что ей заставило решится дать согласие… Походу не смотря что случилось, она всё равно дала согласие. Мда… — Конечно. Бабушка дала разрешение городскому совету действовать под командованием Кэйити-куна. Может быть это обусловлено тем, что Кэйити чуть не задушил её… Катано-кун тоже на неё чуть не накинулся с кулаками… У меня аж по спине холодок пробежал. — Да я не специально… — Блина… Мне, так сказать, тоже как-то не по себе… — Хе-хе-хе! А теперь послушайте. Она не могла просто так простить Ходзё… и обычный поклон каких-то ребятишек никак не мог бы изменить её решение. Она почувствовала ваше мужество… и поэтому она своё разрешение. Глубоко в душе она волнуется за Сатоко. Но вы должны были дать ей пинка. Вы ей показались очень милыми! — Вот как… — Ого себе… — Но знаешь, Кэйити-кун… теперь на тебя и твоего товарища возлагается ответственность времен альянса защитников Онигафучи. У вас нет права на проигрыш. Выдержите? — Да! — Так точно! — Хо… Как быстро ответили! Вы мне оба понравились! — А?! — Думаю, мы действительно можем на тебя положится. — Аканэ-сан! — Мама! — Однако… Как же повезло Сатоко, что такой мужчина борется за неё! — Чё? — МАМА! У них другие отношения! — Я, кстати, тоже не имею настолько близких отношений к Сатоко! — Боже, действительно?! — А вы о чём, блин, подумали?! — Тогда, Кэйити и Катано-кун… я предлагаю вам следующее… Кто кому больше нравится, Мион или Шион? А с сегодняшнего дня можете называть меня «мамой»! Ах-ха-ха-ха! Ох, господи… Мама Мион и Шион не перестаёт меня удивлять ещё больше. А не слишком ли жирновато? — МАМ, НУ ХВАТИТ! — Действительно! — А что не так? Ох, все так покраснели! И тут Мион даёт ей пощёчину. Я вообще ни черта не понял, что вообще сейчас происходит… — Помолчи немного! — Извините, Аканэ-сан, но такой дорогой подарок от вас я принять не могу. — Ах! Я так рада! Орё-сан дала нам свое разрешение! — Ага! — Теперь я могу спать спокойно. Ну что ребят, споки-ноки? — Ага, до завтра! Я пошел домой с легким сердцем на душе, сдерживаясь чтобы не заржать и не разбудить жителей. По пути хотелось курить, но пачка была уже пуста. Ну всё, Тэппей. Твоя песенка спета… Молись. Спустя время я пришел домой и достал из своего комода новую пачку сигарет и закурил. Потом я открыл свой шкаф, а там висит моя униформа военной академии. До сих пор как отучился год недалеко от Нагои, не могу поверить, что я сержант третьего ранга… Завтра я покажу всем, кто я на самом деле. Только друзья уже давно знают, потому что сам им рассказал. Даже три медали за всю свою короткую жизнь получил, спасая людей во время пожара. Даже на спине и плече ожог остался. Я проводил рукой по рукаве униформы и сказал себе. — Ну что… Начнём наш последний штурм? После я докурил сигарету и лег спать. Не бойся Сатоко, завтра мы тебя освободим от рук этого тирана.