"From the moment I first met you, you're my flower" – JBJ.
***
Минхо всегда оказывал плохое влияние на их отношения. Он выглядит сущим дьяволом с этими его острыми пронзительными глазами и опасными манящими губами, в темной одежде и рваных джинсах, с пирсингом и этой маленькой черной розочкой, выглядывающей из-под воротника его рубашки. Он – волна прилива и бушующая метель, всесильное могущество природы во всей его красе, но даже он прекращает свой гулкий рев и без пререканий ослабляет свою удушающую хватку, стоит лишь Хан Джисону появиться рядом. Миг – и он превращается в самого нежного, пусть и немного хаотичного человека с абсолютно обезоруживающим обаянием, теплыми улыбками и сияющими глазами, завернутого в огромную толстовку. Если Минхо являл собой силы природы, то Джисон определенно был прекрасной феей, и лишь самые красивые звезды удостаивались чести висеть над ним, а земля была благодарна за то, что по ней ступало такое удивительное крошечное существо. Минхо думает, что Джисон затмевает все солнца и все звезды в этой Вселенной и далеко за ее пределами всего за ту долю секунды, когда Хан обращает на него свое внимание и смеется так потрясающе, что небо, кажется, падает на землю, а деревья вмиг увядают, потому что Минхо не может даже дышать. Эти двое хорошо подходили друг другу, до ужаса хорошо. Один заканчивался там, где начинался другой, и продолжался ровно с того места, где первый заканчивался. Будучи старшим, Минхо всегда первым знакомился с новыми вещами, и будь он проклят, если не позволит своему парню в полной мере прочувствовать вкус этого мира.***
Минхо подходит, чтобы получить свой законный поцелуй, и Джисон буквально тает в его руках. Они лежат на диване, Минхо слегка наклоняется вправо и прижимается к боку Хана, когда он занимает свое место. Его руки обнимают Джисона, обхватывая его так, словно он – самое ценное из всего, что этот мир когда-либо предлагал Минхо. И, если честно, это объятие выходит таким чертовски мягким и нежным, что даже сам Джисон едва может с ним справиться. Минхо приподнимается, нависая над Джисоном. Его рука ерошит волосы Джисона, в то время как вторая обхватывает его полную щеку. Большие оленьи глаза напротив мягко перехватывают его взгляд, как бы побуждая двигаться. Эти два залитых солнечным светом островка теплого коричневого оттенка мгновенно приковывают его взгляд, и Минхо вдруг обнаруживает, что не может отвести глаз от этого концентрата чистейшей красоты, лежащего прямо под ним. – Могу я поцеловать тебя? Джисон моргает, немного смущенный, но, тем не менее, абсолютно готовый. Он кивает слегка заторможено, но Минхо понимает это, понимает его. Он наклоняется, притягивая Джисона к себе и прижимаясь своими мягкими губами к его так робко, почти неуверенно, даже с учетом того, что они делали это уже миллион раз. И Джисон знает, что они сделают это снова, еще миллионы и миллионы раз. (Он так хорошо знает его). Прекрасные глаза Хана закрываются, когда Минхо растягивает поцелуй, так откровенно наслаждаясь им, и Джисон медленно выдыхает, наконец выходя из своего практически трансового состояния. Его ресницы дрожат, а шея послушно изгибается, позволяя придвинуться ближе, и он целует Минхо в ответ. Целует так невыносимо нежно, и его пальцы скользят вверх по чужому позвоночнику, по чужим рукам и плечам, чтобы в конце концов остановиться на шее, в то время как руки Минхо обхватывают его крошечное тело, прижимая к себе так близко, как это только возможно, но все еще недостаточно. Это не должно было так просто сломить Джисона, это ведь всего лишь простое соприкосновение их губ, но он выгибается, трескается и рассыпается на мельчайшие осколки в наполненных бесконечной любовью объятиях Минхо. Он скулит низко и гортанно, его пальцы жалобно хватаются за что придется – за волосы Минхо, за его одежду – и сжимаются в кулаки в безуспешной попытке удержать крошечный мир Хана вместе. Минхо слегка отстраняется, лениво приоткрывая глаза, и его веки кажутся бесконечно тяжелыми, когда он выдыхает тихую усмешку в уже слегка припухшие губы Джисона. Он наклоняет голову в сторону, чтобы снова поцеловать Джисона в ответ на его настойчивые постанывания, и теперь его руки скользят под чужую толстовку, чтобы обнять обнаженную талию Хана. Джисон довольно мычит в поцелуй, заставляя губы Минхо искривиться в усмешке, потому что боже, как ему вообще удалось заполучить настолько милого парня? Кончик горячего языка скользит по розовым губам Джисона, заставляя его рот приоткрыться навстречу прикосновениям, и теперь Джисон полностью разваливается в объятиях своего парня. Это, кажется, бесконечно забавляет Минхо, чьи пальцы всего на миг забираются чуть выше под тканью толстовки и тут же исчезают, опускаясь на раскрасневшееся лицо Джисона и вновь обхватывая его ладонями. Минхо почти благоговейно проводит большим пальцем по чужой скуле, когда его язык без труда проскальзывает в рот Джисона. Минхо притягивает Джисона к себе, когда они устраиваются поудобнее, и на этот раз Джисон оказывается сидящим у него на коленях. Хани зашел уже слишком далеко, чтобы беспокоиться хоть о чем-то, тяжело дыша и прижимаясь всем телом к груди Минхо, отчаянно желая большего. «Спокойнее, ангел», – шепчет Минхо в том миллиметре пространства, что еще осталось между их лицами. Тело Джисона горячее, почти обжигающее подушечки чужих пальцев, ласкающих его. Хана буквально потряхивает, когда он утыкается головой в изгиб шеи Минхо. Его руки сжимаются в кулаки под рубашкой Минхо, пока их обладатель с жадностью прикасается губами к любому обнаженному участку кожи возлюбленного. Минхо протяжно стонет, откидывая голову назад; кажется, уже один этот жест является приглашением для парня, сидящего у него на коленях. Хан проводит языком по чужой сильной шее, покусывая и посасывая, пока наконец не оставляет небольшой след – прекрасную розу, расцветающую в том месте, где всего пару мгновений назад был его горячий рот. Эта роза так похожа на ту, что нанесена чернилами на кожу Минхо – такую же неизменную, как и Джисон в его жизни. Руки Минхо снова погружаются в волосы Хана, мягко поглаживая его голову и лаская ее. – Ты такой хороший мальчик, – бормочет Минхо в сантиметре от рта Джисона, выгибаясь навстречу его прикосновениям, когда Хан прижимается к другому участку его кожи. – Ты всегда такой нетерпеливый, не так ли? Ты делаешь хёна таким счастливым, ты ведь понимаешь это? Хён так благодарен, что в этой жизни ему посчастливилось встретить тебя. Джисон поднимает голову, и тонкая застенчивая улыбка тут же украшает его губы. – Правда? Минхо на секунду выпадает из этой жизни – от Джисона, от его абсолютной красоты, от того, каким развратным он выглядит с этим легким макияжем, не так давно нанесенным на его лицо, и от того, что даже сейчас этому парню удается звучать так невинно. Минхо требуется еще мгновение, чтобы вспомнить, как вообще говорить. – Истинно. На этот раз Джисон подныривает к Минхо с неуверенной, но яркой улыбкой. – Теперь моя очередь целовать тебя, – объявляет он. Минхо улыбается, возвращая свои руки на талию Джисона. – Вперед, принцесса. Джисон снова краснеет, несколько смущенно прижимаясь к бедрам танцора и используя их как рычаг, чтобы дотянуться до губ их владельца. Сначала он всего лишь чмокает Минхо, тихо хихикая, прежде чем впиться губами в чужие, мягкие и податливые. (И если это заставит Минхо улыбнуться, то ни одна живая душа в этом мире не должна узнать об этом). Поцелуи Джисона сладкие и мягкие, он кусает и лижется, словно котенок, и они так разительно отличаются от поцелуев Минхо, развратных и разрушительных. Однако сам Ли вдруг обнаруживает, что ему абсолютно все равно на это, пока Хан – тот, с кем он целуется. Теперь они играют по правилам Джисона, а это означает, что ситуация быстро накаляется, несмотря на то, как мило и на первый взгляд невинно Хани использует свой язык. Джисон трется о чужие бедра, сжимая их своими собственными так сильно, что Минхо уверен, что завтра на них все еще будут слишком заметны синяки, чтобы он смог надеть шорты. И он просто обожает это. – Похоже, тебе слишком нравятся мои бедра, детка, – усмехается Минхо, тяжело дыша. Джисон вполголоса бросает «извини» в его губы, продолжая прижиматься так сильно, словно от этого зависит вся его жизнь. Он возвращается в их поцелуй с новыми силами, с новым глотком кислорода в легких, и он так отчаянно желает доставить Минхо удовольствие– – Притормози, милый; у тебя уже есть то, что ты так отчаянно желаешь заполучить. (Он безумно сильно любит его). Джисон издает неразборчивый звук – пронзительный, но невыносимо довольный. Когда он отрывается от Минхо и видит его кошачью ухмылку, его полуприкрытые от удовольствия глаза, его ноги практически перестают выдерживать его вес. Минхо так невероятно красив абсолютно во всех отношениях – в отличие от самого Джисона, но в этот момент Хан вдруг обнаруживает, что они – единое целое. – У меня есть твое сердце, хён? Минхо рвано усмехается, скользя обеими ладонями вверх по торсу Джисона. – У тебя есть мое все, Сони. Ты – мое все.***
«Ты – мои неведомые воды и послеполуденное солнце, ты – мой самый редкий цветок».